Егерь. Системный зверолов

Глава 31

Я стоял недалеко от нашего семейного дома, глядя на пустую поляну в утренних лучах солнца. Сегодняшний день станет решающим.

Мысленно обратился к своим питомцам ещё когда выдвигался в путь и сказал держаться подальше.

От горностая пришёл послушный отклик — зверёк понимал серьёзность ситуации. А вот кошка… Её ответ был смесью любопытства, лёгкого высокомерия к моим указаниям и твёрдого намерения делать то, что сочтёт нужным. Огрызается, и слушается лишь наполовину.

На тропе показались силуэты. Шли небольшой группой — человек пять-шесть. По походке и одежде узнал деревенских, тех, кто попроще. Обряд совершеннолетия Зверолова — событие нечастое, особенно такое уникальное. У изгнанника.

Неплохо, Барут, ты сделал всё как надо.

За ними потянулись другие. Несколько парней из богатого квартала, один из них — молодой Мастер с зелёными татуировками на руках. Следом шли две девчонки в ярких платьях. Виола с Варей, как же без них.

Мастер указал на меня пальцем и что-то спросил у Виолы, но та лишь раздражённо отмахнулась от него.

Варя выглядела вполне обычно — румянец на щеках, улыбка во всё лицо. А вот Виола встретилась со мной глазами и тут же отвела взгляд.

— Макс! — донёсся знакомый голос.

По тропинке торопливо шла мать, а рядом с ней — бабка Ирма. Лицо Ольги было встревоженным. Ирма же выглядела собранной, даже воинственной — подбородок вперёд, глаза горят. Старуха явно была довольна происходящим.

Следом показался Стёпа, потом Барут. Рядом с ним шла та самая зажиточная пара, которую я заприметил на площади в день своего изгнания, — его родители.

На поляну продолжал прибывать народ. Почти все держались поодаль, кучкуясь вдалеке.

Особенно выделялась группа из трёх мужчин средних лет в качественной одежде. Мастера — на это указывали не только зелёные татуировки, но и присутствие питомцев. У одного на плече сидела птица с переливающимся оперением, у второго рядом лежала необычно крупная собака с умными глазами, а третьего сопровождал…

Я замер, рассматривая это создание. Размером с мою кошку до эволюции, и покрытое чешуйчатой шкурой тёмно-синего цвета. Его удлинённая морда заканчивалась небольшим гребнем, а хвост был толстым и мускулистым. Когда зверь повернул голову, я увидел его ярко-жёлтые, с вертикальными зрачками, глаза. Похоже он минимум из зоны средней опасности.

Ползучий драк. Уровень 15 — F.

Эти Мастера явно не из простых — либо очень богатые, либо очень талантливые. А может, и то, и другое. Чтобы содержать таких зверей, нужны серьёзные ресурсы и немалый опыт.

— Интересно, — пробормотал я, наблюдая, как они расположились в стороне от основной толпы.

— Что интересно? — спросил подошедший Барут.

— Мастера пришли.

Барут проследил за моим взглядом и кивнул:

— Отец говорил, что обряд совершеннолетия Зверолова — событие значимое. Обычно всё проходит за закрытыми дверьми, сам понимаешь. А тут… — он окинул взглядом поляну и загадочно подмигнул мне. — Целое сборище. Мы в расчёте.

— В расчёте, — я кивнул и пожал протянутую руку.

— Но, если что, обращайся, — он кивнул и вернулся к родителям. Отец Барута едва заметно кивнул мне.

Толпа на поляне росла. Уже человек тридцать собралось, может больше. Все держались настороженно, многие перешёптывались между собой.

И тут на тропе показалась главная процессия.

Впереди шёл староста Ефим, опираясь на свою резную трость. На нём была лучшая одежда — тёмно-синий кафтан с серебряными застёжками, сапоги из мягкой кожи. Красные татуировки на руках пылали тусклым огнём. Увидев толпу, он слегка растерялся, но лишь на мгновение. Рядом с ним шагал Григорий. Шёл он степенно, с каменным лицом — ему явно не нравилось происходящее.

