Десять тысяч дней осени

Глава 18

Валя немилосердно тащил старуху за руку по ступеням вниз. Она пару раз оступалась, Дархан едва поспевал подхватить ее. Дядь Еркен, выхватив пистолет, прикрывал отход, все время спрашивая, есть ли кто в квартире. Но старуха молчала. Она, казалось, обреченно приняла свою участь, безропотно выполняла все приказы Вали и, казалось, хотела лишь одного, чтобы это все скорее кончилось.

Когда спустились во двор, Дархан, выпросивший пасстажи, ринулся с Никитой к крану с водой. Пока промывали глаза, слушали, как допрашивали старуху.

— Кто такая?

— А вы кто такие? Мародеры? Знаете, что вам за это будет? — Старуха, казалось, вовсе не боится своих обидчиков. Голос ее звучал твердо, уверенно и трезво. Еще раз промыв глаза, Дархан присмотрелся и понял, что облившая их хлоркой совсем не старуха. Скорее пожилая женщина.

— Есть кто еще в квартире?

Старуха, стащив респиратор, ухмыльнулась.

— Поди, проверь, если не боишься?

Валя, глянув на дядь Еркена, вошел в подъезд. Дядь Еркен продолжил допрос:

— Бектурсынов Асхат Азаматович — знаешь такого?

Старуха не успела ответить. Перегнувшись с балкона третьего этажа тревожно и громко крикнул кореец:

— Жмур тут. Поднимайтесь. Хлорка выветрилась.

В квартире было темно и душно. Матрасы, одежда, простыни сброшены на пол, мебель сдвинута. Везде валялся мусор, гниющие остатки еды. На потолке и стенах гроздьями кишели клопы-солдатики. Дархан знал эту напасть не понаслышке. В детстве мать заставляла спиливать ветви и сучья деревьев, идущие к окну. И все равно каждое лето, раскручивая окна, находили они с братом целые колонии красных клопов с черным узором на крыльях. Узор этот напоминал Дархану не то Пьеро, не то грустного клоуна-мима. Дархан пугал Алмаза, что жуки эти — предвестники смерти и если их кто увидел, то покойника в доме не избежать. Мать вычищала их пылесосом, награждая Дархана подзатыльником за басни. Впрочем, Алмаз не больно то ему и верил. Слишком много было клопов. При таком количестве все жильцы их дома, включая старосту подъезда Алевтину Владимировну, должны были помереть раза три, не меньше.

Густо воняло хлоркой, но в зале Дархан все же учуял приторный запах мертвечины. Зашел на балкон, чтобы тут же выскочить и, не сдержавшись, блевануть в заваленный выеденными консервами угол. Утираясь рукавом, Дархан услышал, как безразлично, почти улыбаясь, старуха сказала:

— Вот он, Бектурсынов Асхат Азаматович. Муж мой несчастный.

Разговаривали в одной из квартир, на первом этаже. Здесь сохранился пыльный диван и несколько стульев. Старуха пила горячий из термоса чай. Несмотря на жаркий полдень, ее знобило. Дархан, сняв куртку, накинул ее на плечи старухи.

— Надия Васильевна я. Вообще-то отца Уалихан звали, но все в колхозе его Васей звали, так и пошло, — старуха с удовольствием отпила еще чаю. Умер вот, сам. От сердца. Артық за ним приходил. Два дня подряд приходил. Как-то отбивались. Хотя сам и не ходил давно. Ноги подвели. А вот в третий раз не повезло.

— Получается, это Артық его погубила? — голос Дархана эхом отозвался в пустом зале.

Старуха покачала головой.

— Утро было раннее. Артық пришла. Сам дико закричал. Я с баллоном прибежала, когда Артық до него почти добралась. А потом скукожилась вся и в стене исчезла.

— После хлорки?

Старуха пожала плечами.

— Я хлорку даже и не стреляла. Сама ушла. Не знаю почему. Я к саму подбежала. А он мертвый лежит.

— С чего вы взяли, что мертвый?

Старуха внимательно посмотрела на задавшего вопрос Валю. Погрозила ему пальцем.

