Джо 4 (СИ)

Глава 8 Блеск далеких решений

— Направь на него руки и пожелай вернуть своё… — нехотя и еле слышно проворчало существо в клетке.

— Так просто? — удивился я, сразу скрючивая пальцы в направлении угрюмого Астольфо.

— Ты хотел сложностей от бывшего бога охоты, ученик? — язвительно осведомился Вермиллион, наблюдающий, естественно, за происходящим, — Да еще и разделенного на пять более примитивных сущностей?

Действительно, чего это я.

— Каждая из моих сущностей сложнее тебя, мертвый разум! — тут же недовольно мявкнул одержимый Шайн, — Ничтожество!

— Утешай себя этими мыслями, бог, продающий свои секреты за обещание еды… — с немалой долей ехидства ответила моя одушевленная башня.

Действительно, как только я пожелал, чтобы моё ушло из сына барона, как тот тут же стал превращаться в прежнего милого мальчика шестнадцати лет, начавшего остервенело отряхиваться от отпавшей от него черной мужской шерсти по всему телу. Впрочем, с каждой секундой его движения становились все менее агрессивными и нервными, а к концу процедуры Астольфо, похожий, как никогда, на стеснительную девицу, даже жалобно произнес:

— Я чувствую себя таким… жалким!

— Волшебство — это костыли, — важно заметил я, выпроваживая гостя, — Теперь ты знаешь, как быть иным. Используй это знание себе на пользу.

Когда я вернулся, архимаг снова заговорил.

— Слова, в которых запрятано куда больше, чем в твоей пустой голове, — хмыкнул Вермиллион, — Учись жить с этой божественной дрянью, Джо. Мы нескоро совершим задуманное, как видишь, у этой мощи слишком много… автономии. Я не собираюсь становиться богом злых бед, об этом есть договоренность с Лючией.

— О чем еще вы у меня за спиной договорились? — хмуро буркнул я, — Лучше бы помогли с магоненавистниками. Они почти захватили Дестаду.

— Что-то я не видел, чтобы ты своим новым посохом бил мух, — вздохнула башня, — Если не сможешь справиться с каким-то ослом, готов преклонить колени перед богом — то лучше иди вешаться на ближайшем дереве.

Посох у меня был хорош. Выглядел, правда, не очень, приблизительно как каменный червь полутора метров длинной, но если начать колдовать, то светился разным и всяким, руны там зажигались, воздух дрожал… очень знаково, хотя тупо. Однако, с червяками этими иначе никак, всю эту иллюминацию внутрь не засунешь, у них проводимость падает. А проводимость, родимая, тут была чуть ли не выше, чем у нас с Игорем.

— Иди учись жить со своей мощью, — прогнал меня из самого себя Вермиллион, — Не нужно тут пыжиться. Тут нужна воля. И свободное пространство.

Действительно, оперировать силой несчастий в родном доме, пытаясь отделить мух от супа, делом было не слишком умным. Да и зачем? Рядом лес, в нем мало чудес. Сейчас будет больше, так как я за себя не очень-то и отвечаю. Ладно хоть заклинания, наложенные на себя, развеялись, пока ждал нашего героя-любовника в Дестаде.

Выйдя на опушку леса, подальше от эльфийского дома (чтоб не задеть), я уж было приготовился тренироваться, как внезапно оказался не один. Мимо, задравши хвост, радостно проскакал Кум, а следом за ним просеменил хозяин животного, упрашивающий быка остановиться и дать снять с себя… ну да, ту упряжь, в которую мы его заковали, чтобы выздоровел.

Вот этого делать скотина категорически не хотела, причем настолько, что спряталась за меня от хозяина.

— Ты вот сейчас серьезно? — недоверчиво я спросил животное. Оно фыркнуло, помотав головой. Мол да, на полном серьезе, классный прикид, чувак, я хочу его оставить!

— Ну как так-то! — возопил мужик, пребывающий в неиллюзорном расстройстве, — Он же страшный во всем этом железе, господин волшебник! Меня люди не поймут!

— Хм, — задумался я, — Вот ты сейчас серьезно? Что у другана волшебника не может быть одежды?

— У другана⁈ — выпучил на меня глаза житель Липавок, — Одежды⁈

— А почему нет-то? — пожал плечами я, чувствуя, как огромная бычачья голова вылезает вперед около моего плеча, — Мы с ним уже столько разной фигни повидали. Да и стал бы я просто корову так лечить? Нет, у нас все отлично. Пусть бегает. А когда коров на случку приведут, даст с себя снять, да? Но чтоб потом надели назад!

