Дальнобойщик

Глава 12 Закревский. Перспектива-4

Чикаго

Уже и август на исходе, а жара тяжёлая, влажная… Жирная, какая-то, нечистая, с раздражением думал Закревский.

Раздражение было отстранённым, полностью подконтрольным. Закревский его себе дозволял, использовал, чтобы сбросить напряжение и подстегнуть чувства, которые волей-неволей притуплялись за время слежки.

— И которую неделю мы с вами, Пьётр, так сидим? — рядом заворочался Дэлиган. Добыл из кармана огромный клетчатый платок, вытер красное лицо.

Духота, конечно, невыносимая. Минералка из сумки-холодильника не помогала, тут же выходила потом.

— Четвёртую, Шон, и я бы на вашем месте не ныл. Вы-то приходите на пару часов, а потом присылаете своего несвятого Патрика с пакетами какого-то несъедобного хрючева, — Закревский глотнул воды.

— Вы, Пьётр тоже тут не сутками торчите. Заметьте, я даже не спрашиваю, куда это вы уходите, когда бросаете меня, — продолжил бурчать Ирландец.

Задняя дверь зелёного фургона «чевви», стоявшего через дорогу от Best Western Terrace Hotel, открылась, на тротуар соскочил высокий тощий негр в мятом пиджаке и таких же мятых брюках. Потянулся, пошёл за кофе.

Этот ритуал они с Шоном уже выучили и смотрели за «пинкертонами» вполглаза. Этих наняли федералы, наружка в фургоне больше следила за тем, кто там из делегаций куда входил-выходил.

Интереснее были топтуны, которые сменялись раз в несколько часов и были частью городского пейзажа. Вычислить их удалось лишь к концу недели, и то, видимо, не всех. Тут отличились ребята Шона, те самые подрядчики, которых подрядил для Закревского ирландец.

Они умело отсекли курьеров, ночевавших на вентиляционных решётках бомжей и прочих персонажей, которые снуют вокруг каждого отеля.

Сноровисто узнали, что одна из бомж-палаток появилась совсем недавно и в очень удобном для наблюдения месте.

Проследили за парочкой курьеров, вызвавших подозрение — входя в отель, они не долбили пальцами экран планшета. А должны были — так они оповещали контролёров о том, что прибыли в точку передачи заказа.

Сами подрядчики изображали туристов, сменяли друг друга, реквизита у них было предостаточно, и Закревский даже не всегда сразу их узнавал, хотя они его и предупреждали, как будут выглядеть. Пинкертонов они тоже держали в поле внимания, и именно в один из таких моментов Дэлиган заметил за подрядчиками слежку и негромко бросил в пространство:

— Рыбки, рыбки, плывите по течению.

Так удалось раскрыть ещё одну группу интересантов.

— Скажи мне, наконец, сумасшедший русский друг, зачем мы смотрим на всё… это? — ирландец обвёл рукой площадь перед отелем.

— Вы, ирландцы, очень нетерпеливы, — философски констатировал Закревский, — и не умеете ждать и получать удовольствие от медленных, едва заметных процессов. Вам бы всё с мечом носиться. Или этими вашими дубинами, которые кто-то по недоразумению назвал тростями, мозги вышибать. Берите пример с ваших лютых англосаксонских друзей.

— Пьётр, а можно как-то попроще? Без этой вашей загадочной русской души?

— Что ж, извольте. Итак, что мы с вами узнали и поняли за те четыре недели, что тут идут переговоры? — Закревский откинулся на сиденье и сложил руки на груди. Проговорить свои мысли вслух, обдумать в диалоге с человеком, которому доверяешь — всегда ценно. Пусть и доверяешь лишь до известного предела.

— Вон там пинкертоны. Которых, как ты говоришь, наняли федералы. Особо не скрываются. За тем столиком чудесные молодожёны, которые лопочут на португальском. При этом, кольцо на пальце мужа совсем не новое, а жена новенькое колечко крутит, явно к нему не привыкла.

— Точно. Кстати, у обоих устоявшиеся привычки. Вон уже сидят за своим столиком. Из которого отлично просматривается и вход, и выезд из отеля.

— С ними тоже всё понятно, это бразильская безопасность, прикрывают своих на всякий случай, — кивнул Закревский, — думаю, в том китайском ресторанчике тоже не просто так появились новые официанты. Твои ребята молодцы, быстро раскопали. Пока не очень понятен новый бомж, вон из той палатки, но будем считать, что это страхующий от американских деловых. Итак?

