Дети Ночи

Глава 11

ХОЛМЫ

«Что было девятнадцать правлений назад?» — думал Старший, глядя на узор, мерцавший на стене маленького круглого зала.

— Смута была в холмах, — негромко сказал Науринья Прекрасный.

— Ты думаешь, что тогдашний король поехал в Средоточие из-за смуты?

— Возможно. Тогда много пролилось крови. А после этого не было ни смут, ни голода, ни мора. Все, кто мог стать противником королям, либо примирялись, либо сами собой гибли. Судьба служит королям, вы же сами знаете эту поговорку, принц.

Старший молча кивнул. Поговорку он знал. Но сейчас она начала обретать странный, пугающий смысл.

Науринья продолжал.

— Принц, я был у вас в покоях. Я бывал и в других местах, где стены украшены «старыми гобеленами»...

— Ну, да, — опустил голову Старший, глядя на руки. — Меня все занимало, почему они везде одинаковые и расположены в одном и том же порядке. Ты об этом?

— Да, да! Мой наставник, да будет ему благо за снами богов, знал, как и все мы, что это картины нашей древней истории и пытался связать эти изображения с определенными моментами. Хороший труд написал, вам бы следовало с ним ознакомиться. Ох, сколько же копий в Школе сломано было по этому поводу, да и до сих пор споры идут! — он негромко засмеялся, вспоминая драки ученых мужей. — Но смысл нескольких гобеленов непонятен.

— Разрушенный дом на холме... всадник в черном, — припоминал принц, — и половинчатый человек?

— Это который на границе черного и белого?

— Да, у него еще лицо такое, словно разрезанное тенью.

Науринья Прекрасный склонил голову к плечу, задумчиво глядя на принца. Он сидели на полу на ковре, по древнему обычаю.

— Да. Смысла этих изображений я не знаю. Но если гобелены всегда шли в одном и том же порядке, то всадник в черном как раз начало истории королевского испытания.

— Девятый король?

— Возможно. Возможно, и нет. — Он помолчал. — А вот что еще меня озадачивает... Почему именно сейчас, именно вы, именно я вдруг стали задаваться этими вопросами? Что сейчас за время? Предсказано это или нет? Судьба это — или... нет?

Принц не знал ответа.

— Господин, ваша сестра вернулась.

Арнайя Тэриньяльт открыл глаза. Не сразу понял, что лежит на подушках в своей спальне — последние две недели приходилось спать где попало в подземных проходах. Он поднялся на локте, взял из ниши светильник. Тускло замерцал светильный камень. Тэриньяльту хватало этого света.

— Все ли вернулись, кто ушел с ней?

— Потерь нет.

Арнайя сел, помотал головой, с трудом отходя от сна.

— Сестра желает видеть меня?

— Да, она ждет внизу, в красной комнате.

— Не отдохнула?

— Нет.

Глава дома Тэриньяльтов вздохнул. Значит, что-то срочное. Как он не любил таких вестей. Они никогда не бывали добрыми, они всегда меняли устоявшийся порядок жизни.

— Скажи госпоже, что я сейчас буду. И принеси в кабинет питья и еды. И чтобы было тепло.

— Все уже сделано.

Арнайя усмехнулся и помотал головой.

— И о чем ты еще успел распорядиться вместо меня?

— Обо всем, что недостойно вашего времени и внимания, но необходимо для вашего удобства, — спокойно ответил слуга. — Ваша сестра ожидает вас. Вода и одежда готовы, — кивнул он на альков справа.

— Ступай, — вздохнул Тэриньяльт.

Красная комната называлась так по цвету ковров, увешивавших стены и устилавших пол. Эта было уютное место для тихих неторопливых разговоров, не предназначенных для чужих ушей. Посередине круглой комнаты в красной низкой каменной чаше переливались алым раскаленные угли, жар уходил в черное отверстие наверху, обрамленное небольшими светильными камнями. В нишах вокруг стен стояли вазы и кувшины, лежали книги — словом, все для непринужденного и необременительного времяпровождения. В каждом более-менее зажиточном доме была такая, и все они строились одинаково, и все обставлялись одинаково — это была традиция, оставшаяся еще с Грозовых лет.

На красных подушках у противоположной от входа стены сидела женщина в черном коротком дорожном платье. Сапоги стояли по левую сторону у входа, бледный тонкий чуть изогнутый меч с черной рукоятью — так похожий на саму госпожу Альдьенне — покоился в центральной нише. Госпожа Альдьенне сидела, опустив голову — похоже, спала. Тэриньяльт разулся и тихонько подошел к сестре. Арнайя вздохнул от нежности, увидев склоненную голову с длинными льняными волосами. Альдьенне проснулась, подняла лицо навстречу брату, хотела встать.

