Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 4

Глава 11

Лагерь был хорошо виден издалека по полыхающим повсюду кострам. Мы пустили лошадей в галоп и уже совсем скоро оказались среди пленников, освобожденных из клеток Филом и Венди. Их оказалось, даже навскидку немногим меньше самих мротов — человек тридцать-сорок. В основном женщины и дети.

Спящих мротов сволокли в одну кучу, так что эта куча тел, выглядела, как апофеоз войны.

На костре готовился ужин. Венди и Фил, чем могли, помогали раненным и изувеченным, а таких было большинство. Над лагерем стояла удивительная тишина. Люди, а точнее измученные тени людей переговаривались в полголоса, многие плакали. Только подросткам всё было нипочем, они, сбившись в кучку, немного в отдалении от взрослых играли в кости. Впрочем, играли тоже очень тихо.

Мы с Томашем подошли к Филу и Венди, но поговорить не успели. Люди заметили наше появление, при этом моя персона привлекла особое внимание.

— Спаситель! — пронеслось по толпе.

Люди вдруг в едином порыве пали на колени и принялись горячо благодарить меня. Поъоже, в их глаза всё выглядело так, будто я одним махом уничтожил всех мротов и освободил их. Я смутился и попытался перевести стрелки на Венди, но меня никто не слушал. Точнее слушали так, будто я говорил не слова, а издавал какие-то божественные звуки.

Я махнул рукой — не время сейчас было делить заслуги. Людям нужен был герой и меня, по всей видимости, назначили на эту роль.

Я вспомнил то, как вёл себя в похожей ситуации Леон, напустил побольше пафоса и попросил людей встать, ибо они не рабы, а люди. Это подействовала намного эффективней, чем мой попытки откреститься от их благодарности. Люди встали и понемногу умерили свой пыл.

Я же мог заняться делами и для начала получить информацию о тех, кого нам удалось освободить из плена. Фил кратко обрисовал обстановку. Требовалась моя помощь шестнадцати пострадавшим от зверств мротов. Срочная помощь нужна была семи мужикам, которых мроты посадили на колья. Главное, чтобы у меня хватило сил помочь всем.

Как оказалось это были самые сильные войны в деревни, те, кто сумел дать опор и в схватке убить по нескольку пришлых мротов. В отместку мроты казнили их таким вот изощренным способом.

Их уже сняли с кольев, но делу это не сильно помогло. Двое из них были уже мертвы. Один и них молодой парень умер минут пятнадцать назад. Перед ним рыдала та самая блондинка из шатра Латифа.

— Любимый, не умирай! Не умирай, слышишь! — причитала она, заламывая руки.

Не выносил я женских слез, спешно отвёл глаза, закусив губу от досады. Эх, надо было соколом долететь, тогда б успел… Но я понимал, что заниматься самобичеваниям, не время. Требовалось в первую очередь помочь тем, кому еще мог помочь.

Голова одного из ещё живых парней покоилась на коленях другой прислужницы Латифа. Той самой брюнетки, которую он отправил за рахат-лукумом. Она ласково поглаживала по волосам воина, что-то тихо напевая приятным мелодичным голосом. По щекам её беззвучно катились слезы — горе девушки было тихим.

Я занялся этим парнем, решив, что хотя бы одному смогу помочь.

После, дело дошло и до остальных. Все пятеро оставшиеся живыми были в крайне тяжелом состоянии, можно сказать, что я каждого возвращал с того света, как когда-то Аделаиду. Благо все парни были крепкими и сами помогали мне бороться за свою жизнь.

Я исцелил одного, другого, третьего и с удивлением обнаружил, что прекрасно себя чувствую и силы мои не исчерпались, а как-будто даже наоборот, прибавились.

Вскоре все пятеро были на ногах и чуть ли не со слезами на глазах пожимали мне руку, благодаря за исцеления.

Но радость быстро слетела с меня, когда ко мне подошла блондинка с очевидной для меня просьбой. Я отрицательно замотал головой.

— Я не умею возвращать из мертвых, — тихо сказал я.

Девушка и сама была изувечена, но вылечить себя не дала.

— Нет, спаситель! Я хочу помнить о той боли, которую эти твари мне причинили, — ответила она. — Путь мой теперь обозначен местью.

Она бросилась прочь. Сердце у меня обливалось кровью, но я решил дать ей время выплакать слёзы по своему возлюбленному и выпустить гнев.