— Итак, все друг за другом следят и пялятся на отель.

— Именно, друг мой, — лениво изобразил аплодисменты Закревский, — все друг друга уже вычислили, доложили своему начальству и явно получили приказ, ситуацию не раскачивать, осторожно наблюдать.

— И долго будут продолжаться эти танцы-обниманцы? — хмыкнул ирландец.

Закревский вдруг застыл.

Задумался.

— Шон, ты мне недавно сказал, что мы, русские, и ирландцы похоже. Знаешь, ты прав.

Он похлопал удивлённо открывшего рот Дэлигана по плечу и полез из машины.

Может, стоит предупредить Морозова, чуть слышно шепнула совесть, ведь переживать начнёт, а не мальчик уже.

Нет, не стоило, сказал он себе, шагая через площадь к отелю. Шёл в открытую, сосредоточенно глядя на стеклянные двери, не обращая внимания на то, что делается по сторонам. Лишь раз приподнял руку, показывая автомобилю, чтоб тормознул.

Получил в ответ возмущенные гудки, и толкнул дверь вестибюля.

Так же деловито зашагал через лобби.

У лифтов к нему шагнула охрана отеля.

— В номер 1645, — небрежно бросил, — меня ожидают.

— Приём по спискам, — равнодушно сообщил детина с квадратной челюстью.

— Закревский. Ищите на букву Z, — Пётр Аркадьевич даже изобразил букву в воздухе. — Ну как Зорро, понимаете?

Охранник сделал вид, что последней фразы не слышал.

Интересно, меня уже все срисовали, весело подумал Закревский, заходя в лифт.

— Как же вы так, без предупреждения⁈ — Морозов потёр руки, подул на них. Посмотрел на ладони с неудовольствием. — Мёрзнут. Жара, а они, как понервничаю, мёрзнут.

И вопросительно посмотрел на Закревского.

— Пётр Аркадьевич, я, конечно, понимаю, что у вас свои методы, однако…

— Господин Морозов, помните, когда вы обратились ко мне в первый раз, то сказали, что меня рекомендовали, как мастера импровизаций?

Купец кивнул.

— Я тогда сказал, что это излишне лестная оценка, и я предпочитаю самой блестящей импровизации хорошо продуманный план и точный алгоритм?

Снова лёгкий кивок. Но в глазах теперь выжидательный интерес. А вы авантюрист, господин Морозов, вы азартны. Игрок-с! Что ж, сейчас это даже хорошо.

— Я говорил чистую правду. Однако действительно, ещё когда я сдавал первые тесты в училище, в моём личном деле записали среди полезных качеств «способен к поиску и осуществлению нестандартных вариантов решения задач, умеет импровизировать». На мой взгляд, настало время импровизации. Поэтому, я позволил себе столь эффектно появиться и рад, что наша встреча произошла в гостиной, при стечении людей.

— Пётр Аркадьевич, вы должны отдавать себе отчёт, что любое неосторожное движение может привести к срыву переговоров.

— Разумеется. Именно поэтому и появился я. Сколько идут переговоры? Уже более четырёх недель. В какой они стадии, скажите откровенно?

Морозов пожал плечами.

— Честно говоря, идут они вязко, хотя и у бразильцев, и у штатников явный интерес. Собственно, они же и были инициаторами. Как они отреагируют на ваше появление — не знаю. Ваша репутация известна, то что вы консультируете «ярмарку» и меня — не секрет. Так что вы уж будьте добры, объясните, что за импровизацию решили устроить. И какова в ней моя роль.

Купец улыбнулся.

Закревский поставил на блюдце кофейную чашечку.

— Со своей ролью вы, Тимофей Саввович, справляетесь превосходно. Вам надо лишь продолжать. Когда я выйду, изображайте ещё большую уверенность, говорите о величии империи и государственных интересах, которые безусловно поддерживает купечество. Я же выйду с видом деловым и озабоченным. Остальное — моё дело.

— Пётр Аркадьевич, что мне ещё стоит знать? У меня ощущение, что вы решили меня от чего-то оградить. Не стоит, особенно, если информация может помочь мне в переговорах.

— Ничего принципиально нового. Основное вам передали в той моей записке, что я прислал после встречи с сослуживцем. Но мы с вами и так обсуждали неизбежный интерес Ост-Индской компании к «Ярмарке». Кстати, во время переговоров ничего такого не ощущали?

