Дальнобойщик

Глава 8 Свобода

Хуц-Ги-Сати, конечно, понимал, что будет нелегко.

У него в жизни вообще просто не было… Правда, противный голосок тут же шепнул — а с Машей, с ней тоже всё сложно?

Он его прогнал.

С ней тоже сейчас непросто.

Как любая баба, Маша суетилась, пока собирали вещи, всё проверяла, не забыли ли чего, порывалась захватить ещё вот то и вот это, снова и снова лезла в сумку, проверяя, на месте ли деньги, взяла ли новый паспорт, открывала его и раз за разом смотрела на незнакомые буквы рядом со своей фотографией.

А когда автобус высадил их рядом с контрольно-пропускным постом, вцепилась в руку Хуц-Ги-Сати и шла на дрожащих ногах. Ну чисто как гирю к ноге приковали.

— Да не бойся ты! Наконец нормально жить будем — что заработаем, всё наше! Ты да я! Нормальными людьми хоть себя почувствуем! Без надзора этого! — шепнул он девушке.

— Ага, идём, — пискнула она и закашлялась, горло перехватило.

Пограничник с орлом на фуражке, молоденький, розовощёкий, с простодушным лицом, но цепкими серыми глазами бесстрастно проверил паспорта, кивнул на роликовую дорожку.

— Ставьте вещи.

Пока листал паспорта, спросил:

— Сопроводительные документы на габаритный багаж, налоговые декларации?

— Нет у нас ничего. Не нажили, — рыкнул Хуц-Ги-Сати. Маша дёрнула его за руку. Пальцы у неё были ледяные.

Она растерянно оглядывалась по сторонам. Уже когда проверка неожиданно быстро закончилась, и они шли по бетонной дорожке нейтральной полосы к дверям КПП с американской стороны, шепнула:

— Мы одни в зале были, Сатик… Почему так?

— Потому что остальных всё устраивает. Привыкли в рабстве жить, под надзором, — процедил индеец.

Маша как-то сразу приободрилась, даже плечи расправила.

Пограничник североамериканцев оказался двухметровым широкоплечим джентльменом с квадратной челюстью и спокойными голубыми глазами.

«Не то что этот»… — мимоходом подумал Хуц-Ги-Сати.

И больше особо подумать ничего не успел.

Поскольку они попали в конвейер.

Три минуты — проверка документов.

Добро пожаловать, следуйте за сержантом Робертсом по коридору.

Почти бегом.

Добро пожаловать — дверь открывается — следуйте по синей линии для заполнения анкет и получения велкам-пакета.

— Ух ты, а это что? — шепнула Маша.

— Значит, подарок новым гражданам дают, — со значением округлил глаза Хуц-Ги-Сати.

Небольшая светлая комната.

Потёртые пластмассовые стулья, столы тоже из дешёвого пластика.

— Проходите к окну три, — показывает рукой неприметный человек в форме.

Некто за мутноватым плексигласом кладёт в лоток сколотые скоросшивателем сероватые листы…

— Заполняете печатными буквами. Стоимость бланков три цента лист. Если нет письменных принадлежностей, они будут вам предоставлены, стоимость принадлежностей будет удержана из суммы стандартного велкам-кредита, вам нужны письменные принадлежности? — всё на одной ноте, без передышки. Как есть конвейер. Чёткий, отлаженный!

— Да, давайте, — пожал плечами индеец.

— Вам требуется два комплекта. Письменные принадлежности строго индивидуальны, это сделано в целях безопасности и охраны здоровья, — голос за плексигласом явно произносил заученный текст.

Индеец только плечами пожал, Маша снова вздохнула.

Долго возились с анкетами.

Большинство вопросов повторяли те, на которые они уже отвечали, когда подавали документы, но были и новые, читая которые Хуц-Ги-Сати чесал в затылке и крякал.