Если вы никогда не видели абсолютно счастливого огромного бронированного быка, пляшущего по полянке, то вы и не жили толком. Пришлось, правда, их обоих прогнать от греха подальше, но клянусь, почти влюбленные взгляды оглядывавшегося Кума едва не заставили меня прослезиться!

Так, ладно, пошутили и хватит! Пора за работу.

Технически, как говорит архимаг, сила бога несчастий очень похожа на самого Вермиллиона, но без мозгов и силы воли. То есть некое самоисполняющееся заклинание, которое жаждет применения. Восполняется эта мощь пассивным образом, собирая свою долю энергии с каждого проявления аспекта, а вот реализуется… при каждом удобном чихе. Нам надо сделать так, чтобы она так не делала.

И это будет сложно.

Почему?

А потому что у Лючии реально не было выбора. Я был идеальным кандидатом для той махинации, что она провернула. Святой бога совпадений — насколько это близко к святому несчастий и ненастий? Почти вплотную. Только я был управляемой и направляемой катастрофой, а стал немного другой. Также крайне невелика разница между бродягой и охотником. Крайне невелика. Иначе бы в меня вся эта дурь не влезла бы, не поместилась, не срослась.

Теперь же буря ждала любого шанса, чтобы выйти наружу и, одновременно с этим, пыталась срастись со мной, сопровождая каждую мысль.

С одной стороны, это было весело. Простым пристальным взглядом, я заставил белку на ветке поскользнуться и позорно шлепнуться на землю. Пронзительно заверещав, зверек убежал вешаться от позора, а я принялся колдовать, стараясь соблюдать кристальную чистоту мыслей и импульсов, чтобы убедить божественную мощь не лезть к моей магии.

Выходило это приблизительно… никак.

Магия направляется волей, последняя завязана на желании, а они неразрывно связаны с эмоциями. Божественная мощь несчастий тоже была завязана на эмоции, но излучала только несчастья. То есть, если я проникался к дубу какому беззаветной любовью и накладывал на него исключительно благоприятное заклинание, то сила бога, выделившись из моего тела, попросту искала ближайшую подходящую цель, которой назначала нечто, не особо мне приятное. В основном страдали белки и один крайне упорный в своих устремлениях енот.

— Ладно, план Б! — торжественно объявил я, извлекая из-под одежды ждавший своего времени амулет суккубы… с выключенным звуком.

Слишком давно выключенным.

Гм. Вот это я не подумал. Вам когда-нибудь устраивали скандал прямо во время акта любви, без прерываний?

— Оставил меня! Бросил! Ушёл! А я на полке! И кот гнусавит! И башня твоя с ним умными словами говорит! А я тут одна! А мне плохо! А тебя нет!

В тот момент я начал подозревать о том, что все мужчины Мироздания не просто так любят и уважают минет. Он выполняет сразу две необходимые функции. Ну ничего, зато эмоциональная разрядка получилась просто великолепная. Правда, пришлось потом амулет снова заглушить, так как останавливаться суккуба вовсе не собиралась. Она хотела быть услышанной!

Но не судьба. Мне нужно было срочно вернуться в форму!

Начало получаться даже хуже. При каждом колдовстве, мощь реагировала, но, находясь под влиянием моего расслабленного и опустошенного разума, вела себя совершенно непредсказуемо. Крохотные фиолетовые молнии устраивали несчастья травинкам, пылинкам и муравьям, у вновь вылезшего енота, уже седого и плешивого, отвалились усы, а воздух наполнился зловонием и печалью. Я разозлился.

— План В! — гаркнул я, вздымая руки к небу и яростно желая, безо всякой магии, разной злобной фигни этому вот синему небосводу.

Если нельзя контролировать, то можно истощить себя! А потом колдовать нормально!

И вот тут оно попёрло! Я окутался целой кучей фиолетовых молний, они затем слились в одну слепящую мои глаза колонну, а затем в небо выстрелило толстенной и могучей супермолнией из фиолетовой энергии несчастий!

— Хорошо пошло! — удовлетворенно сказал я удаляющемуся хвосту неторопливого столба энергии, но тут же спохватился, — А куда?!?

