Дзюпосле

Глава 10

Слушая по дороге рассказ Ильи Синицына, учитель и ученица незаметно вышли на улицу Белоярской. Ночь распласталась по Новоалтайску густым маслом: воздух пах пылью, старым асфальтом и далёкими кухнями, где кто-то жарил лук и мясо. Ветер нес с собой гул электропроводов, и фонари, будто уставшие глаза, мигали сквозь влажный туман.

— Так вот что скрывалось в прошлом доктора Бекетовой, — протянула Роса, глядя на мокрый асфальт. — Разве не назвать это кровавой баней?

Илья помолчал, закурил, но сигарета сразу погасла от ветра. На лице не дрогнуло ни одной мышцы.

Он уже видел подобное раньше — слишком много раз. И рассказал всё это не только затем, чтобы Елена поняла Варвару Бекетову, но и чтобы предупредить её — держись подальше от таких команд.

Елена, слушая, постепенно перестала улыбаться. Она не ожидала, что у такого уверенного, спокойного доктора может быть настолько пропитанное кровью прошлое.

— Решительный, но беззаботный, — наконец произнесла она, пытаясь пошутить. — Мне нравится. Просто забавно, что даже у тех, кто кажется стальным, внутри — узлы.

— У каждого есть история, — тихо ответила она сама себе. — Только не всем выпадает шанс рассказать её. Но больше всего меня поражает он сам: глаза — будто целая жизнь, а на лице ни капли усталости.

Елена шла рядом и украдкой рассматривала спину Ильи — широкую, чуть сутулую, будто под тяжестью лет и решений. Из горла вырвался вздох:

— Учитель… а у тебя… были такие же переживания? Ой!

Илья резко повернулся и щёлкнул её по лбу пальцем — мягко, но с размахом.

— Ты ещё не прожила и половины того, о чём вздыхаешь. Лучше подумай, как выбраться из своих собственных узлов.

Елена ойкнула, потёрла лоб и усмехнулась:

— Ты права. После того, как первый тест оказался таким жёстким, я боюсь представить, что будет во втором.

— Второй тест? — Илья поднял брови. — А разве я тебя ещё не проверял в машине?

Она моргнула, вглядываясь в него.

— В машине? Когда это?

— Когда согласилась установить комплект энергоканала культивации. Это и был второй тест.

— Подожди… это тоже испытание?!

— Не все проверки надо объявлять заранее, — спокойно ответил он. — Первый был на доверие, второй — на ценности. Ты прошла оба.

— И всё-таки… будет третий?

— А ты что, зависима от экзаменов? — усмехнулся он.

Елена остановилась. Ночной Новоалтайск простирался вокруг, будто дышал огнями — влажный, таинственный, словно огромный живой организм. Свет фар отражался в её глазах, и на лице промелькнуло что-то детское, почти сказочное.

— Так? — спросила она едва слышно.

Илья обернулся, и в голосе прозвучало что-то неожиданно тёплое:

— С этого момента ты — мой ученик. С этого момента мы едины, как учитель и ученица.

— П-просто так?

— А что, у вас там положен сваха и обручальный дар за принятие учеников?

— Да нет, просто… я никогда не проходила это по-настоящему, не знала, как это должно быть.

— Да чего там думать, — вмешалась Безумная Елена где-то в глубине сознания Елены. — Колени, клятвы, поклоны — почти как свадьба!

— Елена! — зашипела она в пустоту.

Илья усмехнулся краешком губ:

— Не нужно никаких церемоний. Просто скажи искренне — "Учитель", и я приму тебя.

Елена замерла. Теперь она поняла, что все эти дни называла его так лишь по привычке, не вкладывая смысла. Сердце толкнуло грудь изнутри, дыхание стало неровным. Она сделала шаг назад и низко поклонилась.

— Учитель, я, твоя ученица Елена, выражаю тебе почтение.

Илья, казалось, стал мягче. В её словах было что-то живое, настоящее — не просто слова. Он помог ей выпрямиться, положил ладонь на плечо.

