Дикий наездник

Глава 6 ТЯЖЁЛЫЕ ОТВЕТЫ

Каэлледин следила за остальными присутствующими внимательнее самой представительницы иннари. Количество предводителей кланов, что отозвалось на призыв Найалла, оказалось еще большим, нежели встретилось с Друткхалой в первый раз. Те из них, которые до сих пор не видели вестницу, смотрели на нее со смесью чистого вожделения и отвращения; лорды, что присутствовали на предыдущем совете, наблюдали за комморриткой с хорошо скрываемыми эмоциями, безразличием либо с откровенным цинизмом. Принимая во внимание свой опыт, Каэлледин была склонна примкнуть к последней группе.

— Я поведаю вам, что случилось на Агариметее, — начала иннари. — Мы мнили ее девственной планетой, но она оказалась загробным царством некронтир, дремавших под поверхностью с самых ранних дней нашего народа. И ныне спящая угроза пробудилась.

Каэлледин почувствовала, как стоящий возле нее Нуаду напрягся, однако Друткхала не стала рассказывать о том, кто именно растревожил спящих мертвецов. Впрочем, ей и не следовало бы — хотя приближение Нуаду, по-видимому, и активировало могильный комплекс, прибыть на Агариметею захотела сама Друткхала.

— Но в своем открытии мы обрели надежду, ибо на самом деле Агариметея хранит сокровища древних альдари, которые некронтир стерегут и защищают. Как столь точно подчеркнул мой спутник, — теперь она взглянула на Нуаду, — если некронтир так цепляются за свой трофей, то нам следует постараться избавить их от содержимого хранилища.

— Я говорю: пускай они оставят себе тот пепел и пыль, если хотят, — отозвался Америдат Морозный Ветер. Он шагнул к борту судна своего клана и обвел рукой собравшихся рядом с ним союзников. — Кто мы такие, чтобы ради возвеличивания Иврайны еще больше тревожить Неживой Ужас?

Друткхала хотела что-то возразить, однако ее на полуслове оборвал другой вождь — Ираннэ Суровая Зима. Уважаемый полководец стоял на носу небольшой яхты для аудиенций, словно возглавлял атаку через воды Пламенных Полян.

— Желания Иврайны не заканчиваются добром для искусственных миров, Друткхала Затаенная Злоба. Прислушаться ли нам к элегиям Биель-Тана и Ияндена либо, быть может, спросить у лидеров Ультве, к чему приводит якшанье с последователями Шепчущего бога?

— Дело в том… — начала Друткхала, но ей снова не дали шанса высказаться, заманив в хорошо подготовленную дипломатическую засаду.

Куителла Морозная Волна, дальняя тетя Каэлледин, обрушила следующую словесную атаку; внезапный порыв ветра подхватил ее бледно-синий плащ, что добавило собранию еще больше драматизма.

— На Агариметее уже лежат мертвые сыны и дочери Сайм-Ханна! — Она обвинительно ткнула пальцем в сторону тронного барка клана Огненное Сердце. — Наш рукотворный мир уже пролил свою кровь ради твоей госпожи.

Каэлледин заметила, как Друткхала стиснула кулаки, будто тоскуя по оружию. Как бы сильно комморритка ни пыталась казаться мирной, в ней проскакивала врожденная кровожадность. Ведьму можно было забрать с арены, но арену из ведьмы — никогда. Ее ядовитый взгляд метался от одного обвинителя к другому, челюсть напряглась от сдерживаемой ярости.

Друткхала, не одаренная дипломатическими талантами, была вынуждена сносить гнев совета в молчании. Каэлледин кинула взгляд на единокровного брата, желая увидеть, не сорвала ли сцена с его глаз пелену чуждой обольстительности Друткхалы. Тот разгневанно смотрел на Куителлу, его пальцы дергались от раздражения.

Легкий тычок в ногу заставил Каэлледин перевести внимание на сидящего рядом с нею отца. Найалл ничего не сказал, но его взгляд был в равной мере повелевающим и умоляющим. Она настолько увлеклась, наблюдая за дискомфортом Друткхалы, что ей потребовалась пара секунд, прежде чем понять, чего хотел от нее вождь.