Жуткая фиолетовая хреновина, вместо того чтобы безобидно расплескаться по небосводу и устроить, скажем, нашествие падающих лягушек или еще какой фигни, попросту свернула по крутой дуге и куда-то унеслась, вообще не потеряв ни в толщине, ни в насыщенности! Это что, получается, что я выстрелил чем-то вроде межконтинентальной ракеты, набитой энергией несчастий и она сейчас ищет цель? Мама!

Ладно, проехали, мы будем колдовать!

Отбросив несущественный вопрос, на который я уже не могу повлиять, я принялся размахивать волшебной палочкой, творя заклинания. И они, о чудо (о античудо!), начали получаться нормальными! Успех! Эврика! Брависсимо!

Лепота!

— Что ты тут творишь, ученик? — голос, раздавшийся у меня за спиной, был настолько знаком, что совсем.

— Да ничего особенного, — на автомате ляпнул затраханный, измученный, невыспавшийся и задолбанный жизнью я, даже не оборачиваясь, но удивляясь скрутившему мои кишки острейшему чувству де жав ю, — Стал тут богом, учусь с этим жить…

— Аа… богом, значит, стал, — с некоторым пониманием отозвался голос, — Ну и как?

— Отвратительно, — вздохнул я, оборачиваясь, — Жутко мешает делааа…?

За моей спиной во всем своем великолепии стоял Эльдарин Син Сауреаль, магистр, заслуженный декан факультета Исследователей, нормальный, в общем-то мужик, я им должен был заняться, но это было не к спе…

— А-аа? Ааа… — снова попробовал я, — Ааа что вы тут делаете?

— Я? — эльф, стоящий на полянке со скрещенными руками, медленно моргнул, — Живу я здесь.

Это был момент, уже битком набитый нелепостью, неловкостью и совершенной ненужностью, но карме, богам, судьбе или черт знает кому… показалось этого мало. Поэтому, как только эльфийский аристократ договорил, с нас обоих, совершенно одновременно, можно сказать, синхронно, упали штаны.

И тишина, прерываемая лишь звуками возящегося в кустах лысого енота.

Интерлюдия

— Шевелитесь! Шевелитесь, мать вашу!! — панически и зло шипел пугнус на бестолково возящихся гоблинов, — Времени в обрез!

А те лишь бегали, не зная, за что хвататься и куда деваться. Ну правильно, сколько они уже без подпитки магией? Отупели, зачахли… Так было надо для Дела, но никто не думал, что всё обернется такой катастрофой.

Осёл, прижав уши, зашипел на подчиненных, угрожая оставить их всех здесь, а затем всё-таки начал неохотно командовать, распоряжаясь, что брать, что вязать, а что оставить. Речь, всё-таки, шла не о мешке навоза, а о документах, накладных, доносах и письмах, в изобилии собранных ими по всей Дестаде и портам. Чрезвычайно важные бумаги, которые могли бы сыграть в будущем такую важную роль…

Но случилась катастрофа. Точнее, две катастрофы, практически одновременно!

— Быстрее, сукины дети!

Единственный шанс нормально уйти был до того, как вернутся лепреконы, работающие в порту подпольными шпионами. Ребята натурально проводили всё время под половым покрытием в паре капитанских таверн, записывая дословно всё, о чем болтали эти человеки! Но теперь, в виду обстоятельств, они не могли быть эвакуированы!

У Аргиовольда не было денег на телепортацию всех.

Его предали. Ему нанесли удар сзади, прямо как… как тогда. Да, как тогда. Даже хуже. Намного хуже. Их всех поимели!! Всех!!!

Первым был Дикий Улей. Феям-революционерам всегда приходилось хуже остальных борцов за свободу от ярма волшебников и эльфов. Слишком маленькие, слишком глупые, слишком бесполезные, они, то есть феи, не могли нормально жить без постоянного облучения магией. Им пришлось выживать, отдавая магию лишь нескольким, королевам, что за десятки лет обрели могучий разум и начали повелевать остальными, заботясь обо всем племени. Это было невероятно полезно, особенно здесь, в Дестаде, месте, которое должно было стать центром силы всего Сопротивления!

Могло. Абсолютно уникальный, единственный в своем роде Большой Улей был уничтожен. Взрывом, которого не могло быть. В месте, которое попросту не могло быть найдено! Местный мэр был готов целовать Аргиовольду копыта за ту власть, что пугнус ему дал с этим Ульем! Он не рассказал бы о нем и под пытками!

