Чудесные куклы барышни-попаданки. Книга 2

Глава 32 в которой Марьяна пьет горький шоколад

Марьяна

Удалось отговорить Фрею от идеи одолжить мне платье и убедить Аннушку не искать замену. Куме я заявила, что ничего чужого не надену, пусть с конкурса гонят, мне все равно.

Кума и не настаивала. Сказала только, что пойду я вместе со всеми.

А Влад утром не появился. Вместе себя Добрыню прислал.

— Он в библиотеке заперся, с раннего утра, — сказал Добрыня. — Просил вот убедиться, что ты — это ты.

— Я — это я, — кивнула я. — Передай ему, что все в порядке.

О том, что ему нужно кое-что проверить, кое-что найти и кое-что освежить в памяти, Влад говорил вчера. Тогда же решили отложить мое возвращение домой.

Влад был против. Я же могла только рычать, протестуя. А как иначе? Во-первых, Балор в моем лице с блеском прошел в третий тур. И отказаться от дальнейшего участия можно. Но это сочтут неприличным. Влад утверждал, что ему плевать на приличия. Однако, он не мог не считаться с «во-вторых». А я не могла находиться далеко от Балора. То есть, никто не мог сказать, важно ли расстояние при обмене телами.

Фрее удалось убедить Влада в том, что Балор обеспечит мою безопасность. Я чувствовала, то Владу не по душе такое решение. Но он не мог увезти из палат собаку, а Фрея не могла расстаться с «Марьяной». И оставалось всего два дня…

В общем, Влад смирился.

— Возьми. — Добрыня протянул мне кожаный мешочек, стянутый шнурком. — Там противоядие.

— Зачем? — не поняла я. — От чего?

— От всего, — ответил он. — Или почти от всего. Большинство ядов оно блокирует, а других — замедлит действие. Обязательно выпей перед тем, как к княгине отправишься.

— Меня могут отравить?!

— Это самый простой способ. Остальное… либо не при свидетелях, либо оставит след.

— У Великой Княгини? — уточнила я. — Почему именно там?

— Влад расскажет все позже. Марьяна, постарайся не оставаться одна. Там своя охрана, меня не пустят. На лошадь не садись. Откажись, придумай что-нибудь.

— Да уже… — Я сказала ему об испорченном платье.

— От угощения, наоборот, не отказывайся, это оскорбит княгиню. В остальном же… будь осторожна.

Странно вот так беседовать с Добрыней. Он не шутил, не дурачился в обычной своей манере, но его серьезность не пугала. И он сам казался каким-то другим. Такой же рыжий. Огромный. Сильный. И… надежный? Сейчас от него словно веяло спокойствием. Владу повезло с другом.

Я пообещала Добрыне принять противоядие и вести себя осторожно. И вскоре меня позвали одеваться.

Жидкость в пузырьке из темного стекла пахла травами. Я не задумывалась, пить или не пить. Влад говорил, что доверяет Добрыне, как самому себе. Вот и я доверяла рыжему богатырю. Надо, значит, надо.

Противоядие обожгло горло горечью. Желудок сжался, пытаясь вытолкнуть эту гадость. К горлу подступила тошнота. Но неприятные симптомы вскоре прошли.

Великая Княгиня встретила конкурсанток у конюшен. Зачем барышням конная прогулка, я не поняла. Вроде как полюбоваться красотами княжеского парка, прокатиться по берегу реки. Барышень на прогулке сопровождали оба княжича — Александр и Алексей. И еще несколько молодых людей, подозреваю, самого высокого происхождения, из боярских и княжеских родов. Ближе к истине то, что сия прогулка — часть смотрин.

Кого выбирали мужчины среди самых красивых девушек государства, невест или содержанок? Я радовалась, что избежала этой прогулки.

К слову, лошадку мне не подвели. И сопровождающего не представили. Значит, доложили, что я не поеду верхом.

— Барышня Богданова останется со мной, — произнесла Великая Княгиня.

И, не взглянув на меня, бодро зашагала по дорожке, ведущей к парку. И дальше — по аллее. К собственным палатам.

Я невольно сравнивала эту женщину с матерью Влада. И находила, что Лидия Алексеевна лучше во всем. И красивее, и стройнее, и вкусом обладает отменным. Великая Княгиня тоже красива, но иначе. Волос у нее темный, почти черный, а кожа белая, будто мраморная. Холодная красота — величественная, но неживая. И одевается во все черное. Украшения из черного жемчуга. Не зная обеих, я сказала бы, что мать Влада — свет, а жена его отца — тьма.

Но, может, я пристрастна?

Мы остановились у беседки — обычной, деревянной, украшенной шторами. Внутри накрыли стол. Для двоих.

Закралась мысль, что дыра на моем платье — отнюдь не случайность. И оставалось только гадать, что от меня нужно Великой Княгине.

