Чужак из ниоткуда-5

Глава шестнадцатая Лучший способ заснуть. Новая Ксама. Совет Гарада. Кто виноват?

Впервые в своей, пока ещё короткой земной жизни, я не смог сразу заснуть.

Ворочался с боку на бок на широкой удобной кровати и чистейших простынях (помнится, лет десять назад постельное бельё пытались заменить специальной одноразовой пеной, которая после загрязнения легко утилизировалась, однако новшество не прижилось).

В открытое окно комнаты вливался свежий, пахнущий листвой, травой, цветами и близкой рекой, воздух.

Сияла в три четверти растущая Сшива, освещая сад за окном не хуже земной Луны.

Тишина, покой.

А не спится.

Спи, давай, сказал я себе. Завтра трудный день. Нужно выспаться.

Ага, спи. Легко сказать, когда глаза сами открываются и таращатся почём зря в ночной сумрак, окутывающий комнату.

Прямо хоть овец считай.

Или ульм.

Молока, что ли попить? Видел в холодильнике…

Да что же это такое.

Перевернулся на правый бок, сунул руку под голову.

Вру, не впервые. Было такое в самом начале моей земной жизни, в Кушке. Дай бог памяти… Двадцать восьмое февраля тысяча девятьсот семьдесят первого года. Точно. Перед матчем со сборной мотострелкового полка. Мой первый серьёзный матч. Тогда точно так же ворочался с боку на бок, всё пытался проиграть в голове свои завтрашние действия на поле.

И точно так же светила в окно луна.

А что их было представлять, действия эти, когда соперник незнакомый? Делай, что должен, вратарская наука тебе известна. Старайся принимать мяч так, чтобы за руками всегда была ещё одна преграда: тело, голова, ноги.

Будь особо внимателен на выходе из ворот.

Следи не только за тем, кто с мячом, но и за другими игроками — соперника и своими.

Вес тела — на обе ноги!

Управляй защитой. Будь всегда готов, как юный пионер.

Ну и так далее, всего не расскажешь.

Заснул, помнится, только тогда, когда осознал, что душевные волнения и гадания о том, что и как будет завтра, ни малейшей пользы не принесут.

Всё решит игра. Только она, и больше ничего.

То же самое, и сейчас, сказал я себе. Отнесись к завтрашнему заседанию Совета, как одной из самых ответственных игр в своей жизни. Ну вот представь, что сборная СССР попала в финальную часть чемпионата мира по футболу, который в этом году состоится в ФРГ. Не только попала, но вышла из группы и даже — о, чудо! — дошла до финала. А ты в этой сборной вратарь, ха-ха. Ладно, запасной. Кто там в запасе сейчас? Первым номером, понятно, Евгений Рудаков, киевский динамовец. Надёжный вратарь, без вопросов, умеет на защиту наорать так, что она слушает и трепещет. Вторым, вероятно, Владимир Пильгуй, московский динамовец, Яшина заменил. Вот, а третьим взяли тебя. Сергей Ермолов, сборная Кушки. Раньше обычно Банников был, любимый вратарь моей бабушки Зины, к слову, но теперь он постарел, не играет уже, поэтому взяли меня. Самый молодой вратарь национальной сборной за всю историю футбола. Нет, ну помечтать-то можно? Уже завтра финал. С кем? Ну, допустим, с теми же немцами. Сильнейшая команда. Зепп Майер в воротах — отличный кипер, надёжный, отменная реакция. Франц Беккебауэр, центральный защитник и капитан. Скала. Причём, умная скала, думающая. В полузащите Вольфганг Оверат — один из лучших полузащитников мира. Герд Мюллер в нападении. «Золотой мяч» лучшего игрока Европы за семидесятый год. Бьёт с любой позиции. Резко, сильно и точно. Быстрый, непредсказуемый, за ним нужно следить в три глаза. Если бы они были. На самом деле у людей только два глаза, а все разговоры о третьем, якобы скрытом, не имеют под собой реальных оснований. Миф это, сказки. Мы можем видеть невидимое, но достигается это не открытием мифического «третьего глаза», а за счёт….

Я провалился в сон.

Открыл глаза уже утром. Свежим и отдохнувшим.

За завтраком оглядел товарищей. Оба выглядели невозмутимыми и собранными, как и положено настоящим космонавтам и астронавтам перед трудным испытанием.

Был ещё Малыш.

Поначалу думали его с собой не брать. Но потом передумали.

— На его долю и так уже немало испытаний выпало, которые он выдержал, — сказал Быковский. — Выдержит и это. На Совете будет решаться и его судьба. Поэтому должен быть с нами.

— К тому же у кого-нибудь из членов Совета могут возникнуть к нему вопросы, — справедливо заметил Сернан.

Я объяснил Малышу, куда мы отправляемся.