Мы уже никуда не спешили. Всё равно эта ночь, считай что пропала для полёта на ковре. Мы вынуждены задержаться здесь до следующей ночи, как минимум. Вылечим всех нуждающихся, организуем уход людей в Тринадцатый город — всё это требовало времени и сил. Пусть новоиспеченный король, узнав о беде этих людей, задумается, что угроза исходит не только от ворона, но и от дурных соседей.

А сейчас мне нужно было заняться теми, кому это было необходимо.

Брюнетка, как только ее нареченный поднялся на ноги, повела себя странно. Закрыла лицо руками и пыталась скрыться с глаз долой парня. Сбитый с толку парень, увещевал её, просил не бояться, говорил, что не обидит, но тщетно, девушка явно избегала его, отходя в тень. Я сразу смекнул, что она не хочет, чтобы парень видел её изуродованное лицо и тело.

Парень, кажется, тоже догадался в чём дело. Он всё же заключил девушку в объятья и что-то шепнул ей на ухо. Девушка подняла голову и от увиденного, он вздрогнул. Губы его побелели, кулаки сжались, но он сдержался, стараясь не выплемнуть гнев на ни в чём неповинную девушку.

— Ничего, Марьяна, это ничего, — сдавленным голосом забормотал парень. — Я тебя и такую любить буду.

— Нет, Мэтью, я теперь порченная, — пуще прежнего рыдала девушка.

Парень осторожно, будто сделана она была из горного хрусталя, гладил Марьяну по голове. Боясь еще больше навредить ей своими ручищами. Я отчётливо видел, как глаза у него блестели, как дергалась щека.

И отрадно было сознавать, что этому горю я мог отчасти помочь. Я подошел к ним. Парень с девушкой тут же отстранились друг от дружки и поклонились мне. Я махнул рукой, прерывая их поклоны, и попросил Марьяну подойти поближе.

— Я помогу тебе, стой смирно, — попросил я.

Марьяна замерла. Я оценил состояние девушки — оно было крайне тяжелым. Явная трещина на позвоночнике, даже удивительно, что она ещё ходила и кланялась мне дурында. Кроме того — сломана рука, раздробленны пальцы. И ещё большая потеря крови. Судя по травмам, девушку неоднократно насиловали.

Я стал залечивать её раны одну за другой. Особенно осторожен был с лицом. Срастил нос, скулу. Убрал синяки, шрамы от ожогов, царапины, почти добился, чтобы кожа стала ровной. Я полностью вернул ей прежний облик, остался лишь один небольшой шрамик от ожога на лбу, но он совсем её не портил.

Я аж ахнул, такая передо мной красавица явилась — с ней могла соперничать разве что Стелла. Правда у Стеллы красота была утонченней, более аристократичной, в этой же девушке было больше простоты и непосредственности.

Одного я не смог сделать, это вернуть девушке утраченную девственность. Я честно попробовал, но добился только того, что мои щёки запылали румянцем.

— Спасибо! Слава всем ликам Триликого! Я хотела уже утопиться! Спасибо! — ощупывая лицо руками, плакала теперь уже от радости Марьяна.

Я улыбнулся. И она расцвела в улыбке в ответ.

— Рад быть вам полезным, — галантно поцеловал я руку Марьяне.

Она зарделась и опустила ресницы.

— Я… я чем-то могу отплатить за вашу доброту? — сбивчиво пробормотала девушка, украдкой поглядывая на парня, что стоял в отдалении.

Я понял, на что она намекает и хотел было разозлиться, но попридержал гнев, в конце концов, что она знала о мужчинах, когда первая её близость была насильственной. Вот и на меня подумала, что я такой же гад, как эти мроты.

— Будь счастлива, — посоветовал я. — И умей ценить своё счастье. Парень любит тебя и готов вопреки всему быть рядом — редкость, уж поверь мне.

Девушка зарделась, но решила стоять на своём.

— Благодарю вас, но я теперь всё равно порченная, ночь с вами — смыла бы с меня позор, и я вернулась бы к Мэтью, очищенной от скверного семени мротов.

Я поглядел на парня. Он явно догадывался о том, о чём мы вели тут речь и явно не осуждал свою подругу. Странные нравы и представления у этих людей.

Заманчиво ли было это предложение? Я видел эту девушку нагой, да и сейчас высокую грудь почти не скрывало простенькое платье. Тело её было гармонично и манило к себе. А взгляд был наполнен восхищением и готовностью отдаться. Предполагалась очень чувственная ночь.

Но у меня были свои принципе и ими поступаться я не собирался. Тяжело вздохнув, я ударился в морализаторство, что тоже — не самое приятное занятие.