— Не нужно церемоний, — сказал он тихо. — Сегодня праздник. Пойдём — отведу тебя пробовать еду и терское вино. Императорский шустовский коньяк у них — как жидкий янтарь, согревающий даже камень.

Ветер донёс с холма запах жареных каштанов, бензина и дождя. Город гудел, жил, переливался — а где-то внутри него два человека, едва встретившиеся, уже делили между собой небо и судьбу.

Хотя Новоалтайск давно утонул в неоне, стекле и хромированных фасадах, самые дорогие рестораны всё ещё цеплялись за старину: вывески у них были будто из другой эпохи — "Жатва", "Земля и солнце", "Колос". Внутри таких мест пахло запаренным сеном, старым деревом и мясом, томящимся на углях. Люди платили московскими гривнами за иллюзию того, что мир вокруг не рухнул в бесконечный гул механизмов и рекламы.

— В этот раз надо проследить, чтобы счёт не записали на нас, — ворчливо пробормотала Безумная Елена, едва заметно закатив глаза.

Но не успела Елена и слова вставить, как в кармане Ильи Синицына завибрировал старый телефон. Глухой металлический звон разрезал вечернюю тишину. Он взглянул на экран, и на лице его появилось лёгкое, почти незаметное удивление.

— Здравствуйте, президент… Да, я сейчас буду.

— Учитель, — тихо спросила Тихая, — что-то случилось?

— Президент Лев Цуканов вызывает, — коротко ответил Илья. — Пойдёшь со мной. Он всегда ко мне хорошо относился, но… что-то тут не так.

Он накинул пальто, запахнув воротник. Перед самым выходом бросил через плечо:

— Если кто-нибудь спросит, чем мы сегодня занимались?

— Днём мы были в магазине, разбирали техники совершенствования, — без запинки произнесла Роса. — А вечером ты повёл меня знакомиться с соседними лавками на Белоярской.

Безумная Елена прыснула смехом где-то внутри:

— Вот это ученица! Теперь может алиби сочинить, даже не моргнув глазом.

Через двадцать минут они уже стояли у особняка "Громовой Удар". Здание словно выросло из другой эпохи: ни тебе неона, ни проекций, ни голографических вывесок. Лишь высокие стены, крытые выцветшей красной черепицей, да железные ворота с эмблемой молнии. Воздух вокруг пах дождём и холодным железом. На пороге застыл механический лев — громадина, у которой в глазах тлели янтарные огоньки.

— У президента своеобразный вкус, — заметила Тихая, скользнув взглядом по статуе. — Но, если он глава Белоярской, не слишком ли скромно живёт?

— Он ностальгирует, — усмехнулся Илья. — Раньше тут был ресторан, на котором он и сколотил своё состояние. С тех пор всё строит вокруг этой памяти. Хоть и владеет десятками предприятий, живёт всё здесь. Старое место приносит ему покой.

Он подошёл к механическому льву и произнёс спокойно, будто обращаясь к живому существу:

— Илья Синицын просит аудиенции у президента.

Глаза льва вспыхнули ярче. В груди у машины что-то загудело, зубчатые механизмы защёлкали с мягким металлическим ритмом. Лев дрогнул, распрямил лапы, спрыгнул с постамента и, издав низкое урчание, двинулся внутрь, словно зазывая их за собой.

— Вот это да, — прошептала Елена. — Настоящий интеллект.

— Не настоящий, — отозвался Илья. — Если бы он был по-настоящему разумен, не стоял бы на привязи у ворот. Но запомни: в Новоалтайске встречаются машины с настоящим самосознанием. С ними лучше не спорить — они развиваются быстрее людей.

Тихая кивнула. Она знала — слухи о разумных механизмах бродили по городу, как тени в подворотнях.

Они прошли за львом по узким коридорам, где воздух был густ от запаха масла и нагретого металла. Через минуту вышли во внутренний двор, залитый тёплым светом фонарей, и вошли в небольшую комнату.