За ними следовал алхимик Ганус, несущий кожаный мешок — видимо, с необходимыми для обряда снадобьями. Его узкое лицо было сосредоточенным, длинные пальцы крепко сжимали ручку мешка.

— Ну что ж, — пробормотал я. — Начнём.

Ефим остановился в центре поляны, окинул собравшихся взглядом. Его глаза задержались на мне, и я увидел в них холодное торжество.

— Жители деревни! — громко возгласил Ефим, стуча тростью о землю. — Не знаю, как так вышло, что вы здесь собрались, но да ладно. Молодой Максим достиг совершеннолетия и просит провести обряд. Как и положено, я готов исполнить эту обязанность. Но изгнаннику с хворью не место в деревне, так что придётся провести его здесь. Все, кто боится заразы, держитесь подальше, обещаю, это безопасно.

Толпа зашевелилась. Слышались приглушённые разговоры, кто-то кашлянул. Атмосфера была напряжённой — все знали мою историю.

— Но, прежде чем мы начнём, — продолжил Ефим, и голос его стал мягче, почти отеческим, — должен сказать несколько слов.

Он медленно обошёл меня кругом, словно оценивая товар на рынке. Толпа замерла в ожидании.

— Максим перенёс тяжёлую хворь, — староста остановился рядом со мной и положил руку на моё плечо. — Два года боролся со смертью. Мы все переживали, надеялись. Парень выздоровел, но является переносчиком заразы.

Его пальцы слегка сжались на моём плече — предупреждение или угроза.

Лукавый старый хрен. Он словами поддерживает меня, а по сути, подливает масла в огонь сомнений. Мастерски играет на страхах толпы.

Ефим наклонился ко мне и негромко прошептал на ухо:

— Ты хорошо разыграл свои карты, мальчик. Родители Барута щедро заплатили за редкие ингредиенты для обряда и надавили, чтобы я провёл его. А всё, потому что ты спас их сына от смерти. Что ж… В совете деревни всё должно быть спокойно. Ещё и людей привели… Действительно… Хорошо сыграно, Макс.

Его дыхание пахло травяными настойками и чем-то кислым.

— А я-то думал, ты из доброты сердечной, — с сарказмом ответил я, не поворачивая головы.

Ефим тихо хмыкнул:

— Недооценил я тебя. Но обряд всё равно ничего не решит.

Я стиснул зубы, но промолчал. Делай уже свой обряд.

— Ну что ж, — громко произнёс Ефим, отстраняясь и обращаясь к толпе, — пора начинать. Ганус!

Алхимик шагнул вперёд, поставил свой мешок на землю и принялся доставать склянки. Его движения были уверенными, привычными — видно, не первый раз занят подобным.

— Зелье пробуждения готовится из семи компонентов, — сказал он мне, демонстрируя первую склянку с мутной жидкостью. — Каждый из них дарован нам силами Раскола.

Он принялся смешивать содержимое склянок в металлической чаше. Жидкости шипели, меняли цвет, источали резкие ароматы. Толпа наблюдала завороженно — для большинства это было редкое зрелище.

Я внимательно следил за процессом, пытаясь запомнить последовательность. Всё же интересно, как это устроено. В чаше бурлила темно-зелёная субстанция, от которой поднимались тонкие струйки пара.

— Готово, — объявил Ганус, протягивая чашу Ефиму.

Староста принял её двумя руками, словно священную реликвию, и повернулся ко мне:

— Максим, подступи.

Я сделал шаг вперёд. Толпа притихла.

— Пей, — он резко сунул чашу мне в руку, с пренебрежением, озлобленно.

Взял её в руки. Зелье было тёплым, почти горячим, и пахло болотом с примесью металла. Не самый приятный аромат.

