Егерь. Системный зверолов

Глава 4

— Чтоб их всех Раскол пожрал! — рявкнула бабка, вскакивая. Её платок съехал набок, а голос дрожал от ярости. — Кошка, значит? Доигрались! Веди!

Стёпа кивнул, задыхаясь, и Ирма, не теряя ни секунды, метнулась к двери. На пороге она обернулась, её цепкий взгляд упал на меня. Я сидел всё ещё пытаясь понять, о чём идёт речь.

— Макс, за мной! — бросила она, ткнув в меня пальцем. — Помощь может понадобиться, не сиди как пень!

Ольга резко встала, её лицо побледнело, а глаза сузились. Она шагнула вперёд, её голос звучал тревожно:

— Нет, Ирма! — отрезала она. — Ему нельзя! Ефим против!

Бабка развернулась к ней, её тощая фигура выпрямилась, как натянутая тетива.

— Долго ты будешь держать его за подол? — проскрипела она. — Пацан — Зверолов, а ты всё сюсюкаешь, будто он девка на выданье! Дай ему быть мужчиной! Хватит ныть! Плевать на эти суеверия старосты, мне помощь может понадобиться!

Ольга поджала губы, её щёки вспыхнули, но она промолчала, только посмотрела на меня, и в её глазах легко читался страх. Я чувствовал, как сердце колотится, а мышцы ноют от недавней тренировки у колодца. Как ни крути, Ирма права, и это лучший шанс закрыть вопрос раз и навсегда.

Я медленно встал и посмотрел на женщину.

— Всё будет в порядке. Раз помощь нужна, я помогу.

Мама сжала губы ещё сильнее, но кивнула, отвернувшись к очагу. Ирма хмыкнула, её взгляд смягчился на миг, но тут же она рявкнула:

— Шевелись! Время не ждёт!

Я бежал за Ирмой, чувствуя, как ноги, ещё слабые, но уже послушные, пружинят по утоптанной тропе. Земля казалось тёплой и была слегка влажной от утренней росы, и каждый шаг отдавался лёгкой дрожью в икрах.

Воздух пах травой, нагретой солнцем, и чем-то резким, как будто где-то неподалёку жгли листья. Деревня кипела жизнью: издалека доносились крики торговцев, скрип телег и редкое ржание лошадей.

Стёпа пыхтел рядом, его рубаха прилипла к спине, а лицо покраснело от бега. Ирма, несмотря на возраст, неслась впереди, как молодая коза, её платок мотался из стороны в сторону, а подол платья хлопал по тощим ногам. Я невольно усмехнулся: старуха, видать, не из тех, кто сдаётся годам. Но внутри всё кипело от азарта. Дуэль, питомцы, сбежавшая кошка — этот мир всё больше походил на что-то, что мне очень нравилось!

Чёрт возьми, как же это будоражило!

— Стёп, — выдохнул я, стараясь не сбить дыхание. Хорошо, что умел дышать правильно. — что там стряслось? Рассказывай, не тяни!

Парень бросил на меня быстрый взгляд, его глаза блестели от возбуждения, но в них мелькала тревога. Он вытер пот со лба рукавом, оставив грязный след на щеке, и заговорил, торопливо, будто боялся не успеть:

— Барут, помнишь его? Вроде к внучке старосты, пристал! Сказал ей что-то такое, от чего она аж побелела, вроде как предложил… ну, сам понимаешь, что. А Виола — она же не из тех, кто молчать будет. Сразу вызвала его на дуэль, прямо там, у лавки алхимика. Барут, видать, думал, что отделается шуточками, но Виола настроена серьёзно была. А потом… — Стёпа запнулся, переводя дух, — его кошка вдруг взбесилась, так сказали. Барут отдал ей какой-то приказ, а она вместо этого на него самого кинулась! Разодрала грудь и сбежала.

Я стиснул зубы, чувствуя, как в груди закипает любопытство, смешанное с настороженностью. Питомец напал на своего Мастера? В этом мире они вот так просто могут взбунтоваться? Обычно зверь либо подчиняется инстинктам, либо уважает силу. Всё просто, если ты знаешь о них всё что нужно. Но если питомец приручен, пойти вот так против хозяина? Как если бы мой старый пёс вдруг решил вцепиться мне в горло.

