Чужак из ниоткуда-5

Глава девятая Цейсан, Ксария, медицинский центр. Малыш. Как возникает разум. Что общего у доктора Айболита и доктора Дулиттла. Тяни-Толкай и телепортация. Непростая жизнь плазмоидов

Малыш отправился на Цейсан вместе с нами.

— Хочу с тобой, — заявил он твёрдо.

С его желанием, по некоторому размышлению, согласились и все мы, и люди, принимающие решения в Ксарии, и ксано Савьен Румарра.

— Почему бы и нет? — сказал он последнее слово. — В его безопасности и разумности мы убедились. Не на «Горном эхе» же держать маленького ребёнка! Пусть и плазмоида. Серж, кажется у тебя с ним установился хороший контакт?

— Верно, — вынужден был признать я.

— Значит, назначаю тебя его опекуном. Всё равно он от тебя не отходит, если я правильно понимаю ситуацию.

Он понимал ситуацию правильно. Малыш действительно ко мне привязался и далеко не отходил. Куда я — туда и он. Даже в туалет и душ пытался одно время за мной сунуться, пока я не объяснил ему, что есть места, где люди предпочитают оставаться одни.

Плазмоид.

Это слово довольно быстро начало вытеснять первоначальное «призрак» в наших разговорах, а также в гарадских и цейсанских средствах массовой информации и общественных компьютерных сетях, где активно обсуждалось не только сенсационное возвращение «Горного эха», но и невероятная юпитерианская форма разумной жизни.

Разумеется, вспомнили о естественных плазмоидах на Земле и Гараде.

Шаровые молнии — само собой, их обсудили тысячу и один раз и продолжали обсуждать, но, кроме шаровых молний, в природе существовали и другие плазмоиды.

— Что такое плазмоид? — вещал с экрана один известный гарадский физик-эксперт, которого я помнил ещё по прежней жизни (он давно был больше медийной личностью, нежели учёным-физиком, и занимался, в сущности, важным делом — популяризировал науку). — Сгусток плазмы, который удерживается собственным магнитным полем. Поле, в свою очередь, индуцируется токами, в плазмоиде протекающими. Чем меньше энергопотери, тем больше время существования плазмоида…

Дело было уже на Цейсане, в медицинском центре, где все мы проходили обследование.

Устроили нас с шиком. Каждому — отдельная комната-палата со всеми удобствами и личный робот-слуга. Плюс неусыпное внимание всего персонала. Временами даже избыточное, как мне показалось.

— Что вы хотите? — вздохнул на моё замечание Салид Айрадо —главный врач медицинского центра Ксарии, живо напомнивший мне начальника кушкинского госпиталя Алиева Ильдара Хамзатовича в молодости (такие же тёмно-карие глаза чуть навыкате, крупный нос и чёрные жёсткие волосы). Даже имена у них были созвучны. Салид — Ильдар.

— На Цейсане живут удивительно здоровые люди. Даже здоровее, чем на Гараде. С чем нам приходится иметь дело? Профилактика, профилактика и ещё раз профилактика. Необходимая вещь, но скучно, согласитесь. Иногда — травмы, обморожения, с которыми средний цейсанец, как вы понимаете, чаще всего справляется сам. Редко — полостные операции по тем или иным показаниям. Про инфекционные заболевания я и вовсе молчу — они попросту исчезли, ушли в область преданий. А тут — вы. Целых семнадцать человек, трое из которых вообще не гарадцы! И каждого нужно самым тщательным образом обследовать, — он даже руки потёр от предвкушения (жест, в равной мере присущий и сулгурдам, и людям. Точно так же, как пожатие плечами и кивок).

— Ну, вы всё-таки особо не увлекайтесь, без фанатизма, ладно? — попросил я. — А то ведь на второй круг пошли, как мне показалось.

— Напрасно вы так думаете, — возразил главврач. — К примеру, мы обнаружили у вас, землян, целый ряд микроорганизмов, потенциально опасных для нас, гарадцев. И это только после первого, можно сказать, довольно поверхностного обследования. Карантин люди не зря придумали, уверен, на Земле вы тоже его применяете в необходимых случаях.

— Конечно, — сказал я. — Но хотелось бы выйти из карантина на свободу хотя бы в обозримом будущем.

— Не волнуйтесь, выйдете, — заверил главврач. — Ещё надоест, обратно запроситесь.

— Почему это? — удивился я.

