Длинная цепь

Глава 28 Последний бой

Удивительно, насколько просто убить человека всего лишь перерезав ему горло во сне. Ондмар Стародуб, приходящий в себя после многодневного отравления чернослёзом, спал крепким сном, и проснулся лишь когда было уже слишком поздно. Глаза широко распахнулись, кровь сразу же стала заливать его шею и одежду, он попытался сделать вздох и не смог. Удивительно просто.

Подобраться к своему противнику для Рига было лишь немногим сложнее. Он крался в ночи, обходя лагерь между ним и Ондмаром по широкой дуге, проходя за спинами Йорана Младшего и Финна, сидящих в дозоре. Они так его и не заметили, или же решили не замечать. Утопая по колено в холодной грязи, он крался, точно вор, и снял на всякий случай свои три звена с шеи, чтобы они не звякнули друг об друга и не выдали его замысла.

В душе у Рига были колебания, когда он приближался к беспокойно спящему врагу — в конечном счёте, даже захватив столицу ворейского великого княжества и пройдя дальше всех по Мёртвой Земле, он так никого и не убил. Убивать людей должно быть сложно, особенно если убийство абсолютно бесчестное. Хотя то, что Риг чувствовал в этот момент, скорее напоминало обычный страх, чем сомнения или муки совести. А когда оставалось лишь несколько шагов, он и вовсе почувствовал странное спокойствие, и далее действовал уверенно, без колебаний. Шаг за шагом, точно по плану.

Ондмар понял всё в то же мгновение, как нож прочертил глубокую борозду на его горле. И хотя жизнь не покинула его сразу же в момент пробуждения, без помощи бессмертной Кэриты он был обречён на весьма скорую смерть. Захлёбываясь кровью, он не выглядел злым или расстроенным, скорее удивлённым.

Спокойно умирать он, впрочем, не собирался, и рывком схватил Рига за запястье руки, сжимающей нож, резко вывернул. Риг выронил оружие, с трудом сдержался от крика, чтобы не привлечь внимание, и в этот момент умирающий Ондмар как будто бы без всякого труда сбросил с себя своего убийцу. На ноги оба поднялись почти одновременно. Ондмар зашатался.

Пять капель для Рига. Восемь капель для Ондмара. Двадцать капель для Ондмара — слишком много, всё, что было, прямо на лезвие ножа.

Однако Ондмар продолжал жить, и вот теперь он выглядел по-настоящему злым. Почувствовал, понял. Его не волновало, что Риг убил его во сне, но вот яд на лезвии вызвал у него эмоции? Это какой-то особый сорт безумия.

Рукой на перевязи Ондмар крепко сжал своё истекающее кровью горло, сдавил изо всех сил, а вот второй ладонью потянул из ножен меч. Огромный исполин, не признающий смерти, неостановимая сила природы. У Рига же не было ни топора, ни щита — он оставил их, чтобы они не мешали ему идти сквозь трясину. Сердце не успело закончить удар, как он уже принял решение — он побежал.

Обратно в болото, в глубокую грязь. Прочь от этого человека, чудовища. Не оборачивайся! Отравленный, умирающий, Ондмар всё ещё двигался слишком быстро, но по колено в грязи все мы одинаково медлительны. Была всё же польза от ночных размышлений.

— Что здесь происходит?

— Они уже начали?

— Убийство.

— Подлость.

Остальные проснулись, заметили.

Риг не оборачивался, но длинная цепь Ондмара звенела всё ближе и ближе. Слишком близко. На ходу Риг зачерпнул немного грязи, развернулся и бросил почти не глядя. Ондмар действительно был слишком хороший воин, с инстинктами, выточенными за долгие годы и бесчисленные битвы — он закрылся рукой на перевязи, отпустил своё горло.

Кровь толчками полилась сильнее, что вызвало у Ондмара секундное замешательство. Риг воспользовался моментом, бросился прямо на врага, сблизился вплотную, зашёл слева от него, в слепую зону. Без оружия, уступая в росте, Риг не мог нанести никакого реального ущерба, не мог ударить достаточно сильно. Но ему не нужны новые раны для Ондмара, ему нужно время.

Не успел додумать мысль, а руки уже схватили длинную цепь врага, под левым плечом. Рычаг, противовес — надавил всем весом, и оба они упали в грязь. Темнота. Нечем дышать, тяжесть упавшего противника сверху. Выбраться!

