Чертова пустошь

Глава 4. Знакомство

Пустошь.

Перво-наперво мне надо было понять, куда я попал. Что это за мир? И какие тут правила? Это постапокалипсис. Знакомые образы изменились до неузнаваемости: города разрушены, а люди опустились до уровня дикарей. Все технологии, которые когда-то были неотъемлемой частью жизни людей, теперь стали утерянными. Я только что выбрался из криокамеры и ничего не знал. Куда мне идти? Где ближайший поселок? Во всех играх, во всех фильмах, во всех книгах мир постапокалипсиса показывали жестоким не просто так. Мне нужен был «язык», тот, кто расскажет, что и как, объяснит правила и поделится информацией.

Избитый паренек подходил на эту роль на все сто процентов. Даже если сюжет с бандитами не является постановочной сценой, добавленной разработчиками игры, парень был мне обязан жизнью. Если бы не мой стимулятор, то он бы так и лежал без сознания.

Наблюдая, как он безуспешно пытается вытереть кровь с лица, размазывая ее по всему телу, достаю из рюкзака бутылку с водой и бросаю ему.

— На, умойся или хотя бы намочи тряпку, — говорю ему, но юнец смотрит на брошенную пластиковую бутылку так, словно я кинул ему гранату. Потом хватает, откручивает крышку и жадно пьет.

— Пафыбо… — произносит парень уже во второй раз. Мое предположение насчет зубов подтвердилось, их у него не хватает. А теория касательно стимулятора оказалось ложной, чудодейственный шприц не отрастил ему новые резцы, хотя должен признаться, выглядел он после укола уже лучше. Гематома на лице сошла, синяков не было видно, если бы не испачканные в крови волосы, не измазанное лицо и недостающие во рту зубы — не сказал бы, что пятнадцать минут назад его избили до самой смерти.

Стою, смотрю, как он приводит себя в порядок, вытирая лицо смоченным платком, параллельно поглядываю по сторонам. Мы находились на открытой площадке, посреди улице и мне бы не хотелось прозевать появление новых гостей. Парень, вытерев лицо, следом за мной принялся крутить головой во все стороны, озираясь на сто восемьдесят градусов.

— А хде твои колёса? — спрашивает меня и, увидев на моем лице недоуменный взгляд, поясняет, — Твоя тачка!

— А что, у меня должны быть колёса? — спрашиваю в ответ.

— Беф колёс путефествовать нельзя! В пуфтоши опасно! — картавя, отвечает юнец и с трудом поднимается на ноги, даже не попросив меня о помощи. — Пафыбо еще раф. А где твои друфья?

Паренек пытается мне улыбнуться, но вышло не очень красиво. Рот с отсутствующими передними зубами, взъерошенные волосы, испачканная одежда. Он походил на бомжа, в другом мире я даже не стал бы с ним разговаривать, но сейчас он был единственным источником информации. По-мужски складываю руки на груди и говорю в ответ:

— Давай, я буду тут задавать вопросы. Я тебе помог… ла и ты мне обязан, — черт чуть не спалился, упомянув себя в мужском роде, но спасенная жертва не обратила на это внимания. Паренек в ответ кивнул и во второй раз улыбнулся, снова продемонстрировав рот с отсутствовавшими передними зубами.

Господи, он же со мной флиртует, доходит до меня! Юнец видит перед собой не меня, а молодую девушку, поэтому и улыбается все время. Ладно, попробую ему подыграть, я добрая незнакомка, случайная авантюристка, пришедшая ему на помощь. Убираю с лица волосы и улыбаюсь ему в ответ, показывая дружелюбные намерения.

— Как тебя зовут? Что ты тут делаешь, кто тебя избил, за что? Ты знал тех парней? И что они искали в твоей сумке?

Юнец сначала молчит, а затем отвечает:

— Я Тим. Тим Бефтон, вез пофылки в Рофтон. А это были парни из Шакалов, хотел проехать по их территории, не заплатиф. Попался. Я знал, что это опафно, но хотел фэкономить время. И вот, они меня поймали. Ифкали у меня цилиндры.

