Длинная цепь

Глава 12 Держать щит

— Почему нам не стоит прирезать вас пятерых прямо здесь и сейчас, на этом самом месте?

Браудер Четвёртый принял вопрос с доброжелательной улыбкой. Разведя руки немного в стороны, чтобы показать отсутствие оружия, он сделал пару шагов вперёд, глядя исключительно на Эйрика и полностью игнорируя всех прочих. По мнению Рига, делал он это совершенно напрасно, так как хоть северяне и были все одеты в простую одежду, а некоторые явно выпивши, каждый раздобыл себе какое смог оружие, а также скверное настроение. Так, Дэгни Плетунья сжимала два больших кухонных ножа, держа их лезвиями к земле, точно два клыка, стоящий подле неё Свейн сжимал в руках увесистую дубину, некогда бывшей ножкой стола, в то время как Элоф Соленый опирался на острую косу. Без оружия явился лишь Стрик, но и он шибко довольным таким исходом вечера не выглядел.

— Моё мнение таково, Эйрик из клана Лердвингов, — Безземельный Король почтительно кивнул. — Что ты свободный человек, и желать ты можешь всего, что тебе захочется.

Если спросить Рига — не лучшее начало переговоров. Но его, хвала богам, никто не спрашивал и он предпочитал помалкивать.

— Желаю я сейчас только одного: восход солнца увидеть. И если для этого надо князю отдать головы пары наёмников, то я не вижу для себя в том большой проблемы.

Вопреки своим словам, сам Эйрик ни на кого не нападал и приказа такого не отдал. Не угрожает, а скорее торгуется? Или же верит в способность Безземельного Короля оправдать свою репутацию, и что всё происходящее — часть какого-то хитрого плана?

Король, меж тем, продолжал спокойно улыбаться:

— Когда желания совпадают с возможностями, тогда возможно всё, что угодно.

— Моя возможность стоит прямо у меня за спиной, числом в десять, а удалью на троих у каждого.

— Удалые к нам уже приходили, и числом ещё большим. Теперь они телами землю укрыли, и никакой удали там уже не осталось. Можете сами убедиться.

С этими слова Король отошёл как бы в сторону, сделал приглашающий жест рукой. А когда ни Эйрик ни его люди с места не сдвинулись, добавил:

— И оружие их можете взять, какое вам глянется. Мёртвым оно без надобности, а нам оно, Бог свидетель, ещё пригодится.

Финн и Бартл также посторонились, пусть и нехотя, пропуская ворлингов к мёртвым. Эйрик буквально только что сказал, что раздумывает над их убийством, а они в итоге позволяют ему лучше вооружится перед этим делом? Кнут подтолкнул Рига вслед за ними. Может быть, это хитрая ловушка?

По знаку своего вожака, Трёшка первым приблизился к мертвецам, нагнулся осторожно, ожидая нападения, после чего поднялся с щитом и небольшим одноручным топором в руках. Остальные ворлинги последовали его примеру, поглядывая на стоящих поодаль наёмников настороженно. И на Кнута с Ригом в том числе, не делая, по всей видимости, в этот момент между ними различия.

— Бу, — Финн дурашливо взмахнул саблей в сторону ворлингов, а когда те настороженно вскинули головы, ухмыльнулся.

Однако стоило его предводителю выйти вперёд, сразу же стал серьёзным. Браудер же продолжал излучать вежливое, спокойное дружелюбие.

— Теперь, господа, мы готовы, — сказал он.

— Здесь нет и не может быть никаких «мы», — решительно возразил Эйрик. — Ваши дела остаются исключительно вашими делами, и если ваше дело сдохнуть в петле, то пусть так оно и будет.

— Позволю не согласиться. Мы — это все те, кто прибыли этим днём в славный Стальгород на корабле. Мы закупили здесь припасы, принесли радость местным трактирщикам и гулящим девкам. Мы — это люди, что прибыли с севера, и мы были теми, кто загубил шестнадцать княжеских душ.

— Вы не ворлинги, — взял слово Ондмар Стародуб. — Наёмники, мечи на продажу. Суть есть бродяги, и все как один шакалы да падальщики. Не ворлинги.

— Быть может оно и так. Но я сомневаюсь, что для князя и его дружины будет заметна эта столь оскорбительная для вас разница.

Эйрик задумчиво цокнул языком. Сохраняя спокойствие в такой ситуации, в отблесках горящего трактира, он выглядел даже почти впечатляюще. Насколько вообще может выглядеть впечатляющим жирный поросёнок в шубе, конечно.

