Десять тысяч дней осени

Глава 11

Алмаз монотонно крутил настройку приемника. Никакого присутствия Роя. Лишь осточертевший шум. Дархан, взяв за плечи брата, отвел его от радио.

— Алеке, все кончилось. Все получилось.

Алмаз недоверчиво качал головой. Однако к радио не вернулся. Дархан стал живо разъяснять ему, неистово жестикулируя перед самым лицом.

— Если бы Рой остался, он бы непременно с нами связался. Но поскольку уже как две недели нет никакой связи, Рой захватил чертову Артық и утащил в преисподнюю. Жалею лишь об одном. Мы так и не разобрались с Закиром.

Алмаз осторожно отвел руку Дархана от лица.

— Если бы все было так просто…

— Да что не так?

— Послушай. Вспомни тот вечер, когда мы сообщили Рою об Артықе. Сорвавшись немедленно, он и слушать нас не стал дальше. Откуда такая уверенность, что именно в это время Закир приносил свою злосчастную жертву? С чего ты вообще взял, что Артық проявилась именно в этот момент?

— Да не начинай ты эту песню заново. Я же лично бросился к больнице в тот вечер.

— И что? Сам говорил — все вверх дном. Но тела не было. Не было тела. А раз не было жертвы, не было и пришедшей за ней Артық.

— Но зачем тогда Рою переворачивать вверх дном всю палату?

— А зачем он вообще рушит квартиры, в которых Артықа и в помине нет?

— С чего ты взял, что нет? Может и есть? Может за секунду до этого она была там. Или, наоборот, разминулась с Роем, опоздав на мгновение.

Алмаз встал из-за стола и подошел к окну.

— Нет, брат. Если за все эти годы Рой не смог поймать Артықа, раз он искал помощи от нас, то вряд ли все так просто.

Дархан и Алмаз невольно прислушались. Радио замолчало на какие-то мгновения, но вскоре продолжило свое монотонное шипение. Дархан, подскочив к нему, ударил по деревянной стенке небрежно, требовательно, но в то же время осторожно.

— Эй, где вы там⁈ Вы нас слышите? Добрались до своей жертвы? Мы сдали вам врага. Теперь вы помогите нам. Уничтожьте Закира. И скажите, как выбраться отсюда.

Алмаз безразличным взором глядел на брата. Это был всего лишь крик отчаяния. За две недели радио не удосужилось выйти на связь, как бы они его об этом не просили. Да и требовал Дархан слишком уж эфемерно.

Шара ворочалась всю ночь. Она, как и Алмаз, не разделяла оптимизма Дархана. Если бы Рой и вправду добрался до чертовой Артық, Закир бы непременно заметил это. Первая же жертва осталась нетронутой. Ему бы перестали поступать сигналы о похищениях. Эх, спросить бы. Но как спросишь в сложившейся канители.

— А-а-ай-яй-й-й! Радио! Радио замолчало! Ва-а-а-а! — Вскочив с кровати, Шара понеслась к выходу. Алмаз, вскочивший от крика, судорожно разбирал кирпичную кладку. Дархан, не успевший даже нацепить штанов, схватил приемник и выскочил вслед за Шарой и братом в ледяной подъезд.

В квартире стоял такой грохот, что, казалось, обрушится весь дом. Когда все стихло, братья осторожно влезли обратно. Мебель лежала на полу, посуда вдребезги, диван треснул, у кровати не хватало задней стенки и ножек. Софа подломилась. Безобразным айсбергом из ДСП торчало вывороченное днище. Тлели и быстро тухли угли, вылетевшие из жаровен. Раковина на кухне была сорвана. В окнах не осталось ни одного целого стекла, ледяной ветер стремительно заполнял изувеченные комнаты. Да, они остались живы. Успели спастись, хотя давно уже не следили за шумом приемника. Дархан понимал — нужно срочно уходить. Сейчас. Сразу. Забрав только самое необходимое. Идти в крайний подъезд, где на третьем этаже приготовлена была крохотная утепленная полуторка — не жилье, но убежище на одну-две ночи.

Собирались споро. Ничего не говорили, ни о чем не спрашивали. Все было ясно без слов. «Оставивший в нужде и сам как враг», — сунув в походный рюкзак засыпанный штукатуркой черный томик Бебахтэ, Дархан только сейчас понял — томик больше не нужен.

Закутанные в теплые вещи, они тряслись от холода. Ждали и не могли дождаться, когда же чертова жаровня отогреет крохотную полуторку, выстуженную в ноль за зимние месяцы. Радиоточка тут находилась неподалеку от ванны и Дархан с проклятиями поминал рукожопых проектировщиков, придумавших такое расположение.

