Даль-цвет. Том 1. Охра

Глава 6

Среди жёлтых кустов я разглядел массивный каменный столб — двухметровый, грубо обтёсанный, вросший в землю. Это был, вероятно, один из тех мегалитов, о которых мне рассказывал дед.

А рядом со столбом стояла девчонка, касаясь его рукой.

Заинтриговавшись, я спросил у Бруммера:

— Ты не против, если к нам барышня присоединится? Чувствую, у меня с ней найдутся темы для разговора.

— Ишь, разговорчивый, — хмыкнул он. — Ну, зови, чего уж.

Взяв из комнаты куртку, я вышел на улицу. Свернул за угол, обогнул заросли кустарника и вышел к столбу.

Студентка была по-прежнему там — с каштановыми длинными волосами, тонкая, как тростинка, в короткой складчатой юбке и лёгкой курточке. Приложив ладонь к камню, она будто вслушивалась в него. На пальце у неё мерцал ярко-зелёный перстень.

Столб выглядел очень древним. Сечение он имел квадратное, полметра в поперечнике, но углы зазубрились, выщербились, а боковые грани по-над землёй замшели. Выше на камне виднелись высеченные символы — непонятные, угловатые. Они отдалённо напоминали древнегерманские руны.

— Привет, — сказал я. — Не помешаю? Чем занимаешься?

— Привет, — сказала она спокойно, обернувшись ко мне. — Пыталась почувствовать пигмент в камне. Но я художница, а сенсорный дар у меня очень-очень слабый. Так что, конечно, ничего не почувствовала.

На вид ей было лет восемнадцать, и я спросил:

— Ты на первый курс поступила?

— Да, недавно приехала. Хорошо здесь — спокойно, тихо, если от общежития отойти. А про эти камни читала много. Легенды, статьи в журналах.

— Я тоже только приехал. Кампус не осмотрел ещё толком. Но, насколько я знаю, здесь два таких столба, правильно?

— Да, другой — за крокетным полем.

— А насчёт третьего ничего не слышала? Якобы он здесь тоже есть, но не на виду. Скрыт с помощью магии или типа того.

Она посмотрела на меня с любопытством:

— Нет, такую легенду я не встречала. Про третий столб ничего не знаю. Пожалуйста, расскажи подробнее.

— Подробностей нет, — развёл я руками. — Только упоминание слышал. Может, ошибка, а может, байка. Но поискать хочу на досуге.

— Было бы интересно. Если не возражаешь, я поучаствую.

— Если соберусь, позову тебя, — сказал я. — Консультация пригодится. А в общих чертах ты можешь мне объяснить, в чём вообще прикол с этими камнями? Я не особо в теме, честно говоря.

— Историки спорят, руны не расшифрованы. Самая красивая версия — эти камни когда-то обозначали залежи минерала, из которого добывали краску-эффектор, невероятно мощную. В древности, много веков назад.

— То есть здесь была граница месторождения? И поэтому — межевые столбы?

— Да, такая версия. Но она не подтверждена. Ты же видишь — никаких видимых следов разработок нет, хотя их искали тщательно, много раз. И про ту краску ничего не известно толком. Если она и правда существовала, то её запасы давно исчерпаны. И даже непонятно, какого цвета она была. Есть упоминания в старых хрониках, но невнятные, косвенные. А прямых доказательств нет. Некоторые энтузиасты считают, что архивы подчищены специально.

— Куда ж без этого, — хмыкнул я. — Конспирология — наше всё.

Она улыбнулась, поворошила сапожком опавшие листья у мегалита и зябко обхватила себя руками.

— Замёрзла? — спросил я.

— Да, — сказала она.

— Горячей картошки хочешь?

— Хочу.

— Пойдём.

По пути на кухню я выяснил, что новую знакомую зовут Илса, а происходит она из знатного, но обедневшего рода, который владеет месторождением магической ярь-медянки и делает зелёную краску.

На кухне тем временем ситуация изменилась.

Компанией обзавёлся и Бруммер — причём, судя по всему, неожиданно для себя. Мизансцена сгодилась бы для бразильского сериала.

Бруммер высился у плиты с деревянной ложкой в руке, а к нему с двух сторон пристроились фигуристые девицы в облегающих платьях — одна блондинка, а другая брюнетка. Они хлопали ресничками и смотрели на него снизу вверх, невзначай касаясь его то плечиком, то бедром.