— Не пристало другим говорить от имени клана Огненное Сердце, — заявила Каэлледин совету, опустив руку на плечо отца. — Подсчитывайте стоимость собственной трусости, если хотите, но мы гордимся тем, что первыми идем навстречу любым конфликтам. Мы оплачем павших воинов, но приберегите скорбь для себя.

Это еще больше удручило комморритку, возможно уязвленную тем, что Каэлледин снизошла прийти ей на помощь. Слова вестницы были краткими, когда та решила возвратить контроль над ситуацией:

— Никто не пожертвовал большим, чем иннари. — Она обожгла взглядом наблюдающую толпу, и от сквозящего в ней гнева некоторые альдари вздрогнули, а другие холодно уставились на нее в ответ. Гостья на мгновение задержала внимание на Каэлледин, прежде чем двинуться дальше, и та отреагировала презрительным взором. — Мы не требуем похвалы или наград, хотя боремся за души каждого из вас. Подумайте лучше об Иннеаде и о том, нужно ли вам отмахиваться от Открывающей Седьмого Пути, стоя перед объятиями Великого Врага.

По коже Каэлледин пробежал холодок, и по собравшимся баркам прокатилось потрясенное бормотание. Такое неприкрытое упоминание Рока альдари не одобряли даже в самых грубых спорах на Сайм-Ханне. И неспроста, поскольку никто из присутствующих, а возможно, и из всех рассеянных по космосу альдари, не хотел, чтобы им напоминали о мучении, ожидающем их после смерти.

Каэлледин собиралась было заговорить, чтобы вернуть обсуждение обратно в русло потребностей Огненного Сердца, однако первым тревожную тишину нарушила другая альдари:

— Поздно отвергать произошедшее. — Слова принадлежали Иллиаке Зимнее Сияние, одной из самых уважаемых провидиц, хотя уважение к тем, кто занимался руническим искусством, среди вождей было понятием относительным. — Мы вольны спорить до самой Рана Дандры о том, что может или должно случиться, однако нельзя отрицать уже случившееся. Руны недвусмысленны. Некронтир представляют страшную угрозу для Сайм-Ханна.

— Накликанную на нас лакеями Иврайны! — прорычал Ираннэ Суровая Зима.

— Мы ей не лакеи, — откликнулась Каэлледин, злясь из-за положения, в котором оказалась. Она хотела заступаться за Друткхалу и Иврайну не сильнее, чем проливать ради них кровь своей родни, но репутация ее семьи и без того была хуже некуда. Обвинения в соучастии были уже чересчур. — Разве не Суровая Зима привела нас к унижению на Лотеорисеше?

Яркий всполох, вырвавшийся из поднятого посоха Иллиаки, заставил всех встрепенуться. Не опуская жезла, провидица заговорила низким пугающим голосом, который, впрочем, достиг ушей каждого присутствующего:

— Мы бросили руны, и будущее Сайм-Ханна определено. На Агариметее проснутся некронтир, и их легионы принесут в искусственный мир смерть.

От ее слов в животе Каэлледин скрутился тугой узел. Она была там и своими глазами увидела начало этих тревожных событий. Будь Каэлледин крепче духом, то не испугалась бы характера Нуаду и угроз Друткхалы и своими словами предотвратила бы катастрофу. Однако было уже поздно, и осознание этого факта лишило ее слов.

— Единственная надежда — устранить угрозу до того, как она станет по-настоящему опасной, — взяв себя в руки, продолжила Кровавая Невеста. — Мощная атака объединенных кланов и иннари уничтожит некронтир прежде, чем те пробудятся окончательно. Чем раньше нанесем удар, тем легче будет задача.

Среди делегатов разгорелись взволнованные разговоры, одни — между советниками кланов, другие — между близстоящими барками. Отряд вокруг клана Морозный Ветер стянулся ближе, о чем-то увлеченно беседуя. Каэлледин повернулась к отцу и его советникам.

— Это может занять время, — предупредила она.

— Так и будет, — поморщившись, ответил Найалл.

К несчастью, их опасения не подтвердились. По меркам подобного собрания, прошло крайне мало времени, прежде чем от совета отделилась Келиди Закутанная-в-дымку — новоназначенная представительница оппозиционной Иврайне коалиции.