— Окей, Тим, я — Алекс. Что за цилиндры?

— Патроны, они думали, что я везу деньги. Но у меня были только пофылки.

Пытаюсь разобраться в его словах. Я уже понял, что те парни были из плохих, а Тим типа из хороших. Выходит: юнец работал курьером, путешествовал из города в город, вез товар. Посылки? Я видел, как бандиты вытряхнули наизнанку его сумку, никаких посылок там, кроме тряпок и конвертов не было. И еще непонятная ситуация с деньгами. Причем тут патроны? Потом до меня доходит. В этой вселенной не было денег, банкноты годились разве только чтобы разжечь костер, а в качестве денег использовали все то, что было ликвидным и имело малый вес. Любая торговля шла по бартеру, если примитивный обмен между жителями можно было назвать торговлей. Патроны по ликвидности вполне могли стоять на первом месте. Для подтверждения своей догадки, сую руку в рюкзак, нащупываю коробку, открываю, и достаю десятимиллиметровый патрон.

— У вас в качестве денег используются патроны? Как этот?

— А у ваф нет? — курьер явно удивился, — Ты не из мефтных? Из Вавилона? Хочешь, подброшу до Рофтона?

Смотреть на его беззубый рот больше не было сил.

— Ты в курсе, что у тебя во рту не хватает зубов? — намекаю ему.

— Шо прафда? — Тим краснеет и закрывает рот рукой, походу он даже не заметил, как картавил все время или у него такая дикция была всегда? Проблема с некоторыми буквами и словами.

Блин, он реально пытался со мной флиртовать, это я понял по лицу, ставшее красным как помидор.

Рофтон должен быть каким-то городом или важным местом, раз туда ехал паренек. Из подслушанного разговора бандитов, я запомнил еще одно название — Кинсберг, а теперь еще и Вавилон. Что за Вавилон? Древняя Месопотамия блин. Рассказывать о себе и выкладывать все карты на стол — не спешил. Да и как Тим отреагирует на информацию, узнав, что я нахожусь в игровой симуляции, а он всего-навсего НПС. Засмеет на месте или сочтет сумасшедшем. А если добавить сверху, что я — мужик в женском теле, то подумает, что кукухой поехал. Не знаю почему, но я был уверен, что паренек обычный НПС. Не воспринимал его как другого игрока. Уж очень удачно он мне подвернулся, знал все о мире и вел себя так, будто жил в Пустоши всю свою жизнь. Решив прямо не отвечать на вопрос: откуда я, спрашиваю в ответ:

— Тим, с чего ты решил, что я из Вавилона? Это так очевидно? И далеко ли до Рофтона?

— Я знал! Я знал! — обрадовано воскликнул Тим, — В Вавилоне вфе девушки — крафотки. На фамом деле, тебя выдает одежда, она слишком чифтая для пуфтоши. Ты прафда потеряла колёса? Я тебе отвезу! Только соберу свои пофылки. В Рофтоне сможешь найти новую тачку… А ты расскажешь мне про Вавилон?

Посылками оказались конверты. Помогая Тиму собрать разбросанные на дороге бумажки, краем уха слышал его болтовню. Он оказался еще тем говоруном. Не умолкал ни на минуту. Все просил рассказать про Вавилон, а я молчал. А что ему ответить? Я знаю Вавилон из школьной истории, знаю про вавилонскую башню, но вряд ли Тим ожидал от меня услышать притчу из Библии. И моя одежда хоть и чистая, довольно рваная. Дырки на джинсах, обрезанная футболка. Хотя в настоящем мире, у молодых девушек в свое время была мода на рваные вещи.

— Уфе! Садись позади меня! — убрав в свою сумку последний конверт, паренек, поднял брошенный на бок скутер и принялся его заводить. Мотор взревел. С опаской, подойдя к заднему сиденью, неловко уселся. Держаться было не за что, только за спину моего водителя, а тот, словно предчувствия близость, расправил плечи, весь такой довольный завел мопед и покатил на юг.