Скажем, «Каков ваш кредитный рейтинг по шкале от 1 до 20 по собственной оценке», «Какие банки САСШ вам знакомы, выберите не менее трёх вариантов», «Перечислите телевизионные передачи и наименования телевизионных каналов, которые вы смотрите чаще всего. Если не помните названя каналов, внесите тематику. Не менее пяти пунктов». Да и вообще впечатление было такое, что он анкету для рекламного агентства заполняет — приходилось как-то в том, старом мире. За неё купоны обещали со скидками, ну он и решил, что не помешает, с деньгами туго было.

Посопели, справились.

— Пройдите по синим стрелкам налево, получите в окне 3-С вэлкам-пакеты и кредитные карты, которые необходимо активировать в течение восьми часов для зачисления обязательного велкам-кредита. Не забудьте положить в ящик письменные принадлежности, они подлежат утилизации, — клерк со скрежетом задвинул ящик с анкетами.

— Даже за ручку и то деньги взяли, — шёпотом пожаловалась Маша.

— Это же ресурсы. Они их на тебя потратили, значит, надо оплатить, — терпеливо объяснил Хуц-Ги-Сати. — Это вот и есть настоящая бережливость, поняла?

Девушка промолчала.

Задумалась.

Если что-то может пойти не так, то пойдёт не так.

Велкам-пакет оказался свёртком из двух одеял и двух пакетов, в которых лежали красивые красно-синие кредитные карточки и толстые буклеты с рекламой банков и страховых контор.

Хуц-Ги-Сати, конечно, заранее разузнал, что от КПП до города ходит рейсовый автобус.

Билет на деньги САСШ стоил 120 долларов.

Но когда они подошли к остановке и подкатил скрипящий кругломордый автобус со смешными, словно удивлёнными фарами, оказалось, что платить можно только кредиткой.

Которые еще не были активированы.

Водитель только пожал плечами, дождался, когда зайдут двое сменившихся сержантов и укатил.

А на парочку с сочувствием посмотрел приземистый латинос. Со значением помахал ключами и кивнул на длинный пыльный седан.

— Молодым людям надо в город?

— Надо, — кивнул Хуц-Ги-Сати, — сколько?

— Полторы тысячи, — хладнокровно сказал водитель.

— СКОЛЬКО⁈ — у Маши сорвался голос.

— Это нормальная такса, — пожал плечами водила, — очень честная. Заметьте, за двоих, а не с каждого.

— Это рыночная экономика, — развел он руками, — вы в свободной стране, вы можете не соглашаться на мою цену, а я могу вас не везти. Но если вы не соглашаетесь, то не успеваете в банк активировать карту. А если не активируете карты, будете оштрафованы. И штраф будете оплачивать с повышенными процентами, которые добавятся к обязательному кредиту.

Тоже, говорит как по заученному, с досадой подумал индеец. Впрочем, таксист прав, это свободная страна — хочешь езжай, не хочешь или пешком.

Немного налички у него было — получилось снять ещё по ту сторону, заранее. Правда, по такому курсу, что он икнул, но делать было нечего.

Сердце кольнуло — вспомнил, что деньги, которые он выручил за дом и «Медведя» пришлось положить в банк. Оказалось, что переводить их в САСШ гражданину Российской Империи, если он не коммерсант, та ещё задачка. Причём если со стороны Империи проблемы было не то чтоб особо много, то САСШ, если ты не был гражданином страны, или не имел какого-то «инвестиционного свидетельства», или бизнеса в Штатах, драли такие проценты, что легче было временно оставить их здесь и подумать, как перетащить позднее.

Так что и деньги от Машиной квартиры, на которые они рассчитывали, тоже получить будет не так просто.

Ладно, решил Хуц-Ги-Сати, американцы молодцы, защищают свою экономику от захвата беспардонными жадными русскими.

И отдал таксисту пятьсот баксов.

— Едем до конторы «Амэрикэн Сити Бэнк», туда как раз успеете, — сразу стал весёлым и благодушным таксист.

Идеально ровная асфальтовая полоса с непривычно чистыми обочинами, на которых лёгкий прохладный ветерок закручивал маленькие пыльные смерчи, стрелой уходила за горизонт.

Туда, где их ждала новая счастливая жизнь.

Где есть только они двое.

Где они ни от кого не зависят и никому ничего не должны.

Жизнь, которую они будут строить так, как хотят только они сами.

