Другой мир

Глава 16

— Не-е-е! Ну, ты блин даешь! Не-е-е, ну вы на него посмотрите! Совесть бы поимел! Деятель… искусств! Тащите его, он же нализался как сапожник!

Когда его кто-то схватил, Сеня все же неохотно открыл глаза. Только что ему так сладко спалось на пригорочке! А тут…

— Кто меня трогает?! — нечленораздельно забурчал он и встретился с суровым взглядом Коляна.

— Тащите! — не обращая на него никакого внимания, скомандовал Колян.

— Я протестую, я сам! — выпалил Сеня и попытался подняться на ноги.

Но ноги его не удержали, и он плюхнулся обратно на землю. Мир как-то странно накренился и так и замер в непонятном положении.

Сеня затряс головой.

— Вод ведь… — буркнул он и потер взмокший лоб.

— Да берите его под руки, блин! — ругнулся Колян. — Допился до белой горячки, а мы его пятый час обязаны искать! Мать твою налево!

— Я… я… — Сеня изо всех сил постарался выпрямить покосившийся мир, но он по-прежнему упорно оставался в совершенно непотребном крене. Последний раз в безуспешной попытке помотав головой, молодой инспектор признал поражение и сдался на милость чьим-то сильным рукам.

Весь следующий час он наблюдал, как его дотащили до избушки Николая, как посадили на диван и стали сновать мимо.

Взлохмаченный высокий молодой человек, в котором Сеня с трудом узнал Лёху, принялся светить ему в глаз маленьким фонариком.

— Сеня, сколько пальцев видишь? — нахмурившись, пробормотал он, тыкая в него пятерней.

— Убери свою помятую морду! — выдохнул Семен и почувствовал, что ему срочно требуется очистить желудок.

Вскочив, молодой инспектор в следующую секунду уже обнимал унитаз.

— Ладно, приводи себя в порядок, а то уже ехать пора! — отозвался из зала Серый. — За руль-то сможешь сесть?

Сеня в ответ вяло угукнул и продолжил свой роман с унитазом, размышляя при этом над жизнью…

Как ни странно чувствовал он себя совершенно трезвым. Да, в голове все ходило ходуном, и на него падали стены, но… это не было похоже на обычное состояние опьянения. Скорее, это было сродни… полуобмороку…

И тут в голову Семена ударили мысли. Судорожно оглядываясь по сторонам, молодой инспектор начал искать глазами рюкзак с подарками. На его счастье рюкзак лежал на диване. Водрузив на голову холодное полотенце, Сеня пробрался к нему и поспешно открыл.

Его разочарованию не было предела. От сувениров почти ничего не осталось, вместо них там лежала груда побитых черепков. Уцелело всего несколько фигурок из дерева.

— По коням! — протрубил Колян, и трое друзей поспешили к машинам.

Сеня, пошатываясь, поплелся следом.

За руль друзья его не пустили, и потому водителем в его машину сел Серега, а Сеня от нечего делать решил вздремнуть, в надежде, что мысли приобретут былую ясность. Колян с Лёхой поехали следом на джипе Николая.

— Ваши документы, — разбудил Семена голос.

Молодой налоговый инспектор неохотно открыл глаза и непонимающе уставился в довольную физиономию гаишника.

— А-а-а… — помычал он и полез за документами. — Машина моя, а за рулем товарищ.

Серега утвердительно закивал, Семен протянул полицейскому документы. Тот, как всегда, долго и упорно их рассматривал, а потом, хитро прищурившись, поинтересовался:

— А где ваша страховочка, гражданин Росин?

— Коновалов, — поправил его Семен.

Милиционер опять посмотрел в документы и уже более грозно добавил:

— Попрошу страховку на машину, гражданин Росин!

У Сени на лице задергался нервный тик.

— Я Семен Коновалов, это моя машина, а это… — Сеня достал страховку, — моя страховка.

Гаишник подозрительно взял в руки бумажку, долго ее рассматривал, чуть ли не пробуя на зуб и обнюхивая, но в итоге, посмотрев на помятую физиономию Семена, вернул, и, отдав под козырек, бросил:

— Шутить изволите, гражданин Росин. Документы в порядке, можете ехать дальше!

