Черное сердце

Глава 10

Неопределенность

— Кто нибудь знает новые матерные слова? Старые уже не описывают ситуацию…

Закутанная в домашний халат пожилая дама затянулась сигаретой на длинном мундштуке и сбила пепел о перила балкона. Тамара Игоревна, бывшая директриса моей школы и по совместительству одна из немногих подруг моей бабушки, была как обычно собрана и рациональна. Они вообще были очень похожи, не внешне, но по сути.

— Саш, что это? — спросила Тамара Игоревна.

Порыв холодного весеннего ветра хлестнул меня по лицу. Мне казалось, он был отголоском той бури, что сейчас разыгралась на противоположном краю города. Я снова окинул взглядом театр военных действий. Было далековато, да и вид частично перегораживали высотные дома, но рев мощной акустической системы, служившей приманкой для оживших мертвецов, был слышен даже здесь, а всполохи снарядов освещали собой небо. Периодически к гулу подключался стрекот пулеметов и грохот взрывов. Я не большой специалист в военной технике, но почти уверен, что там работали не только танки, но и крупнокалиберная артиллерия или хотя бы минометы.

Военные постарались и устроили грандиозное шоу, вот только подавляющее большинство мертвецов не клюнуло на уловку и продолжало ошиваться возле многоэтажек. И дело вовсе не в великом уме нежити. Просто зачем ходить далеко, когда засевшие в квартирах жильцы буквально источают сладкий аромат жизни? В сторону окраины города потянулась лишь жидкая цепочка ходячих, для себя я назвал их «бракованными». Почему бракованные? Да потому, что самопроизвольное поднятие не всегда дает нужный результат, в отличие от правильно проведенного ритуала. Вокруг полно домов с жильцами, а эти, как бараны, прутся в западню. Но ход в любом случае военные сделали правильный, даже если удастся сократить поголовье нежити на десять-пятнадцать процентов это уже будет отличный результат. На улицах станет посвободней и можно будет запускать технику. А больше всего я радовался, что этот праздник жизни происходит без моего участия. Я не герой в сияющих доспехах, готовый из чистого альтруизма скакать с шашкой наголо против орды мертвецов.

— Военные зачищают город, Тамара Игоревна, — подчеркнул я очевидное.

— Это я и без тебя поняла, Саша, ты мне объясни вот это что такое? — она указала мундштуком с тлеющей сигаретой вниз, где на улице бродили мертвецы. За час, что мы провели в гостях у Тамары Игоревны, их количество увеличилось и теперь во дворе шаталось не менее двух десятков тварей.

Тамара Игоревна женщина сугубо прагматичная и в бесовщину не верит, поэтому я непроизвольно хмыкнул, но под строгим взглядом директрисы быстро взял себя в руки. Вроде давно вырос, а привычка осталась, как будто снова вернулся в десятый класс и стою на педагогическом совете.

— Чтобы понять происходящее, вам придется поверить в магию, — все же не удержался я от подколки.

— Саша, какая к черту магия? Это эпидемия какая-то, может вирус бешенства! — взорвалась бывшая директриса на пенсии.

— Пусть будет бешенство, Тамара Игоревна, — легко согласился я, примирительно подняв руки, но обмануть опытного педагога было не так-то просто. Тем не менее я не видел никакого смысла в том, чтобы объяснять ей, что ни один вирус не заставит ожить мертвое. Если Тамаре Игоревне так легче принять случившееся, то я спорить не стану. — Чтобы ни было причиной, но нам пришлось столкнуться с последствиями. Это уже не люди, называйте их зараженными, ходячими, зомби или даже мутантами, суть останется одна — это агрессивные твари, которые нападают на любого.

— И как нам решить эту проблему? Есть проблема, значит должно быть решение, — задала вопрос бывшая директриса, а ныне пенсионерка.

— А никак, — хмыкнул я, но привычка снова взяла свое, — они не вечные, да и военные стараются, надо просто переждать. Этим инфицированным нечего противопоставить нашим пулеметам и танкам, и, уж извините, как бы это ни звучало, но человечество может позволить себе потерю миллиона — другого населения. В общем, максимум через неделю на улицах снова станет безопасно, — бодро сказал я, ведь заканчивать надо всегда на позитивной ноте. А сам подумал, как бы наше любимое правительство с перепугу не устроило городу экстерминатус. Одна ракета и до свидания. Это, конечно, маловероятно, но ведь и возвращение магии тоже никто не предполагал.

— Военные-молодцы! А, неделя это не так долго, — уже бодро ответила Тамара Игоревна. Бывшая директриса владела навыками стратегического планирования и умела ждать.