— Меня смущает одно. Зачем они играют? Зачем вообще дают эту подсказку — шипение. Казалось бы — соблюдай радиомолчание, ничего не вещай в эфире. Застань врасплох.

Шара, хлебнув голого кипятку поцокала, и хрипло сказала:

— Мы многого не знаем. Может быть так Рой хотел уберечь несчастных жертв? Может считал, что люди поймут его подсказку и выскочат. Вероятно, Артық не слышит звуков. У меня нет ответов. Да и важно ли это.

Алмаз молча переломил ножку уже ненужного стула, чтобы сунуть тонким концом в жаровню.

— Сейчас уже нет разницы — Закир, Артық, а теперь и Рой — все ополчились против нас. Пойду, принесу баллоны.

— Завтра. Все уже завтра, — Дархан и Шара остановили Алмаза.

До утра никто не уснет, это однозначно. А едва забрезжит рассвет они все двинутся на квартиру, чтобы оценить ущерб и собрать все, что может пригодиться. Нужно искать новое жилье. Другого выхода нет.

Радио замолкало несколько раз. Все они послушно, а потом и вяло, словно по учебной тревоге, выскакивали в подъезд, но погромов больше не было.

— Триста двадцать, — слова эти из радио прозвучали так неожиданно, что Шара опрокинула на себя пиалку с давно остывшим кипятком. Дархан, схватив рюкзак за днище, начал трясти его так, что вывалился и со звоном покатился к окну закопченный битый туристический чайник.

— Вот она, чертова Бебахтэ. Где же этот, триста двадцатый… — Дархан, приблизив книгу к свету жаровни, принялся читать:

— «Лжец, говорю я вам. Лжец подобен паршивому псу. Он жалок. Он мерзок. Лягни его посильнее под ребра. Повесь на шее верблюда. Все ему будет мало».

Дархан захлопнул Бебахтэ, заложив книгу большим пальцем.

— Эй, послушай. Мы никакие не лжецы. Мы сообщили тебе точное место, где бывает Артық. Ты же сам, не дослушав до конца, ринулся туда. Я видел Артықа, почти стал ее жертвой. Закир, очень плохой человек, он ловит людей. Он сдает их Артықу. Мы не знаем, в какое время приходит Артық. Не знаем мы и того, куда она утаскивает своих жертв и что с ними делает. Но то, что Артық обязательно придет — несомненно. Тебе лишь нужно выждать.

— Пятьсот шестьдесят девять, — пока Дархан листал Бебахтэ, Алмаз раскрыл свою тетрадь и процитировал, — «Для невежд любая наука кажется чудом. Но даже мудрецам неподвластно многое». Дархан, они этой фразой отвечали на вопрос про семь минут.

— Какие еще семь минут?

— Мы спрашивали, сколько у них времени на общение в день. Точнее не так…

Не дождавшись брата, Дархан гаркнул:

— Вы знаете, сколько можете тут находиться?

— Пятьсот шестьдесят девять.

— Ну а хотя бы время, когда приходите?

— Сорок шесть.

Все надолго замолчали. Дархан, прочистив горло, сообщил.

— Вы уничтожили наше убежище. Но не убили нас. Что мешает сделать это сейчас? Зачем вы вообще предупреждаете о своем прибытии?

— Четыреста пятьдесят два.

Дархан злобно улыбнулся.

— Желаете снова общаться? Едва не погубив? Но зачем?

Алмаз осторожно потянул брата за рукав.

— Дареке, не нарывайся…

— Девятьсот сорок

Дархан, повернувшись к Алмазу, спросил:

— Это про скимитар? Они не тронут нас? Эй, Рой, дети, кто вы там. Подтвердите! Подтвердите!

Но в эфире раздавалась лишь какофония звуков.

На следующий день они разбирали завалы в квартире, собирая все ценное, что стоило перевезти в новое убежище. Нет, ту крохотную полуторку, открытую всем ветрам, убежищем назвать никак было нельзя. Расположение заставляло бы каждый день сигать на соседнюю крышу за вяхирями и тащить воду через весь двор. Было там холодно, тесно и совершенно неуютно. Хотя какой уют мог быть в этом мерзопакостном как сама слякоть городе. Рой сдержал обещание и не беспокоил несчастных, но дежурств у радио решили не прекращать.

— Почему они пощадили нас?

Алмаз, пытавшийся собрать развалившийся шкаф, пожал плечами.

— Зачем они вообще хотели нас убить?

Шара то ли кашлянула, то ли ухмыльнулась.

