Даль-цвет. Том 1. Охра

Глава 15

— Тебя что-то удивило? — спросила Илса.

— Нет, просто появилась идея… Вспомни натюрморты — цветы там расставлены вот таким зигзагом…

Вниз-вверх, вниз-вверх — я изобразил пальцем в воздухе, как рисуется «дабл-ю». После чего продолжил:

— И начинается этот зигзаг, как правило, с жёлтого, так?

— Да, с охры, — кивнула Илса. — В те времена это был самый распространённый пигмент. Сейчас с ним сравнялась киноварь — в последние годы часто её находят, открывают новые залежи.

— А ты в курсе, что охра есть под межевым столбом, который вон там, за крокетным полем? В микроскопическом количестве, да, но всё-таки? А под столбом возле нашей общаги — киноварь, Бруммер мне говорил.

Она посмотрела на меня с удивлением:

— Не припомню, чтобы я о таком читала. Хотя мегалитами интересуюсь давно, я тебе рассказывала. Это довольно странно вообще-то. Если пигменты заметил Бруммер, то заметили бы и другие студенты с похожим даром. Ничего сенсационного в этом не было бы, наверное, но в литературе упомянули бы. Или теперь ты тоже сторонник версии, что архивы подчищены?

— Вот честно — не знаю, — признался я. — Слишком много чистить пришлось бы. И да, студенты натыкались бы постоянно. Не память же им стирать, всей толпе… Нет, тут явно дело не в этом…

— У моей соседки по комнате — универсальный дар, — сообщила Илса. — Пигменты она чувствует тоже, хоть и слабее, чем узкий специалист. Попрошу её проверить оба столба. Не думаю, что это вызовет подозрения у кого-нибудь. Достаточно часто вижу в окно, как студенты ходят к ближнему камню, особенно первокурсники, любопытствуют. Но даже если она почувствует на мегалитах краску, что это доказывает?

— А вот погляди.

Я взял у неё альбом, открыл чистую страницу. Нарисовал квадрат — городской квартал, в котором был кампус. Ближе к левой ограде поставил жирную точку, подписал её — охра. Прокомментировал:

— Первый столб.

Другую точку нарисовал в правой верхней части квадрата, ближе к углу. И тоже снабдил подписью — киноварь:

— Второй столб

Когда я соединил две точки отрезком, Илса сказала:

— Кажется, поняла.

Отобрав у меня альбом, она прочертила новый отрезок — вторую палочку в букве «w». Линия ушла далеко за пределы кампуса. Там, где она кончалась, Илса нарисовала очередную точку. Произнесла полувопросительно:

— Третий столб? И если цвета расположены как в букете, то это лазурит… А дальше должна быть ярь-медянка, за ней сирень…

Илса аккуратно достроила букву «w», а я в это время рассуждал вслух:

— Надо найти карту района и перенести на неё, чтобы было точно. Расчёты будут простые. Отрезки — одной длины, углы между ними одинаковые…

— Но местность густо заселена, — возразила Илса. — И если бы столбы там стояли, то не заметить их было бы невозможно.

— Само собой. Но столбы вне кампуса могли просто не сохраниться. Может, их банально снесли ещё в старину, когда строили район. Да это и не так важно, по-моему. Главное — не сами столбы, а точки, где они были. Отрезки мы провели — а это, по легенде, граница месторождения суперкраски…

— Выглядит странно, — сказала Илса с сомнением. — Почему граница не замкнута? Она не очерчивает определённый участок…

— Ну, — философски заметил я, — а кто говорил, что будет легко? И вообще, легенды — это ведь не бухгалтерские отчёты. Не надо их понимать буквально. Но в качестве намёка они сгодятся. Глянем на местности, пораскинем мозгами…

Мы обсуждали это ещё некоторое время, затем Илса вздохнула:

— Ну вот, пропал весь настрой рисовать пейзаж, который мы начали.

— Тебе его сдавать уже завтра?

— Нет, в следующий понедельник. Неделю дали.

— На днях доделаем, не волнуйся. Есть у меня мыслишка, как тебя подтолкнуть в правильную сторону.

На этом мы распрощались.

Вернувшись к себе, я не обнаружил в комнате Бруммера. Похожи, девицы взяли его измором и выманили-таки из укрытия. Хмыкнув, я завалился спать.

На следующий день, улучив момент, я подкараулил в учебном корпусе сексапильную Нэссу и спросил прямо:

— Почему ты меня отправила в галерею? Знаешь что-то конкретное про столбы?

— Повторяю — нет, ничего особенного не знаю, — ответила она терпеливо. — Но моя компаньонка мне рассказала, что ты ими интересуешься. А столбы, по легенде, связаны с красками, с их древней символикой. Эта же тема — сейчас на выставке. Элементарная логика. Совет пригодился?