За столом из тёмного сандала, среди дымящихся блюд, сидел президент Лев Цуканов. На нём была простая рубашка с закатанными рукавами, а на столе стояла бутылка Императорского шустовского коньяка. Его механическая рука с выгравированным золотым драконом поблёскивала мягко, как старая бронза.

Рядом стоял мужчина в белом, с длинными волосами, гладкими, как шёлк. Он наливал вино в крошечные чашки, стараясь не встречаться глазами с гостями. На его шее тускло поблёскивал металлический ошейник фиксатора.

— О, Илья, быстро ты добрался, — сказал Цуканов, чуть улыбнувшись. — Садись.

Илья кивнул, сел напротив, а Елена встала за его плечом, сложив руки перед собой. Кружевной воротник её рубашки мягко светился в полумраке, придавая лицу странную, почти призрачную мягкость.

— Что это вы, президент, — прищурился Илья, — боитесь, что я не смогу прокормить ученицу?

— Перестань нести ерунду, — усмехнулся Цуканов. — Не за тем звал. Но сперва выпей. Давно ведь не виделись.

Илья поднял чашку. Коньяк был густым, тёплым, ароматным — запах ореха, дуба и сладкого дыма заполнил рот. Он выпил залпом и поставил чашку обратно.

Внутри уже крутилось тревожное предчувствие: такой ужин редко обходится без подвоха.

Цуканов осушил свой бокал, выдохнул и сказал прямо, без предисловий:

— Илья, я хочу обсудить передачу твоего магазина Торговой гильдии. Что скажешь?

Тишина накрыла комнату, как плотное одеяло. За окном трещал дождь, по карнизу катились капли.

Илья подумал мрачно:

"Похоже, этот ужин выйдет мне дороже, чем весь магазин."

Безумная Елена хмыкнула где-то в глубине сознания Тихой:

— Мы обречены. Два человека и одна птица — неужели останемся скитаться по улицам? В Новоалтайске, надеюсь, есть команда нищих?..

Президент Лев Цуканов всегда говорил прямо и действовал так же — без обиняков, по-понятиям. Потому, едва опрокинув по бокалу Императорского шустовского коньяка, он сразу перешёл к делу.

Илья Синицын знал — Цуканов не из тех, кто глаз положит на чужую недвижимость. Если уж тот заговорил о его лавке, значит, на то была серьёзная причина.

— Если президенту это нужно — не возражаю. Видимо, у вас на то есть свои основания, — спокойно ответил Илья.

Лев кивнул, но в его взгляде мелькнуло что-то вроде неудовольствия. Он нахмурился и сказал:

— Думаешь, я пришёл, чтобы отжать у тебя твою лавочку? Просто через два месяца Торговая гильдия устраивает большой турнир по самосовершенствованию. Там будут и споры, и поединки, и даже распределение влияния между командами. И что особенно пикантно — участвовать смогут и другие города.

— Синицын, твоя лавка хоть и маленькая, но ты ведь всё ещё синий пояс. Если столкнёшься с чужой гильдией… лучше уступи лавку сейчас. Так хотя бы уйдёшь красиво, без потерь.

Илья понимал — Лев говорит не из корысти. Он хочет, чтобы улица Белоярская не опозорилась на турнире. Если бы Синицын выступил плохо, позор лег бы не только на него, но и на всех вокруг. А тогда — прощай и лавка, и репутация.

Он и сам знал: его спасали ремесленные таланты, а не сила энергоканалов. В настоящем бою у него не было бы шансов.

Илья только вдохнул, чтобы ответить, как вдруг человек в белом за спиной Цуканова, разливавший вино, заговорил неожиданно уверенно:

— Президент делает это ради вашего же блага. Не стоит бросать его доброту на ветер.

Илья поднял голову. Голос был мягкий, но с ноткой дерзости. Он нахмурился:

— О? Ты теперь меня учишь, как поступать?

Цуканов тут же повернулся и рявкнул:

— Вдуплян, следи за манерами!"