Купец задумался.

— Была пара моментов со стороны янки. Этакие прощупывающие вопросы о возможных новых партнерах, да не опасаемся ли мы кому-либо ещё дорогу перейти. Но, — поднял он руку, — по прямой указке бриттов, мне кажется, они не действуют. Итак, почему вы решили обострить комбинацию именно сейчас? Что мне делать, я понял, а чего ждать?

— Сейчас человек, с которым мы ведём наблюдение за отелем, дал очень хорошее определение происходящему — «слоёный пирог». Все наблюдают за всеми, и все осторожничают. Это ситуация неустойчивого равновесия. У вас на переговорах она явно такая же. Что из этого следует, сами знаете.

— Возрастает возможность срыва, обострения. Я это вижу и намереваюсь использовать.

Закревский встал.

— Зная вас, не сомневаюсь. Именно поэтому я хочу обострить внешнюю ситуацию, попробовать спровоцировать интересантов на активные действия. Если обострение неизбежно, лучше это сделать самим. Больше возможностей для контроля.

Консультант чуть помедлил. Подошёл к окну, глянул вниз. Город тонул в сизом мареве, тротуар и чахлый садик вокруг отеля едва виднелись сквозь дымку смога.

— Чего ждать… Точно, не могу сказать, но, думаю, если наметится прорыв в переговорах, может случиться что-нибудь неприятное. Так что следите за окружением, по-прежнему не покидайте отель, тем более без сопровождения. Только в рамках оговоренной деловой программы, всяких экскурсий на производство, но и там постоянно будьте на людях.

— Так, что именно могут предпринять наши визави?

— Увы, точно не знаю, — честно ответил Закревский, — но предположения имею.

Он снова сел в кресло, налил себе кофе.

— Думается мне, это будет провокация, не связанная с вами напрямую. То есть не медовые ловушки, не белый порошок горками на столе вашего номера. Они постараются включить эту провокацию в более широкий контекст. Так, чтобы пресса смогла взвыть: «с русскими в принципе нельзя иметь дело».

Морозов пожал плечами.

— Пётр Аркадьевич, так это может быть вообще что угодно и где угодно.

— Не исключаю, — Закревский покачал ложечкой, соглашаясь с купцом, — акций может быть и несколько. Но одна из них, так сказать, центральная, обязательно будет организована так, чтобы её можно было увязать с вами и вскрыть суть переговоров, опубличить их так, чтобы «ярмарка» непременно потеряла лицо. Поэтому я и попробую подстегнуть события. Они будут вынуждены реагировать. А я уже встретился с несколькими своими знакомыми, которые мне шепнут, если кто-то где-то зашевелится.

Одним глотком он допил кофе, встал. Протянул руку — как равный равному.

— Ну, Тимофей Саввович, пожелайте ни пуха…

— К чёрту, Пётр Аркадьевич, к чёрту.

На миг задержался.

— Вот ещё, что. Естественно, я постараюсь ситуацию, эммм… купировать. Если получится, я дам вам сигнал. Тогда, с уверенностью обостряйте переговоры, давите.

В лифте он ехал один. Слушал безликую механическую мелодию, из тех, что здесь играли везде и всюду, примерял сосредоточенно-озабоченное лицо. Музычку эту здесь называют office lounge, вспомнилось отчего-то. Он как-то ещё по молодости лет спросил местного знакомца, зачем этот фон везде. Так он ритм задаёт, удивился знакомый. В торговых галереях и мегамаркетах — утром помедленнее, чтоб, значит, народ между полок дольше ходил, к вечеру, как наплыв, быстрее, чтоб, значит, шустрее двигались.

Вот и мы двинемся шустрее.

Он вышел в душную жару и тут же резко свернул налево, пошёл быстрым шагом, лавируя между прохожими.

Остановился на миг у стеклянной витрины, поправил кепку — пусть увидят, что он проверяется.

И нырнул во вращающиеся двери торгового центра.

Сразу за ними деловито двинулся налево, к эскалатору на второй этаж.

Снова эта неслышная вроде, но вкрадчиво усыпляющая музыка. Рабочий день, народу немного, но хватает. Стайки пёстрых, похожих на тропических птичек, девчонок в сетчатых колготках и шортах длинной до середины задницы, передвигаются от лавки к лавке, волоча ноги в тяжеленных бесформенных ботинках ядовитых расцветок.