Волна какого-то инфернального воя прокатилась по городу, задрожали стекла и показалось, что завибрировало само здание. От испуга я непроизвольно вцепился в перила балкона и только через две секунды заметил в ночном небе три стремительно удаляющихся силуэта истребителей. Никогда не думал, что придется почувствовать заход боевой авиации на собственной шкуре и, надеюсь, больше не придется — это было страшно. Новая волна взрывов докатилась с противоположной стороны города, правда, в этот раз мне показалось, что поле боя несколько сместилось в сторону, а через пять секунд я получил этому наглядное подтверждение. Истребители отстрелялись по многоэтажке и здание сложилось грудой обломков. Вот же черт! Вот этого я и опасался. Чего это они вдруг? Может встретились с измененной тварью? Конечно, умертвию танк не одолеть, но могу с уверенностью заявить, что развитая нежить не уступит интеллектом человеку, очень хитрому и жестокому человеку. Выкурить такую тварь из жилого дома очень сложно, при условии, что ее почти не берет ручное стрелковое оружие, можно легко взвод, а то и роту подготовленных бойцов положить.

Судя по всему, отцы-командиры пришли к тем же выводам, что и я, и здания вокруг первого начали складываться одно за другим.

— А чего это, Саша, они — козлы по городу-то лупят⁈ — с негодованием воскликнула Тамара Игоревна.

— Зараженных выкуривают, — поделился я соображениями, не вдаваясь в подробности.

— Так там же люди⁈ — не унималась бывшая директриса. Женщина она была строгая, но всю жизнь проработавшая с детьми, что безусловно наложило свой отпечаток. Любой вполне взрослый мужчина навсегда останется для нее малолетним шалопаем.

— Эвакуировали наверное. Военные же еще ночью со стороны Новосибирска подошли, — высказал я предположения, чтобы успокоить Тамару Игоревну, хотя сам не был в этом уверен, но звучало весьма логично.

— Ну, будем надеться, — с сомнением произнесла пенсионерка и неожиданно сменила тему. — А свет и воду думаешь включат?

Я хотел переспросить про воду, но быстро сообразил, что при полном отсутствии электричества насосы городской системы водоснабжения тоже не работают.

— Если наше правительство пошло по примеру Франции и начало остановку атомных электростанций, то…. — я на секунду задумался, доставая из глубин памяти информацию, — Насколько помню, примерно 20 процентов от общей генерации составляют АЭС, примерно столько же вырабатывают ГЭС и оставшиеся шестьдесят процентов ТЭЦ. Пока перераспределят по системе, пока подкрутят, подмажут, возможно, с утра все заработает, — уверенно сказал я, а сам для себя добавил, что если встали наши местные ТЭЦ, то пока все не уляжется «о электрификации всей страны» можно забыть. Хотя тут сложно, чтобы до конца понимать все тонкости надо быть энергетиком.

— А откуда про АЭС во Франции знаешь? — с подозрением спросила Тамара Игоревна и я мысленно чертыхнулся.

— По телевизору показывали, перед самым отключением, — ловко отбрехался я и сам постарался сменить тему разговора. — Тамара Игоревна, а вы дальше как быть планируете?

— Об этом мы с тобой позже поговорим. Ты вначале мне вот что скажи, — не терпящим возражения голосом перебила меня директриса. — как у Лизы самочувствие?

Тамара Игоревна имела в виду маму.

— Плохо, — сухо сказал я, тема была мне неприятна, но продолжил цитатой из медицинской карты. — Положительной динамики не наблюдается.

— Врачи никакой надежды не дают?

Я отрицательно мотнул головой. Мама уже немного отошла от тех препаратов, что я ей вколол, и учительница попыталась поговорить с бывшей ученицей, в результате чего лишь сильнее распереживалась.

— Печально это все. В школе, помню, такой шебутной девчонкой была, первые места на всех танцевальных конкурсах брала, а как в КВН играла… а сейчас и не узнаю совсем. Глаза потухшие, только страх затаенный читается, — грустно сказала бывшая директриса, которая встречала маму маленькой девчонкой с огромными бантами и провожала уже вполне взрослой девушкой.

— Вам спасибо за гостеприимство, Тамара Игоревна, но мы завтра уезжаем к бабушке, — снова вернул я разговор в нужное русло.

— А может не стоит? Там же эти, зараженные? — Тамара Игоревна вновь указала мундштуком на шатающихся по улице ходячих.

— Я слышал, они дневного света боятся, — апеллировал я, ссылаясь на псевдонаучные факты. Солнечной свет нежить в правду не любит, однако в большей степени расчет шел на снижение магический фона и самоуспокоения большинства тварей.