Когда они отъехали на несколько сот метров от поста, Серега уставился на друга ошалелыми глазами и сдавленно поинтересовался:

— Сеня, что это на тебя нашло?! Милицию разыгрывать вздумал?!

Сеня начал понимать, что попал в какой-то дурной сон. Нервно схватив документы на машину, он сунул их под нос товарищу.

— На, читай! — выпалил он. — Ко-но-ва-лов!

Сергей внимательно посмотрел на друга и после продолжительной паузы ответил:

— Читаю. Ро-син!

Сеня выхватил бумаги из рук сумасшедшего и уткнулся носом в текст. Там черным по белому было написано:

«Семен Осипович Росин»

Сеня почувствовал, как руки начали трястись.

«Они его не туда заслали! — забродили в голове лихорадочные мысли. — Этого не может быть!»

— Что ты пил? — вернул его к реальности критический вопрос товарища.

Сеня истерично мотнул головой и затараторил:

— Нет, нет, со мной полный порядок. Я это, я! Меня переправили домой, но, должно быть, ошиблись… Совсем немного ошиблись… Но такого не может быть! Я Коновалов! Коновалов! Коновалов! Ко-но-ва-лов!

Серега терпеливо выслушал вопли школьного приятеля, а когда тот немного утихомирился и престал бормотать фамилию Коновалов на разные лады, серьезно заметил:

— Я многое слышал про белую горячку… Говорят, зеленые кони мерещатся, клопы с полладони… Но чтобы собственную фамилию перепутать?! Ты бы, как приедешь, к врачу обратился. Говорят, сейчас все лечат…

Сеня готов был расплакаться.

— Нет, ты ничего не понимаешь, — жалобно простонал он. — Быть всю жизнь Коноваловым, а потом в одночасье сделаться Росиным!

Серега весело хмыкнул.

— Вон бабы… — подметил он, — по пять раз замуж выходят, по пять раз фамилию меняют… И ничего… Живут припеваючи!

Но Сеня уже взял себя немного в руки и твердо решил не обращать внимания на всякие мелочи. Действительно, что такое — другая фамилия. Это пережить можно. Главное, чтобы не было пострашнее сюрпризов!

— Ну, вот ты и дома! — облегченно сказал Серега и собрался вылезать из машины.

— Постой! — остановил друга Сеня.

— Ты про то, что… ну, ты понимаешь… перебрал я немного… никому не говори, ладно?! — выдохнул он, помятуя о наставлениях Азимута.

Действительно, надо было быть осторожнее со всякими там… рассказами про другие миры. Кто-то мог просто посмеяться, а кто и…

Серега облегченно улыбнулся на просьбу товарища, но тут же нахмурился и сурово произнес:

— Однако к врачу сходи. Не помешает.

Друзья от понимания друг друга облегченно обнялись и, попрощавшись, разошлись.

Сеня осторожными шагами направился к подъезду. Все вроде было так, как раньше. Высотный дом в спальном районе, уютный дворик, веселая детвора…

К входной двери подъезда ключ подошел, и, облегченно вздохнув, Сеня зашел внутрь. В лифте тоже ничего не случилось. Когда створки раскрылись на двадцатом этаже, его встретила знакомая дверь, и Сеня почувствовал — жизнь налаживается.

Дверь открыла мама в теплом махровом халате. Отец как всегда смотрел телевизор и одновременно читал газету. На столе ждал горячий чай с тортом.

— Борщ будешь? — произнесла мать, обнимая сына.

Сеня отрицательно покачал головой.

— Нет, чайку хочется и твоего фирменного тортика!

Мать заулыбалась завуалированному комплементу и поспешила расставлять чашки.

— Как съездил? — важно поинтересовался отец и отрезал ему кусочек сладкого.

Сеня блаженно заулыбался. Его предки были такими же, как и всегда. Те же слова, те же интонации, то же тепло и любовь.

— А Юля не звонила? — осторожно поинтересовался Семен и весь внутренне сжался.