— Мы просто выдадим вас. Наверняка наберётся не один десяток свидетелей, что видел ваши деяния.

Финн и Бартл продолжали стоять по обе стороны от своего короля и выглядели напряжёнными.

— Долго они болтают, — заметил Бартл. — И всё на своём.

— Раз болтают, значит есть о чём, — Финн беззаботно пожал плечами, хотя от Рига и не укрылось, как крепко он при этом сжимал рукоять трофейного топора. — Тебе-то что?

— Нервничаю, когда не понимаю, о чем говорят.

— А ты не нервничай. Глядишь, в следующий раз не станешь местным стражникам головы проламывать.

Бартл перед ответом даже не задумался.

— Он это заслужил.

— Ага, может быть. Как всегда. А я чем заслужил с тобой возиться?

На это у Бартла ответа не было. Разговор Эйрика и Короля же начинал немного накаляться.

— Если вы решите выдать нас им на съедение, то итогом будете болтаться в петле не менее душной, и всего в паре шагов от нас. С десяток свидетелей всегда найдётся, даже если вас в этот момент даже в городе не было. Мы ж для местных все на одно лицо.

— Не нужно сильно вглядываться, чтобы отличить вас от жителей Олдлэнда, — заметил Эйрик. — Насколько мы знаем, вы лишь пассажиры, которых мы подобрали по пути.

— И эти двое тоже? — спросил Браудер, взглядом указав на Рига и Кнута.

По ощущениям словно тяжёлый камень упал Ригу в желудок. Вечер и без того выдался для него неожиданно ярким, а теперь он… заложник? Как так получилось, что обратившись к Безземельному Королю в поисках помощи, он внезапно сам помогает ему? Да ещё и без возможности выбора.

— Эти двое, — Эрик сделал небольшую паузу. — Свободные люди, и сами могут решать, на чьей они стороне и какого будущего для себя они ищут. Если они не с нами, значит они сами по себе.

— Они ворлинги. И на их руках кровь княжьего люда. И если ты и правда веришь, Эйрик, сын Торлейфа, что князь и его воевода будут искать разницу, делить ворлингов на хороших или плохих, виновных и без вины виноватых, то оставь поднятое с мёртвых оружие. Оставьте сталь тем, кто собирается сражаться, и ступайте в свои постели, бесстрашные воины севера, спите спокойно, уповая на княжью рассудительность и здравый смысл. Уж если правда за вами, то и оружие вам без нужды.

Безземельный Король замолчал, но никто не последовал его предложению. Эйрик и его люди стояли, держа в руках мечи, топоры, копья и сабли, щиты и кольчугу, наручи и шлемы мёртвых дружинников. Король умно поступил, что дал им сначала вооружится. Отдай они оружие сейчас — и будут чувствовать себя уязвимыми. Они не отдадут.

— Ты говоришь очень ладно, — сказал наконец Эйрик. — И к тому же спокойно. Так речь ведут либо те, кто примирился со своей смертью, либо те, кто нашёл тропинку её обойти.

— Я не вижу перед собой никаких окольных тропинок, и дорога передо мной широкая и прямая. Всё просто. Мы захватим Стальгород, а вместе с ним и все княжество Ковальское. Сегодня ночью.

Никто не засмеялся. Браудер тоже не говорил больше не слова, будто бы сказанного было достаточно. Молчание было тягучим, им хотелось поперхнуться, закашляться, сломать его хоть каким-то звуком. Вэндаль Златовласый прервал его первым:

— Хорошо, я признаюсь, что мне любопытно. Как именно мы должны будем захватить целый город, чьи высокие стальные стены в последний раз брали полвека назад шеститысячным воинством?

Год 214 от начала Освобождения, князь Святополк захватил Стальгород после шести месяцев осады, успешно штурмовав его стены. Это была четвертая попытка штурма, первые три закончились кровавой бойней. Город оборонялся силами местного ополчения в количестве примерно двух сотен легко вооружённых человек.

Король выдержал ещё одну, короткую паузу перед ответом:

— Войско требуется, чтобы взять внешние стены. Высокие, толстые, сделанные из нержавеющего металла — с такими стенами городу не нужен большой гарнизон, так как даже горстка людей сможет удерживать его неделями, если потребуется.

— Большого гарнизона в Стальгороде и нет. Да никогда и не было, — не стал спорить Вэндаль. — Две, может быть три сотни обученных воинов. Больше он на регулярной основе не прокормит.