— Ну как же. Здесь тихо, комфортно, и никто небеспокоит, — пошутил он с самым серьёзным видом. — А там, в большом мире? Все только и ждут момента, чтобы с вами плотно пообщаться. Как же, люди с Земли, братья по крови и по разуму!

Так вот.

У каждого в палате имелся коммуникационный экран, подключённый к компьютеру медицинского центра. Но собирались мы при малейшей возможности всё равно в столовой.

Там и экран больше, и драво вкуснее, и вообще как-то уютнее. Опять же, можно обсудить увиденную новость с товарищем или дать через общественную компьютерную сеть согласованный ответ зрителям, задающим наиболее интересные вопросы.

В тот раз, когда мы поймали выступление гарадского физика-эксперта, нас в столовой было четверо: Быковский, Сернан, Малыш и я. Три землянина и один юпитерианец.

— Токи в плазмоидах разного напряжения, температура плазмы тоже разная, а посему не все плазмоиды видны невооружённым глазом, как те же шаровые молнии, — продолжал вещать физик-эксперт. — Конечно, если вы перейдёте в орно, то сможете их увидеть в инфракрасном или ультрафиолетовом диапазоне. Возникают плазмоиды чаще всего в районе тектонических разломов и достигают размеров в десятки метров….

— О каких-то совсем уж очевидных вещах он говорит, — зевнул Юджин Сернан. — Тектонические разломы, плазма, токи, магнитные поля… Это даже мне известно. Как могли плазмоиды на Юпитере эволюционировать до разумных существ, вот в чём вопрос!

— Ты будешь смеяться, — сказал Валерий Фёдорович, но я знаю человека, который на полном серьёзе считает, что шаровые молнии, равно как и другие плазмоиды у нас, на Земле, разумны. Он их изучает. Есть у нас под Волгоградом такая Медведицкая гряда, как раз на тектоническом разломе расположена. Там, говорят, много всяких аномальных явлений происходит. В том числе и плазмоиды являются регулярно.

— Волгоград — это бывший Сталинград? — уточнил Юджин.

— Он самый. А до этого Царицын.

— Особое место для вас, русских, если я правильно понимаю. Священное.

— Так и есть, — подтвердил Быковский. — Но при чём здесь это?

— Просто вспомнил. Мне отец рассказывал, как они во время войны слушали радио и переживали за вас в Сталинграде — выдержите вы этот страшный удар немцев или нет. Выдержали. И крепко ударили в ответ. Что до твоего знакомого… Мало ли сумасшедших? У нас, в Штатах, их тоже хватает.

— Забавно, — заметил я. — Ещё не так давно сумасшедшими считали всех, кто верит в инопланетян. Не до такой степени, чтобы отправлять их в психиатрические лечебницы, но тем не менее. И что теперь?

— Ты что же, хочешь сказать, что все плазмоиды и впрямь разумны⁈ — разгорячился Сернан.

— Откуда мы не знаем, что кит есть не огромных масштабов бактерия? — спросил я.

Быковский расхохотался.

— Издеваешься, да? — догадался Юджин. — А ещё русский. И с этим молодым человеком мы преодолели двести тридцать девять световых лет!

— Ни в коем случае, — заверил я. — Просто вспомнил маму одного своего друга детства. Роза Соломоновна её зовут. Как-то при ней зашёл разговор о том, чем питаются киты. Роза Соломоновна настаивала на рыбе, вероятно путая китов с кашалотами. Я сказал, что киты питаются планктоном. «Что такое планктон?» — спросила Роза Соломоновна. Я принялся объяснять. Мол, это такие мелкие рачки, икринки, личинки, простейшие и даже бактерии. На слове «бактерии» Роза Соломоновна меня перебила и выдала эту историческую фразу про кита, которую я запомнил на всю жизнь.

— Какая интересная женщина! — восхитился Юджин.

— Ты даже не представляешь, насколько, — сказал я. — Но что-то в её словах есть, согласись. Откуда мы не знаем? И так далее.

— Философия, — махнул рукой Сернан. — Это всё философия. Любой вопрос можно перевести в философскую плоскость и рассуждать о нём до полного заворота мозгов. А мне конкретно интересно. Как плазмоиды на Юпитере смогли обрести разум?

Малыш, который до этого, не спеша, летал по столовой, завис перед нами и дважды «мигнул» (так разгорается и теряет яркость электрическая лампочка при скачущем напряжении).

Это означало, что ему хочется пообщаться.