— Куда уж мне старой, — вспомнила мой вопрос и улыбнулась Тамара Игоревна, — что мне планировать, Сашенька? В моем возрасте давно пора порядочное похоронное агенство искать, а не планы строить.

— Не прибедняйтесь, — улыбнулся я в ответ. — Быть может с нами? Анна Григорьевна будет рада.

— Нет, Саша, я дома останусь, мне тут спокойно. Продуктов у меня на три-четыре дня хватит, а солений и на месяц, а там, глядишь, само собой все уляжется, — убежденно сказала бывшая директриса и я согласно кивнул.

— А давайте я с утра, на всякий случай, еще за продуктами схожу. Запас карман не тянет, — искренне предложил я. Мне не сложно, а заодно одноклассника навещу и позабочусь, чтоб он больше проблем никому не доставил.

— Сходи, коль не сложно, — милостиво дозволила мне Тамара Игоревна.

— Тамара Игоревна, тогда у меня к вам просьба будет, — решил я вскрыть карты. — Нам с мамой уезжать надо, вы за девчонкой не присмотрите? Мы очень торопимся.

— Эх, Саша-Саша, вот не Чурнак ты, а чурбан, как есть, чурбан деревянный. Харитоновы Маришку из детского дома взяли, месяца еще не прошло как. Ребенок не обвыкся еще толком, а тут такое. Ты глянь, как она на тебя смотрит. Как на героя, а ты… чурбан деревянный, одним словом.

Я глянул через окно на тихонечко сидящую в уголке на стуле Марину. Ребенок украдкой посматривал в нашу сторону, но встретившись со мной взглядом тут же отвел глаза и уставился в пол. Я скривился. Герой из меня такой себе, посредственный. Грустная история у Марины, но сколько в мире грустных историй? Я не могу разорваться, да и бабушка против будет. Ну, может не сильно против, но не одобрит точно, для нее кровь нашего рода очень много значит.

— Я бы взял, но вы же сами знаете Анну Григорьевну, — попытался отмазаться я.

— Знаю, — примирительно кивнула Тамара Игоревна. — Ладно, пошли спать, а то время уже позднее.

Мне и маме выделили отдельную комнату, Маринка легла с Тамарой Игоревной. Маму я уложил на диван, а сам развалился на софе. В голове еще мелькали какие-то отголоски путных мыслей, но после насыщенного дня немилосердно клонило в сон. Скажу без ложной скромности, сегодня совершил подвиг достойный какого-нибудь Рэмбо или даже Чака Норриса, но устал, как собака, так что разум и тело требовали отдыха. Неимоверным усилием воли я заставил себя раздеться и засунул кинжал в ножнах под подушку, после чего провалился в тревожный сон. Даже устроенная военными канонада не могла удержать меня в реальности.

Снилась мне какая-то муть: ожившие мертвецы тянули свои скрюченные пальцы, я отбивался, от кого-то убегал, за кем-то гонялся. В общем, все как в жизни, но как-то скомкано, вперемешку и без цели. Пробуждение наступило резко. Рядом пахнуло магией и меня подбросило с кровати, как с катапульты. Я замер с обнаженным кинжалом в руке еще не понимая, что происходит. На улице только начало светать, но полумрак не помешал мне оглядеть комнату, и я выматерился в голос.

Мама сидела на дальней стороне кровати у стены, поджав под себя ноги, и с испугом смотрела на обтянутое бледной кожей иссохшее тело, одетое в домашний халат Тамары Игоревны. Видимо, наша хозяйка по старческой привычке проснулась раньше и пошла проведать дорогих гостей…. И вот чем это закончилось. Мама не контролирует свою силу и «выпила» старушку за один присест.

— Мама… — только и смог протянуть я. Тамара Игоревна была замечательной женщиной, несмотря на все наши глупые конфликты в юности, я искренне, пусть и без слез, скорбел о ее смерти, но изменить уже ничего не мог. Тьма оберегает меня от подобной участи, но не других.

Я снова хотел выматериться, но сдержался. Мама все равно не поймет, а крики разбудят спящую в соседней комнате Марину. Пошел на кухню, и после пяти минут поисков нашел в одном из ящиков большие, черные мусорные пакеты и пару резиновых перчаток. Некоторое время постоял в коридоре, собираясь с духом. Укладывая останки дорогого мне человека в мусорный пакет, я пытался отстраниться от грустных мыслей и занять голову чем-то полезным, получалось плохо, но я старался. Прикинул какой дорогой лучше бежать из города, заодно обдумал, что еще можно будет взять с собой и где это добыть, желательно сильно не отклоняясь от основного маршрута.