Барахтаясь, Ригу удалось высунуть голову на свет, но когда он попытался сделать вдох, ладонь Ондмара сомкнулась на его горле. До чего же большая у него ладонь, больше чем вся голова Рига. И сколько силы может иметь умирающий? Риг обеими руками вцепился в запястье Ондмара — все равно, что пытаться сдвинуть гору… Не хватает воздуха… Сложно мыслить…

Давным-давно, когда их сестра начала превращаться в женщину, какой-то парень, из пришлых, схватил её за руку и попытался увести куда-то. Сестра откусила кусок кожи на его запястье, едва не добралась до вены.

Не сработает. Ладонь Ондмара на его горле, не дотянутся.

На следующий день Кнут показал сестрёнке простой приём. Неважно, насколько силен мужчина и насколько слаба она — всегда можно схватиться всей ладонью за большой палец той руки, которой он тебя держит, вывернуть в противоположную сторону. Твоя ладонь всегда сильнее любого большого пальца.

Дышать. Воздух.

Первый вздох был даже болезненным, Риг закашлялся, но всё же не потерял фокуса, ударил Ондмара кулаком в лицо. Прямо в повязку поверх вырванного глаза.

— Да сдохни ты уже наконец!

Замахнулся для второго удара — не смог, кто-то схватил сзади, оттащил. Риг попробовал вырваться, но тут же почувствовал острое собственной шеей. Не двигаться.

— Спокойно, — голос Йорана Младшего. — Не делай ничего смелого.

Грязь склеивает веки — проморгаться, быстрый взгляд в сторону Ондмара. Он мёртв. Так странно и непривычно, оглушающе бессмысленно и от того немножко смешно. Ондмар Стародуб умер за такую ерунду, как место ярла Бринхейма, города без стен. Смешно.

— Убей его! — приказ Эйрика Весового.

— Или вернёмся домой, — сказал хрипло Риг. — Сейчас, пока мы ещё живы.

— Заткнись, — сказал Йоран.

Шею обожгло острой болью. Царапина, предупреждение.

— Ты не его верный пёс, — заметил Риг.

— Я сказал заткнись!

Несмотря на сбитое дыхание и струйку крови, что текла из пореза на шее и щекотала ключицу, Риг чувствовал себя очень спокойно. Не то чтобы он не боялся смерти, но после всего он просто привык её бояться.

— Я полагаю, сейчас самое лучшее время, чтобы сообщить, — флегматичным тоном провозгласил Браудер Четвёртый. — Я и мои товарищи решили покинуть отряд.

Невольно Риг улыбнулся, но не словам Короля. Вспомнил дни, когда он и Эйрик были друзьями, играли вместе — такая большая разница с тем, что они делают сейчас, где находятся. У богов причудливое чувство юмора. Странная весёлость росла внутри Рига, как будто не его жизнь сейчас висит на волоске. Он старался удержать это в себе, но улыбка все равно наползала на лицо. Лучшее, что он мог — не смеяться как сумасшедший.

Нельзя не отдать Эйрику должного — он довольно быстро адаптировался к новым условиям.

— Я согласен, пришло время вернуться. Мы потеряли двух человек этой ночью, — он вновь вернул взгляд на Рига. — Трёх человек. С текущими силами нам не пробиться к центру. Возвращаемся.

Слишком поздно. Эйрик так и не понял.

Робин Предпоследний и Бешеный Нос встали рядом с Финном и Бартлом, прикрыли собой главаря наёмников. Ожидаемо. На самом деле сейчас уже ничего не решается, всё было выставлено и направленно ещё много дней назад. И когда всё случилось, то, оглядываясь назад, стало казаться естественным, единственно возможным, очевидным. Йоран Младший не перерезал Ригу горло, медленно опустил нож, а Элоф Солёный со вздохом встал рядом с ними. Эйрик остался один, скорее всего, сам не понимая, как оно вдруг так вышло.

Почти один.

По крайне мере, когда Кнут вышел вперёд, с оружием в руках, и заслонил собой Эйрика, Риг не почувствовал почти ничего. Раздражение, усталость, немного разочарования и лёгкая тяжесть на веках. Может быть, ещё и зыбкая такая тоска на поверхности души. Сочувствие?