Как⁈ Как это могло произойти? Только волшебники, только группой, только обнаружившие почти невидимых фей могли бы, наверное, выследить, куда те летают, но они бы никогда не осмелились попросту взрывать дом мэра! Гильдия так не действует, они не могут! А кто был в Дестаде? Дурная баба, которая убежала вперед собственного визга, когда он её припугнул? И всё! Всё!!! Что бы она сказала в Гильдии? «Меня напугал пугнус!». Серьезно⁈

Но нет, это случилось.

— Всё собрались? — прошипел разумный осел, оглядев небольшую армию гоблинов во дворе, — Хорошо! Начинаю!

Раз, и крепкими ослиными зубами раскушен специальный магический камень. Его, Аргиовольда, знак и талисман, подпитывающий могучий разум пугнуса. Подпитывавший. Теперь высвобожденное заклинание накладывает на них на всех, включая мешки, удерживаемые гоблинами, иллюзию паломников Лючии. Так они и пройдут весь город до самой башни, которая перенесет их в безопасное место!

— Идем! Молча! — командует Аргиовольд, возглавляя колонну, — Быстро!

Вторая катастрофа была его личным, персональным провалом, несмываемым позором. Отец Хризантий, бессмысленный человечишка, которого пугнус взял на поруки, обеспечил жильем, комфортом, работой и смыслом жизни… предал высочайшее доверие, сбежав с казной Армии! Низкая, ленивая и болтливая тварь!

Аргиовольд нечасто ошибался в людях. У пугнуса был тяжелый характер, в основном из-за груза ответственности, что он нес, но доверяли ему этот груз именно потому, что ошибки осел допускал редко. С этим… Джо — да, тут сложно не признать. Сопливый волшебник, только получивший башню, должен был шарахаться от каждой тени, быть бесхарактерным слюнтяем, ничего не знающим о мире, а оказался невероятной сволочью. С Хризантием все было иначе.

Аргиовольд сразу увидел в своем спасителе именно то, что должен был увидеть в местном маге — бесхарактерного слабовольного слюнтяя, ленивого и податливого, готового буквально на все за сытную жрачку и теплую постель. Поэтому он его и рекрутировал, поэтому и потащил с собой чистокровного человека. Здесь, в Дестаде, ничтожеству выделили простейшую роль, элементарную работу: просто служить передатчиком воли волшебных существ. Элементарно, просто, доступно. Другой вопрос в том, что пугнусу, нужному буквально везде, пришлось оставить товарища работать самому, а тот сполна воспользовался доверием, которым его наделили. А почему нет? Кого выдали Аргиовольду? Тупеющих лепреконов и гоблинов, лишенных магической подпитки, вынужденных ночами прокрадываться к лавке магички, чтобы хоть немного подпитаться? Только их! Всё остальное ушло на Улей и драгоценный, немыслимо редкий, чудовищно дорогой накопитель магии для фей!

Да, у них ограниченные бюджеты! Да, в Дестаде приходилось оперировать только золотом, лившимся рекой от взяток с контрабандистов, но почти всё это уходило в дело! Зачем им, волшебным существам, золото⁈ Им нужна магия! Им нужны волшебники!

И те были… но их тут же забрали в Главный Штаб. Требовали прислать исполнителей, столь блестяще справившихся с делом, но люди Армии потеряли этих двух молодых людей, ушедших в загул после того, как их наградили. Еще один слепящий успех, обернувшийся провалом для пугнуса. Новых рекрутов требовали именно с него. А как теперь искать этих «Баксана» и «Сваровски»?

Бредущий по улицам Дестады Аргиовольд честно признался себе, что бросил бы тут всех своих товарищей ради этих двух ловкачей, что шутя смогли выкрасть троих волшебников. Легко бы бросил. Не задумываясь.

Это был самый страшный бич Сопротивления — разобщенность. Волшебных существ создали, чтобы они служили, сделали зависимыми от магических излучений. Свободным мало магии, свобода для них выходит огромной ценой. Поэтому всё просто — чем меньше их возле источников упорядоченной магии — тем больше достается каждому. Это обстоятельство Сопротивление никак не могло обойти. Бесчисленные попытки предпринимались постоянно, но успеха ни одна из них не приносила.