Перстней у них не было, но были браслетики на запястьях. Сначала мне показалось, что это маленькие часы, но ни циферблатов, ни стрелок я не увидел — только цветные плоские кругляши размером с небольшую монету. Кругляш у брюнетки имел рубиновый цвет, а у блондинки — синий.

Это, как я сообразил, были простолюдинки, приобщённые к кланам. И, судя по окраске браслета, брюнетка была в подчинении у той аристократки, с которой я столкнулся на цеппелине.

Когда мы с Илсой вошли, красотки застыли, мгновенно отсканировав взглядами наши перстни. На лицах у обеих отразилась работа мысли.

Бруммер тем временем перевёл дыхание — напор сексапильных барышень был, похоже, слишком внезапен. Я пожалел, что не видел, с чего у них тут всё началось.

— Леди, милорд, — сказала брюнетка с полувопросительной интонацией, продолжая глядеть то на меня, то на Илсу.

— Это Вячеслав, сосед мой, — прогудел Бруммер.

— Сосед? — удивлённо переспросила блондинка. — Ой, мы не знали… Ну, мы тогда пойдём, не будем мешать…

— А обед? — спросил Бруммер удивлённо, указав на кастрюлю.

— Нет-нет, мы не голодны, — сказала брюнетка. — Леди, милорд, приятного аппетита. Бруммер, увидимся.

Красотки ретировались.

Он, недоумённо проводив их взглядом, пробормотал:

— Чё-то я не понял…

— Так, — сказал я, — давайте попробуем по порядку. Илса, знакомься, это Бруммер. Он нам сейчас расскажет, что тут творится.

— Дык говорю же — я без понятия, — сказал Бруммер. — Стою, никого не трогаю — жду, пока вода закипит. Тут эти вдруг заявляются — трещат, как сороки, спрашивают, откуда я такой взялся. Ну, и вообще. Так-то я не против, девки красивые, самый смак… Извините, леди…

— Ничего страшного, — безмятежно сказала Илса. — Вы можете звать меня по имени, Бруммер.

— Ага… Ну, вы-то хоть не откажетесь пообедать? Рыба у нас, картошка домашняя…

— С удовольствием, спасибо. Звучит очень аппетитно.

У него в припасах нашлась и соль, и сливочное масло — оно было в блестящей обёртке с добавкой краски-эффектора, которая обеспечивала сберегающий холод. Я сделал себе зарубку в памяти — выяснить, в каких ещё областях эти «красочные» технологии применяются.

Мы расположились в комнате за столом. Хорошо, что кроме двух стульев у нас была ещё пара табуреток в кладовке. То ли остались от предыдущих жильцов, то ли входили в базовую комплектацию.

Вяленая рыба на вкус оказалась выше всяких похвал, и картошка тоже. Мы даже на разговоры не отвлекались. Тем более что Бруммер сидел с мечтательно-задумчивым видом — вспоминал брюнетку с блондинкой.

— Они вернутся, — пообещал я ему, доев свою порцию.

— Какие-то они… — Бруммер запнулся, подбирая формулировку.

— Внезапные? — подсказал я. — Ну, не без этого. А чего им тянуть? Налетели сразу, пока конкурентки не прочухались. Ты у нас парень видный, хозяйственный, а главное — неокученный в плане клановой принадлежности. Ходячий трофей.

— Я ни в какие кланы не собираюсь, — сказал он хмуро.

— Это ты им расскажешь. Сезон охоты открыт, братан. Ходи и оглядывайся.

Бруммер в некоторой растерянности перевёл взгляд на Илсу, будто ища поддержки. Та меланхолично кивнула:

— Соглашусь с Вячеславом. Его метафора отражает суть дела. Вряд ли вам, Бруммер, угрожает недостаток внимания. Думаю, уже завтра, когда начнутся занятия, вы в этом убедитесь на практике.

— Дык внимание — оно бы и ладно. В клан-то зачем?

— В стенах Академии, — чуть улыбнулась Илса, — эти вопросы взаимосвязаны напрямую, насколько я понимаю. Но лучше не доверяйте моим словам, а проверьте сами. В этих делах у меня отсутствует практический опыт. Обо всём этом я знаю только из книжек или из редких рассказов родственников.

После обеда я проводил её на второй этаж, где она жила.