Нет, тут явно что-то нечисто. Либо парень дал лишка, либо ситуация была вовсе не такая. Даже по памяти Макса можно было понять, что такие случаи — чрезвычайно редки — он не знал ни одного.

Непонятно, но чертовски интересно. Я ускорился, стараясь не отставать от Ирмы, чья спина маячила впереди.

— А что за кошка? — спросил я, чувствуя, как пот стекает по виску. — Почему она взбесилась, знаешь?

Стёпа пожал плечами, чуть не споткнувшись о корень, торчащий из земли.

— Чёрт её знает, Макс. Барут год в городе ошивался, вернулся уже с ней — здоровенная, шерсть рыжая, с белыми полосами, глаза страшнющие. Говорят, Барут собирался проводить её эволюцию у Григория, чтобы она стала ещё сильнее. Но что-то пошло не так. Но такие кошки непростые, родители купили. Дорогая!

Я кивнул, впитывая информацию, как губка.

Эволюция? Что-то, что усиливает зверей.

Память Макса подсказала общую картину ещё раз. Звероловы проводят определенные манипуляции по уходу за зверем — процесс долгий, но результат слишком хорош. Навыки становятся сильнее, животина опаснее, а статус Мастера — выше!

Но питомцы — они как оружие, которое нужно держать на коротком поводке. А если поводок рвётся…

Мы выбежали на главную улицу деревни, и я невольно замедлил шаг, оглядываясь. Да и марш-бросок для меня оказался слишком серьёзным, в боку кололо, а дышал тяжело, будто пробежал километра три бешеным темпом.

Исправим! Хорошо, что уже на месте.

Дома из потемневших брёвен и серого камня жались друг к другу. Над крышами вились дымки, пахло углём, свежим хлебом и чем-то кислым, как будто где-то рядом варили снадобье.

У лавки алхимика уже собралась толпа. Люди перешёптывались, кто-то тыкал пальцем в сторону леса и кричал, что кошка убежала именно туда.

Я сразу заметил Виолу, внучку старосты, ещё издали — она стояла у входа, скрестив руки, и её взгляд был острым, как лезвие. Макс знал её.

Высокая, худощавая, с длинными светлыми волосами, заплетёнными в тугую косу. На руках — красные татуировки Зверолова, ярче моих. Уже пробудила силу рода обрядом? Похоже, денег у старосты хватает. Почему Макс ничего не знает о её родителях?

На Виоле был тёмно-зелёный плащ с серебряной вышивкой, облегающий её фигуру, а на плечах — накидка, явно дорогая, с узором из листьев. Сапоги из мягкой кожи, с металлическими пряжками, блестели, будто их чистили каждое утро. На поясе висел кинжал в ножнах, украшенных резьбой, а на шее — амулет в виде звезды. Красивая девчонка, наверняка кавалеры в очередь выстраиваются.

Интересно, а где её питомец? Уже скрылся?

Она держалась с таким высокомерием, что я невольно подумал: эта девица знает себе цену, и цена эта явно не для простых смертных.

Её холодные и голубые глаза скользнули по мне, и я почувствовал себя так, будто меня ощупали взглядом, как товар на рынке. Не по себе стало, но я кивнул ей, всё же мы были знакомы.

Она лишь слегка приподняла бровь, будто я был не достоин её внимания и процедила сквозь зубы:

— Ты что здесь делаешь, больной проклятый пацан?

Я лишь хмыкнул. Если в воспоминаниях Макса всё верно, ей сейчас лет восемнадцать, на год старше меня. Вот только она из другой касты местного населения — богатая, обеспеченная и властная. Ещё бы, ведь её дед заправляет в деревне всем, ещё и возглавляет совет старейшин — девчонка явно привыкла к определённому отношению к своей персоне.

— Ирма! — крикнула Виола, заметив старуху, и её голос резанул, как кнут. — Где тебя носит? Барут там подыхает, а ты тащишься, как черепаха!

Бабка, не сбавляя шага, бросила на неё взгляд, полный такой ядовитой иронии, что я усмехнулся.

— Спокойно, девка, — проскрипела она, протискиваясь через толпу. — Не тебе меня подгонять. Да пустите вы меня!

Я шёл за Ирмой, наблюдая, как толпа расступается перед ней. Или шарахается от меня?

