Длинная цепь

«Ветви старого дуба»

Сказка, рассказанная Эйриком, сыном Торлейфа Золотого во время Ночи Сказок

Я не стану вам врать и притворяться, будто мне есть много, что рассказать. Тут многие меня знают, так что какой в этом смысл? Но наш ярл поставил меня вождём над этим отрядом, и я первым изопью из длинного рога и первым расскажу свою сказку. Её рассказал мне отец много лет назад, и некоторые уже наверняка слышали эту историю, но я расскажу по-своему.

В общем, давным-давно на восточном берегу Старой Земли рос большой дуб, столь древний, что никто уже и не знал времён, когда его не было. Иные даже говорили, что вся Старая Земля это и есть корни того великого дуба, которые проросли глубоко в море, до самого дна, и которые над водной гладью укрылись снегом и льдом. В верхних кронах его путались облака, а ветви с одной стороны подпирали Белый Край, а с другой касались земель ворейских, за Хладным морем. Весь континент жил в тени от его листвы, и на всей земле не сыскать было места, откуда нельзя углядеть его зелени.

Так бы и жил великий дуб, не случись ветвям его затеять большой спор.

— Наши ветви самые главные, — утверждали молодые веточки у самой макушки, кутаясь в облака. — Мы выше всех, а значит сам Всеотец поставил нас надзирать над вами.

— Нет, мы самые главные, — сказали нижние ветви. — Среди всех самые мы прочные и могучие.

— Зато мы самые цветущие, — вступили в спор ветви с южных сторон, обласканные и солнцем, и теплом. — Листва у нас самая густая, самая зелёная, самая пышная.

— Толку-то от вашей листвы? — сурово причитали северные ветви. — То ли дело наши побеги, что греют людей холодными зимами.

Так и спорили они целыми днями. Какие-то ветви давали укрытие от хищников, из других получались отличные корабли или материалы для оружия да инструментов, а иные служили источником пищи. У всех из них были свои сильные стороны, но были и стороны слабые.

И вот здесь моя сказка становится отличной от истории моего отца.

Неизвестно, какая из ветвей могучего дерева начала войну первой, но война неизбежно началась. И стали верхние ветви закрывать свет для нижних, а нижние не пускать силы земли от корней к верхам. Многие ветви вступили в сговор с мерзкими насекомыми, жуками да прочими паразитами, за листья и жёлуди призывая их вредить своим противникам. Мало-помалу великое дерево стало умирать, для глаза человеческого незаметно, но неотвратимо. И однажды оно умерло.

Несколько ветвей к тому времени уже отправили свои жёлуди через море, на земли Вореи и на земли имперские, тесня растущие там берёзы и клёны, ели и сосны. Иные падали там же, где и выросли, прорастали на земле, удобренной смертью родителя, чтобы вновь сойтись в схватке с побегами от других ветвей. И лишь один жёлудь упросил мудрого ворона отнести его не к далёким берегам и не к гнилостному пиршеству, но как можно дальше, на север. К границе Белого Края.

Сложно было жёлудю расти на самом краешке жизни, не хватало ему ни солнечного тепла, ни воды, ни плодородия почвы. Холодные ветра стегали его ежедневно, и лёд подступал со всех сторон. Однако всё же он вырос, на родной своей Старой Земле, но вдали от старых распрей. Вырос, окреп, возмужал.

Ярл Торлейф рассказывает эту сказку печально, потому что в его истории северное дерево меньше собратьев. И да, пусть бывали в мире дубы размером и поболее, но каждый год одни высокие дубы в более тёплых краях сменяли другие, а наш дуб год за годом оставался целёхонек, единый и великий на много дней пути вокруг. И сколько бы ни прошло лет с падения великого дуба, потомок его возле Белого Края помнит о нем, и не даёт своим ветвям воли. Ибо там, где важно само дерево, не может быть важных ветвей.