— Как будто три сотни это мало, — заметил Элоф Солёный. — Нас-то всего дюжина.

— Нельзя поставить все три сотни на службу разом, — задумчиво проговорил Эйрик, огладив свой лысый подбородок. — Большая часть на отдыхе, часть в патрулях и разъездах, иные на страже дворца. Некоторые уже лежат перед нами. И если гарнизон и правда составляет три сотни воинов, да пусть даже и больше, нет никакой возможности быстро собрать и организовать их.

— Всё так, — согласился Король. — На нашей стороне внезапность, мы уже за внешними стенами, и у нас есть оружие. За внутренними стенами про нас ещё даже и не знают, а Недвижимые Врата невозможно закрыть. Если мы поспешим, то захватим княжеский дворец и самого князя ещё до утра, принудим к сдаче. Ну а после уже истребуем всего, что пожелает наша душа.

— Полагаешь, если убить ещё больше его людей, князь внезапно подобреет? — спросил Ондмар Стародуб. — Мы нанесли ему оскорбление, для него дело чести призвать нас к ответу.

— Когда острая сталь касается горла, любой становится на удивление сговорчивым.

Надо сказать, слова эти приободрили ворлингов, да и самого Рига в том числе. В изложение Браудера захват целого княжества виделся делом простым, и едва ли не уже решённым. Однако не успел Эйрик сказать свой ответ, как над притихшим ночным городом раздался звон колокола. Долгий, протяжный, гулкий. Удар за ударом прокатывался его звон над домами из металла, и чувствовалось, как весь город дрожит в такт этой гнетущей мелодии.

— Кажется, внезапность нашего замысла только что стала чуть менее внезапной, — прокомментировал Йоран Младший очередную волну гулкого звона.

— Утёк, видать, один из солдатиков, — согласился Элоф, надевая шлем на свою седую голову. — Ну или со стороны кто не надо подглядел и кому надо сообщил.

Риг старался не прятать глаза, чтобы случайно не выдать себя. Старался об отпущенном им солдате даже не думать, чтобы случайно по его лицу кто-нибудь чувство вины не прочитал. Смотрел прямо, дышал ровно.

Эйрик вздохнул.

— Это уже не важно. Это, — он кончиком своего топора указал на возвышающуюся над городом колокольню. — Ничего не меняет. К добру или к худу, но сегодня мы захватим Стальгород.

— Вы слышали вождя, — возвысил голос Ондмар Стародуб. — Захватим город! Соберем добычу!

— Осмелились забрать нашу сталь. Теперь наша очередь!

— Трусливые собаки!

— Кровью расплатимся! Кровью и взыщем!

Можно многое сказать про жителей севера, но сдержанность определённо никогда не была почитаемой в их местах добродетелью. Мгновение, и они все как один воспылали жаждой битвы, и даже Ингварр Пешеход расправил плечи плотника и стал словно бы ещё выше, стал воином, и кричал что-то вместе со всеми.

Новый удар колокола, новая волна пронеслась по дрожащему в такт городу.

— Ворлинги! — крикнул Эйрик, и голос его звучал как никогда уверенно и твёрдо. — За смертью и славой! За мной!

И повинуясь единому порыву, сам не осознавая до конца почему и зачем, Риг ударил в свои щит, но не один, а вместе со всеми, словно одна и та же мысль пришла им в головы одновременно. Ударили по щитам и кольчугам, а после двинулись за Эйриком, все как один, общей душой. На каждый новый удар колокола они отвечали своим ударом. И пускай от грома их щитов не дрожала стальная земля, но Риг знал, что дрожали сердца за закрытыми дверьми и ставнями.

Его же сердце впервые в жизни не дрожало вовсе. Было что-то пьянящее в этом движении вперёд, плечом к плечу с другими воинами, в мерном топоте их по металлу, в тяжёлом дыхании, в звоне кольчуги и лязге топоров. Душа Рига просила битвы, и боги, в своей вечной глумливой жестокости, исполнили это желание сполна.

У Рига никогда не было проблем со счётом, но количество врагов, встретивших их у Недвижимых Врат, он посчитать затруднялся. Единый, практический монолитный строй щитов, при их приближении разом ощетинившийся копьями, а за ними — сплошная краснота, в которой невозможно было понять, где заканчивался кафтан одного дружинника, и начинался у другого. Позади же их непоколебимого строя гарцевал на коне десятник, вроде и взрослый, но лицом нагой абсолютно, словно юнец. Этот времени на разговоры не тратил, сразу же начал выкрикивать своим людям команды, и те неспешным, но тем же идеальным строем двинулись на отряд ворлингов.

