Чудесные куклы барышни-попаданки. Книга 2

Глава 23 в которой Марьяна снимается в рекламе

Марьяна

Прогуляться в сад я не успела. Аннушка помогла мне переодеться, наспех причесала, и я отправилась на обед. А после тем, кого отобрали для съемки, велели собраться у крыльца. За нами прислали конный экипаж.

В карете мне ездить не приходилось. Если я и выходила из дома, то гуляла пешком. А Влад возил меня в ведомобиле.

Карета, что нам подали, выглядела богато. Издалека. Вблизи же скрипела и качалась, угрожающе заваливаясь на бок, стоило встать на нижнюю ступеньку лесенки.

Мне и в сказках-то кареты казались ненадежными конструкциями…

К слову, на улицах города таких «монстров» я не видела. Ведомобили — дорогие игрушки, и обычный люд передвигался на лошадях. В колясках, чаще двухместных, с закрытым или открытым верхом, обитых кожей. Встречались и многоместные. Или вот… телеги. Как говорится, дешево и сердито.

Это же средство передвижения определенно вышло из моды. Инкрустированный шкаф на колесах — лучшее его описание. Причем местами облупившийся. Внутри же дерево обтянули красным бархатом. Сидеть полагалось на двух лавочках, друг напротив друга.

Всего отобрали пять конкурсанток: меня, Фрею, Тамару, Алтану и Наби. Шестая — Ульяна Тимофеевна, наша кума. Ей «выпала честь» сопровождать барышень.

Седьмым в нашей компании был Балор. Он улегся на пол кареты у ног Фреи. На меня он, в отличие от хозяйки, не смотрел. Фрея же вновь прожигала взглядом, усевшись напротив. И мне ничего не оставалось, как победно улыбаться. В конце концов, теперь можно и торжествовать: под кроватью спрятан горшок с холодным фарфором.

Шкатулку с шитьем я привезла с собой. Там, кроме ниток и иголок, лежали обрезки тканей и пуговицы. Еще я зачем-то сунула туда несколько пузырьков с красками и кисточку, а о мотке проволоки забыла. Но делать куклу я не собиралась, а…

— …соотечественник. Но Галлия огромна. Я выросла на острове, что у северных границ. А господин Анри — с юга.

Голос Фреи заставил меня прислушаться к разговору, что велся в карете.

— Мы даже говорим на разных языках, — продолжала Фрея.

— На разных диалектах? — уточнила Тамара.

— Языках, — возразила Фрея. — Но предок у них один. Латынь.

— Ах, латынь! — воскликнула Тамара. — Все же общее есть. Так господин Анри…

— Давно переехал в Россию, — перебила ее Фрея. — Что ты пытаешься узнать?

— Да так… — засмущалась Тамара. — Я подумала, если основатель парфюмерного дома — галл, ты знаешь о нем что-нибудь интересное. Я с детства помню его мыло, с буковками. А еще мне как-то подарили мыльного младенца, в ванночке-мыльнице. Было жаль его использовать, и я играла с ним, как с куклой.

— Господин Анри начинал, как мыловар, — вмешалась в разговор Ульяна Тимофеевна. — А теперь у его парфюмерного дома несколько магазинов, где торгуют не только мылом, пудрой и помадой, но еще духами и одеколонами. Барышни, вы слышали об истории с фонтаном?

— Фонтан с цветочными духами? — спросила Алтана. — О да, об этом даже у нас говорили.

— У господина Анри очень чистые цветочные ароматы, — вставила и Наби. — Они… нежные. И вкусные.

— Ты их пробовала, что ли? — фыркнула Фрея.

— Нет, не на вкус, на запах, — смутилась Наби.

Она тоже говорила по-русски, но намного хуже Фреи. был слышен акцент, и слова Наби подбирала с трудом.

— Господин Анри уже отошел от дел, — добавила Ульяна Тимофеевна. — Домом управляет его старший сын.

Нас привезли на парфюмерную фабрику. В цеха и лаборатории не пригласили, отвели в комнаты служебного помещения, где предложили переодеться. Мне досталось платье нежного светло-зеленого цвета, из шелка. Фрее — изумрудное. Тамаре — сиреневое. Алтане — белоснежное с голубыми мотивами. Наби — пудрово-розовое.