Собрав останки Тамары Игоревны в пакет я отнес его в кладовку и плотно закрыл дверь, чтобы Маринка случайно не заметила. Снова похозяйничал на кухне, выяснил, что свет и воду так и не дали, зато нашел полупустую пачку сигарет и пошел на балкон. Курил я редко, только когда уже был чертовски пьян, прямо-таки в жопу, или когда как сейчас нервы расшалились. Чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся табаком. Глянул на пачку — неожиданно дорогие. Прибеднялась Тамара Игоревна, на пенсию таких не купишь.

Утренний город заволокло призрачной дымкой, и с высоты девятого этажа он казался сказочным замком, потерянным в тумане. Дышалось, как никогда легко и, несмотря на случившиеся, хотелось прыгать. Наверное просто воздух очистился от выхлопных газов. Если бы еще не копошащиеся внизу ожившие мертвецы, вовсе смог бы расслабиться и улыбнуться. Только выкурив две сигареты подряд я наконец-то привел в порядок мысли и мог рассуждать логически. Снова глянул на ходячих, которых стало раза в три больше по сравнению со вчерашней ночью, и только потом обратил внимание на магический фон. С болезненным щелчком разрозненные части мозаики сложились в целую картину. Неожиданное пробуждение и смерть Тамары Игоревны от маминой руки настолько выбили меня из колеи, что я только сейчас осознал, что его уровень, не только не уменьшился, но и вырос почти в два раза!

— Дьявол и семьдесят два князя ада, — простонал я в отчаянии. Называется вздремнул пять часиков.

Этого не могло быть, но все же являлось фактом. В моей голове эхом гулял вопрос «как?», ответа на него я не находил, зато прекрасно понимал последствия произошедшего. Во-первых, нежить не упокоится, наоборот ее будет становиться больше с каждым часом, пока последний житель не обратится в алчущую живой плоти тварь. Во-вторых, магический фон поднялся до неведомого мне доселе уровня, даже наш семейный источник был намного слабее. Так не может быть, точнее не могло быть до этого момента. Нельзя налить в кружку воды, больше чем ее объем, а это значит, что пошла цепная реакция. Всего один чертов портал нарушил хрупкий баланс сил, и мир, как дырявое ведро, начал сифонить из всех щелей. Магия хлынула к нам пусть не бушующим океаном, но полноводным потоком. А это значит, что произошедшее прошлой ночью у нас, сегодня начнется по всей Земле, теперь это не локальная катастрофа уровня города, а откормленный пушной зверь для всего мира! От этой мысли что-то похолодело внутри.

Это конец нашей цивилизации или точнее начало конца. В одночасье передо мной пролетели картины будущего мира, его падения до уровня Средневековья, а то еще ниже — в каменный век. Это жопа… Вон даже военные примолкли, после ночной канонады сейчас слышны только редкие выстрелы.

В реальность меня вернул стук детских кулачков по стеклу. Я натянуто улыбнулся. Последняя сигарета давно истлела, оставив в моих руках пустой фильтр. Крах цивилизации — это жутко неприятно, но что теперь из-за такой мелочи ребенка не кормить?

— Дядя Саша, а где бабушка Тамара? — спросил меня мелкая как только я зашел на кухню, прикрыв балконную дверь.

— Ушла к соседу чай пить, — соврал я, слушатель у меня был не искушенный и обман не раскусил.

— Я тоже чай хочу, с булочками! — тут же воскликнула Марина. Хотя какая она Марина? Девчонка не в меру сообразительна для своего возраста, но до взрослого имени еще не доросла. Маришка.

— Ну, давай разберемся, где тут у бабушки Тамары чай, — обреченно сказал я, встряхивая пустой чайник. В обесточенном холодильнике нашлось полкастрюли борща, палка колбасы и так по мелочи, в кухонном шкафу — пара пачек макарон и крупы. Огонь можно и на балконе развести, хотя без воды это не имело смысла… Снова захотелось ругаться в голос, но старые маты закончились, а новых еще не завезли. Называется, вздремнул пять часиков.

Вдруг пришло осознание, что из города нам не выбраться. Один бы я ушел, но вместе с мамой и Маришкой это становится почти невозможной задачей. Мы застряли тут и, похоже, надолго. Тамару Игоревну очень жаль, но теперь у нас хотя бы есть квартирка где жить. Зря я вчера ворчал насчет этажа, восьмой этаж и две стальные двери по нынешним временам — весьма неплохой вариант. Конечно, лучше квартира на последнем, девятом, но мы еще посмотрим кто там живет сверху, а там может и переедем.