— Нет, Марьяна, есть большая разница между тем, что берут силой и тем, что ты отдаешь добровольно. Ты можешь отдать добровольно верность и свою любовь Мэтью, и он это оценит. Ты чиста, перед богами и перед ними.

Девушка замерла, обдумывая мои слова, взвешивая их. А потом вновь улыбнулась, так тепло и искренне, наклонилась ко мне и быстро чмокнула меня в щеку.

— Так тому и быть, я буду верна до конца своих дней Мэтью, клянусь всеми ликами Триликого, — согласилась со мной девушка. — Спасибо, спаситель! Истина в твоих словах!

Мне даже стало как-то не по себе от силы собственного слова. Но я знал, что слова эти верные и правильные, я отдавал эту девушку в надежные руки и был в целом собой доволен.

Марьяна бросилась на шею Мэтью. Тот принял её в объятия. Парень посмотрел на меня и по его губам я понял, что он сказал мне спасибо. Я кивнул. Нравы нравами, а мужик он всегда мужик. Никому не понравится, что его женщину будет долбить левый мужик, пусть и спаситель, якобы для какой-то мнимой очистки её чести.

Восстановив правду и справедливость на этом участке, я занялся раненными женщинами и детьми. Одной плетью перебили хребет, у другой хлестала кровь не переставая. Был изувечен и ребенок лет одиннадцати, который за то, что показал Латифу язык, был этого языка лишен и поставлен босыми ногами на раскаленные угли.

Откуда в людях столько зверства, зачем творить такое друг с другом, понять мне было не дано. И иной раз я поглядывал на спящих в куче мротов с нестерпимым желанием передушить этих негодяев, пока они спят. Но считал, что такой поступок явится образцом трусливой подлости.

Хоть мои силы и казались неисчерпаемыми, они всё же закончились. Добило меня именно то, что мальчику пришлось его язык не просто залечивать, а выращивать его сызнова. Удалось это с большим трудом.

Когда все наконец-то были исцелены, я полностью опустошенный повалился прямо на землю у костра, успел увидеть далекие звезды, которые тут же расплавились в темноте и сразу же провалился в сон. Даже не найдя в себе силы отведать сваренной на костре каши с кониной.

Проснулся я от запаха похожего на запах шашлыка. И от какой-то внешней суеты вокруг.

Запах потянул за собой флешбеки из прошлой жизни. Костерок в лесу, палатка, пальцы перебирают струны гитары, песни о любви и дружбе. Рюмочка коньяка, и кусок сочного мяса с маринованным луком — мяса, буквально таящего во рту.

Рот у меня наполнился слюной. В пустом животе кишка кишке ударила по башке, и громко заурчало.

Стоп. Какой к черту шашлык⁈ Я подскочил с места, будто ужаленный в одно место, чтобы увидеть, как в предрассветных сумерках пылает огромный костёр до самого неба. Костер этот был сооружен из мротов, облитых маслом из их же ламп, которые они видимо возили на продажу.

Никто мротов тушить не торопился.

Во-первых, откровенно говоря, мало кто им хоть сколько-нибудь сочувствовал. Во-вторых, все тоже мало что соображая со сна. Долгое время лди тупо смотрели на жадные языки пламени активно пожирающих тела мротов.

Из ступора вывел отчаянный крик одного из мротов, который очнулся и, оторвавшись от кучи, огненным факелом помчался, не разбирая дороги, но вскоре упал замертво. Через мгновение проснулись ещё несколько и всё с тем же результатом…

Поджигателя, точнее поджигательницу обнаружили сразу. Блондинка и не думала скрываться. Она стояла с факелом и с каким-то нездоровым удовольствием смотрела на мучительную гибель мротов. На изуродованном её лице играла улыбка.

Я ничего не успел сказать, а все уже решили, что судить девушку должен я. Двое мужчин, бережно взяв её с двух сторон под руки, подвели ко мне.

Я долго молчал и смотрел на девушку. Тишина всё больше становилась заряженной напряжением. Виновница смуты не выдержала моего взгляда и заговорила первой.

— Я не раскаиваюсь, спаситель, — твердо глядя своими прозрачными голубыми глазами на меня, объявила девушка. — Хочешь, четвертуй, я уже всё равно, что мертва!

Я решил для острастки материализовать меч. И тут ко мне выскочила средних лет женщина и пала мне в ноги.

— Помилуйте глупое дитя! — взмолилась она. — Мроты убили всю семью Полумны и ты видел, что муж её тоже не выжил. Да и с ней самой поглядите что сотворили! Надругались над бедняжкой, изуродовали.