— Провидцы и раньше приносили страшные предупреждения, которые в итоге оказывались ошибочными, — заявила лидер клана, смахнув с тонкого лица бледные локоны. Она перевела внимание на Друткхалу. — Мы не станем вмешиваться. Некронтир ни к чему искать войны с Сайм-Ханном, если только мы сами не принесем им войну. Сайм-Ханн не рад иннари, и если совету не представят новые свидетельства угрозы, которую несет мир-гробница, то реагировать нам не на что. Пускай иннари сражаются в собственных битвах.

С этим заявлением кланы Закутанные-в-дымку, Синетканные, Морозный Ветер, Суровая Зима и их союзники покинули собрание над озером. Каэлледин с упавшим сердцем смотрела, как они удаляются. Цели Иврайны ее совершенно не волновали, однако подобное решение означало такой же политический крах Огненного Сердца, что и сложившаяся с некронтир ситуация. Хотя некоторые крупные кланы остались, было ясно, что без коалиции с Морозным Ветром во главе ни на какую массированную атаку рассчитывать не стоит.

Постепенно остальные тоже начали разъезжайся, пока вместе с кланом Огненное Сердце не остались только ближайшие союзники. Друткхала, сидящая на своем «Разбойнике» в центре редеющего круга, понуро опустила плечи. Поражение глашатая иннари не принесло Каэлледин радости, поскольку случилось на двадцать суток позже, чем нужно.

— Так тому и быть, — просипел Найалл. — Похоже, нам не под силу изменить курс.

— Я не сдамся, пока мы не проиграем по-настоящему, — поклялся Нуаду, уже шагая по барку к дрейфующим рядом меньшим катерам. — Есть и другие, которые смогут нам помочь.

Прежде чем кто-либо успел задать ему вопрос, дикий лорд запрыгнул в один из скиммеров ж унесся следом за покидающими купол крупными кораблями.

— Что у него на уме? — проворчала Марифеа.

— Очередные заботы, скорее всего, — ответила Каэлледин.

Шипение антигравитационного мотора привлекло их внимание к приближающейся к ним Друткхале. Она скользнула вдоль борта тронной яхты и, на миг задержавшись, встретилась с тревожным взглядом Найалла. Ничего не сказав, она устремилась прочь — без сомнений, чтобы доложить госпоже о неудачном итоге собрания.

Остался только барк провидцев, парящий почти на противоположном краю озера. Группка во главе с Иллиакой по прозвищу Ясная Зима о чем-то говорила, кивая и покачивая головой, будто споря между собой. Наконец отбыли и они, чтобы строить собственные планы.

— Тебе стоит отдохнуть, — посоветовала Каэлледин отцу и в ответ получила слабый кивок.

Она дала сигнал рулевому, и загудевшие двигатели понесли барк назад к чертогам.

— Что будем делать? — спросила Нэмих.

Каэлледин не ответила, мысленно уже ступая по тому пути, следовать по которому опасалась, хоть и знала, что больше избегать его не может.

— На совете не было кое-кого важного, — сказала она семейству, когда барк пришвартовался у причала на одной из верхних башен дворца клана. — Я пообщаюсь с этим «кое-кем».

Нуаду остановился, когда ему на плечо опустилась рука спутника.

— Это неразумно. — Б’сайннад плотнее закутался в отороченный мехом плащ, несмотря на то что холод он себе лишь воображал. — Я слышал истории о тех, кто забредал в долину Теней.

— Тогда почему ты пошел со мной? — ответил ему Нуаду.

Он взобрался на ближайшую скалу и оглядел петляющую впереди тропинку. Она вилась вниз по склону, усеянному шипастыми кустарниками и чахлыми деревцами. Оглянувшись, Нуаду увидел, что они одолели большую часть пути в темное ущелье, и чем слабее становился свет искусственного солнца под куполом, тем сильнее удлинялись тени. При мысли о том, что они окажутся в долине Теней купольной ночью, Нуаду пробрала дрожь ликования и ужаса.

Переведя внимание на дно долины, он не увидел ничего, кроме голых камней, редкой растительности и звериных следов, промятых в желтеющей траве. Крики сидящих в гнездах птиц, казалось, едва ли не намеренно дополняли пустынную сцену. Нуаду, помнящему о том, сколь склонны к показной заброшенности в Пламенных Полянах, не составило особого труда поверить в то, что вся зловещая картина могла быть продумана до мельчайших деталей.