Болтун — находка для шпиона. Тим оказался болтуном, сидя за его спиной и обняв попутчика за живот, чему он был безумно доволен, я слушал его болтовню.

Рофтон был в трех часах езды. Небольшое поселение трапперов, которые жили тем, что охотились на гиен и продавали их шкуры. Гиенами назывались не млекопитающие подотряда кошкообразных, а мутирующие ящеры. Одну такую ящерицу я заметил через пятнадцать минут, после выезда из заброшенного поселка. Сижу себе спокойно, прячу лицо от ветра и понимаю, что за скутером кто-то бежит. Оборачиваюсь и вижу комодского варана, серебряного окраса.

— За нами бежит ящерица! — кричу водителю, прижимаясь к его спине. Тим же только прибавил скорость, даже не обернулся, заявив, что это гиена, и она скоро отстанет, так как долго бежать не может. У меня же мурашки по спине пошли. Ничего себе двухметровая махина за спиной. Если бы шел пешком, то с ней бы не справился.

Вскоре гиена отстала.

Солнце стояло высоко. В лицо бил теплый воздух. Ехать по пустынной дороге без шлема и очков было непривычно, приходилось то и дело щуриться и закрывать глаза, когда воздух поднимал песок, а песчинки летели в лицо. Тим же, привычный к такой езде, кажется, не ощущал дискомфорта. Он продолжал болтать, ведя скутер с открытым ртом. Один раз ему в рот залетела муха, о чем он во всеуслышание заявил и пошутил, что перекус подъехал.

Еще я узнал, что Вавилон — это город, который не спит всю ночь. Сам Тим там ни разу не был, но мечтал побывать, якобы в этом городе полно света, пиво текло рекой, куча увеселительных заведений и там обитали самые лучшие красотки пустоши. Задав парочку уточняющих вопросов, понял, что речь шла о некоем подобии Лас-Вегаса, города грехов. Легенда с моим происхождением мне понравилась, следовало бы её придерживаться и дальше. Вавилон далеко отсюда, сам город был довольно большим и считался, чуть ли не единственным мегаполисом в Пустоши. Я — родом из Вавилона, приехал сюда на машине, она сломалась, и мне пришлось добираться до поселка с попутчиком.

Поговорили про патроны. Как я и думал, стоимость различных товаров варьировалась от многих факторов, и в первую очередь от умения торговать и договариваться. Никаких твердых цен. Я смутно представлял стоимость вещей. У меня не было никаких сведений о ценообразовании в этом мире. Подозревал, что стоимость товара сильно зависит от условий сделки, и при правильном подходе цену можно было сбить или поднять в несколько раз.

Расспросив попутчика, я выяснил, что с валютой все не так просто. В качестве денег использовали весь ликвидный товар: патроны, топливо, медикаменты. Тим рассказал, что еще тридцать лет назад люди обходились лишь одним бартером, меняли еду на топливо, лекарства на инструменты. Торговые связи между городами тогда только налаживались. Оценить стоимость товаров и подобрать подходящие предметы для обмена было непросто. Долгое время валютой были патроны, но они имели свойство заканчиваться, а доступ к Свинцовой Ферме тогда еще не был открыт. Людям нужен был какой-то стандарт, ориентир для оценки предметов. Что-то маленькое и легкое, при этом стойкое к износу. Лучше всего подошли пустые гильзы, в простонародье — «цилиндрики». Они стали новой валютой и самой мелкой разменной монетой. Причем в качестве денег принимали только целые гильзы, испорченные и помятые «цилиндрики» считались металлоломом.

Чтобы не носить с собой большое количество гильз, люди использовали в качестве других платёжных средств боевые патроны, разного калибра и соответственно разного номинала. Обычно повседневные покупки обходились в сумму не более двадцати-тридцати «цилиндров», поэтому носить с собой больше одной коробки патронов и горсти гильз было бессмысленно. Крупные сделки между торговцами обговаривались заранее. Пять или шесть лет назад, в качестве денег начали распространяться серебряные слитки, но Тим сказал, что в Рофтоне и в Кинсберге они не пользуются спросом.