Браудер сделал взмах рукой, и его телохранители пришли в движение. Обнажили оружие, встали на сторону Рига. Было слышно, как Финн сказал Бартлу не лезть на рожон, и как младший брат послал старшего поесть земли. Только Бешеный Нос подумал какое-то время, сверля Рига тяжёлым взглядом, словно имея к нему какие-то невысказанные обиды. Но все же взял своё копьё наизготовку, встал на защиту Рига. Эйрик извлёк из ножен княжеский меч — сейчас богатое оружие в его руках смотрелось лишним и неуклюжим.

— Сын ярла должен остаться живым, — сказал Браудер, и без малейшей запинки добавил. — Его защитник — как получится.

Как же сильно Риг устал. Это была усталость какого-то особенного сорта, глубокая, прорастающая сквозь все тело до самых костей и дальше, прямо в твою суть. Редкая в своей насыщенности, каким бывает вино, рождённое поколениями селекции.

— Отступись, — попросил у брата Риг сдавленным голосом. — Пожалуйста.

— Я могу сказать то же самое, — ответил Кнут. — Это неправильно, и ты знаешь это.

Взглядом Кнут Белый обвёл всех своих противников: шесть человек против него и Эйрика.

— Вы все это знаете.

Дурак.

— Его отец тебя на Ступени поднял, а потом на меже чуть не утопил. Забыл, что ли, это чувство?

— Не забыл и не забуду. Не смогу. Но это дела Торлейфа, и дела прошлые. Мои же поступки сейчас здесь.

Люди Короля стали брать Кнута и Эйрика в кольцо, медленно окружали со всех сторон, словно бы боясь спугнуть их резким движением. Риг тоже приблизился на несколько шагов, хоть и не имел оружия.

— Я не хочу, чтобы ты погиб здесь, — сказал Риг.

Это не ощущалось как правда, во всяком случае не в привычном понимании этого слова. Но Риг и не стал бы утверждать, что это явная ложь.

— А я не могу стоять в стороне, когда происходит что-то подобное. Это гнусно и недостойно.

— Недостойно нашего отца? Великого Бъёрга, названного Солнцем Севера?

— Это недостойно меня.

Кольцо вокруг Кнута и Эйрика почти замкнулось, ещё пару мгновений, и петля затянется. И только сына ярла возьмут живым, потому что он нужен Королю и только он сейчас имеет ценность. Кнут не понимает ничего.

— Да шёл бы ты в Край! — Риг стремительным шагом направился прямо брату.

Это была чистая злость, без примесей. У него не было в руках оружия, весь в грязи, выжатый окончательно после схватки с Ондмаром, но всё же Кнут опустил щит, как от сильного удара.

— Трусливый, слабохарактерный ублюдок! — Риг поравнялся с братом, ткнул его пальцем в грудь. — Думаешь, весь такой из себя благородный, раз ходишь только чистыми тропами? Смелый, раз выходишь один против всех? Жалкий трус, которому не хватает мужества выбрать.

Их взгляды встретились. Кнут тоже чувствовал злость.

— Я выбираю сохранить честь и достоинство.

— Ты не выбираешь ничего. Выбрал один раз, что никогда не будешь ходить по грязи, и теперь просто не сворачиваешь. Да даже этот первый выбор был не твоим. Хочешь реальный выбор? Хочешь спасти Эйрика Весового, благородного вождя? Ну так убей меня, здесь и сейчас!

Кнут отступил на шаг, выставил руку со щитом немного вперёд, инстинктивно защищаясь.

— Ты слышал. Думаешь, что нужно Королю? Золото? Таинственный тёмный метал? Источник света? Ему нужна белая метка, проклятие внезапной смерти.

Безземельный Король ничего не сказал на эти обвинения. Может быть, даже улыбнулся — Риг не мог этого видеть, смотрел прямо на старшего брата.

— А Йоран и старый Элоф хотят от меня перемен. Но погибну — и они снова встанут за Эйрика. Иначе Торлейф в любом случае развесит их на Позорной Скале.

Впервые Риг увидел в глазах старшего брата страх. Тот начал понимать.

— Четверо против пяти — это реальные шансы. Король не рискнёт напасть, так как кто бы ни победил, их будет слишком мало, чтобы добраться до корабля.

Это было даже почти приятно. Впервые Кнут Белый мог посмотреть на последствия своих выборов, мог по-настоящему выбирать.

— Действительно хочешь спасти его? Убей меня здесь и сейчас.