— Стена щитов! — скомандовал Эйрик, и сам вышел вперёд, выставив свой щит навстречу противнику. Ондмар Стародуб присоединился к нему через мгновение, краем своего щита прикрыл край щита предводителя. По другую руку встал Трёшка, а после присоединились и остальные ворлинги. Безземельный Король, как и двое его рыцарей, встали на левом фланге, а Рига брат подтолкнул к флангу правому. Справа от него встал одноглазый Йоран Младший с ухмылкой на половину лица.

— Что, малой, наконец твой первый раз? — спросил он Рига, хотя и сам был не сильно-то и старше. — Не дрожи, всё хорошо будет. Немножко больно, немножко крови, а потом тебе может даже понравится.

Он засмеялся собственной грязной шуточке, и Риг хотел бы сказать ему в ответ что-то остроумное, да только ничего в голову не шло. В голове было вообще довольно пусто.

В итоге строй ворлингов едва смог покрыть всю широкую улицу, позади них остались лишь Бешеный Нос и Дэгни Плетунья, с луками. Улица вдруг сделалась очень маленькой, удушающе тесной. Ночной холод пробирал до костей. Риг невольно шмыгнул носом.

— Щит не роняй, — ободряюще толкнул в плечо Кнут. — И не рискуй понапрасну, не бей, если не уверен. Самому уцелеть важнее, чем кого-то на той стороне цапнуть, а в строю остаться — важнее вообще всего на свете.

— А не умирать?

— Если строй удержишь, то это прилагается. Как бы ни было плохо, пока ты не побежал, ты в безопасности. Понял? Ты в безопасности. Побежишь — умрёшь, в спину удар получишь. Понял?

— Понял, — выдохнул Риг.

Не бежать, иначе умрёшь. Держать щит. Не бежать.

Держать щит.

Не бежать.

Посмотрев на старшего брата, Риг заметил, что и тот спокойным не выглядит, дышит напряжённо, и видно, что боится. Никогда его Риг таким раньше не видел, даже к испытанию на меже подходил старший брат спокойно и уверенно. Видимо, даже Кнут Белый может осознать свою смертность.

— Нормально всё, — сказал уже более серьёзный Йоран, не глядя на Рига и не сводя взгляда с приближающегося строя дружинников. — Все в первый раз боятся, да и потом тоже, пока ждать надо. Это нормально. А когда начнётся — бояться времени уже не будет.

— И ты боялся?

— Нет, — ухмыльнулся он. — Но я на всю голову дурной, на меня смотреть не надо.

Солдаты противника прошли половину расстояния, когда вдруг внезапно остановились. Было это столь неожиданно, что Ригу на мгновение показалось, будто замер сам мир — настолько он успел привыкнуть к их мерному, неотвратимому движению. А потом гарцевавший позади строя десятник поднял вверх правую руку, и Риг увидел людей на стальной стене, над воротами, успел насчитать шестерых.

— Поднять щиты! — крикнул Эйрик.

Едва успев поднять свой, Риг ощутил сильный толчок, от которого едва не попятился. Куда сильнее, чем он это себе представлял. И вот под градом таких толчков герои древности могли простоять до рассвета? Звучит эпично, но кажется совсем не реалистично.

— Держать строй! — снова голос Эйрика, на удивление твёрдый. — Щиты не опускать!

Последнее было ценным напоминанием — увесистый кусок железа и дерева держать на весу, да ещё и прикрывая голову, было очень уж непросто, и левая рука Рига уже начинала уставать. Однако стук и треск, с которым стрелы бились в щиты товарищей, стегал не хуже плети, и Риг понял, что опустит руку только если она у него отвалится. На тот момент этот окованный металлом деревянный круг был единственным, что отделяло его от смерти.

Держать щит — это важно.

Не бежать.

Звон тетивы за спиной напомнил Ригу, что на их стороне тоже есть лучники, правда их задача была намного сложнее — стрелять снизу вверх, по целям, что могли прятаться в укрытии зубастой стены. И все же одни крик боли сверху им удалось высечь.

С их же стороны также были раненые, и кто-то слева припал на одно колено. Ингварр Пешеход выделялся силуэтом даже в ночной темноте. С громким рычанием он продолжал держать свой щит поднятым.