И мозгов, как у тех птичек, вздохнул Закревский. Впрочем, тут же на себя шикнул — превращаешься в ворчливое старичьё!

И отвлекаешься, не о том думаешь. Яркая крикливость — тоже отличная маскировка.

Крикливость, театральность…

Закревский подошёл к крохотной кофейне — просто, прилавок и кофе-машина, перед прилавком пара столиков с мягкими креслами вокруг. И здоровенные растения в кадках рядом с креслами. Мило — простенько, даёт иллюзию уединения, так и тянет передохнуть.

Пётр Аркадьевич попросил эспрессо, пока ждал, посмотрел в блестящий бок кофе-машины.

По эскалатору следом поднялась семейная пара средних лет, трое мужчин в бизнес-костюмах, парень с девушкой, оба в чем-то неопределенно мешковатом.

Все прошли мимо, занятые беседой.

Закревский взял кофе, сел в кресло, под прикрытие зелени.

Если меня кто-то ведёт, сейчас должны где-то остановиться, контролировать мои действия. Ведь я могу с кем-то встречаться.

Чего мне ждать, вспомнил он вопрос Морозова…

— Они склонны к театральности. — Брайан «Ган» Томпсон был законченным циником и невероятным бабником. При этом всегда руководствовался лично выработанным «кодексом наёмника», которым очень гордился. Если он брал деньги от одного заказчика, то от другого за то же поручение плату брать отказывался и заказ выполнял точно и в срок. Заказчиков принципиально не сдавал, за что был не раз жестоко бит. Однажды ему даже устроили тазик с цементом. Впрочем, по слухам, это было как раз из-за бабы.

Также он был агентом Бюро обеспечения законности при Президенте САСШ, организации мутной, в основном занимавшейся лоббированием интересов крупных корпораций. Однако именно это делало её агентов отличными сборщиками и обработчиками информации, чутко державшими нос по ветру.

Как бы то ни было, Закревский платил ему регулярно и в его информации был уверен.

Поэтому накануне похода к Морозову встретился с ним на квартире, которую «ярмарка» держала в Чикаго как раз для таких случаев. Квартал был тихим, по периметру ходили патрули частной службы охраны, вооруженные полуавтоматическими карабинами, въезды в квартал ненавязчиво контролировали посты рядом с «лежачими полицейскими». При этом в квартале хватало семейных кафешек, в том числе русской и китайской кухни, ресторанов и бистро.

Так что Закревский убедился, что за «Ганом» хвоста не было.

Сейчас, потягивая на удивление неплохой кофе, Закревский вспоминал тот разговор. Да, Томпсон прав, они любят театральность.

— Пётр, вся жизнь штатов — шоу! Судебные процессы — шоу. Выборы — шоу. Свадьбы, а, тем более, разводы — шоу на много сезонов. А уж скандалы, преступления и катастрофы — это гарантированный прайм-тайм! Вы, русские, этого никак не можете понять. Вы не осознаёте и ещё одной очень важной вещи!

Закревский вопросительно поднял бровь.

— Шоу важно везде! Думаете, эти высокомерные узкоглазые в своей Поднебесной живут иначе? Ха! Как же! А индусы уже полностью существуют в реальности, которую им выдаёт Болливуд. Его, на минутку, полностью контролирует Ост-Индская компания, и этого даже не скрывает.

— Хорошо, я вас понял, Брайан. Расскажите, какие расклады у вас в политическом шоу-бизнесе сейчас? Через кого и как будут двигать ост-индские режиссёры?

— Речь, конечно, о ваших русских бизнесменах? Можете не отвечать, и так ясно, — Томпсон задумался. Как всегда, когда получал серьёзную задачу, он изменился, стал отстранённо-серьёзным.

— Думаю, будут качать тему здешних недовольных и вязать с русским присутствием. «Чёрные пантеры», экологические террористы — слышали, недавно пустили под откос поезд с химическими отходами? AIM краснокожих, от них недавно откололась группа, которая называет себя «Железные сердца». Возможно, попробуют зайти через христианских фундаменталистов. С некоторыми их организациями поддерживает связи ваш Синод. Словом, возможностей хватает.

— С кем уже работают бритты? — Закревский делал короткие пометки в блокноте. Ответ и так знал, но лучше услышать подробности.