— Тут водятся призраки, — продолжил Б’сайннад и, шагнув к нему, неосторожным движением шумно спустил со склона осыпь камней.

Оба замерли, обменявшись испуганными взглядами, как будто из-под земли в любой момент могли вырваться духи былых поколений.

— Призраки водятся везде, друг, — ответил ему Нуаду и со сдавленным смешком покинул свой насест. — Цепь бесконечности наполнена душами наших мертвецов. Должно быть, ты начитался историй об Ияндене, и они спутали твои мысли.

Б’сайннад хмуро скривился, очевидно, сочтя слова лорда скорее снисходительными, нежели шутливыми. Он выпрямился, сложив руки на груди.

— Ты прав: и почему я с тобой пошел? Ах да, верно. — Пилот крайне неучтиво ткнул в Нуаду пальцем, что дикий лорд простил лишь из-за дружбы. — Это ведь ты меня попросил. Тебе следовало бы ценить, что я ради тебя делаю.

— Все, что ты делаешь, так это постоянно ноешь! — отрезал Нуаду.

— Неблагодарный же ты… — Б’сайннад попытался подобрать подходящее слово, вскинув руку так, будто намереваясь выхватить его из воздуха. — Я не должен этого терпеть, не от тебя!

— Прости меня, друг, — сказал Нуаду, протянув приятелю руку.

Б’сайннад со вздохом закатил глаза и снова скрестил руки.

— Мы влипли в большие неприятности, только чтобы впечатлить твою якобы возлюбленную. И, напомни, какой мне с этого прок?

— Думаешь, дело в одной Друткхале? Она околдовала меня, это как пить дать, но даже у меня есть чувство меры. Я говорил тебе, что предрекли провидцы. Мы потревожили некронтир, и пробуждающийся легион Агариметеи принесет войну.

— Мы? Ты хотел сказать, ты потревожил некронтир.

— Я…

Дикий лорд не нашел слов, поскольку знал, что Б’сайннад прав. Он уселся на скалу, взял горсть камушков и принялся кидать их в сгущающийся сумрак. На него упала тень друга, и, подняв голову, Нуаду увидел, что Б’сайннад встал над ним. Он уже собирался сказать что-то, снова извиниться, когда заметил, что спутник смотрит не на него.

— Послушай, я знаю, что втянул тебя в неприятности…

Б’сайннад поднял руку, заставив его умолкнуть, а вторую поднес к лицу, прикрывая глаза от меркнущего купольного солнца. Нуаду проследил за его взглядом и заметил кружащуюся над долиной стаю крупных птиц. Не просто кружащуюся, а быстро уносящуюся куда-то вниз.

— Пещера? — предположил дикий лорд. — Вот что мы ищем. Оракулы обитают в кристальной пещере.

— Думаешь, птицы — их глаза над землей?

— Это древние провидцы, слившиеся с остатками разбитой бесконечной цепи. Уверен, они узнали о нас задолго до того, как нас заметили птицы, — сказал Нуаду, но по виду Б’сайннада понял, что такое объяснение его совсем не удовлетворило. — Ладно. Да. Птицы — их шпионы, и они вернулись сообщить о нас. Так лучше?

— Лучше, — с улыбкой сказал пилот. — Если мне суждено быть проклятым или зачарованным, то я предпочту атмосферную историю.

Как и опасался Нуаду, вскоре от купольного солнца осталось лишь блеклое свечение на краю расселины у него за спиной. Оглянувшись, дикий лорд понял, что сумерки наступали не так быстро, как он думал, просто ему так показалось из-за схождения в крутое ущелье. Это едва ли его успокоило, когда он увидел впереди зловещего вида пещеру.

Широкая и достаточно высокая, чтобы войти не ссутулившись, она была обрамлена кристальными выступами, сильно напоминающими сломанные зубы. На самом деле весь утес, в котором зияла пещера, мог сойти за искаженное от злобы лицо демона, если смотреть на падающие тени под верным углом. Б’сайннад, именно так и сделавший, теперь расхаживал вперед и назад, то и дело хихикая и нервно глотая воздух.

— Она действительно похожа на пещеру из детских сказок, — заметил пилот «Гадюки». — Все это кажется мне каким-то несерьезным, но стоит взглянуть на нее, и у меня возникает дурное предчувствие.