— Ну… Поехали, — прошептал и поднёс чашу к губам.

Жидкость оказалась горькой, с привкусом тухлых яиц и железа. Я заставил себя выпить всё до дна, стараясь не поморщиться. В животе сразу разлилось тепло, но это было всё.

Никаких вспышек, никакой пульсирующей энергии в венах. Моё Потоковое ядро в груди даже не шелохнулось — словно спящий зверь, которого попытались разбудить перышком. Зелье стекло по горлу тёплой струйкой, оставляя привкус мёда и трав, но магия… Магия была смехотворно слабой.

Я сжал челюсти, ощущая лёгкое разочарование. Ожидал хоть какого-то отклика, хоть малейшего резонанса с той силой, что клокотала внутри после эволюции. Но нет — обычный пробуждающий отвар оказался каплей в океане. Мощь, которую я обрёл, переходя на ранг F, была настолько превосходящей, что слабенькая магия травяного настоя просто растворилась без следа. Судя по всему, она пробуждала эволюционный ранг G.

Потоковое ядро пульсировало размеренно, как второе сердце, игнорируя попытки внешней энергии повлиять на него. Даже обидно стало — столько денег в никуда. Я выпил дорогое зелье, как воду.

Интересно. Получается, стандартный обряд для меня — пустая формальность.

— Всё, — объявил Ефим, забирая пустую чашу. — Обряд завершён.

Секунды тянулись в тишине. Я стоял спокойно, но старался выглядеть сосредоточенным.

— А что теперь должно быть? — выкрикнул кто-то из толпы.

Виола наклонилась к уху Вари и прошептала что-то. Варя кивнула и громко спросила:

— Почему ничего не происходит? Разве не должно быть… ну, какого-то знака?

По толпе прокатился гул недоумения. Люди начали переглядываться, перешёптываться между собой.

— И правда, а где вспышка? — подхватил молодой Мастер с зелёными татуировками. — Когда я проходил обряд, она была!

— У меня чуть ли руки не дымились! — подтвердил другой. — А тут…

Ганус оскорблённо поднял брови:

— Моё зелье всегда безупречно! Семь компонентов, точные пропорции…

Ефим поднял руку, призывая к тишине, и его лицо приняло скорбное выражение:

— Похоже, что хворь виновата в происходящем. Она странным образом пробудила силу Зверолова раньше времени, но теперь… — он покачал головой с притворным сочувствием. — Теперь эта сила словно заморожена.

— Как это? — недоумённо пробормотал кто-то из толпы.

— Болезнь нарушила естественный ход вещей, — объяснил староста, его голос звучал убедительно и печально. — Мне больше нечего предположить.

Взглянул на свои руки — татуировки всё так же ровно пульсировали знакомым красным светом. Ни малейших перемен.

— Ефим, — я сделал шаг к старосте, понизив голос так, чтобы слышали только мы двое, — это ещё не всё.

Староста прищурился:

— О чём ты? Обряд окончен.

— Нет, — я хмыкнул. — Объяви меня полноправным Звероловом перед всей деревней. Скажи, что могу отлавливать питомцев и заниматься своим ремеслом. При всех.

Мысль заставить Ефима отменить мою «хворь» я отбросил почти сразу. Старый лис никогда не признается публично, что водил за нос всю деревню. Такой ход лишь загонит его в угол и сделает злее.

Если я сейчас надавлю, что произойдёт? Ефим тут же перевернёт всё с ног на голову, вот как сейчас. Он скажет, что «больной» стал агрессивным, что хочет заразить всех. Толпа, подогреваемая страхом, встанет на его сторону. Или ещё чего придумает, но вывернется.

Это его стихия — интриги, манипуляции, игра на публику.

Моя — другая. Лес, терпение и точный удар из засады.

К тому же, изгнание — это не наказание. На границе двух зон, меньше любопытных глаз и куда больше свободы. Так что пока хватит и официального признания.