— Они — дети. Разъяренные, обиженные, мстительные, злые, но дети. Идут по пути наименьшего сопротивления. Ищут кошку в темной комнате. Крушат квартиры в поисках Артықа. Убить нас хотели от злости. Называют лжецами. Страшная, парадоксальная, но совершенно детская реакция. Пусть и мне будет плохо, лишь бы тебе не меньше.

Дархан кивнул.

— Знаю многих взрослых, кто ведет подобным образом.

Шара, осматривая груды одежды, продолжила:

— Они ведь не дослушали нас, сразу рванули на указанный адрес. Им, как детям, хотелось решить свою проблему сразу. Полагаю, что они даже не знают, что будет дальше.

Дархан отбросил огромную доску в сторону, поднял и отряхнул валявшийся под ней плед.

— Дети они или есть среди них взрослые, сказать не могу. Но то, что снова вступили с нами в диалог и не попытались убить — это мудро. Они понимают, что мы, какая никакая зацепка, единственные, с кем удалось наладить связь. А раз так — у нас появится небольшая передышка. Во всяком случае пока они окончательно не убедятся или не разуверятся в нас.

Подкрепившийся жирным бульоном, Дархан осматривал их разгромленную квартиру и все выгадывал, нельзя ли остаться тут, приведя все в порядок. Главной проблемой были окна. Разбитые вдребезги, они за ночь выстудили жилье до уровня заброшенного морга. Кругом полно домов — найти подходящие стекла, вынуть из рам, притащить сюда и вставить — все это казалось вполне исполнимым. Позже пришла иная идея — заложить окна кирпичом, оставив лишь узкие бойницы. Достаточно для свежего воздуха, кирпич скроет их от неприятельского взгляда получше всяких штор.

Обсуждая, каково будет с бойницами летом, к консенсусу прийти не удалось. На этом дискуссия застопорилась.

Сейчас всех беспокоил главный вопрос — что отвечать Рою.

— Давайте прямо скажем, что у нас нет ответа. Пусть дадут время, как только найдем способ, сразу…

Дархан, пытавшийся починить кровать, перестал стучать молотком и, вытерев пот со лба, сказал:

— Мы сообщили им, где искать Артықа. Не обманывали. Сами верили в победу. Результат? Они едва не разнесли нас.

Шара, собиравшая вещи в огромный потрепанный чемодан, закашлялась. Выпив воды, сказала:

— Дархан прав. Такой ответ их вряд ли устроит. Но и лгать нельзя. Нужно помочь им поймать Артықа.

Дархан, возившийся с клюшкой, из которой хотел сделать подходящую раму, отбросил ее и закричал:

— Да как⁈ Как, черт возьми, вы хотите им помочь? Мы не знаем, когда приходит Артық и даже, если принесем ей десять жертв, нападение будет неожиданным. Как вы собираетесь ждать в помещении, куда каждую минуту могут нагрянуть бойцы Закира? И главное — знай вы место и точное время прибытия Артықа, это не поможет. Сам Рой не знает и не может сказать, когда появится. Потому то и ловит своего врага многие годы в совершенно неожиданных местах, рассчитывая на удачу. Нет у меня никакого плана и никакой правды для этого Роя. Все попытки заманить Артықа обречены.

Алмаз подошел к брату. Осторожно похлопал по плечу.

— Успокойся, Дареке. Но Рой все равно придет. Надо же что-то отвечать.

Дархан, упершись руками в колени стоял и тяжело дышал, понимая, что дал волю эмоциям. Алмаз, думая, что Дархан не услышал, повторил.

— Дареке. Что мы отвечать ему будем? Рою…

Дархан сбросил опустившуюся на плечо руку брата и устало сказал.

— Адрес. Сообщим адрес Закира. Обманем Рой в последний раз. Терять нам все равно нечего. А без главного врага будет попроще.

Дархан ждал дебатов, каких-то обсуждений, но с ним никто не спорил и вообще не говорил. Шара ушла в их новое убежище, прихватив пару вяхирей. Что ж, толку от нее тут было мало. Поможет с обедом — уже хорошо. Алмаз и Дархан долго еще возились с окнами, меряли, думали.

Ближе к вечеру Алмаз закинул на плечи тяжеленный рюкзак и, согнувшись под тяжестью собранных чемоданов, потелепался в полуторку. Сколько их предстоит еще, таких рейсов. Дархан остался в квартире — решит с окнами, можно вселяться обратно. Он обманет Рой, а потом заложит окна кирпичом. Пусть проклятые духи рушат квартиру хоть сотни раз. Нужно оставить лишь самое необходимое. То, что легко чинить. Тогда Рой может бесноваться, сколько ему угодно. Лишь бы выбежать. День-два и они приведут жилье в порядок.