Поинтересовался про бутылочные крышки, к моему удивлению Тим в ответ рассмеялся, заявив, что впервые слышит, чтобы кто-то использовал пробки в качестве валюты, пришлось наплести ему, что в Вавилоне они в ходу.

Выведал я информацию и про окружающие поселения. Рофтон, куда мы направлялись, был самым близким поселком. Через два-три дня там намечается фестиваль и горожане ожидали наплыва волков. Свинцовой Фермой называли бывший оружейный завод, где изготавливали патроны, но сам Тим там ни разу не был. Кинсберг — это второй ближайший город, где-то в семи-восьми часах езды.

Кто такие волки? Оказалось, так Тим называл байкеров пустоши. Они вели кочевой образ жизни, зарабатывали на жизнь охотой, торговлей, но чаще всего выступали как наемники. У волков был собственный кодекс и своя идеология свободы и духа братства. Путешествовали группами, так как одинокий волк был скорее исключением, чем правилом. Отряд волков называли стаей, и сколько всего группировок байкеров колесило по пустоши — никто не знал. Стаи объединялись, распадались. По словам Тима, кто владеет мотоциклом — может причислять себя к волкам. А чем круче и мощнее твой железный двухколесный друг, тем более уважаемым волком ты станешь. Парнишка рассказывал про волков с восторгом, словно и сам мечтал вступить в их ряды. Спрашиваю его про скутер. Оказывается драндулет, на котором мы ехали, под определения железного коня не подходил. С такой рухлядью ни один волк не будет связываться. Тим мечтал накопить на настоящий байк и вступить в ряды волков.

Выведал, что волки не такие уж правильные ребята. Иногда они в обмен на топливо, еду и оружие могли защищать поселение от незваных гостей, но когда жители отказывались платить за защиту, вполне могли сами напасть на поселок. Бандиты, избившие Тима, тоже были из волков. На мой вопрос, почему же он так хорошо говорит про байкеров, курьер ответил:

— Они были из стаи Шакалов, это флохая стая. Другие волки стаю Шакал не уфажают.

С волками — сам черт голову сломит. Я понял, что байкеры были разобщены, не представляли единую группировку. Две стаи вполне могли оказаться по разные стороны баррикад, одну могли нанять для защиты каравана, а вторую для нападения на этот же караван.

Интересуюсь насчет топлива. Вряд ли в пустоши есть автозаправки, а раз байкеры являются кочевниками и гоняют весь день, значит, им нужно топливо. Сначала паренек ничего не ответил, явно удивившись моему глупому вопросу. Потом произнес:

— Волки друфат с коптильщиками… Фсе друфат с коптильщиками, они поставляют топлифо.

Кто такие коптильщики? Судя по названию, они что-то коптят и явно не мясо. Задаю уточняющий вопрос и выясняю, что так называют обитателей буровой скважины и нефтеперегонного завода. Над их поселком всегда стоит смог, отсюда и пошло название. Сами коптильщики к себе никого не подпускают, тайну перегонки нефти в топливо хранят в секрете и являются монополистами на пустоши. У коптильщиков договорные отношения практически со всеми поселениями, а их торговые караваны с цистернами можно встретить от западного побережье до самого Вавилона.

Кроме волков, в пустоши водились бандиты, рейдеры и зараженные. Да уж, а еще пустошью называется, сколько же тут народу обитает. Между бандитами и рейдерами было столько же общего, сколько и различий. Те и другие являлись отморозками. Грабят, насилуют и убивают путников, сбиваясь в мелкие шайки и большие банды. Если бы на Пустошах всё ещё соблюдались законы, то их можно было бы назвать преступниками. Но в этом мире, где правит лишь право сильного, понятия законности теряло свой смысл.