— Там будут ваши старшие? — уточнил он.

— Да. Старше некуда.

— И они будут решать, когда мы полетим домой? — если бы у Малыша был голос, в нём бы сейчас звучали совсем взрослые интонации, подумал я.

— Да, Малыш, — сказал я.

Говорить, что старшие могут решить так, что мы вообще не отправимся домой, не стал. Мало ли, что может быть. Может быть, завтра на Землю астероид упадёт и убьёт всё живое (для Юпитера такой астероид вообразить трудно, а вот для Земли — запросто). Что ж теперь, говорить об этом? Пусть бабушки у подъездов об этом судачат. А мы, серьёзные разумные люди и плазмоиды, будем говорить только о действительно важных вещах.

— Я готов, — сообщил Малыш. — Ты, главное, не тревожься. Всё будет хорошо.

Смотри-ка, меня успокаивает маленький плазмоид. Дожили.

— По-твоему, я тревожусь?

— Тревожишься. Ты стараешься это скрыть, но получается не слишком хорошо. Я вижу, как ты меняешь цвет.

Видит он. Ладно, я, действительно, тревожусь, и моя тревога не пройдёт, пока не всё не решится. Где гравилёт, интересно, который обещали прислать, нам ещё не пора выдвигаться?

Гравилёт прилетел вовремя.

И с хорошим запасом времени доставил нас на посадочную площадку рядом со зданием Совета Гарада в центре Новой Ксамы.

Вчера, когда мы летели с космодрома в «Южные сады», столицы Гарада не видели, маршрут пролегал в стороне.

Зато сегодня утром Новая Ксама раскинулась под нами во всей красе. Широкая, просторная, зелёная.

Этот город был задуман, спроектирован и возведён сразу, по единому плану, как, например, наш Санкт-Петербург или столица Бразилии Бразилиа.

Нам пришлось это сделать, потому что старая столица Восточного Гарада — Ксама была полностью разрушена ядерными ударами во время Последней Войны.

Было много споров по данному поводу. Одни выступали за то, чтобы Ксаму отстроить. В этом был резон. Без малого тысяча лет городу исполнилось незадолго до гибели. Смотришь двоенные фото и видео, и душа плачет. Такую красоту уничтожили! И пять миллионов человек вместе с ней (могло быть гораздо больше, но почти половину успели эвакуировать).

Старинные улочки, запутанным, красиво сотканным за века и века узором, раскинувшиеся по четырём главным холмам города.

Новые кварталы с парками, стадионами и широкими проспектами.

Густые леса, подступающие к самому городу.

Всё сгорело в атомном огне.

Нет, говорили другие. Понимаем ваши резоны, но давайте построим новый город. Совсем новый. Как символ новой жизни. Назовём его Новая Ксама, дабы отдать дань традиции. Восстанавливать Ксаму… Всё равно не получится восстановить один в один, вы же понимаете. Будет подделка, не слишком удачная копия, и каждый, кто когда-то в Ксаме жил, приехав, первым делом будет искать несоответствия. И, конечно, мгновенно их найдёт. Найдёт и разочаруется. Зачем нам разочарования? Их и так было слишком много. Нам нужна надежда. Новая Ксама и станет символом этой надежды. Надежды для всего человечества Гарада.

— Победили вторые, — констатировал Валерий Фёдорович Быковский, глядя на проплывающий под нами город, выстроенный на обеих берегах Суры. Отсюда, сверху, хорошо угадывался замысел архитекторов — максимально вписаться в ландшафт: не срывать холмы, не засыпать ложбины (разве что в самом крайнем случае), не вырубать естественные рощи. И не строить высотного жилья. Несколько высоких административных зданий разбросаны там и сям по городу, наподобие сталинских высоток в Москве, а вот высотного жилья нет.

— Восемь этажей — максимум, — рассказывал я. — Но в основном — четыре.

— Что-то мало, — засомневался Быковский. — Столица всё-таки.

— А по мне так в самый раз, — заявил Сернан. — Всё правильно, так и должно быть. Сколько народу здесь живёт?

— Меньше миллиона. На Гараде есть только два города-миллионника. Да и то в обоих население чуть больше миллиона. Мы не любим мегаполисы.

— Почему? — спросил Быковский. — Удобно же. Экономично и всё рядом.

— Последняя Война научила, — сказал я. — Атака ядерными боеголовками быстро учит рассредоточиваться.

— Война же давно закончилась.

— Война закончилась, а привычка осталась. Опять же выяснилось, что жить в малых городах ничем не хуже, чем в больших.

— Особенно, когда у тебя свой гравилёт, — с пониманием усмехнулся Сернан, глядя на россыпь разноцветных гравилётов, снующих в небе туда и сюда на разных высотах и с разными скоростями. — Слушай, как управлять таким сумасшедшим воздушным движением? Аварий не бывает?