Вопрос был необходим. Того требовали приличия. Но уже сейчас он спинным мозгом ощущал, к чему подобная фраза может привести. Мама очень полюбила Юлю и всегда, когда, по ее словам, он вел себя недостойно, долго отчитывала и повторяла, что все на этом свете строится на взаимном уважении. А если Семен ее уважает и хочет идти по жизни вместе, тогда он не должен плевать в колодец, из которого придется напиться. Одним словом, Сеня предвидел грозу.

Вместо этого мама рассеянно пожала плечами и поинтересовалась:

— Это та, с которой ты работаешь?

В ответ Сеня поперхнулся куском торта.

— Мама! Юля! Твоя любимица! — воскликнул Семен.

— Ты же знаешь, у меня нет любимиц, — совершенно спокойно ответила мама и отпила маленький глоточек чая. — И к тому же я считаю, что еще есть время, не нужно хвататься за первую встречную.

Сеня замер как громом пораженный.

— Мама, но… Юля, с который мы встречаемся почти год… — начал он и тут же осекся.

Мама с отцом недоуменно уставились на сына. Отец, Осип Иванович, нахмурился.

— Что же ты Семен заговариваешься? Ни про какую Юлю ты нам не рассказывал. Получается, скрывал?

Сеня пристыжено заерзал на стуле. Когда отец называл его Семеном, ничего хорошего это не предвещало.

— Видите ли… — невнятно начал он, отчетливо понимая, что просто обязан объяснить свое поведение…

И тут его прорвало.

— На самом деле я отсутствовал не выходные, а целый месяц. Я пошел в лес за грибами и попал в параллельный мир, а оттуда меня уже прислали к вам и так рассчитали, чтобы я появился тогда же, когда и исчез!

Мать вскрикнула и без чувств упала в кресло. Осип Иванович проявил себя более стойко, и только открыл рот, из которого выпала не прикуренная сигарета.

А Сеня возбужденно продолжал. Ему хотелось поделиться событиями последних недель. Ведь это было так потрясающе и удивительно!

— Вы не представляете! Там все совсем по-другому! Наши сказки про колдунов и магов — правда! Они так живут! Варят волшебные зелья и летают на метлах! Это удивительно и прекрасно! У меня даже остались сувениры…

И Сеня побежал вытаскивать из рюкзака уцелевшие экземпляры. С гордостью он водрузил на стол несколько фигурок из дерева.

— Вот! — воскликнул он и указал на поделку, где изображалась прекрасная девушка с разлетающимися по ветру волосами верхом на метле. — Это их средство передвижения! Впечатляет, правда?!

Мать в кресле тихо заплакала. Отец взял фигурку в руки и скептически осмотрел со всех сторон.

— Таких фигурок на Арбате… целые лотки… — заметил он.

И, чуть поразмыслив, добавил:

— Сеня, ты не спеши, подумай, может, тебе приснилось?.. Что-то покурили, выпили… тебе и показалось… Только не волнуйся…

Сеня растерянно уставился на фигурки.

— Я все отчетливо помню, — заметил он. — Да и как может привидеться целый месяц жизни? Я понимаю, в это сложно поверить, но это действительно так! И в этом нет ничего ужасного! Мы не одни в этой вселенной, у нас есть соседи… Просто они — в параллельном мире!

Мать зарыдала еще громче и побежала на кухню за валерьянкой. Семен и отец остались наедине.

— Значит, так, — хмуро проговорил Осип Иванович, — мать не расстраивай, и всякую чепуху из головы выкинь. У нее и так с сердцем дела плохи, а ты несешь черт знает что! Обкурился, так и скажи! Нечего мать до сердечного приступа доводить.

— Но это правда! — прошептал Сеня и схватился за фигурки. — Это оттуда! Они мне их подарили!

Отец побагровел.

— Значит, так, — рявкнул он, — пикнешь, больше сюда ни ногой!

В дверях появилась мать и, тяжело дыша, проговорила:

— Осип, ну что ты так на него напустился? Не ругайся, перестань. Все образуется. Он одумается…

Сеня обиженно потупился и, чуть ли не рыдая, пробормотал:

— Я вам правду рассказываю… А вы… Родного сына из дома выгонять! И куда же мне идти прикажете?

В комнате повисло молчание. Сеня обижено переводил взгляд с отца на мать и обратно.