— Вы, вообще, зачем к нам пришли-то? — иссиня-чёрный негр в синем деловом костюме и белой рубашке с красным галстуком недоумевающе уставился на Хуц-Ги-Сати. В руках он держал водительские права индейца, лицензию на управление траком и паспорт.

— Как это? — растерялся даже Хуц-Ги-Сати, — трак хочу в лизинг взять. Перевозками заниматься…

Негр почему-то заливисто расхохотался. Смех у него был жирный и гладкий, и индеец ярко представил, как коротко, без замаха, бьёт и ломает нигеру нос.

Покрепче сжал сложенные на коленях ладони.

— Извините… Правда, давно я так не смеялся, — вытер слёзы негр, — молодой человек, вы не можете взять технику в лизинг. Вообще, никакую.

— Почему, ведь у меня и права есть, а их в САСШ признают, я узнавал. И опыт есть, вот же…

Негр помахал ладонью.

— Молодой человек, у вас в паспорте что указано? — и он открыл страницу паспорта, на которой стоял штамп «Гражданин САСШ». Красный, отчётливый.

— Гражданин. Написано же, — пожал плечами индеец.

Негр снова открыл его новенький паспорт.

— Вы же совсем недавно у нас, да? Скажите, а вам во время подготовки не объясняли разницу между гражданином, местным избирателем, избирателем штата, квалифицированным гражданином?

Индеец только плечами пожал. Никто ничего подобного не говорил, а сам он как-то на такое и не натыкался.

— Понятно. Бывает, — клерк протянул ему паспорт. — Советую внимательнее ознакомиться с системой и законами страны, гражданином которой вы стали. Добро пожаловать на новую родину.

Хуц-Ги-Сати потихоньку закипал.

— Трак-то я почему взять не могу⁈

Негр сложил руки на объемистом пузе.

— Совершать сделки подобного рода, равно как и покупать в полную собственность недвижимость могут граждане Североамериканских Соединённых Штатов, начиная с уровня «местный избиратель».

У индейца заболела голова.

— А как им стать-то, этим избирателем?

— Получать доход не меньше определённого уровня, естественно.

— Это сколько? — начал прикидывать в уме Хуц-Ги-Сати. Он уже собирался пройтись по банкам, адреса которых были в буклете из вэлкам-пакета. Сейчас переведёт сюда деньги из России, появится финансовая подушка, вот тебе и доход.

— Молодой человек, моё время стоит денег. Это раз. Оказывать услуги финансового консультанта без лицензии я не имею права, за это в цивилизованных странах полагается штраф. Это два, — клерк уже потерял интерес к индейцу, поняв, что клиент оказался пустышкой. — Обратитесь в любой иммиграционный центр, вам всё объяснят за разумные деньги.

Хуц-Ги-Сати вышел из конторы, неловко запихивая бумаги в карман куртки.

Похоже, планы менялись.

Снять удалось крохотную комнатушку в доходном доме на самой окраине.

— Платите раз в неделю. Это за аренду. Вода, электричество, отопление, газ для готовки — отдельно. По счётчикам. В конце недели. Счётчики вон, — толстый латинос в трениках с пузырями на коленях прошаркал к стене, показал на зарешёченные дырки в стене. За ними виднелись кругляши счётчиков.

— Попробуете скрутить, вышибу. Залог за три месяца, залог не возвращается, платить начинаете со следующей недели. Баб, мужиков не водить, никаких тварей не держать.

— А это… Холодильник где? — подала, наконец, голос Маша.

С того мгновения, как таксист высадил их на окраине города, она почти не открывала рта, а взгляд становился всё более затравленным.

Ничего, ободрял сам себя индеец, она сильная тлинкитская женщина, она просто в незнакомом месте. Да и баба же она, бабе дом нужен. Сейчас квартирку снимем, будет гнёздышко обустраивать, сразу в себя придёт.

И он вспомнил, как улыбалась она, прибираясь в их домике там — по ту сторону…

Так, хорош, оборвал он сам себя. Ты сюда приехал нормальную жизнь строить.