— Да, президент, — коротко ответил тот, склонив голову.

Илья воспользовался паузой, чтобы перевести разговор в другое русло:

— Президент, а кто этот парень?

Лев не спешил вставать. Он лениво махнул рукой, представив гостя:

— Это Вдуплян, ученик мастера Дзюпосле с пика Сечина. Природа наделила его редким даром. Мастер отправил его ко мне, чтобы я научил его технике "Проход энергоканальной застёжки".

Имя заставило всех насторожиться. Даже Елена Тихая, стоявшая позади Ильи, слегка кивнула, словно подтверждая — слышала.

— Вдуплян?" — произнёс Синицын задумчиво. — Хорошее имя.

— Странное имя, — тихо пробормотала Елена.

"Что в нём странного?" — усмехнулась Безумная Елена, — "Небольшой намёк на прошлое — и всё."

Но Синицын насторожился. С момента церемонии отбора прошло всего ничего — один день. Как этот парень мог уже оказаться здесь, в покое президента? Даже если бы он буквально продался мастеру Дзюпосле, сблизиться так быстро было невозможно. Разве что они были знакомы раньше.

Пока он размышлял, Вдуплян шагнул вперёд и поклонился:

— Я был неосторожен и обидел синего пояса. Прошу простить.

Голос звучал вежливо, но взгляд его не задерживался на Илье. Он скользил — упрямо, настойчиво — к Елене Тихой.

"Вот тебе и "новая жизнь"," — мрачно подумал Синицын.

Елена не успела переодеться после внезапного вызова к господину. Под плащом виднелась матросская форма — почти школьная, но приталенная, подчёркивающая её тонкую фигуру. Длинные светлые ноги, кружевной воротник, нежный запах ландыша… всё в ней притягивало взгляд.

Вдуплян смотрел на неё открыто, без стыда. Его раздражение к Синицыну, которому она подчинялась, только росло.

"Этот Синицын, может, и важный человек, но внутри — зверь," — пронеслось у него в голове. — "Одеть ученицу так… зачем ещё, как не ради своих грязных прихотей?"

А потом мелькнула ещё более скользкая мысль: "А если он уже "обучил" её?" — и от этого стало только жарче.

Елена почувствовала на себе этот взгляд — липкий, жадный. Она вздрогнула и машинально придвинулась ближе к Синицыну.

Тот молчал. Цуканов, глядя на него, вздохнул и сказал мягче:

— Илья, я всё продумал. Оставим тебе звание синего пояса, а взамен я лично выплачу тебе ежемесячное пособие — к тому, что положено. Так тебе не придётся мучиться с управлением лавкой. Что скажешь?

Он говорил искренне — с уважением. Даже Вдуплян удивился щедрости сделки.

Илья задумался. Лавка всё равно едва держалась на плаву. Старик Хохлов, старожил Белоярской улицы, давно твердил, что плохо кончится, если лавку отберут чужаки. А тут — Цуканов, человек надёжный, свой.

— Если президент просит — я не имею права отказать, — сказал Синицын, наконец подняв взгляд. — Но есть одно условие, которое хотелось бы обсудить.

Услышав согласие своего хозяина, Елена Тихая нахмурилась.

Они только что официально стали учителем и учеником — и уже собираются расставаться? В воздухе магазина, пропитанного запахом дерева и старого воска, повисло тихое напряжение. Где-то за дверью слышался звон колокольчиков на ремнях, а из угла доносился скрип старого пола под шагами Льва Цуканова.

Президент улыбался, глаза блестели от удовольствия:

— Говорите свободно. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь.

Илья Синицын, спокойно опираясь на стол, словно ощущая текстуру гладкой древесины под пальцами, ответил:

— Мне всё равно на магазин и товары. Но мой ученик, Елена, должна оставаться со мной.

В лавке не было ничего особенно ценного — только старинная система обороны, тихо поскрипывающая, словно шептала об истории этих стен. Но Елена была редкой находкой — человеком, связанным со Старой Эрой, и тем, кому он мог доверять.