— Сиди, сиди, — шепотом сказал Арнайя. — Ты устала, а я выспался.

Альдьенне считалась сокровищем дома Тэриньяльтов. Ее называли «асиль» — ледяной цветок. Иногда в холодных подземных пещерах крохотные ледяные кристаллики по какой-то прихоти богов складывались в хрупкое кружево, мгновенно гибнущее от человеческого дыхания и даже от дуновения воздуха при самом тихом и осторожном шаге. Но эти мгновения красоты перед гибелью навеки впечатывались в память тех, кто успевал увидеть это чудо. Но асиль Териньяльтов лишь внешне казалась хрупкой. Как и у всех, привыкших жить в темноте, у нее была бледная, почти снежно-белая кожа, и на белом-белом лице словно кистью художника были начертаны черные круглые брови, большие, приподнятые к вискам темные глаза, прямой короткий нос и маленькие крепко сжатые темно-красные губы.

Асиль.

— Говори. Доброго не жду.

— Я не знаю, доброе это или нет. Но странное, — чистым звонким голосом ответила Альдьенне.

— Рассказывай, — кивнул Арнайя.

— Мы прошли внизу по западной и северной границе земель нашего Холма, — сказала она. — Холм Иринальтов мы обошли стороной, как ты и приказал. Но даже если бы мы и хотели туда попасть, ничего не вышло бы. Чары по-прежнему держатся, проходы путаются и выводят снова на обходной коридор. Туда так просто не попасть, нужны сильные маги.

— Но я запретил, — мягко сказал Арнайя.

— Ты запретил, — подтвердила Асиль, — и мы не пошли. Я только велела испытать прочность тамошней магии. И она сильна и надежна. Наверное.

Арнайя встрепенулся.

— Что ты хочешь сказать?

Асиль неопределенно повела плечом.

— Не могу ничего доказать, но мне показалось, что там кто-то или что-то есть и движется. Это только ощущения. Но я им доверяю.

Арнайя кивнул, сосредоточенно глядя на угли. Чутью сестры он не просто доверял — он был уверен в ее ощущениях.

— Но слушай дальше. Мы направились к Средоточию Мира. Как ты и велел, мы были осторожны. За самыми старыми постами карты бесполезны, брат. Все изменилось. На расстоянии ночи пути начинается мрак. Такой же, как в Провале. Мы не пошли туда. Я рискнула зайти недалеко, привязав к поясу веревку. — Арнайя смотрел на сестру. Она говорила так буднично и сухо, что он почти почувствовал тот страх, который она испытала тогда и который сейчас пыталась убить бесстрастностью слов. — Немного прошла на ощупь, вдоль стен. Они как везде. Но тьма такая, что дышать трудно. Меняется слух. Там не шепот бездны, я не могу это разъяснить словами. Мне кажется, что я, как любой человек, испугалась непонятных ощущений и непривычного окружения, возможно, ничего страшного там и не было. Там совершенно не так, как мы привыкли. Я попыталась идти, полагаясь на нашу родовую «зрячую слепоту», чтобы не мешали остальные ощущения. И вот по этому ощущению мне кажется, брат, что там Провал.

Арнайя ничего не ответил, нервно кусая ноготь. Карты показывали, что два поколения назад там были обычные проходы. Еще прежде, говорили, под Средоточием можно было пройти. В старинных книгах даже изображалась круглая пещера, подобная чаше, на дне которой бил источник. Подойти к ней было невозможно — пути путались, расстояние искажалось, как если бы там стояла мощная магическая стена. Но Провал...

— Что это может значить? — прошептал он. — Чем это может грозить? Или ничем? С кем посоветоваться?

— Ты не должен об этом молчать.

— Кто поверит Тэриньяльту? — еле слышно пробормотал он.

— Твой принц, — сказала сестра. — Ты его человек, он обязан выслушать тебя.

— Он тоже не очень доверяет мне.

— Почему ты так решил?

— Доверял бы — послал бы за мной. На его тайном совете сегодня его брат чуть ли не со всей своей свитой и Науринья Прекрасный. А я здесь.

Асиль склонила голову набок.

— А ты знаешь о тайном совете? — лукаво посмотрела на него она. — Не такой уж и тайный. Впрочем, от тебя мало что возможно скрыть, брат.

Арнайя вскинул голову, ничего не ответив.

— Ты слишком горд. И, брат, скажи уж честно — другое тебя останавливает.

Арнайя молча кивнул.

— Да, так. Я нарушил запрет государя, осмелившись пойти туда. Тэриньяльту за это достанется сильнее, чем кому бы то ни было.

— Это глупый запрет.

— Глупый — не глупый, это запрет короля. Вся наша жизнь состоит из запретов, зароков, клятв и обещаний. Если мы будем их нарушать, то на что в этом мире можно будет положиться?