— Я заслуженный эксперт-криминалист. Кандидат наук!

Валя и Дархан переглянулись.

— Что ж я, смерть не диагностирую?

Дархан, присев, положил ладонь на старухину руку и сказал:

— Надия-апай, нам помощь вашего мужа нужна была. Мы Артықа разыскать хотим. Говорят — по трупам можно найти. Личинки там всякие, следы на теле, состояние одежды, съеденная пища. Если найдем, где Артық убивает своих жертв, если разыщем ее логово, то сможем справиться с ней.

Надия-апай скептически покачала головой.

— От нее нет спасения. Ее не победить. Мы прокляты в этом городе.

Дархан погладил старуху по руке.

— Ваш муж мог помочь. Но теперь его нет. Вы сказали, что эксперт-криминалист. Что кандидат наук, может хоть что-то…

Старуха внезапно вскочила, едва не опрокинув крышку от термоса с остатками чая. Стала ходить по комнате невероятно бодро для ее состояния и возраста.

— Хоть что-то? Хоть что-то⁈ — размахивая руками, она едва не задела дядь Еркена по лицу.

— Да я, между прочим, в десятку лучших выпускников нашего вуза вошла. Сам ваш, обыкновенный аулбай, приехавший черт знает откуда. На первой же сессии чуть с треском не провалился. Я его вытащила. В библиотеке к экзаменам готовила. Так до конца и тянула. Ну а потом уж свадьба, дети.

Запыхавшись, она вернулась на диван, села, скромно сложив руки на коленях. Огонь в глазах потух. Заговорила она тихим, печальным голосом.

— Он мне работать не давал. А уж как поженились, чуть до развода не доходило. Командировки — нет. Повышение квалификации — нет. Коллектив мужской, нечего задом вилять, — Надия-апай горько ухмыльнулась, — сам-то с лаборантками… да что уж там, иманды болсын, нет человека, — Надия-апай провела по лицу ладонями. Снова вспыхнул огонь в ее темных глазах. Тряся руками, заговорила:

— Сам прокурор области увольняться не разрешал. Надя (он так меня называл), без тебя, говорит, мы не справимся. Чуть какое громкое дело, за мной машину подают. Везут, куда надо. А сама это сильно бесило. Зачем терпела, сама не знаю. Любила, наверное. Детей ему не смогла родить. Он меня не бросал. Хорошо жили. Только из-за работы все время спорили.

Дядь Еркен, которому, судя по всему, надоело все это слушать, гаркнул.

— Эй, кемпір, говоришь много. Помочь сможешь или нет?

Дархан, снова взяв за руку опешившую старуху, сказал.

— Надия-апай. На вас вся надежда. Сейчас Артық всех без разбора губит. По три трупа за день находим. Может хоть посмотрите?

Старуха загадочно улыбнулась.

— Мне тогда переодеться надо.

Когда вышли из подъезда, Никита, безбожно храпя, дрых возле незакрытого крана. Воды натекло немало. Никита лежал в самой луже, но его это совсем не беспокоило. Валя привел, завинтив кран, привел Никиту в чувство. Садить такого в машину никто не хотел.

— За наградой завтра приходи, — Валя отряхнул заляпанную Никитину кофту, — и еще, собери бригаду мужиков. Штуки три-четыре знакомых. Трупов много. Хоронить кому-то надо.

В качестве аванса Валя вручил Никите бутылку водки. Была ли это заначка с прежних времен либо закировцы гнали и лили в бутылки что-то свое, Дархан не знал. Никита же, возликовав, схватил подарок и, уточнив, куда и во сколько приходить, ушел, роняя с капли с мокрой одежды.

Распахнулась дверь подъезда. Надия-апай в пиджаке, похожем на форменный китель, изо всех сил старалась сохранить серьезное лицо. Дархан смотрел в ее ожившие глаза и был готов поклясться, что сейчас она выглядела лет на двадцать моложе.