Ему всегда хотелось общаться, но мы договорились, что просить об этом он будет только тогда, когда вопрос покажется ему действительно важным. При этом Малыш честно старался учить слова гарадского и русского языка, соотнося их произношение с визуальными образами, которые я или Джиа ему посылали. Хотя сама идея вербального общения была для него абсолютно незнакомой. Но ему было интересно, а это главное. Дети быстро учатся. Не только человеческие.

Я вошёл в орно.

— Что, Малыш?

— О чём вы разговариваете? Мне показалось, что о нас.

— Частично. Мы говорили о том, как те или иные живые существа становятся разумными.

— Этого никто не знает, — авторитетно заявил Малыш.

— Почему же. Мы считаем, что разум возникает постепенно.

Малыш рассмеялся, по его «телу» пробежали весёлые искры-огоньки.

— Как это — постепенно?

— Шаг за шагом, — постарался объяснить я и послал картинку из Детской энциклопедии. Картинка изображала эволюцию человека от обезьяноподобного существа до прямоходящего кроманьонца.

— Вы ошибаетесь, — очень по-взрослому сказал Малыш. — Никто не знает, как возникает разум. Но все знают, что он возникает сразу. Как вспышка света. Как мысль.

— Так родители тебе рассказывали?

— Да. У нас есть существа, похожие на нас. Но у них нет разума, и он никогда не возникнет сам по себе. Пусть хоть великое множество приливов пройдёт. Думаю, у вас тоже есть такие существа.

— Есть, — подтвердил я. — Мы называем их животные. Скажи, Малыш, а как вы себя называете?

Конечно, это было не слово — образ. Сложно описать, но в слова я перевёл его так: обладающие разумом. Или просто разумные. Что ж, логично.

В карантине мы провели неделю в переводе на земное время. Анализы, исследования, снова анализы и снова исследования.

Малыша тоже не минула чаша сия. Ну а как иначе? Разумный плазмоид! Не где-то там на далёкой планете Юпитер за сотни световых лет от Гарада, а вот он, рядом, и абсолютно безопасен. В отличие от его взрослых сородичей. Грех не воспользоваться.

Конечно, исследовали Малыша очень и очень аккуратно. Можно сказать, даже нежно.

Снимки и видео в рентгеновском, инфракрасном, оптическом и ультрафиолетовом диапазоне спектра.

Воздействие слабым гамма-излучением, которое заведомо не может повредить существу, которое свободно передвигается в открытом космосе.

Микроволновое и терагерцевое излучение. Вплоть до радиоволн, которые, как выяснилось, Малыш вполне чувствует.

Измерение напряжение магнитного поля, а также напряжения и силы электрических токов.

Попытки хоть немного разобраться в сложнейшей структуре, которую представлял собой «организм» Малыша.

А структура была и впрямь сложнейшей.

Легко сказать — плазмоид. Когда копнули поглубже, то оказалось что есть там и свой мозг и даже нечто вроде кровеносной системы — тончайшие каналы, пронизывающие всё тело плазмоида, по которым бежала электрическая энергия, вырабатываемая (и получаемая извне!) специальным органом.

Этот орган выполнял фактически те же функции, что наше сердце, но, разумеется, был абсолютно на него не похож. Да что там — сердце, он и на генератор электрического тока тоже абсолютно не был похож, а ток, тем не менее, вырабатывал и принимал извне, работая одновременно как трансформатор.

Причём трансформатор уникальный и универсальный. Фактически любое электромагнитное излучение он улавливал и превращал в электричество, необходимое Малышу так же, как нам необходима кровь. Не спрашивайте, как, сам не понимаю.

Структура, выполняющая ту же роль, что человеческая нервная система, также имелась. По крайней мере, исследователи считали, что обнаружили её. Очень расстраивались невозможностью покопаться в ней как следует, поскольку для этого пришлось бы подвергнуть Малыша экстремальному физическому воздействию, что, разумеется, было абсолютно исключено.

Однако, некоторые интересные особенности выяснить удалось.

Например, если средняя скорость передачи сигнала по человеческим нервам в обычном состоянии равняется пятидесяти-шестидесяти метров в секунду, а в орно достигает ста восьмидесяти — двухсот десяти метров в секунду, то у Малыша она составляла двести пятьдесят-двести шестьдесят метров в секунду.

То есть скорость реакции плазмоида превышала обычную человеческую, как минимум, в пять раз.