— Ворлинги, по моей команде, на прорыв, — выдал новый приказ Эйрик. — Будем стоять, и они нас по одному выбьют. А коли прорвёмся, так покажем им, как дерутся дети севера. Моря нашей крови!

— Холмы наших тел! — отозвались все единым хором.

Свейн Принеси

Отомстить за свой род. Дать спасение матери. Убить Эдгара.

Отомстить за свой род. Дать спасение матери. Убить Эдгара.

Страх укротить проще, когда впереди видна ясная цель. Когда в груди всегда тлеет, готовая в нужный момент вспыхнуть, горячая ярость.

Новый залп вражеских лучников, новый толчок в щит. Левую руку Свейн практически уже и не чувствовал, но старался держаться невозмутимо — не хватало ещё за неженку сойти, тем более когда Риг свой щит продолжал держать. Уронишь щит — и этого сыну рабыни не спустят, будут потом годами зубоскалить.

— Моря нашей крови! — и Эйрик стукнул обухом своего топора по щиту. — Холмы наших тел!

Побежал первым. Неуклюжий, несуразный Эйрик, жирный урод с детским лицом и мягким брюхом, побежал на вражеский строй. И люди побежали за ним вслед, рядом с ним, без раздумий, лишь наёмники задержались. Свейн же побежал среди прочих, быстрее прочих, чтобы видели все его впереди, чтобы знали, что нет на Севере воина бесстрашнее.

Прямо на вражеские копья…

Отомстить за свой род. Свейн не видел своего деда, лишь слышал рассказы матери о высоком человеке с длинными кудрявыми волосами, с родимым пятном в виде расколотого круга на левой руке. Как у Свейна. Знак древнего рода, знак графа из Вергилии, знак правителей. Всё отнято, стёрто. Предательство.

Щит пришлось немного опустить, иначе не было видно даже куда бежишь-то, и оттого бежать прямо на копья стало ещё страшнее. Стрелы свищут, напоминают о том, что одно неудачное мгновение и всё. Свейна, впрочем, такие вещи не волновали, не должны были волновать. Он без всякого страха бежал вперёд, что-то горланил, сам не зная что, и даже отпихнул Рига в сторону, чтобы обогнать мальчишку.

Многие думают, Свейн всегда в первых рядах, потому что сын шлюхи, рабыни без имени, женщины без души в глазах. Пусть думают, их мысли ничего не значат. И скоро будут значить ещё меньше — удачный поход в Мёртвые Земли, достойное поведение, смелость, и его цепь будет достаточно длинной, чтобы вести за собой людей. Дать спасение матери.

Бежать со щитом тяжело, а ладонь, сжимающая топор, предательски потеет. Ещё и в боку колет — зря поел перед началом всего этого. Но кто же знал!

Стрела просвистела совсем рядом, кажется даже ветерок от её полёта почувствовался. Старики говорят, что какую слышишь — ту не бойся. Старики много чего говорят.

Ондмар Стародуб не взял его в ученики, и минуты на него не посмотрел.

— Ты сын рабыни, — сказал он тогда, словно это была его вина.

— Это не делает меня плохим воином!

— Делает. У тебя в жизни вторых шансов не будет, и ты это знаешь. Не бери в руки оружия, это не твоё.

Теперь Ондмар рядом с ним стоял в строю, вместе они стену щитов держали. Не похоже, что легендарный герой его узнал или вспомнил, ни слова за всё плавание ему не сказал. Не важно. Все нужные слова Свейн уже услышал.

Побежал, забыв о стрелах, прямо на щиты, на красные кафтаны и копья. Достиг цели самым первым, саблей отвёл метнувшееся к нему копье в сторону, и наскочил своим щитом на щит врага, вынудив дружинника слегка попятиться. Строй врага Свейну, однако, сломать не удалось. И теперь он один, самый первый, против плотного строя красношубных.

Без разницы. Нет смысла осторожничать, иначе так всю жизнь и пробудешь сыном рабыни, Свейном Принеси. Йоран Младший вот тоже понимает, постоянно с мечом. У Свейна нет времени постоянно быть с мечом, ему не дают времени, дают команды: подай, принеси, убери, накопай. Ублюдки!

Закричал, напрыгнул, на строй щитов снова. Почти продавил, почти сломал.

Боль в левом плече.

Не заметил копьё. Всё никак не привыкнет к тому, что нет левого глаза. Рука мокрая от крови, немеет. Не хорошо.