— Тогда будем вести себя осторожно, — отозвался Нуаду. — Это подземелье — одно из старейших на Сайм-Ханне, и скорее все легенды проистекают из этой пещеры, а не место напоминает их.

Б’сайннад, всем своим видом выражая озабоченность, торопливо подступил к нему.

— Лучше нам зайти, — заявил Нуаду, однако его сердце успело несколько раз стукнуть в груди, прежде чем он отважился сделать шаг.

Еще до того, как они успели пересечь смутную границу пещеры, Нуаду почувствовал прилив энергии душ. Он знал, что никаких привидений и проклятых мест не существует, но от ощущения присутствия в пещере потусторонней силы у него по коже побежали мурашки.

Изнутри исходило свечение, и едва парочка вошла в слабый желтый свет, его источник сразу же стал ясен. Потолок пронизывали прожилки психических кристаллов, пульсирующих неравномерно, что обескураживало. Нуаду вдруг пошатнулся, осознав, что с трудом может идти. Б’сайннад, шагнувший следом в дезориентирующее мерцание, схватился за его плечо для опоры. Свечение сопровождал приглушенный звук, такой же непостоянный и аритмичный, но неизменно различаемый на самом краю острого слуха дикого лорда.

Несмотря на прерывистость призрачного света, Нуаду сумел определить источник сияния. В блеклом свечении он различил развилку недалеко за входом в пещеру: один туннель поворачивал вниз и вправо, второй продолжал идти прямо. Похоже, свет душ сильнее горел внизу, нежели впереди.

— Стой! — Рука Б’сайннада заставила наследника клана остановиться. — Куда ты собрался?

— Следую за огнями.

— Ты что, разве ничего не знаешь? — Б’сайннад печально покачал головой. — Не нужно идти за огнями душ. Они приведут тебя к гибели.

— В самом деле? — Нуаду взглянул на сверкающие прожилки, не понимая, таился ли в них какой-то смысл, или же они находились здесь просто так. — А что с провидцами?

— Ты о чем?

— Оракулы Последней Истины. В названий спрятана подсказка. Оракулы. Нам нужно с ними посоветоваться, и как мы это сделаем, если не разыщем их?

Пару мгновений Б’сайннад обдумывал его слова.

— Это проверка на достойность?

Нуаду посмотрел на товарища, не в силах понять, говорил ли он это всерьез. Он решил, что Б’сайннад не шутит.

— Тебе и впрямь нужно больше учить историю и читать поменьше сказок, — посоветовал он пилоту, прежде чем направиться к ведущему вниз туннелю. Он не услышал за спиной шагов друга и, оглянувшись, увидел, что Б’сайннад стоил на месте, заламывая руки. — Ну, ты идешь?

С видимым усилием пилот взял себя в руки и с решительным кивком последовал за Нуаду.

— Этот купол возвели одним из первых, — пояснил дикий лорд, когда они вошли в тесный туннель Он был достаточно широкий, чтобы идти плечом к плечу, но Б’сайннад отставал на шаг. — Он рядом с центром бесконечного контура. Вот почему кристаллы пульсируют тут именно так, ведя к сердцу рукотворного мира, где были заключены провидцы.

Какое-то время альдари шли за огнями, привыкая к их неравномерному мерцанию. Звук перерос в бормотание, подобное текущей вдалеке реке, и начали слышаться неразборчивые слова.

— Голоса призраков, — шепнул Б’сайннад.

— Думаю… Думаю, ты прав. — Нуаду прислушался и понял, что слова звучали не только у него в ушах, но и в мыслях тоже. — Цепь бесконечности была пробита, помнишь? Чтобы остановить истечение энергии, провидцам пришлось срастись с кристаллами. Спустя столько времени в кристаллах внутри скал по-прежнему остаются отголоски душ.

— Заколдованное место. Вот что это такое, Нуаду. Все эти разговорчики об изоляционных каналах и кристаллической проводке, духовной энергии и тому подобном. Меня-то не проведешь. Это — неприкаянные души наших предков. Не стоит их слушать.

— Сомневаюсь, что мы поймем что-либо, — ответил Нуаду. — По словам духовидцев, с концом земной жизни наша энергия теряет связность.