— Какой холодильник? — заржал латинос, — Он отдельно, за доплату. Можешь хранить продукты в холодильнике на площадке, — ткнул он большим пальцем за спину, — так дешевле. Счёт делите на четыре комнаты.

— Ванная… — девушка умолкла, недоумевая осматриваясь.

Латинос ткнул в зелёную клеенчатую занавеску рядом с плитой.

— Душевая кабина и сортир там. Горячая вода по отдельному счётчику.

Когда управляющий домом ушёл, Маша села на кровать, бессильно положила руки на колени и слепо уставилась в зелёную занавеску.

Единственный их чемодан так и стоял рядом с фанерной дверью.

Хуц-Ги-Сати подошёл, сел рядом.

— Джи, ну ты чего? — обнял он её за плечи, прижал к себе. Поцеловал в макушку, потом щёчку и чуть прикусил мочку уха.

Обычно, после этого она сначала хихикала, а если он продолжал, начинала глубоко дышать, прижиматься к нему грудями и…

Она так и сидела.

Молчала.

— Да не кисни ты. Это ж только на первое время. Просто переночевать! — погладил он её по спине. — Зато ты смотри. Просто зашли, в две минуты договорились, никаких тебе «а где прописка», «а что невенчанные», — передразнил он. Правда, сам не понял, кого. Брязгина почему-то не хотелось.

Маша, не глядя, нашарила на обшарпанной тумбочке пульт от тиви, на который первым делом показал управляющий.

Щёлкнула кнопкой.

«Выберите пакет для оплаты».

Ведь выправились как-то. Даже квартирку с отдельной кухней снять смогли, думал повеселевший Хуц-Ги-Сати месяц спустя.

Маша веселеть начала, когда он её в торговый центр вытянул. В тот же первый вечер и вытянул. На всё плюнул, последнюю наличку спустили и в кредитку он залез. Зато сколько радости у неё было! Потянул в самый большой, какой видел по дороге, где оказались огромные магазины, она таких нигде не видела! Свет яркий, но тёплый, музыка играет такая, что хочется ходить неторопливо, присматриваться, каждую вещицу в руках вертеть.

Примерять — тоже, пожалуйста, всё обустроено так, чтоб ты себя в лучшем виде увидел.

Потом на самый верхний этаж поднялись, там фуд-корт обнаружился. Всё как в настоящем мире. Только тут вместо китайских ресторанчиков всё больше индийские были, ну да Маше и они в диковинку оказались. Как она тогда смешно округляла глаза и дышала, руками махала, когда курицу карри откусила.

И он хохотал.

И любили они тогда друг друга так, как в первую их ночь было.

Хоть и стены в комнате были картонные.

С кредитами, правда, так до конца расплатиться не удалось, но хотя бы получилось выбраться из-под моста.

В прямом смысле — после того, как они не заплатили за две недели, управляющий открыл своим ключом дверь и выставил их вещи в подъезд.

Машка попыталась что-то сказать, но молчаливый коп местной частной полиции просто спросил:

— Предписание выписывать?

И она замолчала.

Хорошо, хоть Машка сидела на вещах и ждала его — иначе обитатели дома в момент растащили бы весь их нехитрый скарб. Правила тут действовали жёсткие, но честные — то что под присмотром, не трогали. Зазевался, ну, извини, твоё решение.

Три ночи пришлось ночевать под мостом.

У костра.

Кредитка кончилась, перерасход по ней капал, как с тревогой убеждался каждое утро Хуц-Ги-Сати, вставляя карточку в прорезь банкомата, а банк всё тянул с переводом денег.

Ну откуда я знал, что если у меня в паспорте «гражданин», то и с банком такая морока, и проценты за переводы и банковские операции выше, с досадой думал индеец, лавируя в плотном потоке движения.

Прорвёмся, прорвёмся, похлопал он ладонью по истёртой коже, которой был оплетён руль старенького фургона. Так, придётся перейти на вторую — он переключил рычаг, который, как обычно, двигался со скрипом и скрежетом, перестроился.

Поморщился и снова попробовал до упора поднять стекло — над дорогой уже висел обычный понедельничный смог. Нет, заело намертво.