Было что-то удовлетворительное в том, чтобы видеть страдания старшего брата, как он мечется между двумя предательствами. Это действительно застало его врасплох, может быть, даже слишком сильно, что уже не входило в планы Рига. Потому что на самом деле Риг говорил не с ним.

Эйрик был действительно умён. Увидел возможность и тут же ею воспользовался, пусть даже Риг сам и положил её перед ним на широком блюде. Отпихнув Кнута со своего пути, Эйрик бросился прямо на Рига, замахнулся мечом для удара. Выглядел при этом действительно страшно — верная смерть для безоружного и уставшего человека, но Риг даже в этот момент не нашёл в себе силы хотя бы руки поднять для своей защиты. Разве это не должно быть врождённой реакцией? Насколько же он устал, что даже природная, дикая часть его сдалась и хочет смерти?

Однако у Рига были силы на ухмылку. Эйрик — вот кто убьёт его, и это после всех этих ужасов и сражений? Пухляш Эйрик зарубит его топором? Какая нелепость.

К счастью, инстинкты Кнута всё ещё работали как надо. Когда Эйрик его оттолкнул, он будто бы снова вернулся на привычную тропу, где если жертва нападает на тебя, то это уже не жертва, это враг. Мгновение, и бывший вождь уже лежит лицом в землю, а тот, кто ещё недавно готовился защищать его до смерти, коленом упирается ему в спину.

Ригу было лишь немного интересно, какой выбор в итоге мог сделать Кнут, если бы Эйрик не заглотил наживку. Пожалуй, к лучшему, что они оба никогда этого не узнают. И никогда не будут об этом говорить.

Эйрика довольно быстро связали и лишили оружия, и никто за это время не проронил ни слова, лишь Мёртвый Дикарь Синдри мерзко хихикал в стороне. Риг с трудом поднялся, подошёл проверить раны проводника. Одна нога уже начала гнить, запах стоял тошнотворный, а зрелище и того хуже. Вторая нога выглядела хорошо лишь в сравнении с первой.

— Обними меня, сын мертвеца, — прошептал сквозь боль Синдри. — Сложим вместе одного живого человека, одного мёртвого. Будет польза от мальчишки, и будет польза от проводника.

— Сложим, — кивнул Риг. — Подожди немного.

Подошёл Финн, посмотрел на старика со смесью жалости и брезгливости, тяжело вздохнул.

— Сдаётся мне, бедолага окончательно тронулся рассудком. И его ноги… я ни разу не доктор, но людей порезал не меньше ихнего, и гангрену узнаю. Танцора из капитана уже точно не выйдет.

— И что ты предлагаешь?

— Нож — это тоже лекарство, — пожал плечами наёмник. — Хотя бы не будет мучиться.

Риг посмотрел на Синдри, и тот ему улыбнулся остатками своих зубов, хотя из глаз безумного проводника бежали слёзы.

— Пускай ещё немного помучается, — сказал Риг. — Заберём его с собой, будем нести по очереди. Он нам ещё пригодится.

— Ага, — невесело кивнул Финн. — Его величество тоже самое сказал, почти слово в слово.

— Пригодимся! — зарокотал старик. — Пригодимся! Приятного аппетита! Приятного, приятного, приятного, приятного!

Он говорил ещё что-то, пока боль не накрыла его целиком — Риг уже не слушал, отошёл подальше.

— Там вещи Эйрика разбираем, — Йоран Младший говорил неуверенно, от вечной бравады будто и следа не осталось. — Тебе, может, нужно чего?

Обычно так поступали с вещами убитого, но Риг не стал поправлять, лишь кивнул и присел перед сложенным добром. Никто и ничего ещё не забирал — оказывают Ригу честь. Понятно.

— И надо бы тебе именем каким назвать, — Йоран явно не знал, как теперь обращаться к Ригу, боялся. — Странно как-то, когда ярл без названного имени.

Риг и Ондмар Стародуб вышли на суд поединком, потому что Риг бросил вызов ярлу Торлейфу за его место. Все это слышали, много свидетелей. И Риг победил, согласно законам Севера забрал себе длинную цепь павшего, надел её вместо своей. Все знают, что цепь Ондмара была самой длинной на севере. И если все остальные скажут, что Риг победил честно — значит, он победил честно. Со шрамом на половину лица, звучать это будет достаточно убедительно. Едва ли Торлейф согласится с таким поворотом дел, и у торгаша сторонников не меньше, чем врагов, но это уже другой вопрос.