— С кем тебя поселили? — поинтересовался я. — С какой-нибудь лордихой? Ну, в смысле, с аристократкой?

— Нет, с девушкой без титула. Но она — из нашего клана, уже окончила второй курс. Мои родители, как я догадалась, попросили её за мной присмотреть. Я не возражаю. Если бы соседкой была наследница из другого клана, мне пришлось бы всё время думать о дипломатии, а это, по-моему, скучно.

Мы распрощались, и я вернулся к себе.

Бруммер пребывал в глубоких раздумьях, слоняясь из угла в угол по своей половине комнаты. Я не стал его отвлекать — ушёл за перегородку и, взяв учебник по внешней географии, прилёг на топчан.

Ситуацию с переходами в другие миры я в общих чертах уже представлял — не зря же сидел за книжками в кабинете у деда. Но здесь давалась конкретика.

Учебник для первокурсников посвящался стационарным порталам. Таких насчитывалось всего-то пять штук — процесс их создания был слишком трудоёмким, существовало много ограничений.

Чтобы открыть, а затем поддерживать стационарный портал, требовалось огромное количество краски. И попасть можно было только в миры определённого типа, которые имели явное сходство с базовым миром, где я сейчас находился.

Степень этого сходства высчитывалась по специальным формулам, имелись таблицы коэффициентов и прочая математика. К счастью, теоретическим расчётами занимались люди за пределами Академии, а здесь обучали практиков.

В тех мирах, что были стационарно доступны, уровень технического развития отличался не сильно. Автомобили, радио, электромеханика. Железные дороги и пароходы, самолёты с винтами и дирижабли. В социальном же плане там либо существовали монархии, либо цвёл неофеодализм с корпорациями-гигантами.

Всё это читалось как фантастическая новелла, но в практическом плане меня больше интересовали порталы другого типа — не такие стабильные, зато открывающие проходы в миры, которые сильно отличались от базового.

Я хотел выяснить, как нарисовать проход в мой привычный мир и кто из художников с этим справится. Но увы — соответствующий материал не давался на первом курсе. По крайней мере, в учебниках при беглом просмотре я не нашёл подсказок. Оставалось рассчитывать на практические занятия.

Впрочем, домой я пока не рвался, здесь было интересно. Просто хотелось удостовериться, что прыжок обратно в мой мир — это нечто осуществимое.

Бруммер отлучился и вернулся с электрическим утюгом — взял у кастелянши внизу, как выяснилось. Заодно рассказал мне, что в подвале есть прачечная, и вещи можно сдать в стирку за небольшую плату.

Обедать в будние дни мы могли в столовой, которая имелась при Академии. Утром и вечером, а также в выходные студенты кормились сами. У Бруммера был и чайник (какой сюрприз), а заварку мы договорились с ним покупать по очереди.

За окнами стемнело, и я почувствовал, что меня клонит в сон.

Назавтра предстоял первый учебный день.

Будильник у Бруммера впечатлял. Когда он сработал утром, мне показалось, что рядом кто-то лупит кувалдой в чугунную сковородку, сильно и часто. Вместе с нами, подозреваю, проснулся и весь этаж.

Понаблюдав, как Бруммер тягает гирю, я устрашился и отправился умываться.

Студенты уже направились к учебному корпусу. Из окна я увидел, что парни нацепили костюмы. Барышни носили жакеты и короткие юбки, разного фасона и цвета — единой учебной формы тут не было.

Решив не выпендриваться, я тоже надел костюм, но обошёлся без галстука. Бруммер поступил так же.

Мы с ним вышли на улицу, и у крыльца столкнулись с давешними девицами. Ну да, брюнетка с блондинкой совершенно случайно стояли там, ёжась на утреннем холодке. И очень убедительно удивились, увидев нас. Выглядели они так, будто на минуту отлучились с модного дефиле.

Бруммер притормозил рефлекторно, и я сказал ему:

— Развлекайся.

Хлопнув Бруммера по плечу, я пошёл вперёд. Метров через тридцать оглянулся — девицы уже пристроились к нему с двух сторон, чирикая что-то наперебой.

Погода была отличная, солнечные лучи пронизывали листву, ярко-жёлтую и багряную. Небо синело. Народ галдел, пересмеивался и вообще находился в приподнятом настроении, несмотря на близость учёбы.