Различия между бандитами и рейдерами было в том, что первые являлись недолговечным формированием. В бандиты шли изгои общества. Они не имели чёткой структуры и иерархии, действовали хаотично и часто распадались после совершения удачного преступления. Рейдеры же представляли собой более организованные группы, которые могли объединяться для выполнения крупных задач. Они имели лидеров, свои поселения и даже подобие собственных законов. Именно рейдеры и были главной угрозой в пустоши. Мысленно перевариваю полученную информацию. Понимаю, что даже в криминальной среде должны быть «понятия». Уточняю у Тима, из его слов выходят, что рейдеры опасней бандитов.

— Не факт! Рейдеры быфают разные, — отвечает Тим, перекрикивая ветер, — Одних рейдеров не отлифишь от дикарей, а других есть даже тачки.

Зачем тогда такое разделение? Те и другие плохие парни. Как пояснил Тим, в этих краях рейдеров никогда не бывало, так как дорога почти не использовалась караванщиками, а все торговые пути находились в шести часах езды на востоке. Еще среди бандитов ходил слух, что в окрестностях Рофтона водились мутанты-каннибалы. Тим слышал про каннибалов, но никогда их не встречал, по его словам, сплетни специально распространяли жители поселка, чтоб держать налетчиков как можно подальше. Вдобавок, шкуры гиен сейчас не пользовались спросом, торговые караваны объезжали Рофтон стороной, а значит, и рейдерам не было особого резона соваться сюда и устраивать засаду там, где добычу можно прождать не одну неделю. В пустоши есть места для охоты на путешественников куда жирнее.

Кстати, про дикарей. Помню, что при создании персонажа можно было выбрать такую же предысторию. Следовало бы и про них поинтересоваться. Тут мой источник информации дал сбой, Тим про дикарей знал мало, видел их несколько раз, как они приходили в город, но сам с ними не общался. Слышал, что они живут в болотистых краях, где колеса застревают в земле. Торговлю с внешним миром они не поддерживают, чем занимаются и как живут — не знает.

Зато многое знает про зараженных. Даже среди его клиентов такие есть. Регулярно отвозил им посылки.

— Лиц они не показывают. Жифут в дюнах. Прифозил я как-то им пофылки. Страфные они. Мутанты. Без волос, с облезшей кожей. Их лучше не трогать, можно подхватить заразу.

Сказать, что-то хорошие или плохое про зараженных паренек не мог. С одной стороны, Тим их жалел, так как понимал, что они — больные люди, которых выгнали из поселков. С другой стороны он их побаивался, не хотел к ним прикасаться, думая, что проказа от зараженного может перейти и на него. Во всех поселениях зараженных боялись, считая, что от них идет радиация. Зараженным же приходилось скрывать свою сущность: ходить в масках, в капюшонах, не показывать лицо. Тим сказал, что в ряде поселений считалось неприличным ходить закутанным с ног до головы, лучше оставлять какую-нибудь часть тела открытой, чтобы прохожие видели, что ты не мутант.

Большинство мутантов были разумными, пусть они считались изгоями, их прогоняли, но они могли мыслить, говорить. Существовали еще и дикие мутанты, эти по своему поведению напоминали бешеных зверей: едва завидев человека, бросались в атаку.

Потом мы ехали молча. Точнее, я молчал, а Тим продолжал говорить, рассказывая про мутантов, зараженных и свои приключения. Информации было много, нужно ее переварить. Мопед плелся по старой дороге, куски асфальта терялись среди камней. Придорожные кусты разрослись и превратились в непроходимую стену перепутанных черных колючек. Проехали следы давнего костра на обочине. Дальше — бетонная дорога на насыпи. Мертвая земля. По бокам лишь унылый и переменчивый ветер разносил пыль исчезнувшего мира. Мы ехали уже несколько часов, и я начал уставать от монотонной дороги.

Где же этот чертов Рофтон? Замечаю, что скорость резко спала и мопед начал чихать. Если раньше мчались со скоростью сорок километров час, то сейчас уже плелись как черепахи. Через секунду мопед в последний раз громок чихнул и заглох. Тим заметно заволновался и начал озираться. Спрашиваю: в чем дело?

— Топлифо на нуле, — отвечает паренек и быстро добавляет, — но мы уфе приехали. Фидишь фышку на холме. Это Рофтон.