Дикий наездник

Глава 27 ВОЙНА МЁРТВЫХ

Пока между некронтир, демонами и альдари бушевала битва, Иврайну окутал невозможный пузырь тишины. Она грозилась выдернуть душу Йотии Ледяной Шепот из Найалла, но ей казалось, словно душа альдари сама сбежала из тела вождя в укрытие внутри нее. Найалл, Нуаду и Каэлледин взирали на нее с примесью страха и трепета.

Энергия отлетающей души ворвалась в нее подобно удару молнии, с треском прокатившись сквозь тело и наделив каждую крупицу ее естества своей мощью. Иврайна и не замечала, как сильно отделилась от Шепота, и для нее стало настоящим откровением вновь почувствовать присутствие другой души. Подобно потоку крови, дух Йотии зарядил ее нервные окончания и растекся по синапсам, пробуждая остальные дремлющие внутри души.

Вместе с мощью появилась связь, словно от провозвестницы протянулась тонкая нить к темнице демонов. Как сбежавших сущностей варпа подпитывала энергия внутри хранилища, так сама Иврайна сумела погрузиться в глубинное сознание, коим являлся ее бог. Прореха в пелене реальности позволила просочиться наружу слабому отголоску Шепота.

Ее внутренний голос звучал криком о милосердии, неслышимым для других, но доносящимся из каждой частицы ее Перерожденной души.

И из бездны раздался ответ.

Подобно приближающемуся шторму, его энергия вскипела и разрослась в варпе, прорываясь сквозь непроницаемый слой тюремного измерения некронтир. Набирая скорость, дух ринулся к Иврайне и в неистовой жажде обрести свободу пронесся сквозь разбухшую демоническую орду, что еще бурлила внутри хранилища.

Миг воссоединения заставил Иврайну ахнуть, и ее обожгла смесь ужаса и радости. Каждую оживленную клеточку ее тела охватила потусторонняя мощь, дабы обрести плацдарм в физическом мире.

Подобно разматывающейся змее, Инкарна восстала из разума Иврайны и выползла из ее тела. Она начала воспарять, на ходу сворачиваясь в полупрелестное, полудемоническое чудовище. Из скальпа вытянулась бледная, цвета смерти, грива, развевающаяся от собственной энергии душ. С конечностей потекли ручейки загробной энергии, собираясь сзади в плащ, который расширялся тем больше, чем выше она взмывала.

Инкарнация Иннеада воздела руку, и луч трупного света обратился в копье с листовидным клинком. То был Вилит-жар, изменяющий форму старушечий меч, выкованный в преисподней из горящих душ альдари, когда искусственный мир Биель-Тан содрогался от конвульсий при рождении Инкарны.

Поднявшись над войском альдари, Инкарна указала копьем на закованного в золотую броню князя демонов и издала оглушительный вопль, бросая вызов. Наблюдая за тем, как они устремились друг к другу, Иврайна поразилась схожести их гермафродитных лиц и изящных конечностей. Она вздрогнула от мысли, что Инкарна могла быть рождена по подобию Великого Врага, но ее тревогу изгнало осознание противоположного: наоборот, это Та-что-жаждет была слеплена по образу альдари из извращенных грез, породивших бога Хаоса.

Ударом плети демон-воитель смел оказавшихся перед ним некронтир и альдари и ринулся на аватару Иннеада с занесенным двузубцем, исторгающим черный огонь. Вилит-жар блеснул льдистым светом, встречая направленный вниз рубящий удар. Два артефакта соприкоснулись с громовым раскатом, и князь демонов, подобно метеору, отлетел в фалангу воинов некронтир, а Инкарна закружилась, словно торнадо.

Сердце Иврайны бешено застучало, едва воплощение Иннеада, в бессмертной плоти которого черные искры проделали глубокие борозды, снова приготовилось к бою. Властелин демонов встал, отряхиваясь от потоков гаусс-огня окружающих его отрядов Неживых и не обращая внимания на хлещущие по телу корпускулярные лучи.

Возвышенный слуга Великого Врага взмахнул плетью из извивающихся душ, метя Инкарне, сжимающей старушечий клинок, в запястье. Аватара Иннеада рубанула копьем и поймала им скручивающийся конец хлыста. Плеть из душ обвилась вокруг древка, и Инкарна рывком дернула неприятеля на себя.

Между тем среди серебристых тел некронтир выпущенный пожиратель солнц сцепился с князем-скарабеем и сотворенными из энергии конечностями раздирал на части его панцирь в фонтане огненных выбросов. Возглавляющий аспектных воинов иннари Осколок Войны уже расправился со змеиным князем и теперь выкашивал раскаленным докрасна мечом орды извергов и демонических всадников, пока его последователи шквальным огнем десятками срезали других тварей.

— Иврайна!