— У меня есть имя, ты его знаешь, и уже не раз использовал, — Риг пошарился немного в вещах Эйрика, больше для того, чтобы собраться с мыслями, чем в сомнениях. — Я заберу меч.

Не столько хороший, сколько красивый, подарок княжьего родственника из Семигорода, имени которого Риг не мог вспомнить — как же давно это было. Имя — это важно. Младший брат князя, мальчишка, кажется, Ярослав его звали. Меч — не подарок, брат княжеский дал его Эйрику на время, хотел получить обратно, когда они будут возвращаться домой. Интересно.

— Ага, ну пусть будет меч, — Йоран пожал плечами. — Меч нам в будущем точно лишним не будет, раз ты хочешь с Торлейфом за Бринхейм помахаться. Надеюсь, у тебя уже есть какой-то план.

Риг поднялся на ноги, повязал ножны с княжеским мечом у себя на поясе, огляделся кругом, задержав взгляд на сумасшедшем проводнике из отшельников, на наёмниках Короля, да на выходце из Белого Края по имени Бешеный Нос. Плана у Рига не было, но были кое-какие мысли.

— Всё как обычно, — сказал Риг с лёгкой полуулыбкой. — Моря нашей крови, холмы наших тел. Тебе понравится.

Обратный путь был легче, хотя и не был лёгким — Мёртвая Земля оставалась опасной, но как будто выпускала их. Всё вокруг по-прежнему хотело их убить, просто… не пыталось. Риг не мог говорить за всех, но сам мысленно обещал, что никому не расскажет о том, что видел за Последней Тенью. Риг не сомневался, что каждый из них дал такое обещание, и что все они сдержат слово.

Спать стали реже, шли даже ночью — пока ты спишь, может созреть и распуститься новый заговор. Без помощи бессмертной и без проводника двигались медленно. Ждали наказания за то, что они сделали с Синдри, но наказания не последовало. Некому было их наказать.

— Думаешь, отшельники всё ещё ждут нас? — спросил Йоран из темноты во время их дозора.

Костров они больше не жгли, и в абсолютной ночной темноте Риг даже не видел собеседника. Держал руку на оружии — всё равно его руки никому тоже видно не было. Так спокойнее.

— Будем надеяться.

— А если их не будет?

— Будем ждать.

Он знал, о чём Йоран хочет спросить. «Кто будет следующим?» Некоторые вопросы лучше не задавать. Но тишина была густая, тревожная, и нужно было сказать хоть что-то. Продолжать говорить, чтобы убедится, что собеседник не спит, и будет кому разбудить отряд на рассвете. Чтобы не заснуть самому.

— Эйрик должен выжить, — сказал Риг в итоге. — Если он погибнет, то всё изменится слишком сильно.

Йоран не убил его, когда была возможность — теперь они повязаны. Может, просто потому, что Ондмар был прав, и на самом деле Йоран Младший действительно слишком хороший человек, которому не нравится убивать безоружных. Но может причина в том, что Йоран увидел для себя возможность выпутаться из хватки Торлейфа, расторгнуть свой терновый брак. А может просто невзлюбил Эйрика за упрямое желание идти дальше? Затаил обиду за то, что тот послал его вместе с Ригом в опасное здание, где нашли они черные слитки и белые метки? Может быть и ни одна из этих причин, или все они вместе — неважно. Теперь они повязаны.

Йоран не ответил. Нужно продолжать говорить. Спросить его что-нибудь.

— Почему ты перешёл на мою сторону?

— Будешь меня теперь отговаривать?

По крайне мере, он ответил.

— Просто хочу знать, что в голове у моего равнителя.

Должность равнителя, возможность судить — хороший подарок за верность. Особенно для человека, который ненавидит вообще всех. Впрочем, по ряду причин Риг действительно считал, что Йоран будет вести суды и разбирательства достойной, не в последнюю очередь благодаря той самой ненависти.

— А что в голове у остальных тебе не интересно? Я до сих пор не понимаю, почему наёмники вышли на твою сторону.

— На самом деле у Безземельного Короля вообще нет здесь никаких сторон. Это для нас Север или даже Бринхейм — целый мир. Для него — ступень на пути.

— Остался бы тогда в стороне.