— Спасибо, да. Загадку не разгадал пока, но подсказка есть.

— Если разгадаешь и сочтёшь целесообразным поделиться со мной, то выслушаю с большим интересом. А теперь извини — дела. На этой неделе, как ты догадываешься, у меня хлопот — выше головы.

— А с чем это связано? — спросил я. — Почему вдруг именно на этой неделе?

Нэсса вздохнула:

— Вот тебе ещё один маленький совет, на этот раз безвозмездный — смотри на ситуацию шире. Я понимаю, тебе плевать на светскую жизнь, но она имеет значение, коль скоро ты носишь перстень. На выходных состоится осенний бал в Собрании лордов. Он всегда проводится через месяц после начала нового учебного года. В столицу приезжают аристократы со всей страны. Для молодёжи это — модное развлечение, а для старшего поколения — возможность собраться вместе и обсудить межклановые дела.

— Понятно теперь. Ну, мне эти клановые завихрения — побоку.

— Я бы не была столь категорична.

И Нэсса царственно удалилась.

Учёба шла своим чередом — занятие с деканом, лекция с леди Орнией. А на третьей паре — физподготовка, чтоб ей икнулось.

С утра заметно похолодало, дул мокрый ветер, но наш физрук, как всегда, назначил пробежку. Мы с кислыми лицами потянулись из спортзала на улицу.

Я чуть приотстал, заметив, что развязался шнурок. В коридоре было тихо и гулко, в окна сочился тусклый осенний свет.

В гордом одиночестве я дошёл до лестницы — и увидел, что мне навстречу поднимается Уна. Забыла, видимо, что-нибудь в раздевалке. Я посторонился, чтобы её пропустить.

За прошедший месяц наши отношения слегка сгладились. Нормально общаться, правда, мы с Уной так и не начали, но она уже не шарахалась от меня, а на занятиях мы даже порой обменивались односложными фразами.

Вот и сейчас она отреагировала без нервов, лишь пробормотала смущённо:

— Я догоню… Через две минуты…

— Ладно, — сказал я, — предупрежу физрука.

— Спасибо…

Уна юркнула с лестницы на второй этаж, а я вышел во двор. Тот был практически пуст — погода не располагала к прогулкам. Только два человека стояли недалеко от крыльца — преподаватель со старших курсов и незнакомый тип под тридцатник, с ухоженной шевелюрой и в щегольском пальто. Мазнув по мне равнодушными взглядами, они продолжили разговор.

На пробежке Уна так и не появилась. Я снова её увидел, когда мы уже вернулись в спортзал. Физрук ей выговаривал что-то, а она покорно кивала.

После занятий я вновь отправился на почтамт.

Настраивался заранее — если опять не будет корреспонденции, то не надо делать пессимистичных выводов. Общество здесь инертное, клиентура должна дозреть. И вообще, очень вероятно, что народ воспринял всё это как тупые приколы местных мажоров…

В ячейке лежал конверт.

В первую секунду я даже не поверил своим глазам. Прикрыл дверцу и открыл снова, чувствуя себя идиотом.

Достал конверт, осмотрел его — плотная мелованная бумага со сложным вензелем в уголке, каллиграфический почерк. Солидно, стильно.

Письмо же оказалось коротким: «Достопочтенный лорд! Не имею чести знать вас по имени — оно не указано в объявлении. Я был бы, однако, крайне признателен, если бы вы соблаговолили выделить время для беседы со мной. Ваше предложение, обнародованное через газету, чрезвычайно меня заинтересовало. Если его действительно следует понимать буквально, буду польщён возможностью им воспользоваться. Но ввиду его необычности прошу разрешения уточнить детали при личной встрече или по телефону. Искренне ваш, Джерг Меттник, предприниматель, член правления Первого пароходства».

Ниже указывался адрес, а также телефон с добавочными цифрами в скобках и аккуратной пометкой: «Прямой набор в кабинет».

Я удовлетворённо прищёлкнул пальцами — есть! Товарищи буржуины решили-таки рискнуть! Пришли, очевидно, к выводу, что такими вещами, как титул лорда, никто здесь шутить не станет…

Не мешкая, я отправился к телефонной будке.

Ответили мне солидным баритоном:

— У аппарата.

— Здравствуйте. Это господин Меттник?

— Да. С кем имею честь?

— Вы откликнулись на моё объявление в «Деловом курьере». Меня зовут Вячеслав, я лорд-наследник Вересковой Гряды.

На пару секунд воцарилась пауза, затем он произнёс с уважительной осторожностью:

— Благодарю вас за звонок, лорд-наследник. Позволите задать несколько вопросов по существу?