Визарх окликнул ее как раз вовремя, чтобы она успела увернуться от когтя демона, который иначе отрубил бы ей левую руку. Оторвав взгляд от схватки бессмертных, она поняла, что стоит в кольце инкубов Закрученного Клинка, защищающих ее своими клэйвами, в то время как Кровавые Невесты в буре ударов сеяли смерть чуть дальше. Посланница отсекла голову демонессы, когда та набросилась на нее снова, а выпрыгнувший из ниоткуда Алоринис впился клыками и когтями в вытянутую морду чудовищного отродья, прорвавшего кордон инкубов. Гиринкс с шипением отскочил, разорвав при этом голову существа на куски. Останки демона плюхнулись на землю в облачках пыли, словно истлевший пергамент, прежде чем рассеяться по ветру.

Иннари по всей площади снова перешли в наступление. Иврайна ощущала, как они черпают энергию павших, забирая накопившуюся силу мертвецов по всему комплексу. Вернувшийся Шепот не только дал им Инкарну, но и воссоединил Открывающую Седьмого Пути со своим народом. Трепещущая вокруг нее жизненная сила походила на яркое созвездие, пронизанное туманностями отлетающих душ.

— Мы — Перерожденные! — закричала она, воздев над головой меч Скорби. Дщерь Теней напиталась накопленной энергией мертвых, став оком урагана, что все быстрее закручивался вокруг нее. — Мы — гнев Иннеада!

Иврайна притягивала к себе бурю душ, становясь проводником для молнии Шепчущего бога, и с острия ее поднятого меча вырывались потоки незатухающего пламени. Объятая огнем смерти, Открывающая Седьмого Пути прошла сквозь ряды телохранителей. Старушечий меч у нее в руках теперь убивал противников сам по себе, разрубая тела демонов и превращая их в россыпь кристаллических осколков. Из их тел вырывался корчащийся огонь, перекидывающийся с одной демонессы на другую, проникая в глаза извергов и скакунов, расползаясь по разукрашенным колесницам и обращая адских змиев в пепел.

Иврайна и ее воинство двинулись вперед, разя встающих на пути демонов.

Пока Иврайна тянулась к своему богу, Нуаду был поглощен более приземленными заботами. Скорбь его единокровной сестры и отца висела в воздухе подобно туману, пускай и пронизанному облегчением. Дикий лорд пребывал в смятении, у него болела душа от горечи его семейства, хотя сам он ничего подобного не ощущал. Он так долго позволял управлять собою низменным страстям, что невольно поразился тому, что сейчас будто смотрел на происходящее как сторонний наблюдатель.

— Ее больше нет, — уткнувшись лицом в ладони, прошептал вождь.

Не сводя глаз с поникшего отца, Нуаду почувствовал, как Каэлледин опустилась рядом с ним. Вокруг них собрались Нэмих и остальные, но дикий лорд не обращал на них внимания. Он коснулся плеча отца, надеясь таким образом придать ему сил.

— Смотри… — Каэлледин указала на руки Найалла, где между тонкими пальцами просачивались слезы.

К телу постепенно возвращался цвет, кожа будто уплотнялась, скрывая выпирающие из-под нее вены. Найалл выпрямился и убрал от лица дрожащие руки. Его щеки округлились, глаза стали ярче и светлее, прежняя желтушность исчезла, к ногтям вернулся блеск. Вождь скинул капюшон и провел утолщающимися пальцами по голове. Там, где прежде отслаивались струпья, теперь наблюдалась лишь розоватая и гладкая, как у младенца, кожа.

— Она убивала тебя, — произнес Нуаду.

— Ни одно тело не в состоянии удержать в себе две души, — объяснила Каэлледин.

Она тоже потянулась к отцу, и вместе они помогли Найаллу подняться на ноги.

Взрыв поблизости заставил вождя вздрогнуть, напомнив, что бой еще далеко не окончен.

— Что это значит? — спросила Нэмих. — Он будет жить?

Нуаду не мог сказать наверняка, однако Найалл с печальным кивком ответил на ее вопрос.

— Бремя оставило мое тело. Теперь оно возвращается в нормальное состояние. — Он взглянул на Каэлледин. В глазах отца блестели слезы. — Мне так жаль. Я думал, что найдется какой-то способ… Думал, ее еще можно вернуть. Я не мог…

— Это был благородный жест, однако она бы не хотела, чтобы ты исчах, задерживая ее смерть. — Каэлледин тяжело сглотнула и вытерла слезы рукой. — Она умерла для меня давным-давно, а теперь ее просто освободили.

— Ты уже выглядишь гораздо лучше, — заметил Нуаду. Убедившись, что Найаллу пока ничего не грозило — не больше, чем им всем, — дикий лорд вновь обратил внимание на сражение. Он шагнул к «Алеану» и, бросив на Б’сайннада многозначительный взгляд, получил от пилота в ответ понимающий кивок. Нуаду посмотрел на отца и сестру. — Кто-то должен запереть хранилище.