Ладно, хорошо что удалось устроиться хотя бы в «Быструю доставку», у которой были междугородние маршруты, а не только внутригородские.

Платили за километраж, простои не оплачивались, за просрочку доставки штрафы были драконовские. Но Хуц-Ги-Сати держался, и, на удивление, на штрафы влетал даже меньше тех, кто работал дольше его и лучше знал дороги.

Индеец предпочитал думать, что ему помогают боги его народа, предки и врождённое знание родной земли.

Пробка кончилась, фургон вышел на трассу.

До Чикаго пилить и пилить, уходить глубоко в свои мысли на малознакомой трассе опасно, так что Хуц-Ги-Сати вздохнул и включил приёмник. Мигнуло жёлтым окошко терминала оплаты.

Хуц-Ги-Сати предпочитал платить по часам. Так за час получалось чуть дороже, чем за большие радиопакеты, но не так часто он слушал радио в машине.

Хватало того, что они оплатили пакет доступа в MediaSett, когда сняли нормальную квартиру.

Маша приохотилась к бесконечным ситкомам, и крохотный экран тиви постоянно светился в их кухонном блоке, когда она стояла у плиты.

Да и когда, напахавшись за день, просто приходила домой и валилась на диван, тоже.

Да, деньги, конечно, тут умеют заколачивать, с уважением и лёгкой завистью подумал индеец.

САСШ, как оказалось, жили по подписке и в кредит. Были вещи, которые и Хуц-Ги-Сати, и Маше понравились — например, телеканалов было в сотни раз больше, чем в Империи, на любой вкус, и стоили они недорого. Да ещё и у каждого, вплоть до последнего бомжа, были планшеты для доступа в Sett. Стоили они совсем дёшево. В них шла вся жизнь «юсеров» — и к банку доступ, и счета оплатить, и сериал посмотреть, даже к врачу записаться.

Правда, сначала Маша недоумевала — доступ к муниципальным и государственным услугам был тоже платным.

— Ну, у них же частная инициатива! Все условия для предприимчивого человека, — объяснял ей Хуц-Ги-Сати, — они же на это тратят свои ресурсы, и мы, получается, платим не какому-то государству, а прямо тому, кто нам всё обеспечивает!

Маша молчала, но смотрела с сомнением.

Баба, что взять…

Хотя после ночи под мостом ожила.

Как ни странно, видать, подействовала встреча со старым бомжом Джонни Тележкой.

На него они наткнулись, когда брели в потёмках в поисках хоть какого-то ночлега после того, как их выставили из комнатушки.

Ночь выдалась сырая и холодная, а шататься с миленькой грудастой барышней под ручку среди ночи по улицам в этом районе было очень плохой идеей. Это индеец понял сразу. Тут и нож не поможет, а огнестрела у него не было — оказывается гражданин, или, как их называли местные, «баззи», его купить не мог.

Откуда тогда у охранников местных пушеров автоматические «винчестеры», спрашивать было бесполезно. Чем тут барыжили пушеры, он тоже пока не понял. Большинство «веществ», которые были под запретом в его мире, тут продавались вполне легально. Правда и стоили недёшево.

Словом, вынесло их к эстакаде, накоторой гудели машины. Внизу кусты, костерок горит. Индеец Машку за какими-то непонятными блоками спрятал, сам на разведку пошёл.

И ухитрился подойти так близко, что Тележка и его кореша вскинулись только, когда он в двух шагах от них был и начал специально на камешки наступать так, чтоб хрустели.

Слушая хриплый мужской голос, что-то бормотавший под простенький механический бум-бум-бум и переборы синтезированного неживого банджо, Хуц-Ги-Сати хмыкнул — Тележка был мужиком рукастым и сумел вскрыть настройки радиоприемника, который стал ловить не только легальные бесплатные станции, состоявшие сплошь из рекламы и новостей, но и платные музыкальные станции. И не только базовых тарифов с синтетическими песенками — и вездесущей рекламой, но даже продвинутые и те, что для «квалифайдов».

Это он им с Машей рассказал позже. Когда они сидели у огня, грелись, и он хохотал, слушая об их злоключениях.