— Пожалуйста, без проблем.

— Насколько я понимаю, вы окончили Факультет Следопытов? Или, возможно, учитесь в настоящее время?

— Да, я студент.

— Я так и предполагал, спасибо. И вы готовы выполнить фотосъёмку по вашим профессиональным стандартам? За разовое вознаграждение без каких-либо дополнительных условий? С официальным заключением договора?

— Насчёт дополнительных условий — не совсем понял. Принцип простой — я делаю фотографию, показываю вам. Если качество вас устраивает, вы платите деньги. Всё. Договор подпишем, если хотите.

Такой ответ, как мне показалось, несколько озадачил Меттника. Вновь помолчав, он поинтересовался всё так же недоверчиво:

— Какова сумма вознаграждения?

— Будет дорого. Конкретная сумма — по ситуации, обсуждаем на месте.

— Но оплата — за выполненную работу, постфактум, и это тоже вносится в договор?

— Да, именно это я и сказал. Давайте не будем повторяться, господин Меттник. Вас интересует услуга? Будем смотреть объект?

— Да-да, лорд-наследник, — подтвердил он поспешно. — Можем встретиться в любое удобное для вас время. Мой юрист подготовит текст договора, если не возражаете.

— Никаких возражений. И предлагаю не откладывать. Могу подъехать прямо сейчас, пока не стемнело.

— Это было бы замечательно. Я живу на Чаячьих Скалах, в письме есть адрес. Объект для съёмки — мой особняк.

— В течение часа буду.

Записав номер дома, я вышел с почты и стал ловить такси.

Про Чаячьи Скалы я уже слышал неоднократно. Это был самый дорогой район города, и жили там всяческие капиталисты, вплоть до самых серьёзных. Купить там недвижимость было, вероятно, не проще, чем на какой-нибудь Моховой, с панорамным видом на Кремль.

Скалистый берег поднимался уступами, широкими и удобными. Там расположились особняки, самый маленький из которых был раза в четыре больше, чем домик деда на Вересковой Гряде. Таксист довёз меня до ворот, и я отпустил его.

Прогулявшись по улице вдоль ажурной ограды, я посмотрел на дом. Тот выглядел роскошно, но без аляповатости — светло-серые стены с розоватым отливом, тёмно-красная крыша с хитрой геометрией плоскостей, мезонин по центру, большие окна.

Я надавил на кнопку возле калитки, и та открылась. Меня, похоже, давно заметили из окна — на крыльцо вышел сам хозяин. Он был дороден и даже несколько грузноват, с мясистым лицом и пышными седеющими усами.

— Благодарю, что приехали, лорд-наследник, — сказал он, быстро взглянув на перстень и вежливо склонив голову. — Прошу в дом.

— Уже дело к вечеру, — сказал я, — свет скоро станет хуже. Давайте используем время с толком. Если не затруднит, объясните мне в двух словах, чего вы хотите от фотографии. Что она должна отражать? Ваш социальный статус? Уровень благосостояния и преемственность семейного бизнеса? Это я всё — навскидку. Если не угадал, поправьте.

— Видите ли, — сказал он, пригладив рефлекторно усы, — мой отец был беден. Ни о какой династии в моём случае речи нет. Я пришёл к богатству не сразу. Если говорить прямым текстом, то я из тех, кого в фельетонах принято называть нуворишами.

— Ну, у каждого свои недостатки. А начинали вы как?

— Я с детства мечтал о море. Окончил местную мореходку и пару лет ходил в рейсы — в том числе в дальние, к Архипелагу Когтей. Но постепенно понял — у меня всё же не тот характер, чтобы быть на борту неделями. А мой знакомый, мелкий предприниматель в порту, предложил мне с ним поработать. И оказалось, что у меня неплохой коммерческий нюх. Плюс организаторские способности и готовность идти на риск, если он просчитан. Через несколько лет я стал совладельцем каботажного судна, затем судов стало больше. Ну, собственно, и вот…

Полуобернувшись, он указал на свой особняк, а затем добавил:

— Дом я купил здесь по двум причинам. Во-первых, это престижно. Положение обязывает, что называется. А во-вторых, мне нравится вид. Я смотрю на порт из своего кабинета и вспоминаю юность. Пусть даже я теперь богатый толстяк, я до сих пор ощущаю некое… ну, не знаю… эмоциональное родство, что ли, с теми, кто работает у причала или уходит в море. И мне хотелось бы, чтобы фотография это передавала. Не знаю, как это можно выразить через снимок, но…

— Понимаю, о чём вы, — подтвердил я. — Поброжу здесь полчасика и прикину, что можно сделать. Потом зайду к вам. Если придумаю что-нибудь интересное, подпишем контракт и обсудим цену.