— Как обычно, со всеми. Действуют через благотворительные фонды, попечительские советы, стипендии. С кем-то, напрямую, скажем, с экологами. У тех самая тесная связка, пожалуй, с индейцами. И те, и другие качают лозунги гармонии с природой, возврата к истокам и прочей «босиком по траве».

Больше ничего особо полезного из Томпсона вытянуть не удалось. Закревский вручил ему разовую «подарочную» кредитку из тех, что крупные компании время от времени разыгрывали среди клиентов. Оплатить ей можно было только строго определённую продукцию, но товар спокойно можно было вернуть и получить почти полную стоимость. Этой фишкой активно пользовалась мафия. Всех всё устраивало.

Закревский задержал карточку в своей руке.

— Брайан, пожалуйста, если вы почувствуете хоть какие-то изменения, шевеления, словом, что угодно, сообщите.

С того разговора Томпсон с ним не связывался. Или не было ничего стоящего, или потратил кредитку и уже ушел в запой с блядками. Этот мог.

Закревский встал, глянул на магазин женского белья напротив. Возле него грустно топтался седоватый мужик. Явно, скучал, посматривал в витрину. Видимо, жена застряла, выбирая очередное «неглиже» к завтраку.

Верный муж достал небольшой планшет, с которыми янки не расставались, передвинул плоскую сумочку на живот. Проверил, что молния застёгнута. Да, правильно делает, магазинные воришки тут виртуозные. Двумя пальцами коснулся застёжки переднего кармана.

Значит, я не ошибся, поздравил себя Закревский, его ведут. Двое.

Что ж, поводим хвоста и обострим ещё.

Но, конечно, в рамках разумного.

И он отправился по магазинам.

Изматывая филеров, Закревский сначала «позалипал» в крохотных лавочках, вдумчиво рассматривая бессмысленные сувениры, заговорщицки беседуя с продавцами. Потребовал сертификат соответствия на грубую копию «кольт-фронтира», удивился, что такого нет, и оставил хозяину записку от руки с выражением крайнего недоумения.

После чего, бодрой трусцой прошёл всю галерею до противоположного выхода, но уже во вращающихся дверях что-то вспомнил и вернулся обратно.

С удовлетворением заметил, как заметался неприметный клерк в синем костюмчике, вышедший через соседнюю дверь-вертушку.

А вот не надо бездумно по инструкции действовать. Конечно, постоянно маячить позади объекта — мысль хреновая, но зачем же лезть вперёд в «точках, дающих возможность мотивированного резкого изменения направления движения», припомнил он из методички Особенной канцелярии.

И отправился в огромный супермаркет, занимавший чуть не треть первого этажа галереи. Издевательски купив длинный тяжёлый — из натурального металла, надо же! — рожок для обуви, снова прошёл через всю галерею и прогулочным шагом отправился к станции подземки.

Начиналось обеденное время, из многочисленных офисных коробок посыпали модные в этом году синие костюмы в обтяжку и юбки «карандаши». Почему-то они должны были подчёркивать неимоверно широкие бёдра.

Закревский решил не задумываться, как местные дамы добиваются таких массо-габаритных характеристик.

Смешался с толпой, сбежал по ступенькам к станции, уже привычно поморщился от порывов удушливой вони, которые выдавливал из себя зёв тоннеля.

За спиной раздались возмущённые возгласы, но он уже лез через турникет, шлёпая ладонью пластиковый прямоугольник проездного к светящейся пластине считывателя.

Донеслось: «сам под ноги смотри, уже третий раз пихался»!

Отлично, значит, страхующее звено отсекло хвоста, более никого не заметили.

Пространство вокруг чисто.

На удивление, в вагоне оказались свободные места.

Закревский сел и задумался.

Буду ждать.

Они клюнули. Не могли не клюнуть.

Даже если на той стороне понимали, что он провоцирует их на активность, всё равно ответить должны.

Он сузил для них коридор решений ровно до двух вариантов — оставить всё как есть до конца переговоров и действовать уже по результатам, или запускать активную фазу для срыва прямо сейчас.

Завтра вечером выйдет ещё и экономическая колонка Томпсона, в которой он изящно намекнёт на выгоды активного сотрудничества с Российской Империей, это тоже должно их подстегнуть.

Закревский закрыл глаза.

Всё идёт своим чередом.

Одна только мелочь — он понятия не имеет, что это за «активная фаза».

Народ, чтой-то слабо лайкаете. Упускаете момент получить бонусную главу. Напоминаю — бонус за 500 лайков или 100 наград;)!