Два тела лежали на прозекторских столах. Горела яркая хирургическая лампа, работал генератор. Надия-апай с сожалением сняла свой китель, чтобы надеть медицинский халат и перчатки. Волосы она тщательно спрятала под шапочкой, Шара подала ей очки с бинокулярной лупой. Алмаз приготовился помогать. Надия-апай прокашлялась и, назвав дату и время, приступила к своему жуткому ремеслу.

— Труп мужского пола, телосложение среднее кожа бледная, с выраженным трупным побледнением. Трупные пятна фиолетово-синюшные…

В этом кабинете с белым кафелем Надия-апай была кудесником, дирижером, неким полубогом, слушаться которого следовало четко и без лишних вопросов. Шара и Алмаз старались изо всех сил, но было видно, что и они не поспевают за виртуозным искусством эксперта. Мелькали инструменты, выгружались и взвешивались органы, хрустели кости под пилой.

— Органы грудной полости без признаков гнойно-воспалительных процессов. Легкие — умеренно-отечны, в просветах бронхов следы копоти, слизистая оболочка обожжена. Морфологическая картина демонстрирует вдыхание продуктов горения при жизни…

— Дархан разместился в углу прозекторской. Надия-апай стояла к нему спиной. И сейчас Дархан был почти уверен, что та жалкая немощная старуха и эта властная женщина — совершенно разные люди. Слушая ее речь, понимал, что там, в полной солдатиков квартире они беседовали с другим человеком.

— Сердце без патологий, перикард не изменен. Печень увеличена. Застойная. Желудок содержит частично переваренную пищу…

— Быстрее давай. Мы тут до вечера стоять не собираемся, — Дархан с ненавистью глянул на дядь Еркена, разрушившего своим грубым возгласом магию процесса. Надия-апай, повернулась сжимая в руках окровавленные инструменты. Внимательно посмотрела на дядь Еркена. Перевела взгляд на Закира. Сказала тихо, вежливо:

— Если вы и вправду хотите тщательную экспертизу, то прошу всех посторонних покинуть помещение. Будете торопить, сделаю быстро. И обязательно пропущу важную мелочь, которая сможет помочь.

Она развернулась к покойнику и продолжила свое дело. Закир быстро отдал приказ:

— Все на выход.

Сам он первым покинул прозекторскую.

Ждали долго. Пытались беседовать на отвлеченные темы, но ничего не получалось. Лишь изредка прозекторскую покидал Алмаз, чтобы принести очередной инструмент или реактив. В какой-то момент раздались громкие возгласы, которые многим показались ликованием. Закир строго следил, чтобы в прозекторскую никто не проник. Каждый верил в успех. Внезапно раздался лязг и грохот, крики Шары. Без всякого приказа все ринулись в прозекторскую.

Надия-апай лежала на полу, Шара, смочив ватку нашатырем, водила ей перед носом. Алмаз, подняв глаза на вбежавших, сказал:

— Ей плохо стало.

Шара, неодобрительно посмотрев на Алмаза, сказала:

— Нет такого определения «плохо». Похоже на нейрокардиогенный обморок.

— Простыми словами.

— Она жаловалась, что много суток не спала, ждала Артықа. Вероятнее всего ее обморок вызван сильнейшим переутомлением. Ей надо выспаться. Сердце в норме. Если и давление восстановится, то переживать не о чем. Помогите.

Надию-апай перетащили в тихий светлый процедурный кабинет, уложили на кушетку. Накрыли одеялом. Шара осталась с ней, приказав всем выйти — женщине был нужен свежий воздух.

Все спустились вниз, перекусить.

— Удалось что-то узнать?

Алмаз пожал плечами.

— Мы пытались уточнить, но Надия-апай просила не задавать вопросов, говорила, что все выводы потом.

— Значит будем ждать. Она точно не умрет?

Поскольку Закир не получил четкого ответа, он лично поднялся к Шаре и, убедившись, что Надие-апай больше ничего не угрожает, спустился вниз.