Лицо старосты потемнело:

— Кха-кха, это совсем другое дело, мальчик. Одно дело — провести обряд, и совсем другое — давать тебе разрешение. Сказано было, годков через пять…

Я наклонился к нему ещё ближе, чувствуя, как адреналин разгоняется по венам:

— Нет никаких указов короля. Никаких разрешений на Звероловство. Думаешь я не знал, что ты врал с самого начала?

Староста сжал губы, но молчал, в его глазах заметалась тревога. А я продолжил, не повышая голоса:

— Барут готов подтвердить это публично. И не только он. Его родители тоже готовы высказаться — ведь я спас жизнь их сына, ты сам сказал. Представь на секунду, как это будет выглядеть? Вся деревня узнает, что их глава обманывал молодого Зверолова, лишая казну королевства потенциального дохода. Держал его силы взаперти, не давал развиваться.

Ефим побледнел. Его пальцы на рукояти трости дрожали от ярости:

— Ты… ты осмеливаешься мне угрожать?

— Это не угроза, — холодно ответил я. — Так и будет. Ты потеряешь всё своё влияние и авторитет среди жителей. Объявляй меня Звероловом. Либо я делаю что сказал, и тогда твоему авторитету придёт конец прямо здесь, на этой поляне.

Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Ефим дышал тяжело, его лицо исказилось от злости. Маска доброжелательного старосты окончательно спала, и передо мной стоял человек, привыкший к власти и не терпящий никакого сопротивления.

Но в его глазах мелькнула та же паника, что у загнанного зверя — он цеплялся за свою власть всеми когтями.

— Значит, вот как ты решил поиграть? — прошипел он сквозь зубы. — Уверен, что справишься, щенок?

В его голосе звучала неприкрытая ненависть. Все лицемерные улыбки и сладкие речи исчезли. Сейчас передо мной был настоящий Ефим — злой и опасный.

— А ты сам-то уверен? — не дрогнув, спросил я.

Ефим ещё несколько мгновений буравил меня взглядом, затем медленно выпрямился. На его лицо вернулась привычная маска, и я видел, каких усилий это ему стоило.

— Жители деревни! — громко воскликнул он, поворачиваясь к толпе. — У меня есть важное объявление!

Толпа замерла. Григорий нахмурился — он чувствовал неладное. Отец Барута вновь едва заметно кивнул мне, показывая готовность поддержать в случае необходимости.

— Я должен… исправить одно недоразумение, — продолжил Ефим, и каждое слово давалось ему с трудом. — В связи с болезнью Максима и его неопытности, я временно ограничил его деятельность, переживал за жизнь парня. Но теперь, когда он прошёл обряд совершеннолетия, и я вижу, что он может быть Звероловом…

Он сделал паузу, глядя на меня с плохо скрываемой ненавистью:

— Максим отныне — полноправный Зверолов. Он имеет право заниматься своим ремеслом наравне с Григорием и… со мной.

Последние слова он произнёс с таким трудом, будто глотал битое стекло.

Люди зашумели, начали переглядываться, Виола широко распахнула глаза и с удивлением смотрела на деда.

Толпа ещё несколько минут гудела, обсуждая произошедшее, а затем стала постепенно расходиться. Они уходили группками, оживлённо переговариваясь по дороге. Кто-то кидал на меня любопытные взгляды, кто-то — осторожные.

Ефим, не сказав больше ни слова, развернулся и направился к тропе. Григорий молча последовал за ним, но перед уходом бросил на меня долгий, изучающий взгляд. В его глазах не было враждебности — скорее профессиональное любопытство.

Ганус собрал свои склянки и кивнул мне на прощание — деловито, без лишних эмоций. Для него это была обычная работа. Стёпа и Барут ушли в сопровождении родителей последнего.

— Ну и представление ты устроил, — услышал я знакомый голос и обернулся. Виола стояла в паре шагов, скрестив руки на груди. Её губы изогнулись в кривой, ядовитой усмешке, в которой смешались злость и что-то ещё, похожее на… детскую обиду.