Первой отреагировала мама. Шумно выдохнув, она медленно съехала по стене на пол.

Осип Иванович, переворачивая на пути стулья, ринулся к ней.

— Маруся, Маруся! — закричал он. — Ты чего удумала?! А ну не смей, кому говорят!

Мария Федоровна слабо пошевелилась и, посмотрев на перепуганное лицо сына, прошептала:

— Сыночек! Мы же с отцом … уже как год тебе квартиру подарили… Ремонт сделали… Обставили…

У Сени помутнело в глазах, и он почувствовал, что не далек от того, чтобы без чувств приземлиться рядом с дорогой родительницей.

— Корвалол тащи! — крикнул Осип Иванович Семену и принялся растирать супруге руки.

Несколько долгих минут было посвящено реанимации Марии Федоровны. Наконец, лицо родительницы приобрело здоровый оттенок. Успокоившись, все расселись за столом и в полном молчании продолжили пить чай.

Сеня автоматически грыз торт и опасливо озирался по сторонам. Больше он ни о чем не рассказывал. Маму он очень любил.

Когда часы показали одиннадцать, отец неохотно проговорил:

— Ты бы Сеня домой поспешил, завтра на работу вставать.

Сеня нервно передернул плечами. Ситуация складывалась критическая. Кашлянув и пристально глядя на отца, молодой человек украдкой показал тому в сторону коридора.

Мужчины вышли.

— Папа, — проговорил Семен как можно мягче, — а где я живу? Адрес не подскажешь?..

Осип Иванович напрягся. Несколько секунд молчал, а потом предложил сыну пройти в кухню.

Какое-то время они сидели молча и пристально смотрели друг другу в глаза.

— Ты хоть понимаешь, — начал отец шепотом, — что твое поведение ненормально?!

— Но я действительно не знаю, где живу, потому что никогда там не был! — так же шепотом ответил расстроенный Семен.

Осип Иванович молча встал со стула и, осторожно выглянув в гостиную, плотно закрыл дверь.

— Что ты еще не помнишь? — строго спросил отец и глубоко засунул руки в халат. — Выкладывай как на духу!

Сеня схватился за голову и истерично хихикнул. Потом хихиканье превратилось во всхлипыванье. Шмыгнув носом, он пробормотал:

— Ты же мой отец, самый близкий человек, и ты мне не веришь! Неужели это так сложно, поверить собственному сыну?! Ведь у вас военных развито чувство плеча товарища… Вспомни, когда ты был в горячих точках, ведь ты доверял тем, кто стоял рядом…. Просто доверял…

Отец провел ладонью по затылку и подошел к окну. Стоя спиной к сыну и, глядя куда-то вдаль, он проговорил:

— Сеня, я никогда не был в горячих точках и уже более тридцати лет работаю в полиции…

Сеня сглотнул подступивший ком. Следующие слова он просипел:

— Я же говорю… Все почему-то немного изменилось… Вроде бы осталось прежним, но изменилось. Раньше я был Коновалов, мне не дарили квартиру и ты был военным. Теперь я Росин и…

Увидев, как у отца начинает дергаться левый глаз, Сеня замолчал и пошел делать кофе. Нарезал бутербродов с колбасой, достал масло и уселся обратно за стол.

— Если хочешь, присоединяйся, — проговорил он и укусил здоровенный кусок.

Как ни странно, но аппетит у него прорезался просто зверский.

Отец ничего не ответил и остался стоять у окна, за которым начали загораться мириады звезд.

Сеня дожевал последний кусок, допил вкусный кофе и, с блаженным ощущением сытости, буркнул:

— Ну, я пошел, только скажи куда.

Не оборачиваясь, отец медленно ответил:

— Тебе нужно обратиться к врачу. У меня есть хороший знакомый психиатр… Никто ничего не узнает. Всем скажем, что ты уехал в отпуск, загорать на солнышке.

— Но! — Сеня обескуражено захлопал глазами. — Я совершенно нормален! Просто я не знаю… Всё… каким-то образом изменилось!..

Осип Иванович бросил пронзительный взгляд на сына. Сеня вздрогнул. Теперь перед ним стоял не любящий отец, а пытливый следователь.