Время тянулось нестерпимо долго. Каждые полчаса кто-то ходил к Шаре, чтобы узнать, как там Надия. Закир предлагал разбудить, но Шара строго-настрого запретила это делать. Стало темнеть. В ординаторской, сидя на мягком диване, Дархан и Алмаз уснули, прижавшись друг к другу головами. Разбудил их дикий, непрекращающийся крик. Когда вбежали в палату, Шара прикрывая рот рукой, показала на кушетку. Лишь сейчас Дархан ощутил тошнотворный приторный запах рвоты и нечистот. Кушетка была влажной, мутная жижа стекала на пол. В потолке оставались отвратительные следы. Сомнений не было. Надию-апай похитила Артық.

Их вывели на задний двор больницы. Алмаз шел сам, вступившегося за Шару Дархана, скрутили. Саму же Шару, не смотря ни на пол, ни на возраст, тащил за волосы обезумевший от злобы Закир. Всех швырнули к стене. Дархан заметил, что ни кореец, ни дядь Еркен не стали принимать участие в расстреле. Трое охранников малознакомых Дархану охранников выстроились в ряд и взвели затворы автоматов. Никто ничего не говорил, никто ничего не просил. Шара, посмотрев на Закира, сказала:

— Братьев пощади. Они ни в чем не виноваты.

Закир не обратил внимания на ее слова. Включили фары подогнанного грузовика. Раздались автоматные очереди. Дархан повалился на землю, понимая, что ни одна пуля его не задела. Стрельба прекратилась, почти тут же погасли фары грузовика. Дархан подполз к брату. Жив. Ни царапины. Шара, стоя на коленях, горько рыдала. Дархан обнял ее, Алмаз помог подняться. Им никто не мешал, их никто не преследовал. На ватных ногах они добрались до дома лишь к глубокой ночи.

Вернувшись в квартиру, все разбрелись по своим углам. Ни о чем не говорили, ничего не спрашивали. Шара тихо плакала, никто не пытался ее успокоить. Дархан размышлял над тем, почему Закир оставил их в живых, зачем отпустил? Зачем вообще устроил всю эту показательную казнь. Покой последних недель снова сменился неопределенностью.

Шара, поднявшись, тихо позвала братьев. Собрались на кухню, вскипятили чайник. Шару потряхивало. Братья терпеливо дождались, пока Шара разольет чай по пиалкам. Когда все сделали по глотку, Шара сказала:

— Я видела смерть. Я чувствовала ее. Вот она, на плечах, — Шара похлопала себя по левому. Дархан уставился на плечо так, словно и вправду хотел рассмотреть Косую.

— Мне недолго осталось. Не страшно. Главное — я знаю, где искать Артықа.

Шара подлила себе еще чаю. Сделала пару глотков и продолжила.

— Алмаз, ты выходил за спиртом для горелки, когда Надия-апай заметила очень важную вещь. Тогда я мало обратила на нее внимание. Сейчас лежала и думала, о чем угодно, кроме случившегося и снова наткнулась на эту мысль. Hemopur-VIZ TM-92. Слышал о таком?

— Нет. Что это? Лекарство?

— Магистральный фильтрующий диффузор. Чем-то напоминает диализатор. Не знаю, испытывали ли его на людях или нет. Но у нас был. Полагался вместе с вакциной.

— Надия-апай-то откуда о нем знала?

— В том-то и дело, что не знала. Она у трупа заметила следы от катетера, очень странного, необычного катетера. Обратила мое внимание, но я ничего не знала. Слишком ее этот катетер беспокоил. Крови в трупе оставалось крайне мало. А повреждений, оправдывающих такую кровопотерю не было. Значит кровь качали, но обратно не вливали. Тогда я вспомнила про Hemopur-VIZ TM-92. И, когда ты вернулся, тут же послала за прово-тестом.

— Ампула с 13−3М?

— Она самая.