— Так ведь ИИ, — сказал я. — Он справляется с этим. Прокладывает безопасные маршруты, следит, чтобы никто не нарушал. Делает это гораздо быстрее и лучше человека. Бывают, конечно, аварии, как не быть, они всегда бывают, абсолютно безопасной техники, как и жизни, в принципе быть не может. Но они редки.

— А старая Ксама? — неожиданно спросил Быковский, когда наш гравилёт уже заложил вираж перед посадкой. — Что с ней? Так и осталось пепелище?

— Ну что ты, Валерий Фёдорович, как можно. Там теперь мемориал. Место памяти. Свожу вас как-нибудь, если захотите. Это впечатляет. Развалины частично законсервировали, чтобы люди видели, что бывает после ядерного взрыва. Видели и помнили. А где-то восстановили город с помощью голографии. Исторические районы, в основном.

— То есть ты вроде как идёшь по городу, а на самом деле его нет? — догадался Сернан. — Иллюзия, объёмное цветное изображение?

— Да, — сказал я. — Только мостовая настоящая. Каменная брусчатка. Хотя несколько старинных домов, особо ценных, восстановили по чертежам. Внутри кафе и рестораны, гостиницы. Интерьеры номеров соответствующие, хоть кино снимай. Ну и старые автомобили с двигателями внутреннего сгорания, для полного погружения в атмосферу.

Гравилёт мягко, словно снежинка, опустился на посадочную площадку перед зданием Совета.

— Прибыли, — сообщил искин, управляющий аппаратом. — Желаю вам приятного дня.

— Спасибо, — сказал я. — Не откажемся.

Заседание Совета Гарада началось ровно в десять. Зал заседаний практически не отличался от земных — тот же амфитеатр, обнимающий сцену, на которой (тоже маленьким амфитеатром) расположился президиум. Большой экран-задник, на который выводятся изображения тех, кто в данный момент говорит.

Три кресла и маленький столик с водой и стаканами здесь же, на сцене, слева от президиума. Для нас.

И одиннадцать кресел с отдельным столом справа — для экипажа и членов экспедиции, тоже амфитеатром, чтобы все поместились.

— Как же мне это надоело, — пробормотал Сернан, усаживаясь в одно из кресел. — Заседания, сцены, разговоры… Хочу снова в космос. Там настоящая жизнь и настоящая работа.

— Фигня, Юджин, — сказал я. — Прорвёмся.

— Кто б сомневался. Но крови из нас выпьют, чувствую, немерено.

— Сколько депутатов всего? — спросил Быковский, оглядывая зал, в котором практически не наблюдалось свободных кресел.

— Они не депутаты, члены Совета, — поправил я. — Тысяча сто двадцать восемь должно быть. Кто-то не явится, как всегда и бывает, но таких очень мало.

— Депутаты, члены, один чёрт, — сказал Быковский и уселся, забросив ногу за ногу.

Как и Сернан, он был настроен совсем не благодушно, и я понимал обоих. Ещё бы. Будешь тут благодушным, когда возвращение домой может затянуться на неопределённый срок. Или даже вовсе не состояться.

Опасения обоих оказались не пустяшными. Вопросы посыпались на нас сразу же после начала заседания, и большинство из них назвать приятными было никак нельзя.

Начали, правда, не с нас, а с экипажа «Горного эха» и тех, кто готовил полёт. Всю стенограмму заседания приводить не буду, это займёт слишком много времени и не слишком интересно. Но основные вопросы и претензии приведу. Вот они.

1. Почему для сбора информации о Земле была выбрана система Юпитера? Есть же Луна, которая мало чем отличается от Сшивы. Это гораздо ближе и удобнее во всех смыслах. Да, земляне, вероятно, смогли бы в этом случае обнаружить «Горное эхо». Ну и что? Они всё равно узнали о нашем существовании, это было неизбежно, но зато мы бы избежали столкновения с плазмоидами.

2. Почему ИИ корабля не заметил утечки энергии, которая случилась из-за нахождения на борту маленького плазмоида — Малыша? Датчиков мало, или искусственный интеллект недостаточно подходит для подобной работы? Как первое, так и второе свидетельствует, что подготовка к полёту была проведена даже не удовлетворительно, а откровенно плохо. В результате не только погибли люди. На Гарад было доставлено потенциально опасное существо, которое, как выяснилось, легко способно убить любого из нас. Больше того, оно сейчас присутствует в зале, прямо на сцене и никем не охраняется. Ребёнок? Ну и что. Можно подумать, ребёнок не может убить. Вспомните Последнюю Войну, когда подростки, практически дети, воевали на фронте наравне со взрослыми. Воевали и убивали.