Они достигли очередной развилки и из трех расходящихся коридоров выбрали центральный путь. Тут стены уже казались скорее рукотворными, чем естественными, гладкими на ощупь. Конечно, все в искусственном мире было в том или ином смысле рукотворным, никакие тектонические смещения, схождения ледников и иные геологические силы не формировали местность. Приняв во внимание данный факт, Нуаду пришел к выводу, что смена обстановки была намеренной. Возможно, знаком, что они идут верной дорогой?

— Когда это ты общался с духовидцами? — удивился Б’сайннад.

Пригнувшись, они прошли под окаймленным кристаллами каменным гребнем и оказались в коридоре с ведущими вниз пологими ступенями.

— Когда мать… Мой отец был духовидцем, когда мы потеряли ее. После гибели Йотии он часто советовался со своими компаньонами. — Нуаду замолчал, вспомнив, каково ему было в обществе говорящих с духами, о стылом воздухе вокруг них и о том, как дрожал его путевой камень рядом с ними. — Мы надеялись, что есть какой-то способ вернуть ее душу.

— Что с ней случилось? Знаю, в семейных архивах говорится, что она была колдуньей и погибла в бою. Но что случилось?

Ему не очень хотелось говорить о мертвецах в подобном месте, но молчание, последовавшее за вопросом Б’сайннада, было еще менее приятным, пока они спускались по ступеням.

— Я мало что знаю. В Паутину отправился отряд, чтобы отразить вторжение слуг темных сил. Моя мать пала в бою, но ее камень души не удалось вернуть. Отец верил — до сих пор верит, — что ее душа влилась в Паутину. Я знаю, что его недуг как-то с этим связан, хотя он ничего не говорит.

— И ты думаешь, Иврайна может помочь? — поинтересовался Б’сайннад с несвойственной ему проницательностью. — Значит, дело вовсе не в Друткхале.

— Она меня прельщает, — признался Нуаду, криво улыбнувшись, — И ужасает. Я знаю, что за ее красотой таится темная, как сама полночь, душа. Или таилась. Она комморритка, ветеран арен. Сколько альдари и меньших существ она погубила? Друткхала — убийца, как ни крути.

— Я бы определенно не хотел оказаться с ней в постели. Кто знает, проснулся бы я утром?

— Вот это и захватывает сильнее всего, не находишь? И, помимо жестокости, в ней есть что-то еще. Она — вестница Иврайны, одна из иннари. Если ты так любишь истории о призраках и заколдованных местах, то лучше иннари их не знает никто.

— Она питалась ужасом и болью бесчисленных жертв, Нуаду. Это пятно не смыть ничем.

— Как ты сказал, дело не только в Друткхале, — проговорил Нуаду, желая сменить тему. — Надеюсь, Иврайна знает, что с моим отцом, или, возможно, развеет его страхи за участь души матери. Я слышал, что Дщерь Теней — сосуд милости Иннеада, она способна направлять отлетающие души к богу мертвых и использовать их силу против врагов.

— И кто тут верит в россказни?

Друзья остановились, когда, сойдя с последней ступеньки, оказались в прямом коридоре, стены которого светились энергией душ. Из арок впереди лился еще более яркий свет, холодный и серебристый на фоне тусклого золотого свечения.

— Сколько мы уже идем? — спросил вдруг Б’сайннад. — Я потерял чувство времени. И я что-то не помню, когда мы вошли в купол.

Нуаду попытался ответить, но понял, что тоже не может точно сказать, сколько прошло времени с их прибытия. Чувство было неприятным, как будто он путешествовал в Паутине.

— Энергия душ искривляет материальный мир вокруг, — сказал Нуаду, пытаясь объяснить необъяснимое. — Полагаю, истекающее вещество душ искажает время в пещерах.

— Мы почти пришли, да? — Б’сайннад кивнул на мерцающие впереди арки. — Там будет чертог или зал, а в нем — навечно застывшие оракулы.

— Да, думаю, так и будет. — Болтающийся на цепочке путевой камень Нуаду потяжелел, будто поглощая в себя энергию душ. — Время пришло.

— И что ты им скажешь?

— Меня больше волнует, что они скажут нам, дружище, — ответил Нуаду, расправив плечи так, словно на них взгромоздили увесистый груз. — Пошли.

Плечом к плечу они шагнули в золотой свет коридора.