— Но ведь зачем-то он сюда пришёл. Тому, кто сражается против огромной Железной Империи и оружие нужно соответствующее. А ещё у него есть репутация — он тот, кто не проиграл ни одной битвы. Что могло побудить его принять поражение и пожелать вернуться?

— Желание выжить? — спросил Йоран.

— Тогда бы он не пошёл сюда вовсе. Сначала я подумал, что это тот чёрный металл, что мы поделили поровну, хоть сам и не вижу в нем оружия. Но потом я видел, как он расплачивался этим металлом с Робином, так что дело не в нем.

— Расплачивался за что?

Хорошо, что у Рига практически нет никаких чувств. И что вокруг непроницаемая темнота — это тоже хорошо.

— Этого мы никогда не узнаем. Однако если вспомнить, то наш гость пожелал возвращения не после добычи слитков, но когда мы… некоторые из нас, получили бледные метки. Они распространяются, и они убивают.

— А подобные метки остались лишь у тебя и у Эйрика, — начал понимать Йоран. — Ладно, допустим, что эти штуки — болезнь, что они заразны. Почему не забрать тебя?

— Полагаю, изначально он так и планировал сделать. Это повлечёт гораздо меньше сложностей, чем похищение сына ярла, особенно если я пойду на убой добровольно. На обратном пути Король мог предложить мне присоединиться к его отряду, и, не имея вариантов лучше, я вполне мог принять это предложение.

— Хороши союзники. С такими друзьями и врагов не надо.

Риг вымученно улыбнулся, хотя никто этого и не видел.

— Я не в обиде, это разумно.

Кто знает, сколько улыбок не видели сейчас они с Йораном. Любой может сейчас не спать и слышать их голоса — в абсолютной тишине даже шёпот становится громким. Нельзя об этом забывать.

— Но когда я положил свою жизнь на лезвие ножа, его выбор стал совсем небогатым. После убийства Ондмара Эйрик должен был убить меня, без вариантов. Но если я умру, то Королю придётся забрать с собой Эйрика, чтобы иметь возможность распространить эту странную болезнь или чем бы оно ни было. А если я буду жить, то остальным выгоднее предать нашего любимого вождя. И вот мы все уже в сговоре.

— Эйрик мог просто отдать тебя Королю. И это ты бы сейчас тащился с верёвками на запястьях да с кляпом во рту.

— Да, верно. Но как бы кто не делал серьёзные лица и не разглагольствовал о том, что все вокруг дети, и лишь он один здесь взрослый, все мы просто люди. И затаённая обида стоит много даже для самых разумных. В идеале Король забрал бы меня и сохранил бы хорошие отношения с наследником ярла. Но раз уж пришлось выбирать, он предпочёл не вставать на сторону человека, что протащил его по Мёртвым Землям дальше нужного. К тому же, теперь я должен ему услугу.

— Много ему пользы с твоих услуг.

— Я буду ярлом Бринхейма.

— Думаешь, всё так просто? Что достаточно просто погреметь цепью Ондмара и твои претензии на место ярла будут иметь вес? — в голосе Йорана слышалось сомнение, и не столько даже в планах Рига, сколько в своём собственном решении. — Даже если я и Элоф подтвердим твои слова о честном поединке, думаешь, это многое изменит? Это смешно. Торлейф просто растопчет нас за такую дерзость. В ту же секунду, как не увидит двоих своих детей на родном берегу.

— У меня есть пара мыслей на этот счёт, — почти соврал Риг.

Рука Рига всё так же покоилась на оружии — на серебряной рукояти меча. Младший брат Семигородского великого князя не сделал подарка, а лишь одолжил этот меч предводителю северян. Меч нужно вернуть на обратном пути, обязательно. И неизбежно перемолвиться словом с его владельцем.

Риг всмотрелся в непроглядную ночь. Вот он сидит с бледной меткой на своём животе, что может убить его в любое мгновение, посреди Мёртвых Земель, желая бросить вызов сначала Торлейфу, а после и всему Северу. Шансы не то чтобы хорошие, по сути он уже одной ногой на дне моря. Полумёртвый. Но его это волнует как будто бы не так сильно, как могло бы волновать.

Может быть, мама была права, и у него действительно что-то не то с душой? Родился не до конца живым, или же таким вырос по воле обстоятельств. Мама считала, что это плохо, отец же полагал, будто будущий ярл таким и должен быть. А это просто есть.

Он, Риг, вот такой.

— Рассказать тебе сказку?