— Поберегись! — раздался внезапно позади голос главаря наёмников.

А потом послышался треск стекла, и в середине вражеского строя полыхнуло пламя, раздались крики. А потом новый, непонятно откуда взявшийся, всплеск пламени, а потом ещё один, уже с правого фланга, прямо перед Свейном. В этот раз он успел увидеть, как бутылка, в горлышко которой была продета горящая ткань, попала в щит одного из солдат, и тут же взорвалась пламенем, а горящие брызги разлетелись во все стороны. Несколько капель попало и на руку Свейна, заставило его отшатнуться. Жжётся, горит, ест его плоть, и стоило больших усилий, чтобы не закричать, чуть зубы не раскрошил. Больно…

Убить Эдгара. Предатель, клятвопреступник, убийца. Убил законного правителя графства, отмеченного расколотым кругом — якобы несчастный случай на охоте. Убил старшего сына графа — несчастье в бою. Убил младшего сына — задохнулся в колыбели, такое бывает. Мать Свейна стала первой в очереди наследования, и Эдгар сговорился с головорезами севера, позволил наследнице попасть в плен, отказался платить выкуп. Обрёк её на участь рабыни у ворлингов. Свейн ненавидел ворлингов.

Если бы он мог, убил бы каждого жителя севера. Но северяне нужны ему. Они воины. И их много, северяне уважают тех, кто идёт в первых рядах, кто льёт кровь за чужие дела, кто сжимает зубы, когда огонь жрёт его руку…

Дать спасение матери.

Пламя на коже удалось затушить. Однако само попадание получилось удачным, и во вражеских рядах появилась брешь. Свейн бросился туда первым, одним ударом чуть было не снял голову того ублюдка, что ему руку пробил, ещё одного обухом топора угостил в челюсть.

Белый Кнут рядом. Рванул вперёд, топором цепляя щит оступившегося стражника, старающегося сбить огонь с рукава своего кафтана, и рывком выдернул его из строя. Тот явно не ожидал такого поворота, неловко переступил, с трудом удержавшись на ногах, и оказался в итоге у Кнута за спиной, прямо перед Ригом.

Первым сориентировался дружинник, метнув в Рига своё копье. Тот невольно прикрылся щитом, избежав удара, но потеряв противника из виду. Неловкий, слабый, испуганный. Сам Кнут не обернулся, схлестнулся с другим врагом.

Опустив же щит, чтобы найти своего врага, Риг едва не лишился головы, и лишь в последний момент успел уклониться от удара сабли. Попробовал ударить сам, но неуклюже, видно было, что не знает точно как, полагался лишь на силу, замахнувшись. Противник легко уклонился, сделав шаг в сторону, развернувшись боком, и ободом щита ударил Рига по руке, точно в локоть. Тот вскрикнул, как девчонка, выронил свой топор.

Бросить его. Ненужный, бесполезный в бою, да и ярл его смерти хочет, тут секрета нет. Благодарность ярла дороже его золота, позволит быстро набрать много звеньев в цепи, вести за собой людей. Убить Эдгара.

Вореец же продолжал наседать — с трудом Риг отбил щитом один его удар, второй, третий. Последний целился Ригу по ногам, и тому пришлось опустить щит пониже, чем дружинник сразу же и воспользовался, толкнув его ногой, повалив Рига на спину. Порадоваться своему успеху, впрочем, уж не успел — в затылок ему вошло лезвие топора.

— Больно, зараза, — сказал Свейн, вытаскивая оружие из уже мёртвого тела и стараясь не смотреть на кровоточащие ожоги правой руки. — Ты как, порядком?

— Не знаю, — честно ответил мальчишка, но на ноги все же поднялся.

Дела вокруг в целом складывались для ворлингов не особо удачно. Хорошая часть состояла в том, что строй дружинников дрогнул, и часть из них бросила оружие, спасаясь от охватившего их одежды пламени. Иные нарушили порядок, стараясь избежать огня. С рухнувшим строем сражение разбилось на несколько отдельных схваток, где бывалые воины севера имели заметное преимущество перед стражниками, что всю жизнь сражались разве что с пьяными пахарями.