Нуаду отвернулся, но на его руке внезапно сомкнулись необычайно цепкие пальцы, заставив дикого лорда остановиться.

— Нет! — Найалл натужно втянул воздух. — Я и так многое потерял. Я не смогу пережить еще и смерть сына.

— Ничего не поделаешь, — произнес Нуаду, осторожно высвобождаясь из отцовской хватки. — Так сказала фаэрах.

— Должен быть другой способ, — взмолился Найалл, когда Нуаду зашагал назад к «Гадюке».

— Он есть, — услышал он вдруг Каэлледин.

Дикий лорд оглянулся на топот ног как раз вовремя, чтобы мельком заметить подскочившую к нему Каэлледин. В следующий миг Нуаду увидел блеск металла, и нечто тяжелое огрело его по затылку, свалив на землю с кружащимися перед глазами звездами. Мгновение сестра стояла над ним, стискивая в руке пистолет, а затем, пробежав мимо потрясенного отца, запрыгнула в седло своего реактивного мотоцикла.

Нуаду попытался встать, однако из-за головокружения только бессильно закатался по земле, словно малое дитя. Вой ускоряющегося реактивного мотоцикла отозвался жуткой болью в голове.

Сестра резко развернула машину и ринулась к серебряной прорехе, стремительно поднимаясь над сражающимися армиями по просеке, проложенной Иврайной в демонической орде.

Нуаду переборол тошноту. Поморщившись, он потянулся к бусине связи и включил ее.

— Ты не можешь этого сделать, — промолвил он сестре и тяжело зашагал к Б’сайннаду, с трудом волоча Клык Ящера. Пилот подвел «Алеан» ближе, но Нуаду смог лишь слабо взяться за поручень боевой платформы, не говоря уже о том, чтобы взобраться на нее. — Фаэрах сказала: у меня кровь-что-пробуждает.

— Та же кровь течет и во мне, брат мой, — ответила Каэлледин. Реацикл превратился в темное пятно на фоне полога серебряной энергии, почти неразличимое среди яркого света. — Один должен умереть, чтобы закрыть барьер.

— Но не ты, сестра. — Нуаду закрыл глаза и, собравшись с силами, вскарабкался на платформу и сел за Б’сайннадом. Каэлледин почти скрылась из виду, затерявшись в брызгах энергии над брешью. — Я не гожусь в лорды клана. Наш народ заслуживает лучшего.

— Если это не сработает, тогда ты тоже волен попытаться. — Она выдавила из себя смешок, и следующие слова донеслись с разрывающей сердце торжественностью: — Не омрачай мою смерть своими опасениями. Оставь славу мне. Ты должен жить, Нуаду. Я ошибалась. Найалла ждет впереди еще много циклов, но ему не всегда оставаться вождем. Ты станешь лучшим лидером, чем я.

— Я едва справляюсь сам с собой, что уж говорить о целом клане, — прохрипел Нуаду.

— У тебя есть время научиться. Только не меняйся слишком сильно. Нашему народу нужен не поводырь в долгой ночи, а звезда, что осияет ему путь к славе. Гори ярко, брат. Гори ярко!

Кто знает, стал ли укол в груди Нуаду лишь ответной реакцией, или же дикий лорд на самом деле почувствовал момент, когда Каэлледин прошла сквозь пелену. С громким стоном он упал на спину, крепко сжимая в руке Клык Ящера. В темных небесах над головой кружили и сражались демоны, корабли-косы и самолеты альдари.

Из темницы-хранилища забили серебряные вспышки. Лучи энергии устремились к демонам и, пронзая чужеродные тела нематериальными шипами, затягивали их назад в брешь. Пляшущие по земле жгучие искры обвивали армию Великого Врага щупальцами серебряного света, проникая сквозь тела демонов и с криками утаскивая их внутрь разлома.

— Сработало… — пробормотал Б’сайннад. — У нее получилось.

Нуаду перекатился на бок и, вытянув шею, взглянул на пирамиду. Прищурившись от яркого света, он увидел, как корчащихся демонических князей, извергов и ездовых зверей уволакивает в ничто. Блики портальной энергии пробежались по земле, без остатка поглощая трупы поверженных тварей.

Спустя десять ударов сердца после исчезновения Каэлледин на Агариметее более не осталось ни единого демона. Нуаду сел и потрясенно огляделся, пока взор его не остановился на пологе энергии, который окутывал пирамиду. Какое-то время лорд продолжал вглядываться, отчаянно надеясь увидеть стремительно вырывающуюся оттуда фигуру.

Но Смотрительница Тьмы не солгала.

Серебряное сияние распалось на радужные шлейфы, от которых затем остались лишь меркнущие воспоминания. Пирамида неподвижно высилась на фоне рассеивающейся ауры демонической скверны.

Каэлледин исчезла навсегда.