Она обернулась ко мне, взглянула строго. Я поклонилась ей, на всякий случай. И сочла необходимым извиниться.

— Всемилостивейшая государыня…

— Елизавета Павловна, — перебили меня. — Можешь так ко мне обращаться. Какие могут быть церемонии. Ведь ты жена Владислава. И, значит, член нашей большой… — Она позволила себе усмешку. — …семьи.

— Елизавета Павловна, — послушно повторила я, — прошу простить меня за то, что не смогла участвовать в конной прогулке. Дело в том…

— Пустое, — вновь перебила она. И указала на стул. — Присаживайся.

Угощение показалось мне скромным. На маленьких тарелочках я разглядела засахаренные фрукты, орешки, длинные палочки из теста, кусковой сахар и мед. Вместо чая нам подали горячий шоколад.

— Угощайся, — предложила Елизавета Павловна. — Шоколад сварен по моему личному рецепту.

Мысленно поблагодарив Добрыню за противоядие, я попробовала шоколад. Горький. И пряный. Похоже, даже с перцем. Я заела горечь апельсиновой корочкой в сахаре.

Елизавета Павловна макала в шоколад жареные палочки и с наслаждением отправляла их в рот. Пауза затянулась. Я не представляла, о чем с ней говорить. Да, она знает о том, что мы с Владом женаты. Но что из того? Не удивительно, что это не тайна для государыни. А мне… спросить ее о погоде? Вести светские беседы меня не учили.

— У тебя есть внебрачный ребенок.

Я чуть не вздрогнула, так неожиданно прозвучали эти слова. И заметила, что слуги куда-то исчезли. Ветерок слегка играл шторами, шумела листва, но другие звуки стихли.

— Есть, — ответила я. — Дочь.

Хотя то был не вопрос.

— Отец… — Елизавета Павловна выдержала паузу. — Александр?

По спине поползли мурашки. Не к добру этот разговор.

— Не знаю, — ответила я честно. И солгала: — Не помню.

Елизавета Павловна вопросительно приподняла бровь.

— Болела я, долго в беспамятстве пролежала, — пояснила я. — А после многое забыла. Так до сих пор и не вспомнила.

— Или никогда не знала? — спросила она спокойно и, одновременно, уверенно.

— Что? — растерялась я.

— Ты не Марьяна Богданова, — сказала Елизавета Павловна. — Ты самозванка. Воровка, занявшая ее тело. Потому ты и не знаешь, от кого настоящая Марьяна родила дочь.

Я лишилась дара речи. Да и что я могла сказать?! Подтвердить эти слова? Опровергнуть?

Но как… откуда она знает…

Елизавета Павловна усмехнулась и положила на стол куклу. Ту самую «лихоманку», что исчезла из дома купца Богданова. Куклу с моим лицом. Но ведь Таня утверждала, что куклу сожгли!

— Откуда… — выдавила я.

И поняла, что проговорилась.

— Лада наделила тебя даром кукловода.

В пальцах Елизаветы Павловны мелькнуло острое лезвие. Не нож, малюсенький кинжал. Он коснулся щеки куклы, и я почувствовала ледяную сталь у собственной щеки.

— Но, похоже, ты ничего о нем не знаешь, — продолжила Елизавета Павловна. — Не знаешь, что кукла-родоначальница уязвима.

Она провела кинжалом по щеке куклы, и я вскрикнула от боли. По щеке потекло что-то теплое. Кровь.

— Ты мне не нужна. — С ее пальцев на лицо куклы упала черная капля, и кожа на щеке перестала саднить. — Отдай мне внучку. А я отдам тебе куклу.

— Нет! — вырвалось у меня.

— Зачем она тебе? — усмехнулась Елизавета Павловна. — Она не твоя дочь. И смерть твоя будет бессмысленной, я все равно заберу Василису.

— Тогда зачем предлагать куклу? — спросила я.

— Лучше забери ее у меня. И мужа своего забери… из палат. Живите вместе. Долго и счастливо.

— Я не отдам Василису.

— Если не отдашь, куклу я предложу Владиславу. Проверим, на что он способен ради тебя.

— И он не отдаст ребенка.

— Зато отдаст что-нибудь другое. Например, собственную жизнь.

Если я хоть что-нибудь понимаю, она не может отобрать Василису силой. А я не хочу выбирать между дочерью и мужем.

— Я могу подумать? — поинтересовалась я.

Все, что угодно, чтобы потянуть время! Я должна придумать, как спасти обоих.

— Недолго, — согласилась Елизавета Павловна. — До конца конкурса. При условии, что Владислав не узнает о нашем разговоре.

Ничего, еще есть Владимир. И Лидия Алексеевна. И Добрыня. И Балор с Фреей! Вместе мы точно что-нибудь придумаем.