С другой стороны, эти стражники превосходили их числом как минимум вдвое, и это уж не говоря о лучниках. Трусливые ублюдки подстрелили Дэгни Плетунью, и, держась за раненое бедро та медленно отползала в сторону. Йоран Младший помогал ей, хотя у самого обломок стрелы торчал в правом плече, а рука повисла безжизненной плетью. Пользуясь численным превосходством и поддержкой лучников сверху, дружина князя медленно теснила ворлингов, загоняла к стенам. Один подскочил близко, замахнулся, и Свейн хотел было закрыться щитом, да левая рука почти не слушалась, стала колкой и вялой. Едва уклонился. Едва не упал. Кружится всё, перед глазами, и вообще…

Отомстить за свой род.

Бросил сам себя вперёд, топор выронил, схватил дружинника за руку. Не ударит пока, но отпустишь и всё. Шипит что-то на своём, толкается, щитом ударил по рёбрам, гнида, благо хоть без замаха. Изо рта ещё гнилью воняет, мерзость.

Ухо у него на вкус как грязь, пот и кровь. Верещит так, что оглохнешь. Свейн оттолкнул крикуна, придавил коленом, вырвал топор. Перед ударом отвернулся.

— Шаур! — крикнул Эйрик, с трудом отбиваясь от свирепого дружинника с двумя топорами. — Лучники!

Тень мелькнула над головой Свейна, и предательский мороз пробежал у него по спине. Всегда так, когда рядом оказывался бледнокожий. Что хотите рассказывайте, но твари Шаулирские точно не люди, выродки как они есть, и глаза у них явно звериные, потому и прячут.

К тому моменту, как Свейн поднял голову, тело одного из лучников уже свалилось вниз. Когда же его взгляд нашёл шаура, тот успел расправиться и со вторым противником, причём голыми руками — Свейн с каким-то отстранённым ужасом увидел, как бедолаге-лучнику попросту оторвали голову, быстрым рывком отделив её от тела вместе с хребтом. После этого сам Свейн поспешил отвести глаза обратно к земле. Он не боялся никого и ничего, был бесстрашен, ничего не боялся, никого не боялся, бесстрашен, но это… Выродки.

Тем временем Вендаль Златовласый, вооружённый лишь одной саблей, пролетел меж двух дружинников светловолосым вихрем, и приблизился вплотную к десятнику на лошади. Пригнувшись, увернулся от удара палицей, и в то же самое время подрезал лошади жилы. С диким ржанием животное повалилось на бок, придавив собой ногу всадника, практически лишив его возможности защищаться.

Ближайший дружинник попробовал броситься на помощь командиру, но Вэндаль будто бы играючи смог поймать его саблю своей, свободной рукой ударив противника в лицо. Не прекращая движение, Златовласый плавно перетёк в изящный выпад, которым порезал врага подмышкой — тот раскрылся и сразу же получил удар саблей в лицо. После же Вэндаль с демонстративной неспешностью казнил и беззащитного десятника.

Так быстро, буквально считанные мгновения. Но лишь когда оно закончилось, Свейн поймал себя на том, что стоит неподвижно и смотрит на танец Златовласого точно заворожённый.

Смерть командира оказалась последней каплей, и обгоревшие, разобщённые дружинники, под аккомпанемент жутких криков со стены, где шаур продолжал рвать тела лучников, бросились бежать кто куда. Кнут был прав, когда говорил, что продолжающий сражаться находится в большей безопасности нежели решивший бежать — при беспорядочном отступлении дружинников полегло даже больше, чем во время самой битвы. Большинство поцеловалось с Собирательницей, когда их, раненых, добили уже после самой битвы.

Со стороны ворлингов же, помимо тех, кого Свейн заметил раньше, ощутимые раны получили ещё двое. Ингварр Пешеход пропустил в дополнение к стреле в ноге ещё и удар копья в бок. Ну и Стрик Бездомный, что поймал лезвие вражеского меча голой рукой и в итоге пил кровь из своей же рассечённой ладони.

Вообще среди людей без каких-либо ранений вышел из битвы лишь один Вэндаль. И ещё без ран оказался шаур — спустился вниз он с головы до ног залитый кровью, но по тому, как он двигался, было понятно, что вся эта кровь принадлежит не ему.

— Южный ветер поднялся, листья сорвал зелёного цвета, — сказало бледное чудовище. — Сложил высокую гору.

Странно видеть улыбку на этом бледном лице, странно и жутко. Улыбка эта, впрочем, исчезла достаточно быстро, и к шауру вернулась его обычная невозмутимость. Свейн же фыркнул, глядя на чудовище, но слова свои оставил при себе — не его это дело.