— Говори, была передозировка, и тебя вырубило? — требовательно отчеканил он. — С наркоманами такое бывает…

— Это сумасшествие какое-то! — воскликнул несчастный Сеня. — Я же все объяснил!

— Да, именно так. Вот ты сам и произнес, то, что я боялся сказать…

Сеня почувствовал, как в жилах холодеет кровь. Теперь он на собственной шкуре понял смысл этого выражения. И ощущение было просто отвратительным, пугающим и лишающим возможности мыслить. Семен в одночасье превратился в пульсирующий комок нервов.

Сумасшествие — это говорил ему родной отец! Он сошел с ума!

Сеня истерически захохотал. Из глаз брызнули слезы. Без сил он упал на стол и зарыдал. Так он не плакал со второго класса, когда его побили и отобрали деньги четверо старшеклассников.

А отец виновато забормотал.

— Сынок, тебе это только на пользу пойдет… Отдохнешь немного… И сознание к тебе вернется. Главное не запускать. А доктора тебя… пока поддержат, — и немного запнувшись, добавил: — Пока не поздно, все скорректируем… Иначе… Работа у меня очень серьезная. Если узнают, что мой сын такое… рассказывает… Могут принять за наследственное.

— А где же ты теперь работаешь? — всхлипнул Сеня и понял, что его слова звучат действительно по-идиотски.

От этого понимания ему стало еще горше и, упав на стол и уткнувшись лицом в сложенные руки, опять зарыдал:

— Я говорю правду!.. Оно так и было!.. Я все могу в деталях рассказать, вспомнить каждую подробность! — бормотал он, всхлипывая.

Отец порывисто подошел к холодильнику и достал оттуда холодную водку. Хлопнув граненый стакан, Осип Иванович заметил:

— Ничего, сынок, вылечим! Это еще не конец света!

На кухню зашла мать. Посмотрев на початую бутылку водки и граненый стакан, Мария Федоровна опять схватилась за сердце и осела на стул.

— Оставайся у нас, сынок, — пролепетала она. — С нами тебе всё… спокойнее будет, если что, неотложку вызовем… Только ты больше не пей!

— Да это не я, — всхлипнул Сеня и отвернулся к стене.

Мария Федоровна перевела глаза на мужа. Тот в ответ состроил важное лицо (алкоголь уже начал действовать) и заявил:

— Мария, мы тут с Семеном приняли серьезное решение! Ему необходимо отдохнуть и поправить пошатнувшееся здоровье в хорошей клинике! А Аркадий Викторович, мой хороший приятель, нам в этом поможет. Он отличный специалист.

Мать пристально посмотрела на Осипа Ивановича. Поджав и без того тонкие губы, она прошептала:

— Родного сына в дурдом хочешь отправить?!

Осип нервно задергал руками и потянулся к стакану.

— Ну, зачем же так сразу, Маруся? В дурдом? Просто в хорошую клинику…

Мария Федоровна в ответ гневно сверкнула глазами.

— Я, Осип, — ответила она, — …называю вещи своими именами. И чем Аркадий занимается, я тоже знаю. Он лечит психов! А наш сын не такой, и не смей мне больше об этом говорить! Я многое терпела от тебя… Но такое?! Я не позволю!

Осип Иванович не удержался и хлопнул очередной стакан. Мария Федоровна молча пронаблюдала за его действиями и продолжила хранить ледяное молчание. Следующий ход был за ним.

— Я… — неуверенно начал Осип Иванович.

А потом его словно осенило. Посмотрев на забившегося в угол и притихшего Семена, он воскликнул:

— Семен, ну ты сам-то расскажи, о чем меня тут… в кухне спрашивал! Пусть мать знает, прежде чем обвинять!

Сеня неуверенно посмотрел на мать и тихо пробормотал:

— Я мам… Тут все немного изменилось… После того… Ну… Одним словом, квартиру вы мне до путешествия в параллельный мир… не покупали. И я спрашивал, где живу и куда мне теперь идти…

---------------------

Мать осталась стоять с прежним выражением лица. Только глаза изменились. В них появилось выражение, скорее похожее… на затравленного зверя. Она понимала, что должна… но не находила выхода…

— Сеня… — осторожно проговорила она. — Это ничего страшного… Ты проспишься и все вспомнишь… А это всё… тебе привиделось…

— А как насчет того, что он совершенно забыл, где и кем я работаю?! — заняв принципиальную позицию, резко заявил Осип Иванович.