3. Зачем вообще было посылать на Каллисто космокатер с исследователями на борту? Имелась чёткая задача: обнаружить возможных братьев по разуму и установить с ними контакт. Именно это, отступление от программы полёта, и стало причиной последующей катастрофы. Мы потеряли на пустом месте троих человек. Из-за разгильдяйства и некомпетенции. Кто за это ответит?

Так что в начале пришлось краснеть и бледнеть командиру «Горного эха» Берризу Леко и остальным. Включая начальника ГУМП, члена Совета и заслуженного космолётчика Савьена Румарру. И если последний справился с задачей блестяще — аргументировано и чётко, а где-то даже насмешливо отбив атаки оппонентов, то Берриз Леко явно поплыл. Что-то мямлил, отводил глаза и чувствовал себя явно не в своей тарелке. В какой-то момент мне его даже стало жалко. Чёрт возьми, Берриз, возьми себя в руки! — хотелось крикнуть. Ты же командир первой в истории человечества межзвёздной экспедиции, а не хрен собачий! Ответь этим сухопутным «экспертам», точно знающим, как вести себя в экстремальной ситуации, подобной которой ещё не бывало. Ответь, как надо.

Но — нет. Не ответил. В особенно напряжённый момент, когда речь шла о высадке на Каллисто космокатера «Смелый» с четырьмя членами экспедиции, пришлось вмешаться лично Савьену Румарра, потому что Берриз Леко как-то совсем растерялся.

— Прошу прощения, но эти вопросы должны задаваться не командиру корабля, а мне, — заявил Румарра поднимаясь со своего места. — Потому что именно я отдал приказ исследовать Каллисто.

И тут чуть ли не один в один повторился диалог, свидетелем которого я уже был не так давно, на Луне, когда Быковский задавал вопросы ДЖЕДО.

— Почему вы отдали такой приказ?

— Потому что командир корабля Берриз Леко связался с нами по Дальней связи и доложил, что на Каллисто обнаружены признаки жизни. С вероятностью семьдесят девять и четыре десятых процента. Согласитесь, вероятность достаточно высока, чтобы послать космокатер.

— Не соглашусь. Обнаружили и обнаружили. Зафиксировали и дальше пошли. Ваша цель была Земля, а не Каллисто.

Вот тут Румарра своего оппонента поймал.

— Вы читали документы? Что в них сказано о целях и задачах экспедиции, официально?

— Э…

— Я напомню, — и Румарра железным голосом процитировал на память. — «В задачу экспедиции входит, в первую очередь, исследование системы известного жёлтого карлика на предмет обнаружения там жизни. Исследование этой жизни. Установление контакта, если жизнь окажется разумной». Могу и дальше цитировать, но, думаю, этого достаточно. Я, а затем и командир корабля, действовали, в точности исходя из поставленных экспедиции задач.

— Значит, меры безопасности были недостаточны, — упрямо стоял на своём оппонент. — И в этом прямая вина командира Берриза Леко.

— Разумеется, — сказал Румарра. — Они всегда недостаточны. Единственная достаточная мера безопасности в этом случае — сидеть на Гараде и вообще не соваться в космос. А уж к звёздам и подавно.

По залу прокатился смешок. Члены Совета оценили ответ Румарры.

— Между прочим, спутник Юпитера Каллисто как раз и был выбран базой из соображений безопасности, — добавил Румарра. — Луна всё-таки слишком близко, а технический потенциал человечества и его реакция на наше появление не были нам до конца известны.

— Я с себя вины не снимаю, — сказал Берриз Леко, когда ему дали слово, и на этот раз он говорил твёрдо и чётко. — Спасибо большое ксано Савьену Румарра, но ему, как никому другому, известно, что ответственность за всё, что происходит на борту космического корабля, в первую очередь несёт командир. Оправдываться можно, и оправдания эти не пустые, в них есть резон. Но факты остаются фактами. Погибли люди. Значит, я виноват. Готов понести любое наказание.

Он сел.

Ответом ему была одобрительная тишина.

Берриз прав, подумал я. Командир корабля, действительно, в ответе за всё, и это справедливо. Он всегда виноват, что бы ни случилось. Как вратарь всегда виноват в пропущенном мяче. Потому что можно было сыграть иначе, и мяч не оказался бы в воротах. Кроме пенальти. Тут уже чистое везение-невезение.

На этом дело не кончилось.

Снова взял слово оппонент Румарры, Берриза Леко и всех нас. Звали оппонента Фунес Эллориго, был он руководителем группы контроля экологической безопасности на самом маленьком материке Гарада — Лур-Ахарти.

Но не только.

Именно Фунес Эллориго возглавлял партию противников плотных контактов с Землей и теперь, когда экспедиция обернулась подобным образом, эта партия получила хорошие козыри, с которыми можно было не только начать новую игру, но и победить в ней.

На этот раз Эллориго взялся за Малыша.