После занялись нашими прическами, и выбор платьев приобрел смысл. В мои волосы воткнули веточки ландышей, Тамарины украсили цветами сирени, Наби — лотосом, а Алтаны — инеем. Искусственным, разумеется. Оставалось загадкой, отчего волосы Фреи оставили распущенными. Они были такими пышными, в мелкую кудряшку, что голова ее чем-то напоминала шар.

В комнате, что отвели для съемки, нам объяснили, что мы рекламируем новые духи. Я — с ароматом лесного ландыша, Тамара — персидскую сирень, Наби — лотос. К слову, у этих духов оказался нежный приятный аромат леденцов. Алтана изображала Снегурочку, и аромат ее духов отдавал морозной свежестью. А вот Фрее досталось… мыло. Правда, в форме мандаринов, с их же запахом.

Духи разлили в хрустальные флаконы изящной формы, разместили флаконы на высоком столике, а рядом поставили нас. Мандариновое мыло уложили в небольшой ящик, устланный еловыми ветками.

Когда съемка закончилась, нас угостили чаем с пирожными. А Балору принесли кусок отварной говядины.

Неприятно было наблюдать, как пес с тоской смотрит на еду, дожидаясь разрешения хозяйки. Без него он не трогал мясо, а Фрея выждала минут пять, прежде чем позволила ему поесть. А после одарила меня очередным насмешливым взглядом.

Нам всем подарили по корзине с продукцией парфюмерного дома. По такой огромной корзине, что и поднять ее тяжело. Пообещали прислать их на указанный адрес, и я сразу попросила доставить корзину в дом матери Влада.

— На ужин мы опоздали, — сообщила нам Ульяна Тимофеевна на обратном пути. — Сразу переодевайтесь, едем в театр.

— В театр ехать обязательно? — спросила я.

— Отказом без уважительной причины вы оскорбите того, кто вас пригласил, — сухо ответила кума. — То есть, Великого Князя.

Подумалось, что усталость навряд ли сочтут уважительной причиной. А уж желание лепить куклу — и подавно. На фабрике мне сказочно повезло, удалось разжиться куском проволоки. Я заметила ее, забытую кем-то, на подоконнике одной из комнат. И стащила.

«Зато в театре я увижу Влада», — ободрила я себя.

— Ты собаку и в театр возьмешь? — поинтересовалась Тамара, обращаясь к Фрее.

— Конечно, — ответила она. — Мы будем сидеть в отдельной ложе, никого не побеспокоим.

«И Фрея не будет нам мешать», — добавила я про себя.

Я действительно утомилась, день выдался долгим и насыщенным. Мысли о встрече с Владом придавали сил.

Новое платье. Новая прическа. Драгоценности. Капелька духов на запястья. Перчатки и веер.

Барышень повезли в театр в экипажах, не столь впечатляющих, как наша карета. А Влад повел меня к знакомому ведомобилю, за рулем которого сидел Добрыня.

— Разве так можно? — шепотом спросила я, косясь на Ульяну Тимофеевну.

— Воспользовался служебным положением, — так же тихо ответил Влад. — Марьяша, ты прекрасно выглядишь. Как провела время?

— О, чудесно, — оживилась я.

И принялась рассказывать о том, как варила фарфор. Мы уже сели в машину, и меня слушал не только Влад, но и Добрыня. Они оба то и дело фыркали, сдерживая смешки.

— И чего так веселитесь? — поинтересовалась я.

— Пока тебя ждали, с Фреей пообщаться успели, — ответил Добрыня. — Так она с таким же огнем в глазах рассказывала о духах.

Опять Фрея. А ведь она так и будет вертеться рядом!

Влад, словно что-то почувствовав, взял меня за руку, погладил кисть. Будто хотел успокоить. Я ему улыбнулась.

В театре мы сразу поднялись в княжескую ложу. Где уже сидела Фрея! С Балором, который положил морду на перила. Похоже, и он собрался смотреть спектакль.

Это, получается, либо мне сидеть с ней рядом, либо Владу?!

— Добрый вечер, Марьяна.

Из кресла, стоящего у стены, поднялся Владимир. И устроил так, что рядом с Фреей сел он, а я очутилась между ним и Владом. А я подумала о том, что первым делом, как научусь ведовать, сделаю несколько кукол-оберегов. И одну обязательно подарю Владимиру.