Асиль чуть заметно пожала плечами.

— Хочешь ли, чтобы я говорила с государем?

Арнайя посмотрел на сестру.

— Да, хочу, — наконец, сказал он. — Но не с ним. С Нежной Госпожой.

— Ты мудр, — коротко ответила Асиль.

Асиль молчала. Потом положила на руку брата белую узкую ладонь.

— Я пойду к Нежной Госпоже, брат.

Арнайя благодарно посмотрел на сестру.

— Я прошу тебя об этом. А сейчас иди к себе, пей, ешь и отдыхай. А я пошлю людей на старые посты. Надо наблюдать.

— Ты опять хочешь нарушить запрет?

— Они не пойдут дальше постов. И кто мне сказал только что, что этот запрет — глупость?

Альдьенне Асиль Тэриньяль тихонько рассмеялась, а потом сказала, что слишком устала и уснет прямо здесь. Арнайя Тэриньяльт укутал сестру потеплее покрывалами, она зажмурилась от удовольствия, как ребенок, и почти сразу же уснула. Арнайя еще немного посидел рядом с ней. Ему было хорошо и больно. Если это предчувствие — то предчувствие чего?

Королевские сады по сути дела садами не были — не растут деревья под Холмами. Деревья в Королевских садах были выкованы из железа и бронзы или искусно вырезаны из камня. Из покоев Нежной Госпожи вдоль стен большой круглой пещеры спускалась лестница на верхний ярус садов.

Подземная река Нин растекалась на верхнем ярусе широким мелким озером, в котором плавали слепые разноцветные рыбы, затем вода по террасам спадала вниз, где река снова исчезала под стеной пещеры, уходя не то в другие подземные реки, не то прямо в Провал. На террасах в озерах плавали деревянные чаши со светильными камнями, светильные камни мерцали на дне и на ветвях неживых деревьев.

Настоящее дерево тут было только одно, да и то давным-давно мертвое. Когда-то его принес сюда двадцатый король. Он быстро погибло без света, но его ствол сохранили здесь, и если подойти поближе, оно все еще источало слабый дразнящий древесный аромат.

Нежная Госпожа уселась на подушки у самого края воды и поплотнее завернулась в теплое мягкое покрывало. До заката было еще довольно долго, и нижние террасы Королевских садов были пусты и тихи.

Сверху, с большого гладкого сталактита мерно капала вода, и по поверхности озера разбегались круги. На островке посередине светился железный фонарь, наполненный мерцающими светильными камнями.

Тишина. Только журчит вода и падают капли.

«И все же мы считаем время по закатам и рассветам, хотя под Холмами нету разницы. И нету разницы между зимой и летом. И нас тянет наверх, туда, где деревья настоящие, и льет дождь, и зимой холодно, а летом жарко, и дует ветер... И нас манит рассвет и закат. Все же мы больше дети Ночи, чем дети Холмов. Разве что Тэриньяльты...»

Нежная Госпожа вздохнула, положив книгу на колени. Не читалось. Даже несерьезная книга, книга без толку, книга о выдуманных приключениях и страстях не читалась. Это было развлечение для простонародья, но редко какая дама втайне не читала этих несерьезных и ненужных книжек.

Тэриньяльты. Сестра главы рода просила о встрече. Нежная Госпожа никогда не видела ее, только слышала не то о ее невероятной красоте, не то о невозможном уродстве. Что же, отказывать ей повода не было. Наоборот. Нежная Госпожа поморщилась — этот сильный и странный род надо было приручить. Привязать к себе. И лучше брака узды не найдешь. Об этом так или иначе придется думать. Чем скорее, тем лучше, ибо время близится.

Она закусила губу. Неужели и прежняя королева переживала такое же? Или ее муж ничего ей не сказал? Вряд ли. Иначе свекровь не плакала бы так, когда никто не видел — Диальде случайно подсмотрела.

Нежная Госпожа готовила себя к неизбежному. Надо было свыкнуться с мыслью, что когда-то его не будет. Она представляла себе жизнь без него. Заставляла себя привыкать. Заставляла думать об этом. Сознание словно покрывалось твердой коркой, но потом сердце бунтовало, и нежелание мириться с судьбой прорывалось как кровь из запекшейся раны.

Но она ничего, ничего не могла сделать.

Ничего.

И потому она пыталась отвлечься, не думать — но это средство действовало недолго. И никто не поможет. К отцу она не пыталась обращаться. При всем своем бунтарстве, Тарья Медведь верил в незыблемость традиций. Раз так заведено, значит, король пойдет в Средоточие Мира. И раз уж ты стала супругой короля, так будь готова к тому, что он будет знать свой срок.

Снизу, по лесенке поднималась одна из ее девушек — Диальде даже не сразу вспомнила ее имя.