Но самым фантастическим органом, по всеобщему мнению, — даже фантастичнее мозга, хотя, казалось бы, куда уж фантастичней! — был слой энергетически насыщенной и сложно структурированной плазмы. Сам Малыш определял его коротким словом-образом, который Валерий Фёдорович Быковский перевёл лучше всех: Тяни-Толкай.

— А что, — помнится, засмеялся я. — Что-то в этом есть.

— Эй, — сказал Сернан. — Кто такой Тяни-Толкай?

— Ага, — сказали ребята-учёные, исследовавшие Малыша. — Нам тоже интересно.

— Вымышленное животное из сказки про доброго доктора Айболита, который мог вылечить любое живое существо, потому что понимал их язык, — объяснил я. — Тяни-Толкай умел одновременно двигаться и вперёд, и назад.

— Вспомнил! — обрадовался Юджин. — Конечно, знаю. Читал в детстве. Только почему доктор Айболит? Доктор Дулиттл! «История доктора Дулиттла», так книжка называется. Написал её Хью Лофтинг, англичанин. Pushmi-Pully, так это животное звали. Отличная книжка.

— Всё правильно, — сказал Валерий Фёдорович. — Корней Чуковский, который написал «Доктор Айболит», как бы это сказать… создал русскую версию доктора Дулиттла.

Сернан задумался.

— Одновременно не могу, — сказал Малыш. — Но почти.

И немедленно продемонстрировал, переместившись в мгновение ока в сторону на метр и тут же оказавшись в другой.

— Правда, здорово? — похвастался он.

— А то, — подтвердил я. — Мы так не умеем.

— Что-то я не пойму, — сказал настойчивый Сернан. — Как это — создал русскую версию? Перевёл, что ли? Но почему тогда доктор Айболит, а не доктор Дулиттл?

— Не перевёл, — объяснил я. — Адаптировал для маленького советского читателя. Вольный пересказ, так это называется. И, между прочим, никогда не отказывался, что в первооснове «Доктора Айболита» лежат книги Лофтинга о докторе Дулиттле. Мне как-то попалось в руки одно из первых изданий, двадцатых годов ещё, так там в предисловии прямо об этом написано.

— Хитро.

— Абсолютно нормально. Просто ты плохо знаешь историю мировой литературы. Оригинальных сюжетов не так уж много, и все они перетекают из века в век, из страны в страну и пересказываются на разные лады тысячи раз. И ничего, каждое следующее поколение воспринимает их как новые. Будь иначе, люди вообще бросили бы читать, ходить в театр и смотреть кино. Зачем, если всё давным-давно рассказано?

Сернан только вздохнул.

Как именно работает Тяни-Толкай, было полнейшей загадкой.

То есть, просто глухой и беспросветной. Ни малейших предположений.

Если к «мозгу», «сердцу», «кровеносной, 'нервной» и другим органам Малыша можно было применить хоть какие-то аналогии, то орган, способный вместе со своим носителем совершить двадцать четыре мини-телепорта в секунду или несколько более длинных, когда казалось, что Малыш просто исчезает в одном месте и появляется в другом… такому органу не было аналогов.

И сравнить его было совершенно не с чем. Даже с «Горным эхом», поскольку нуль-звездолёт двигался, используя совершенно иные физические принципы.

Оно и понятно. Теоретически гарадская наука допускала возможность телепортации — мгновенного переноса физического тела из одной точки в другую, но на практике… На практике даже отдалённо к этому вопросу подойти не могли — так, одни мечты и общие рассуждения. А тут — на тебе. Живое разумное существо, для которого телепортация такой же естественный способ передвижения, как для нас ходьба. Поневоле офигеешь. Вот мы и офигевали.

Кроме всего прочего, Малыш, как умел, «рассказывал» им (и нам заодно) о своём доме — Юпитере, друзьях-ровесниках и, главное, о взрослых разумных плазмоидах — своих родителях и не только.

Если верить его «словам», общество плазмоидов имело довольно жёсткую структуру и делилось на кланы, которые то вступали в союзы, то начинали конкурировать друг с другом в борьбе за ресурсы и влияние. Вплоть до самых настоящих войн.

Из его рассказов, к примеру, мы узнали, что не все плазмоиды ненавидели двуногих пришельцев. Были и те, кто выступал за мир и сотрудничество. Но как раз из других кланов, находящихся в жёстком противостоянии с союзом кланов, в который входил и клан Малыша…