На лицо матери легла тень. Словно сама жизнь спорхнула с него и растворилась в неизвестности. Во взгляде промелькнуло понимание того, что с её сыном творится что-то неладное, но Мария Федоровна еще не решалась себе в этом признаться.

— Ты с Аркадием Викторовичем не торопись… — слабо проговорила она, обращаясь к мужу. — Доживем до утра…

Осип Иванович покрутил в руках полупустую бутылку водки и с сожалением поставил в холодильник.

— Это ладно… — брякнул он. — Давайте спать!

Мария Федоровна облегченно вздохнула, а Сеня жадно глотнул холодной воды. Пока ему не поставили официальный диагноз помешательство, дышать было намного легче.

— Надо поспать! — удовлетворенно кивнул он и направился в свою комнату.

Со слезами на глазах, мать поспешно перегородила ему дорогу и украдкой кивнула на другую дверь.

— Ты ночуешь обычно здесь… — тихо прошептала она.

Сеня бросил печальный взгляд на когда-то бывшую его комнату и послушно пошел в указанном направлении.

Интерьер спальни, до путешествия служившей отцу кабинетом, оказался совершенно ему не знакомым. На полу лежал красивый пепельно-бирюзовый ковер. Постель накрывал нежно-салатовый плед.

Оглядевшись, Сеня шагнул к шкафу, открыл дверцу и нерешительно замер. Его любимая пижама отсутствовала.

— Вот твои вещи, сынок, — пролепетала несчастная мать и открыла один из ящиков.

Сеня обрадовано извлек оттуда любимую пижаму. Хоть что-то оказалось в этой комнате ему знакомо!

— Ладно, мам, — бросил он, — дальше я уже сам разберусь!

Тихо всхлипнув, мать кивнула и осторожно закрыла дверь.

В эту ночь Семену спалось плохо. Вернее совсем не спалось. Только он прикрывал глаза, тут же перед ним появлялись красные лица санитаров и мерещились здоровенные шприцы. И в очередной раз просыпаясь, Семен вскакивал в холодном поту.

Утром он чувствовал себя совершенно измученным и разбитым. Голова ныла, а в теле поселилась изнурительная усталость.

Наконец зазвонил будильник. Стрелки показали семь утра. Привычно хлопнув по звонку вялой рукой, Сеня набросил халат и поплелся в ванную комнату.

В кухне, попивая чай, его уже поджидали мать с отцом. Под глазами Марии Федоровны пролегли синие тени. Осип Иванович, напротив, выглядел достаточно бодро. Только руки его нервно теребили халат, а глаза смущенно бегали по полу.

Когда умытый и одетый Семен появился в кухне, Осип Иванович пожелал ему доброго утра и вкрадчиво заметил:

— Ты бы сынок, не спешил на работу. Работа — дело ответственное… Мало ли что напутаешь… Для начала все-таки следует показаться Аркадию Викторовичу. Он уже скоро подъедет…

Сеня мигнул и почувствовал, как все тело охватывает дрожь, предательская и всепоглощающая. На лбу выступили капельки пота. Паника! Вот что с ним начало происходить. Паника! Когда кажется, что задыхаешься, а мир схлопывается в точку.

— Сеня! — откуда-то издалека донесся до него взволнованный голос отца. — С тобой все в порядке?! — и тут же вслед раздалось тихое чертыханье.

Осип Иванович бормотал:

— Боже мой, о чем я говорю?! Какой уж тут порядок! Полный бардак! Забыл, где живет, где я работаю, какая его комната… А я интересуюсь, все ли в порядке!.. Сеня, очнись! — более громко выкрикнул он последнюю фразу.

Сеня открыл глаза и понял, что сидит на полу, а по лицу струятся огромные градины пота.

— Я… — вяло промычал он. — Я в порядке… Только не надо Аркадия Викторовича…

В дверь позвонили, и мать, шумно вздохнув, поспешила ко входу.