— Не унижайся, Клара, — поморщилась Полумна.

— А вы кто? — поинтересовался я, не зная пока что предпринять, но четвертовать я естественно никого не собирался.

— Я её тетка, младшая сестра отца, Клара, — смущаясь, пробормотала женщина.

— Значит, не вся семья погибла, — заметил я. — Значит, есть люди, которые за тебя переживают Полумна.

— Это уже не имеет никакого значения, — с безразличием ответила девушка.

— Встаньте, Клара, я постараюсь восстановить справедливость, — сказал я, помогая женщине подняться.

Естественно, девушку я не собирался наказывать, хотя и грустно, что она испачкала свои белые рученьки в крови. Её поступок был мне даже на руку, теперь мроты не очнуться и не погонятся за упущенными пленными.

Я прислушался к себе. Резерв моих сил был восстановлен процентов на пятьдесят. И опять я подивился тому, как теперь могу быстро восстанавливаться. Прежде после таких затрат, я бы неделю отлёживался, а сейчас вон оно как…

Вместо ожидаемой казни, принялся исцелять её изуродованное тело.

Получилось не столь удачно, как с Марьяной. У Полумный остался один весьма заметный шрам от уголка губ до мочки ушей.

Но, даже с этим шрамом девушка была тоже невероятно красива. Вот только, на этот раз кроме физических увечий, мне удалось увидеть харму. И свет хармы у Полумны был замутненный. Я видел, как тусклые нити от хармы тянуться к голове девушки. И в той голове царил хаос.

— Зря стараешься, спаситель, меня не исцелить,– покачала головой Полумна.

— Знаю, Полумна, только ты сама можешь себе помочь, — согласился я.

— Ты не убьешь меня? — спросила Полумна, всё ещё надеясь на смерть от моего меча.

— Нет, Полумна, — я спрятал меч. — Я сохраню тебе жизнь в надежде, что ты ей распорядишься достойно.

— Но я нарушила закон! — в отчаянии заметила девушка.

— Я тебе не судья, — возразил я.

— Тогда я буду убивать мротов, всех, кого встречу на своем пути, пока они не убьют меня!

— Значит, Латиф победил и отнял у тебя не только жизнь, но и душу. Сделав тебя похожей на него самого!

— Возможно, — процедила Полумна и вырвавшись из рук державших ее мужиков, развернулась и гордо зашагала прочь.

Мы позавтракали и стали организовывать людей в дорогу, я наставлял тех, кто мог стать ву освобождённых из плена людей, вожаком. Сначала от идеи идти в Тринадцатый город они воротили носы, мол, никому их беды там не интересны, да ещё как бы хуже не вышло. Когда же я объяснил им, что король вернулся и они отныне под защитой короны, все как-то сразу воодушевились.

Конечно, поход предстоял не из легких — ведь в группе большинство были женщины и дети. До Тринадцатого города было около трех месяцев пути. Мы к тому времени должны будем вернуться в город, и я рассчитывал попросить Леона направить кого-нибудь навстречу пострадавшим людям.

Благо, что лошадей да верблюдов от мротов осталось с лихвой и провизии должно хватить месяца на два, а то и больше. Золота у мротов тоже отыскалось предостаточно, поэтому в случае нужды, люди смогут добыть себе еду и кров.

Единственная опасность исходила от встречи с теми же мротами или разбойниками. Но процент такого столкновения был невелик.

С этими сборами и указаниями я провозился весь день. И устал от этой сутолоки донельзя, решил в одном из шатров отдохнуть перед ночным полетом на ковре.

Я, заложив руки под голову, лежал на мягкой подстилке и смотрел на сводчатый потолок палатки, на котором были изображены дивные узоры.

Боковым зрением я уловил как полог палатки отодвинулся и кто-то вошел. Вначале я подумал, что это Фил или Томаш, поэтому внимание на вошедшего обратил не сразу.

Только почувствовав на себе пристальный взгляд голубых глаз, я повернул голову и увидел Полумну.

Девушка, молча, стянула с себя сначала один рукав платья, потом второй, оголив белоснежные плечи. Платье медленно поползло вниз. Слегка застопорилось на большой груди. Полумна повела плечами, и ткань легко и естественно соскользнула на пол. Оголив ее прекрасное тело.

— Возьми меня, спаситель, — хрипловато попросила она. — Очисть тело от мротской скверны.

Я открыл рот и тут же закрыл его, поняв, что не могу выдавить из себя ни звука. Дыхание перехватило. Мое достоинство стало стремительно наливаться силой.