— Вы идиоты! Вы русские и потому идиоты! — тут Хуц-Ги-Сати хотел встать и полезть в бычку, хорошо Маша удержала. Шепнула, что учил — нельзя нарушать закон гостеприимства. А сама слушала внимательно, не перебивала. Это она умела.

— Мы живём в идеальном обществе, — вещал он, помахивая до чёрной корки зажаренной тушкой какой-то твари. Какой, Хуц-Ги-Сати решил не уточнять. Сам-то он сожрёт что угодно, а вот Машке нечего дёргаться лишний раз, и так досталось.

— Это общество идеальной свободы. — разглагольствовал Тележка. — Я, скажем, не хочу крутиться в колёсах системы, как большинство. Меня тошнит от безликой массы, которая каждое утро бредёт в конторы! Но это их выбор, и кто я такой, чтобы их осуждать⁈ А мой выбор — быт ь свободным и жить так, как хочу только я! Захочу сдохнуть под мостом — сдохну! И никто не будет распоряжаться моей жизнью и моей смертью!

— И ты давно так живёшь? — Хуц-Ги-Сати кивнул на тележку Джонни. Из побитой жизнью магазинной тележки торчал угол дырявого спальника, какой-то металлический штырь, виднелся моток проволоки…

— Давно. Лет восемь, наверное.

— А до этого? — стало любопытно индейцу.

— Был учителем, — Джонни вызывающе вздёрнул подбородок, — но принял решение, что хочу быть свободен, отвечать только перед самим собой! И просто не стал выплачивать дальше кредиты! Я просто ушёл, оставив за собой банки, деньги и всю эту мороку. И я счастлив, что живу так.

Он говорил с такой глубокой убеждённостью, что индейцу, вдруг захотелось так же — бросить всё и уйти. Просто, уйти, куда глаза глядят. Или завернуться в одеяло — единственное, что осталось у них с Машей от вэлкам-пакета, и не просыпаться дня два.

«Но это будет не моё решение», — вдруг разозлился он на себя. Вон этот бомж решил — и сделал. А ты решил — и что?

Он не обратил тогда внимания на то, что Маша по-детски восторженно открыла рот, когда Джонни Тележка с интонациями профессионального лектора сказал: — Я сам, только я распоряжаюсь собой! И телом, и душой!

В общем, спасибо ему, на следующее утро отправились они и работу, и квартиру искать, тут он на «Доставку» и наткнулся.

Маша тоже нормально для «баззи» устроилась — в двух фастфудерах поломойкой, и посудомойкой в мексиканской забегаловке. Менеджер сказал, что и официанткой можно будет подработать.

И совсем рядом с домом все три заведения, так что успевала всё ногами.

Она сама говорила — удобно, Сатик, не надо на все эти автобусы тратиться!

Это, конечно, хорошо, что не надо, кивнул своим мыслям индеец, а то разорились бы. Не, если внутри пятнадцатиминутной зоны, тут нормально более-менее, а вот дальше — билеты кусались чем дальше, тем больше.

Так что почти никто из обитателей его квартала за его пределы и не выходил.

Да и незачем им было. Они искренне не понимали — на фига. И Хуц-Ги-Сати, слушая их, тоже уже не очень понимал, нафига. Ну только если по работе. А так всё же рядом, в пятнадцатиминутной доступности — два торговых центра, поликлиника, в которую он, правда, пока попасть не мог. «Баззи» полагалась только экстренная помощь в случае непосредственной угрозы жизни, а на добровольную страховку денег не было.

Школа тоже была — начальная, ну а куда больше-то? Три разных церкви, или храма… Как там они называются правильно?

Тьху, ты, в сердцах плюнул индеец, снова задумался, даже музыку толком и не слышал, а деньги-то уплочены!

И тут замигал жёлтым планшет с картой — «До конца оплаченной зоны навигатора остаётся 5 миль. Пополните баланс вашего счёта, или выберите один из предлагаемых пакетов».

Он со вздохом потянулся за кредиткой.

Ладно, значит, Чикаго уже недалеко.

В следующий раз будет знать, на сколько времени оплачивать.