На мгновение Лев Цуканов и Елена Тихая замерли. Только Вдуплян нахмурился, сжав пальцы в лёгкий кулак.

Елена тихо промолвила:

— По крайней мере, у него есть совесть.

"Так, Угольный Босс выбыл? Могу я его оставить?" — послышался задорный голос Безумной Елены.

Лев, слегка удивлённый, не ожидал, что Синицын будет так остро переживать за ученика. Но если подумать, это был его первый ученик — естественно, что привязанность особенная.

— Крепкая связь между учителем и учеником — редкость. Конечно, я исполню твою просьбу, — произнёс он мягко, словно шелест листвы за окном, слегка наклонив голову. Он даже улыбнулся, добавив с лёгкой насмешкой:

— Более того, если захотел бы на ней жениться — это тоже не проблема. Хотя, судя по её наряду, помощь в этом явно не понадобится.

Елена слегка кивнула:

— Да.

Лев Цуканов собирался обсудить детали с Ильёй, когда Елена вдруг выпрямилась, медленно поклонилась, и её ясные глаза, словно чистая роса на рассвете, поднялись к президенту:

— Господин президент, у меня есть вопрос, который я не совсем понимаю. Могу ли попросить разъяснений?

— Хм? Говори, — спокойно, но с лёгкой улыбкой, ответил Лев.

— Мой хозяин сказал, что ты построил империю с нуля, шаг за шагом. Почему же ты не даёшь моему хозяину ту же возможность? Вместо этого ты убеждаешь его сдаться добровольно. Ты думаешь, что он не сможет удержать территорию или сражаться за неё? — голос Елены прозвучал отчётливо, почти вызовом, но без капли страха.

Лев слегка удивился. Девушка не просто задавала вопрос в лицо — она говорила чистую правду. Но он понимал: если сейчас он ответит прямо, Синицын потеряет лицо перед учеником.

Он медленно покачал головой, повернувшись к Илье:

— Синицын, направляй ученика правильно.

Илья, прожевав кусок хлеба, проглотил и спокойно сказал:

— С Еленой, именно так и делаю.

Лев Цуканов, сделав глоток коньяка, чуть не поперхнулся. Вино обожгло горло и оставило тёплое послевкусие.

"Синицын, ты мерзавец… действительно умеешь направлять людей, — подумал он с лёгкой насмешкой.

Илья не бездельничал — он просто не хотел усложнять жизнь президенту. На улице Белоярская редко встречались люди, которые искренне заботились о других. А сейчас, согласившись, он оставлял себе обязательство перед Левом Цукановым. Чем хуже он представлял своё положение, тем ценнее эта услуга.

Елена понимала это. Она видела силу Ильи — пусть пока лишь один приём, но даже высокоуровневый Очиститель Ци в Сфере Очистки Ци не смог бы повторить его движения. Она знала: учитель просто сдерживается.

Она заговорила, потому что знала, что Синицын не слишком заботится о репутации. Но даже она не ожидала, насколько дерзким будет его ответ.

Видя, что президент колеблется, Елена продолжила, тихо, но уверенно:

— Президент, теперь я понимаю. Если мы докажем способности моего хозяина, сможем ли сохранить магазин?

— Елена! — с лёгким изумлением воскликнул Вдуплян.

Синицын хотел было остановить её, но Лев Цуканов махнул рукой:

— Пусть продолжает.

— Если я смогу добиться высокого рейтинга на турнире по самосовершенствованию, достаточно ли этого, чтобы доказать способности моего хозяина и позволить ему сохранить магазин?

Безумная Елена фыркнула: "Она ещё безумнее меня. Пытается отплатить ему за набор "Энергоканалов культивации"?"

— Не совсем, — ответила Елена Тихая тихо, словно шёпот ветра между старых стеллажей. — Я знаю, что Учитель намеренно сдерживается. Но если президент согласится, он обязательно нас чему-нибудь научит. И тогда не придётся рисковать самому.