Стёпа плёлся сзади, бросая на Виолу быстрые взгляды, и я заметил, как его щёки слегка порозовели. Ну-ну, парень, держи себя в руках, эта девица явно не из тех, кто отвечает на взгляды таких как мы.

Мы ввалились в лавку алхимика, и я сразу почувствовал, как нос защекотало от запаха — едкого, смешанного из десятков трав, смолы и чего-то металлического, как кровь.

Лавка была тесной, с низким потолком, заваленным связками сушёных растений. Полки вдоль стен ломились от склянок, наполненных мутными жидкостями, порошками и какими-то странными кореньями, похожими на высохшие пальцы.

На деревянном столе в центре лежал Барут, я узнал его лицо, хоть Макс и давно не видел парня. Ему было лет двадцать, не больше, с бледным лицом, покрытым испариной. Его рубаха была разорвана, и я невольно замер, увидев раны на груди.

Грудь бедолаги выглядела так, будто её разодрал не питомец, а какой-то лев или тигр. Четыре глубокие борозды тянулись от ключицы до рёбер, края рваные, с клочьями кожи. Кровь, уже запёкшаяся, блестела тёмно-красным.

Но что меня поразило — по краям ран кожа была не просто воспалённой, а покрытой зеленоватым налётом, будто яд медленно разъедал плоть.

Яд? Может ли такое быть? Я прищурился, вглядываясь. Да, точно, края ран слегка пузырились, и от них шёл слабый, но резкий запах — как от гниющей травы, смешанной с чем-то химическим.

Барут дышал тяжело, каждый вдох давался ему с хрипом, а губы, почти синие, дрожали. Его глаза были полузакрыты, но он всё ещё цеплялся за сознание, пальцы слабо сжимали край стола. Я почувствовал, как в груди сжалось — парень был на грани. Жизнь утекала, как вода из прохудившегося ведра.

— Ирма, — голос алхимика, стоявшего у стола, был низким, но дрожал от напряжения. — Его зачем привела?

Он указал на меня пальцем.

Это был мужчина лет сорока, худой, с длинными пальцами, испачканными чем-то чёрным, будто он копался в угле. Его лицо, покрытое мелкими морщинами, было сосредоточенным, но в глазах — тревога.

— Да что вы заладили одно по одному. Не больной он. Мы что, это будем обсуждать, Ганус?

Алхимик замер на секунду, затем махнул рукой и склонился над парнем.

— Яд в ранах, видишь? Я пробовал мазь из лунного корня, пробовал из звёздной травы и даже порошок из клыка хорька второй ступени! Ничего не берёт. Остался один вариант — огнежар. Надо выжечь заразу изнутри, иначе он не протянет и часа. Кошка какая-то редкая, выловили в глубине лесов для Барута за бешеные деньги!

— Похоже ещё и своенравная, — пробормотал Стёпка, стоявший рядом.

Я стоял и впитывал каждое слово. Огнежар? Память Макса молчала, но уже понятно, что это какая-то редкая трава, раз алхимик говорит о ней с такой серьёзностью.

Перевёл взгляд на Барута и напряг память Макса. Она, как заржавевший механизм, медленно провернулась.

Барут был другом детства. Парень богатый, из тех, чьи родители могли купить полдеревни. Конечно, потом, когда пацаны стали старше, их дороги разошлись, но Барут всегда с неприязнью относился к социальному неравенству этой деревни.

Жизнь просто у всех развивалась по-разному и со временем у них не осталось общих интересов. Уже когда трагедия приключилась с отцом Макса, они почти не виделись.

Но Барут многое знал, уже прошёл обряд! Был в столице на обучении! Он точно мог рассказать о питомцах и не только. Да и чувствую эмоции Макса, в теле которого оказался. Не родные ощущения, но жалость вполне реальная.

И как-то это не билось с его «поступком».

Если Барут выживет, он может стать полезным. Очень полезным. В груди загорелся азарт — этот парень мог бы рассказать, как работает этот мир, как работает укрощение. Пусть у него татуировки зелёные, но ведь в столице он что-то узнал?

Но сейчас он лежал, хрипя, и каждая минута была на счету.