Казалось бы, чего проще? Похищай волшебников из башен, да заставляй их служить делу! Пусть сидят где-нибудь закрытые, да колдуют разную ерунду, распространяя вокруг себя блаженную структуру магии… но нет. Магия — это мысль. У закованного, содержащегося в неволе волшебника магия злая, грустная и тяжелая, она отравляет их, она путает мысли. Иначе? Делать хорошо этим корыстным тварям? И чем тогда Сопротивление будет отличаться от других существ? Та же служба, вид сбоку!

Нагруженный пугнус шёл, постепенно признавая свои провалы один за другим. Через несколько минут он должен будет предстать перед Генералом и дать тому отчет, в котором будет достаточно обоснований для того, чтобы Аргиовольду выдали новый магический артефакт. Иначе — его вышвырнут из Штаба на общих основаниях, он станет одним из сотен жалких неудачников, жмущихся к стационарным накопителям. Колоссальное падение для фигуры его уровня.

«Мне требуется козёл отпущения!», — осенило бредущего пугнуса, — «Он у меня есть!! Есть!!!»

Проклятый Джо! Именно он идеально подходит для всего! Лучший выпускник Школы Магии, друг и ученик архимага, к которому в Гильдии была куча претензий, участник самых мутных схем и, как раз, друг этой тупой магички! Он живет возле Липавок, а значит — представим отца Хризантия его подготовленным агентом, который специально подобрал Аргиовольда, после того как… того, как… гениально! Больно вспоминать, чудовищно обидно и стыдно, но… гениально!

Назначу его прямым противником Сопротивления, веселея, решил пугнус, ответственным за гибель десятков тысяч фей (а ведь есть слушок, что ВСЕ феи Мифкреста считают Джо своим врагом!), подонком, который саботировал крупнейший проект Сопротивления за последний век, бесчестным ублюдком, желающим уничтожить всех свободных! Да Ветры Магии, он же, по сути, мог быть единственным, кто решил бы проверить Дестаду!

…может, это все будут не выдумки Аргиовольда, а суровая действительность, на которую он еще не открыл себе глаза⁈

— Смотрите! Смотрите!! — панический шепот от смешавшейся колонны заставил пугнуса прервать ток своих лихорадочных спасительных мыслей и обратить внимание на то, что заставило замаскированных груженых гоблинов столпиться, как стаду курей.

Они смотрели в вечернее небо, освещенное зловещим фиолетовым светом. Как раз в момент, когда Аргиовольд поднял голову, это освещение стало почти ослепляющим, а по небу, тихо и неспешно, но невероятно грозно, просквозил яркий поток фиолетовой энергии, осветивший всю Дестаду так, как будто бы настал день. На несколько секунд, но настал…

Последний день.

— Не отвлекаемся! — тут же рыкнул пугнус, проверив зубами привязанный у плеча мешочек с наличкой, — Валим из этого города! Быстро!

Их еще могли догнать брошенные лепреконы.

Через несколько часов на совершенно другом материке

Зрелище, развернувшееся на переправе через великую реку Замон, было достойно запечатления рукой величайшего из живописцев, когда-либо рождавшихся в мире Орзенвальд!

Клубящиеся небеса, дышащие тьмой, ярчайший поток безжалостного фиолетового света, бьющий в троицу поднявших руки к небу эльфов, земля, раздираемая столкнувшимися энергиями, разлетающимися от места, где божественная мощь, слепая в своей абсолютной ярости, вгрызалась в магические щиты, поднятые тремя лучшими из магов вечноживущей расы!

Силы, вступившие в противоборство, были невероятны, умопомрачительны, недостижимы! Они были настолько близки к абсолюту, к максимуму, что когда-либо испытывал этот мир, что свидетели этой сцены, застывшие в отдалении, все, не сговариваясь, были уверены, что наступил Конец Времен. Колонна света, прилетевшая из ниоткуда, должна была раздавить троих мудрецов, а затем, взорвавшись, поглотить остатки этого мира!

…этого не произошло.

Три величайших мага, легендарный Эфирнаэбаэль Зис Овершналь, мудрец из мудрецов Хорнис лон Элебал и его мудрейший брат, бывший князь Нахаул лон Элебал… они справились. Они удержали щиты, они вынудили направленную на них атаку истратить саму себя (из-за чего она, разлетевшись на где-то тысячу километров в радиусе, еще сто лет учиняла несчастья на местности)!

Они победили. Дорогой ценой, объединением всех усилий, но… они победили.

Правда, ничего не поняли. Вот вообще ничего.

Но не подали виду.

Мудрецы, всё-таки.