Понимая, что Дархан ничего не понимает, а Алмаз не может уловить мысль, Шара, пожевав губами, сказала:

— Давайте объясню проще. Допустим, пациент заразился штаммом Vibrio Sorti. И вакцина не помогла. Его кровь кипит, пациент медленно, но верно погибает. В таких случаях переходят к протоколу «VIZ». Находят донора. Вводят ему «провокатор». Через час вводят вакцину. И еще через два часа начинают забирать примерно четыреста пятьдесят миллилитров крови. Свежая, активированная «провокатором» и насыщенная вакциной кровь донора вырабатывает миллиарды антител, способных уничтожить штаммы VibrioSorti в крови больного. Влить напрямую нельзя. Бактериальный ответ… защитная реакция штамма на агрессивные действия антител, продолжающих бесконтрольно развиваться, вызовет тяжелые последствия, а также разгонит температуру тела до сорока трех градусов. Пациент погибнет. Поэтому очищение крови, борьба со штаммом происходит внутри Гемопюра. Гемопюр контролирует все процессы, дозированно вливая в кровь пациента нужные порции антител.

— И прово-тест позволит показать, являлся ли покойный донором.

— Именно. Я пояснила общий принцип Надие-апай. Мы провели тест и, действительно, наш усопший был донором перед смертью. И второй усопший тоже. Ты притащил нам образцы крови всех мертвецов, найденных за последние дни. Все, все они были донорами. Понимаешь?

Дархан и Алмаз смотрели на Шару, ожидая финального вывода.

— Помните, как я рассказывала вам, что меня поймала та самая медсестра. Ну Артық?

Ни Дархан, ни Алмаз не помнили этого.

— Да-да. Я отчетливо помню, как рассказывала вам… Но повторю еще раз. Когда началась катастрофа, медсестра и муж, угрожая пистолетом, посадили меня в машину. Отвезли к себе на квартиру. Их дочери было совсем плохо. Муж удерживал меня. Медсестра же, почти умоляя, спрашивала, что можно сделать. Она уже ввела кучу вакцин, но это лишь усугубляло состояние маленькой пациентки. Болезнь сыграла с ребенком злую шутку. Физически она уже была на том свете, в бреду говорила матери жуткие вещи, но мать не готова была ее отпустить. Думаю, что именно избыток вакцины продлевал ее мучения, не отпуская окончательно в иной мир. Помочь я ничем не могла. Лишь рассказала про гемопюр. Она тут же спросила, где его искать. Кажется, я сказала, что гемопюр находится в специальном автомобиле, потому как у нас была лишь мобильная передвижная модель. Медсестра хотела ехать немедленно, но я сказала ей, что ни Закир, ни другие охранники машину без боя не отдадут. Муж прошептал ей что-то про брата и про выход. Тогда я не придала этому большого значения.

Меня вывели на улицу, завели в узкий проход за трансформаторной подстанцией, заставили встать на колени. Муж приставил пистолет ко лбу, но несколько раз одергивал руку. Жена наседала, чтобы он скорее прикончил меня. Мне же было все равно, хотела лишь, чтобы это кончилось как можно скорее.

В конце концов меня отпустили. Муж даже прикрикнул на жену, которая и слышать об этом не хотела. Он считал, что доктор должен остаться на случай, если их дочке станет хуже. От невероятного облегчения, что меня оставили в живых, я наобещала им такого, чего бы никогда не смогла исполнить. Они ушли. А бухнулась на пахнувший мочой асфальт и рыдала так… Даже сегодня я так не плакала.

Шара сделала еще глоток.

— Город лихорадило. Обезумевшая толпа как-то поймала медсестру с мужем, украдкой тащащими сумки с продуктами. Муж пытался отстреливаться, его убили на месте. Ее же зачем-то протащили через полгорода, бросили на мост и долго издевались. Хотели выпытать, где вакцина.

— Ты рассказывала об этом. Говорила, что она смеялась и обещала вернуться.

— Верно.

— А что с машиной?

Шара пожала плечами.

— Если не ошибаюсь, Закир когда-то упоминал, что машина в специальном боксе под замком.

— Значит ее не использовали в спасении детей?

— Творилась такая суета, я даже и не помню, пытались ли мы задействовать гемопюр.

Дархан, быстро собравшись, сказал:

— Иду к Закиру. Не вернусь, натравите Рой.