Дархан осознавал бесперспективность своих идей. Что если Рой перестанет играть по правилам. Явится за ними без всякой радиотишины? Или разнесет бетонные стены, завалит их кирпичом. Дархан все это понимал, но гнал ужасные мысли прочь. Он работал как проклятый, разбирал завалы, чинил то, что можно было починить. Радио шипело, свистело, Рою было не до него. Где же Алмаз? Почему не идет за второй порцией вещей. Одному ему все это не утащить. Вместо Алмаза в квартиру вбежала Шара. Запыхавшаяся, с ошалевшими глазами.

— Алмаза схватили. Закировцы. Это я виновата. Я!

Шара повалилась на пол, уткнулась в рваную цигейку и зарыдала так, что Дархан невольно задумался, какое животное способно издавать подобные звуки.

Вот уже третий раз Дархан наливал Шаре кипятка в битую чашку цветастую чашку. Шара пила, точнее пыталась пить, но у нее это плохо получалось. Чашка стучала о зубы, заливая подбородок горячей смешанной со слезами жижей.

— Да угомонись ты уже! — Дархан с силой начал вливать в Шару кипяток, ошпарив ей рот. Боль протрезвила Шару. Часто задышав, она внезапно прекратила свои причитания и заговорила, икая.

— Когда ты сказал, что попросишь Рой убить Закира, я все для себя решила. Окончательно. И-и-к!

Дархан, отступив от Шары на несколько шагов, скрипел от нетерпения зубами.

— К делу! К делу!

Глотнув кипятка, Шара продолжила:

— Выбросив вяхирей в снег, тут же и-ик пошла к Закиру.

Дархан, подскочив к Шаре, завопил:

— Что-о⁈

Смело глянув ему в глаза, она рявкнула:

— Да! Потому что без Закира наступит полная анархия. Я пошла и-ик к нему. Искала патрули, чтобы сообщили по рации. Как назло — никого до самого Закировского дома. Шла долго. Часто садилась на снег, если не могла найти заборчик, лавочку или подъезд, где можно немного отдышаться. Три раза падала. Думала и-ик — не дойду.

Шара укуталась посильнее в шаль.

— Алмаз догнал, точнее встретил меня, когда была уже совсем близко. Спорили. Шумели. Почти силой он уволок меня оттуда. И снова и-ик никого из патрулей. Я не сопротивлялась. Думала, уйду позже. Ноги уже не шли. Алмаз пожалел меня. Нашли заброшенную квартиру и-ик с изломанной кроватью. Там я и отсиделась. Алмаз пошел по этажам — найти топлива для костра, было жутко холодно. Не нашел. Зима лютая. Все и-ик разобрали, видать. Начал сбивать дверь подъезда с петель. Я все слышала, но помочь не могла, ноги совсем не держали. А потом шум, крики. Там, видать его и сцапали.

— Что ты такое говоришь⁈ — Дархан приблизил к лицу Шары скрюченную трясущуюся руку. Шара, отстранив голову, продолжила.

— Да. Сцапали Алмаза. Потащили. Я не кричала. Поймают и меня, никого не спасти. А так… когда смогла идти, побежала к тебе. Помнишь и-ик, Рой говорил, что не тронет тебя даже со скимитаром, даже в стане врага, если проникнешь к нему в дом. Дождемся Роя. Сообщим ему координаты Закира. Сообщим, что там твой брат.

— Совсем сдурела? Рой разнесет все подряд. От Алмаза не останется…

— У тебя есть другой план? Тебе не отбить Алмаза в одиночку. Ты же сам и-ик хотел убить Закира.

Дархан зарычал от лютой злобы. Чтобы не прикончить Шару, он закусил руку, пока не почувствовал солоноватый привкус на губах.

— Будь ты проклята. Будь проклята, тварь. Клянусь, если с ним что-то случится, я вырою все покрышки в палисаднике, напялю на тебя и сожгу. Я тебе клянусь!

Дархан начал собираться. О том, чтобы натравить Рой на Алмаза не могло быть и речи. Он пойдет к Закиру в дом и будет стрелять во всех, пока его не убьют. Медлить нельзя. Закир выпотрошит брата и разберет по костям, пока тот не сообщит, где его сообщники. А может и использует его как живую приманку.

У подъезда уже намело, расчищая снег ногами, Дархан нарвался на выброшенных Шарой вяхирей. Передернув затвор, он зажмурил глаза и бросился в яростную ледяную стужу.