— Представление? — переспросил я.

— То, что ты спас моего волка, ничего не меняет, — фыркнула она. — И то, что сделал дед — тоже! Нормальным Звероловом тебе всё равно не быть!

Её щеки горели, будто от унижения.

Она впилась в меня взглядом, словно пыталась прожечь дыру, но, не найдя в моём лице ни страха, ни раскаяния, злобно бросила:

— Ты слишком много на себя взял, Макс.

С этими словами она круто развернулась и зашагала прочь. Мастера молча последовали за ней.

Так вот ещё что.

Зависть.

Дед не давал ей стать Звероловом, и она, в отчаянной попытке доказать свою состоятельность, чуть не угробила и себя, и других. А теперь дед при всех признал мои силы. Удар по гордыне, болезненный, как укус моего ядозуба.

Ольга быстрым шагом шла ко мне вместе с Ирмой.

— Максим… — её голос был настойчивым. — Что это всё было? Ты даже не рассказал мне!

Ирма положила руку ей на плечо, её взгляд был острым и проницательным.

— Что же ты, паршивец, старую бабку в стороне держишь, а? — спросила она с усмешкой. — Думал, не догадаюсь, как ты всё обставил?

— О чём ты? — я широко улыбнулся.

Старуха покачала головой и принялась загибать пальцы:

— Раз Барут приходил, вот ты с ним и спелся. Заставил старосту обряд провести, заставил людей на этот обряд прийти. Как? Через родителей парнишки, да? А потом прижал старого хрыща к стенке после обряда, мол, признай Звероловом при всех, а не то… А, не то, что, Макс?

Чёрт возьми. А ведь и правда так оно и было. Старуха просто по крупицам собрала всю картину и сложила воедино. И попала в самую точку.

— Никакого запрета на ловлю зверей нет, я с самого начала об этом догадывался. А когда заручился поддержкой родителей Барута, вот тогда смог всё провернуть. Они были готовы подтвердить это при деревне. Но только в крайнем случае. Так что… в общих чертах так всё и было, — признал я, не видя смысла отрицать.

Ольга округлила глаза:

— Макс! Ты что, всё это… специально?

— Не то, чтобы… — помотал головой я. — Просто воспользовался обстоятельствами. Ну а что мне было делать?

Ольга смотрела на меня с таким изумлением, будто видела впервые.

— Ты… ты так изменился.

— Спасибо, — дипломатично кивнул я.

Ирма довольно хмыкнула:

— Молодец, парень. Вот только ты разозлил его. Что теперь будет, а?

Я пожал плечами, чувствуя, как кошка бродит в лесах неподалёку:

— Особо и не разозлил, всё осталось как есть. Он староста, а я Зверолов, просто на этот раз без его запретов. Теперь я могу спокойно заниматься ремеслом и деньги зарабатывать. Продавать питомцев. Создам свою ферму, буду выращивать зверей. Нужно заработать денег и выкупить землю.

— Деньги и земля — это хорошо, — согласилась Ирма. — Только осторожности не теряй.

— Ну а что он сделает? Не убьёт же, — я усмехнулся.

— Не убьёт, его склюют сразу, — проворчала бабка. — Но всё равно следи, понял? Эх, если бы Звероловов выпускали за границы королевства просто так, всё было бы проще. А так — где родился, там и пригодился.

Постепенно все разошлись.

Я остался один на поляне, наслаждаясь моментом триумфа.

Всё получилось именно так, как планировал. Ефим сдался и теперь я официально признан полноправным Звероловом.

Насвистывая какую-то мелодию из прошлой жизни, я направился к своей избе. Там меня ждали настоящие дела — Красавчик нуждается в тренировке, а с иглистым ушканом предстоит серьёзная работа по приручению.

Жизнь налаживается. И это очень, очень приятное ощущение.