Девушка была хороша собой — неудивительно, других в свиту не брали. Синее переливчатое платье открывает белые точены плечи. Диальде улыбнулась. Все они охотницы за ее сыновьями.

Девушка присела в поклоне.

— Как тебя зовут? — устало спросила госпожа.

— Саинте, — ответила девушка. — Саинте из дома Рентиальтов.

— Саинте Рентиаль... Что ты хочешь сказать мне?

— Там к вам женщина. Тэриньяль.

Это имя она произнесла громким испуганным шепотом.

Нежная Госпожа Диальде улыбнулась.

— Проводи ее ко мне. Я жду ее.

«Какая же она белая», — невольно подумала Нежная Госпожа, увидев гостью. «Какая же она красивая» — была вторая ее мысль. Возможно, сладить женитьбу будет легче, чем она думала. Тэриньяль низко поклонилась госпоже Холмов. Диальде жестом показала на подушки. Гостья села.

— Приятно видеть вас, — начала разговор Нежная Госпожа. — Простите, если покажусь невежливой, но у вас ведь ко мне дело, не так ли? Так не станем прятаться за слова, говорите. — Она позвонила в маленький колокольчик, и когда снизу поднялась девушка в синем переливчатом платье, попросила ее прислать слуг с угощением. Саинте Рентиаль с любопытством и опаской посмотрела на гостью и убежала выполнять поручение Нежной Госпожи.

— Говорите же.

Белая гостья сидела, опустив глаза. Наверное, тут для нее свет был слишком ярок.

— Накройте голову капюшоном. Меня это не оскорбит, — усмехнулась Нежная Госпожа.

Белая гостья благодарно кивнула и накрыла голову. Она некоторое время молчала, подбирая слова.

— Я прошу защиты и снисхождения для моего брата. Мы нарушили запрет государя.

— Да? — вскинула брови Нежная Госпожа. — И какой запрет?

— Когда государь стал королем, — начала Асиль, — после того, как был у Средоточия..., — она мельком глянула на Нежную Госпожу — лицо той окаменело. — Он приказал тогда патрулям не заходить дальше старых постов в проходах, идущих к Средоточию Мира. А мы нарушили запрет.

— Так... говори..., — Нежная Госпожа подалась вперед. — Что там?

— Там Провал, госпожа.

Диальде вскочила. Ей стало жарко. Что-то огромное, страшное вставало на грани сознания, какая-то жуткая истина, ускользавшая из рук.

— Что же ты наделал, — пробормотала она. — Что же там было...? — Она помотала головой. — Говори дальше.

Асиль с испугом смотрела на нее. Или с жалостью?

— Мой брат сказал, что это должен узнать господин Старший принц. Но он не доверяет моему брату.

— Почему же не король? — Диальде наклонилась, вглядываясь в лицо гостьи.

— Я опасаюсь, что он... знает.

Нежная Госпожа резко отвернулась. Затем снова позвала свою девушку.

— Найди моих сыновей. Обоих. И сюда, немедленно.

Никогда еще Альдьенне не переживала таких мучительных минут. Они тянулись и тянулись, и казалось, что проходят часы. Ей было страшно, и холодно, и хотелось плакать и убежать отсюда. Она чувствовала себя попавшим в ловушку зверьком, который покорно ждет своей участи, потому, что бежать некуда. Госпожа Диальде сидела молча и ничего не говорила. Это было тяжко. Асиль спрятала ладони под мышками и опустила голову, замыкаясь в себе. Вдруг горячая рука госпожи Диальде легла ей на колено.

— Не бойся, девочка. Не бойся меня, — она говорила тихо, быстро, сбивчиво, глаза у нее были яркие и безумные. — Это мне надо бояться того, что я скоро узнаю. Я верю тебе. Потому, что это слишком похоже на то, что я подозревала. Я тоже думаю, что он знает... Выпей, вот горячее вино. Тебе будет лучше...

Она вдруг рассмеялась — или всхлипнула?

Альдьенне украдкой глянула на нее снизу вверх — лицо Нежной Госпожи вновь было спокойно.

В присутствии этой женщины Асиль почувствовала себя слабой и маленькой-маленькой, и ей стало стыдно. Тэриньяльтов недолюбливают — и что? Велика беда. А тут... она даже не могла сказать словами, что за беда нависала над Лунным домом, она только ощущала ее огромность. И обида Тэриньяльтов была по сравнению с этим чем-то из разряда мелочей жизни.

— Хорошо, что ты со мной рядом, — уже совсем спокойно проговорила Нежная Госпожа. — Иначе я опять думать начну.

Снизу послышались голоса. Нежная Госпожа резко встала.

— Идут мои сыновья. Расскажешь им все, и без утайки. А потом... потом мы будем думать.