Аркадий Викторович оказался человеком худощавым, небольшого роста, с живыми веселыми глазами и остроконечной бородкой а-ля Дон Кихот.

— А где же наш Сенечка? Как он поживает? — просюсюкал он Семену и начал доставать из портфеля какие-то приборы.

— Вот! — наконец, после длительных поисков в необъятном портфеле, воскликнул Аркадий Викторович и торжественно протянул Семену таблетку. — Это тебя успокоит! Отличное средство! Я и сам его иногда принимаю!

Сеня взял таблетку и настороженно повертел в руках. Начинать дело с лекарств было, по его мнению, не лучшим показателем профессионализма.

— Аркадий Викторович, — натянуто проговорил он, — а не кажется ли вам, что со мной полный порядок и глотать таблетки мне вовсе не обязательно?

Аркадий Викторович Мендельсон оскорбленно замер. После длительной театральной паузы, он важно заявил:

— Молодой человек, за долгие годы профессиональной деятельности я повидал немало народу… Так вот, смею вас заверить, вид у вас отнюдь не здоровый! А то, что вы сопротивляетесь лечению, не лучшая позиция!.. Открывайте рот и пейте! — командным тоном бросил он последнюю фразу, а его борода и тонкие усики тут же вызывающе ощетинились.

Мария Федоровна с покрасневшими глазами схватилась за косяк двери. Осип Иванович насупился. Да, нервы у него всегда были крепкие, но чтобы так разговаривали с его сыном?! Это его злило и выводило из себя. Не смел этот его товарищ, Аркадий Викторович, приказывать подобным образом!

— Аркадий, — хмуро заметил он, — ты сильно-то не напирай. Может, он просто немного перебрал, а ты его так… запугиваешь…

Маленький врач гордо выпрямился и, бросив на Семена долгий многозначительный взгляд, ответил:

— Хорошо, решаете вы… Но, как специалист, заявляю: самым лучшим для твоего сына будет некоторое время отдохнуть в нашей клинике, пока не слишком поздно… Изумительные специалисты, новейшие приборы, трехразовое питание и… умеренная плата! Но… последнее слово за вами! — и, проговорив это, маленький доктор опять застыл.

А Осип Иванович тяжело вздохнул. Насчет специалистов и приборов — он надеялся, что все будет именно так, как обещано, а вот насчет платы… Его старый знакомый Мендельсон явно слукавил. Плата не то чтобы не была умеренной, ее можно было совершенно точно отнести к разряду непомерной! Но для дорогого сына никаких денег было не жалко.

— Уговорил! — выдохнул расстроенный отец и осторожно добавил: — Но только никому ни слова и… мы в любой момент сможем его забрать…

Аркадий Викторович удовлетворенно заулыбался.

— Что вы! — отозвался он. — Лично гарантирую полную конфиденциальность! И заберете, как только пожелаете! С этим никаких проблем, ведь у нас самая лучшая в России частная клиника!

Сеня почувствовал, как у него предательски задрожала нижняя губа. Паника стала перерастать в истерику. Его хотели запихнуть в сумасшедший дом! Такое не укладывалось в его совершенно здоровой голове!

— Предатели! — выкрикнул он. — Предатели! Как вы можете так решать, без моего согласия?! Я совершенно нормален! Я здоров и никуда не поеду!

При этих словах Сеня вскочил со стула и забился в угол. Дико озираясь, он продолжал:

— Я просто не могу помнить! Что тут страшного?! Пара дней и я все изучу! Оставьте меня в покое!

Последнюю фразу Сеня выкрикивал, ожесточенно сопротивляясь двум здоровенным санитарам, которые появились в квартире, как по волшебству.

Аркадий Викторович сокрушенно покачивал головой. Мария Федоровна безудержно рыдала. Осип Иванович отстраненно смотрел куда-то в пол.

Несколько секунд Сеня неистово изворачивался и вопил, что здоров. Но после укола успокоился и с покорным выражением лица посеменил за санитарами.

— Извините, что громко вышло, — сказал напоследок Мендельсон. — Но так оно, к сожалению, чаще всего и бывает…

Мария Федоровна только безвольно помотала головой, а Осип Иванович и вовсе ничего не ответил.