— Думаю, можно уже подводить некоторые промежуточные итоги, — проговорил Безземельный Король, помогая Бешеному Носу перебинтовать рассечённое предплечье. — А итоги наши таковы, что погибших у нас нет, и княжеский дворец уже совсем рядом. К нему я предлагаю и отправиться, закрепить успех.

Свейн крепко сжал зубы, поднялся с трудом. Голова кружилась, левая рука не слушалась вовсе, во рту был привкус чужой крови, а своя кровь тонкой струйкой заливала ему глаза. Его бровь рассечена? Когда это случилось?

Не стал жаловаться. Жалобы Свейну Принеси не забудут, и шанса второго не дадут. Нужно быть бесстрашным, самым лучшим, самым стойким, самым верным. Получить длинную цепь, получить новое имя, получить право вести людей за собой. Не терять сознание от потери крови. Не умирать…

Отомстить за свой род. Дать спасение матери. Убить Эдгара.

Шагать вместе со всеми…

Дать спасение матери.

Риг был ранен, и явно потерял уже ощутимое количество крови.

Слабость, сонливость, жажда, холодный пот…

Кнут помог остановить кровотечение. Старший брат при этом тоже выглядел неважно, нехотя признался, что кажется заработал перелом ребра. И на фоне некоторых они вдвоём ещё легко отделались, на Свейна Принеси было и вовсе страшно смотреть. Как он вообще держится на ногах непонятно.

Удивительно, как даже в такой ситуации Браудер оставался королём и смотрел на мир так, как будто бы он весь принадлежит ему одному. Сам главарь наёмников при этом левую руку держал аккуратно прижатой к телу — по всей видимости, рука эта была сломана, и причиняла заметную боль. Следов этой боли, однако, Риг на лице у главаря наёмников не заметил.

— Теперь ты ещё и приказы отдаёшь? — с трудом поднялся на ноги Эйрик, рукавом утёр кровь из разбитого носа, вытер лицо. — С горючей жидкостью хорошо придумано, но это не значит, что ты теперь за главного. Нам нужен отдых, нужно перевязать раны, перевести дыхание.

Браудер был как будто бы не впечатлён таким ответом. Продолжил говорить он, однако, на языке железном, который кроме Эйрика да Рига никто больше из ворлингов и не понимал.

— Идея с этими бутылками не совсем моя, её я подглядел годом ранее у пиратов близ берегов Синбхарада, а сейчас просто вспомнил и использовал. А что насчёт перевести дыхание, — главарь наёмников огладил свою короткую бороду и бросил взгляд в сторону дворца. — Хороший отдых поможет нам встретить следующий отряд с восстановленными силами. Отсутствие отдыха поможет не встретить следующий отряд вовсе.

В этих словах был смысл. Их единственное преимущество — внезапность, и единственным способом сохранить это преимущество будет стремительное продвижение. Им нужен отдых, но отдых их в итоге и прикончит.

Эйрик сделал медленный, глубокий вдох, прежде чем отдать команду подняться и следовать за ним. Приказ этот мало кому понравился, но желающих возразить не нашлось. Отряд продолжил движение, пусть даже не столь быстро и куражно, как раньше, теперь уже без ударов в щиты и без криков. Тем не менее, воодушевление от победы грело их сердца, как и отсутствие сопротивления. Внутренний город как будто бы вымер, и лишь металлические статуи населяли его улицы, безразличные к появлению незваных гостей. Шагая меж мрачных металлических домов, Риг мысленно возблагодарил всех богов, о которых вспомнил.

Лишь когда подошли они к небольшой площади перед самим княжеским дворцом, остатки этой радости выдуло порывом холодного ветра. На первый взгляд то была лёгкая добыча, так как у дворца не было крепостной стены, не было охранных башен или рва вокруг. Были бойницы, но очень мало, и совсем узкие, на деле оказавшиеся редкими приоткрытыми металлическими окнами. В ночной темноте не сразу стало понятно, что стены и рвы просто не были нужны. Монументальный, из чистого металла, без стыков, и с поднятыми воротами, в ночной темноте дворец не выглядел даже как здание в прямом смысле этого слова.

Скала, острый и цельный клык, выросший прямо из-под земли. Риг читал пару трактатов о том, как брать города и крепости, но ни в одном он не видел советов о том, как можно захватить цельную металлическую гору.

— Отлично, мы дошли, — озвучил общие мысли Йоран Младший. — Счастье, всеобщие поздравления, хлопки по плечу. Что дальше?

— Это очень хороший вопрос, — ответил Безземельный Король. — Полагаю, настало время переговоров.