Я вошёл в здание и вслед за остальными поднялся в актовый зал. Сел на первое попавшееся свободное место и стал внимать.

К небольшой трибуне вышел мужик лет пятидесяти, в строгом костюме. Это был ректор — я уже видел его на фотографиях.

— Дамы и господа! — сказал он. — Коллеги! От всей души поздравляю вас с новым учебным годом. Не хочу утомлять вас в этот прекрасный день, поэтому буду краток. Обращаюсь, прежде всего, к нашим первокурсникам — вы вливаетесь в академическую среду, и это не пустая формальность. Многие из тех, кого я сейчас вижу перед собой, будут напрямую влиять на государственную политику и на экономику, когда придёт время. Мастера Красок — элита нашего общества, как бы ни пытались это оспорить некоторые горячие головы. Используйте с толком знания, полученные в этих стенах. Овладевайте древним искусством, сочетая его с достижениями науки. Удачи вам! А сейчас — прошу на занятия.

Народ поаплодировал и стал разбредаться по кабинетам.

Первым занятием на моём факультете значилась «теория и практика переходов». Это было именно то, что меня интересовало, так что я мысленно потёр руки.

В нужной аудитории оказалось неожиданно малолюдно — я насчитал десять человек, включая себя. И среди нас бы не кто иной, как мой знакомец Грегори, начинающий рэкетир с дирижабля.

Я, впрочем, даже не особенно удивился. У чувака, похоже, был врождённый талант появляться там, где не надо.

Преподавателя ещё не было. Грегори при виде меня усмехнулся едва заметно и произнёс, не повышая голоса:

— Я предполагал, Вячеслав, что ты окажешься на моём факультете. Что ж, поздравляю, ты меня не разочаровал. Это будет весело.

— Ага, — буркнул я. — Не разочаровать тебя — очень важно для моей самооценки. Об этом только и думаю.

На факультете было восемь парней и лишь две девчонки. Сидели все за одноместными столиками. Те были расставлены в четыре ряда по четыре столика в каждом, так что свободные места оставались.

Студенты рассредоточились странновато.

Группа из шести человек устроилась слева-сзади. Там сел и Грегори, на угловой «камчатке». А кучка из трёх студентов заняла противоположный угол, справа-впереди, ближе к окнам.

В команду к Грегори меня, разумеется, не тянуло. Я выбрал второй ряд справа. За первым столиком сидела девчонка, а я расположился за ней.

И лишь после этого я обратил внимание на браслеты и перстни у всех присутствующих.

У Грегори с дружбанами — охристый и ярко-жёлтый, оттенки красного, синий. То есть три самых сильных клана — Охра, Киноварь, Лазурит.

У мелкой кучки — светло-зелёный, аквамариновый, фиолетовый. А теперь ещё мой лиловый. То есть кланы пожиже, а то и захудалые.

Они, значит, друг друга не любят? Или расселись так просто на автомате?

Поразмышлять об этом я не успел. Вошёл препод.

Он был подтянут, коротко стрижен и гладко выбрит. Ему было лет сорок, и он тоже предпочитал костюмы без галстука.

— Здравствуйте, дамы и господа, — сказал он. — Добро пожаловать на Факультет Следопытов. Моё имя — Стэдвик, я ваш декан. Именно декан, по традиции, ведёт профильный предмет. По праву рождения я принадлежу к клану Киновари. Но пока я преподаю, моя клановая принадлежность считается временно недействительной. Я не имею контактов с Киноварью, если не считать тех, которые напрямую касаются учебных задач. Устав Академии запрещает мне разглашать информацию о студентах, полученную во время занятий. У меня есть блокирующая татуировка, сделанная краской-эффектором.

Он задрал рукав пиджака и показал тату — спирально закрученное переплетение пёстрых линий.

— В ходе занятий, — продолжил он, — ваш клановый статус тоже не играет никакой роли. Считайте, что он нейтрален, пока вы находитесь в учебной аудитории. Я не потерплю проявлений дискриминации. Любые попытки такого рода будут пресекаться предельно жёстко. Надеюсь, все это уяснят.

Окинув нас взглядом, он сделал паузу, чтобы мы прониклись. После чего сказал:

— А теперь давайте поговорим о том, чем конкретно занимаются следопыты и почему их работа считается настолько опасной. И ещё о некоторых секретах, касающихся нашей профессии.