Я вышел со двора и вновь посмотрел на дом сквозь кованую ограду. И хотя тот мне нравился, на фоне других он не особенно выделялся. Если бы я заснял его, получилась бы обычная фотография. Нужен был другой ракурс, более выигрышный.

По узкой каменной лестнице я поднялся на параллельную улицу — она проходила выше, на следующем уступе скалы. Теперь я видел особняк сверху — под острым углом, с дистанции примерно в сотню шагов. Позади него в отдалении, у подножья Чаячьих Скал, показался кусочек порта с косыми стрелами кранов и пришвартованными судами. А ещё дальше расстилался морской залив под пасмурным небом.

Вытащив «мыльницу» я кармана куртки, я приложился к видоискателю, но картинка мне не понравилась. В кадр попал и соседний дом. Я сделал несколько шагов влево. С этого ракурса другой особняк уже не мешал, но мне разонравился задний план. Тогда я сместился вправо — и выругался сквозь зубы, потому что прямо передо мной оказались тисовые кусты, посаженные вплотную друг к другу, будто нарочно. Впрочем, в узкий зазор между ними я заглянул-таки — ракурс был получше, чем в прошлый раз, но тоже не очень.

Вот если бы я стоял на три метра выше…

Скала имела и третий ярус с застройкой. Но лестница, ведущая туда, находилась далеко в стороне, а склон напротив меня был перегорожен чьим-то забором.

Я в замешательстве огляделся. Улица пустовала, лишь вдалеке стоял грузовой фургон, из которого парни в комбинезонах вытаскивали мягкий диван. Доставка из магазина, видимо.

Поглядывая на дом Меттника, я снова прошёлся взад-вперёд вдоль бордюра. И убедился — нет, это не поможет. Если и был подходящий ракурс, то где-то возле кустов. Точнее, над ними…

Грузчики вернулись в фургон, и тот, развернувшись, покатился ко мне.

Решение созрело мгновенно. Я вышел на мостовую и поднял руку — притормози, мол. Фургон остановился, водитель высунулся с явным намерением обложить меня трёхэтажно, но прикусил язык, заметив мой перстень.

— Без паники, — сказал я, вытащив купюру в пять франков. — Бери, не сомневайся. Задержу всего на пару минут. Задача простая — постой, пожалуйста, здесь.

С подножки грузовика я влез на капот, оттуда через кабину — на фургонную крышу. Прошёлся по ней, прикладываясь к видоискателю, выбрал ракурс.

Небосклон затянула мутная слоистая пелена, желтовато-серая. Кое-где она истончалась, сквозь ближний слой проглядывал дальний — чуть другого оттенка, более светлый. Солнечный диск был почти не виден над горизонтом — едва угадывался во мгле, как старый медяк под слоем многомесячной пыли. Над портом и над водой белели клочья тумана, редкие и разрозненные.

Дом не терялся на этом фоне. Наоборот, смотрелся контрастнее и сочнее. Но между ним и портом, как ни парадоксально, чувствовалась неуловимая связь, неброская деловая сопринадлежность.

Это был кадр, который мне требовался.

Я сделал снимок и слез с фургона. Шофёр и грузчики, выбравшись из машины, смотрели на меня молча.

— Спасибо, парни, — сказал я. — Прошу прощения за задержку.

Спустившись к дому, я надавил на кнопку звонка.

— Следопытский снимок вам будет, господин Меттник. Завтра отпечатаю на бумаге и привезу. Негатив, естественно, отдам тоже. Сможете сделать хоть крупноразмерную фотографию, хоть сразу фотообои.

— Отрадно слышать, милорд. Но позвольте всё-таки уточнить — в какую же сумму мне обойдётся эта услуга?

— Десять тысяч франков. Плюс накладные расходы — будем считать, сто франков. Это за каплю краски для демонстрационного снимка.

Хозяин замер, быстро прикидывая что-то в уме. Ну, в общем-то, да, загнул я нехило. Этого мне хватило бы, чтобы оплатить полгода учёбы. Но и услуга была практически уникальная.

— Договорились, милорд, — сказал он. — Жду с нетерпеньем.

«Йес», — мысленно сказал я, и мы пожали друг другу руки.

До конца рабочего дня я успел даже заскочить в фотоателье, отдал плёнку на проявку и заказал печать.

В общагу я вернулся после заката.

Бруммера опять не было. Я вальяжно прошёлся из угла в угол, прикидывая, сколько сюда поместится чемоданов с деньгами.

В дверь постучали, и я открыл, ожидая увидеть Илсу.

Но за порогом была совсем не она.