Ирма, стоя у стола, склонилась над Барутом, её цепкие пальцы быстро ощупали края ран. Она принюхалась, будто собака, и её лицо помрачнело. Бабка выпрямилась и посмотрела на алхимика, её голос был резким, как удар хлыста:

— Огнежар? Ты в своём уме, Ганус? У меня его всего два, за столько-то лет! Это не просто трава, её в лесу искать — только в опасной зоне, да у огненных разломов каких-то! И с чего мне на парня это тратить, что у меня, своей родни нет, если что случится?

— Родители этого парня заплатят, — прошипела Виола. — Упрямая старуха, нельзя чтобы этот парень умер в дуэли со мной! Что мне дедушке говорить?

— А это уже твоя проблема! Я что, одна травница? Так, а ну-ка давайте-ка кыш! — Ирма вдруг прошла к двери, открыла её и вытолкала Виолу за дверь. — Будет мне ещё указывать, пигалица!

— Я всё дедушке расскажу! — послышался возмущенный голос девушки.

— Обязательно расскажи! Послушаю, что он скажет, ха-ха, — проскрипела Ирма, хлопая дверью, за которой стояли зеваки.

Послышался рассерженный удар в дверь, но Виола не рискнула заходить снова. Я мысленно ухмыльнулся — бабка мне определённо нравилась. Вот только причитает, когда парень умирает!

Похоже в этом мире человеческая жизнь дешевле редкой травы. Но Барут мне нужен, а Ирма торгуется, будто на базаре. Если так и дальше пойдёт, то парень просто умрёт. Я стиснул кулаки и шагнул вперёд.

— Травы можно новые найти. А человек умирает, — сказал я, глядя ей в глаза. — Достану тебе твой огнежар, если надо, но помоги Баруту.

Ирма замерла, её маленькие глаза сузились, а взгляд будто просверлил меня насквозь. Стёпа за спиной затих.

Я стоял и смотрел прямо на неё. Знал таких, как Ирма, — они любят держать всё под контролем, но есть подозрение, что Макса она всё же любит.

Алхимик кашлянул, его лицо покраснело от возмущения. Он шагнул к Ирме, его длинные пальцы сжались в кулаки.

— Ирма, я понимаю. — сказал он холодно. — Но ты же знаешь, чей это сын! Упрямая бабка! Хочешь, чтобы издох Мастер?

Та фыркнула, скрестив руки, её платок чуть сполз, обнажив седые волосы, спутанные, как птичье гнездо.

— А мне что? — огрызнулась она. — Огнежар — это не капуста с огорода!

Моральная дилемма была мне понятна — старуха привыкла выживать, как и все в этой деревне. Здесь, где звери могут разорвать в клочья, а Раскол плюётся магией, каждый думает о себе и близких.

Что это за редкий цветок?

— Ирма, — сказал я твёрдо, шагнув ещё ближе. — Я же сказал — достану огнежар.

Она посмотрела на меня, и на миг её лицо смягчилось, но тут же она хмыкнула, её голос стал чуть тише, но всё ещё ядовитым:

— С каких пор я для тебя Ирма, а не бабушка? Ох, парень, смотри, — сказала она холодно. — Ты хоть и мой внук, но такое заверение отработать придётся. Готов в лес пойти? Это тебе не по двору шататься.

Я ухмыльнулся, чувствуя себя уверенно.

В лес? Да я всю жизнь там провёл и именно этого и хочу! Пусть этот мир другой, пусть звери тут с магией, но я — егерь, чёрт возьми. Посмотрел на Ирму, и моя ухмылка стала шире.

— Готов, в рамках разумного. — сказал, подмечая, будто татуировки на руках запульсировали сильнее. — Дай мне немного времени и спасай Барута, а я своё слово сдержу.

Ирма кивнула, её взгляд всё ещё был цепким, но в нём мелькнула решимость. Она повернулась к алхимику и бросила нам:

— Я устала, тогда вы бегите ко мне домой! И ещё кое-что, — она ткнула пальцем в меня, — молись, чтобы не зря поверила тебе.

— Твой внук не в лучшем состоянии, давай отправлю своего ученика! — вдруг предложил Ганус.

— Ага, размечтался, хитрец! Думаешь скажу тебе, где храню такие травы? Ничего, он сильнее чем кажется. Максим, подойди.

Ирма ухватила меня за плечо и зашептала на ухо.

Я лишь кивнул, и уже через пару секунд мы вылетели на улицу.