Черкес 2. Барочные жемчужины Новороссии

Глава 14 А не купить ли мне таверну?

— Что, что случилось? — я уступил Ване право поинтересоваться причиной плача женщин.

— Мария рассказала, что перетерпела её семья! — сквозь слезы ответила Эльбида, подтверждая мою догадку относительно причины. — Ох, Иоанис! Не дай Бог такое испытать! Потерять отца, маму, сестру! Ох!

Эльбида, сказав это, опять бросилась обнимать и утешать Марию.

— Да, да, я знаю. Мне Коста тоже рассказал, — Ваня, как можно нежнее, гладил свояченицу по спине. — Такое горе! Такое горе! Но, слава Богу, они живы. Вон мальчик, наследник растет. Мы им поможем. Ничего, Эльбида! Ничего! Надо дальше жить!

Эльбида, сморкаясь и вытирая слезы, качала головой, соглашаясь с доводами деверя. Потом сделала глубокий выдох. Бросила взгляд на корзину с рыбой, которую Ваня поставил на стол.

— У Джемаля брал? — не могло не вызвать улыбки то, как быстро Эльбида вернула и деловой тон, и командирский голос.

— Ну, конечно! — Ваня воспользовался тем, что Эльбида в эту секунду уже придирчиво рассматривала купленную рыбу, и через её голову посмотрел на меня. Незаметно усмехнулся.

— А мидии для чего?

— Мидии от него в подарок, бесплатно!

— Ах! — Эльбида заметила селедку и также, как и Ваня, оценила её восхищенным цоканием.

Селедка вынесла оправдательный приговор для Вани. Эльбида осталась довольна. Встала из-за стола, прихватив корзину.

— Мария, все, все, хватит! — остановила она сестру, которая, справившись со слезами, продолжила как ни в чем не бывало нарезать лук. — Куда столько? Пойдем, готовить начнем!

— Хорошо. — Мария покорно согласилась. — Сейчас только эту уже дорежу, подойду!

Эльбида кивнула. Потом опять посмотрела на деверя.

— А вы что будете делать? — спросила прищурившись.

— В погреб заглянем. Выберем что-нибудь к столу. Заодно все покажу Косте, расскажу.

— Смотри у меня! Только не сделайте так, чтобы нам потом после твоих «показов» не пришлось вас из погреба бесчувственных вытаскивать!

— Эльбида! — Ваня обиделся такому предположению свояченицы.

— Что — Эльбида⁈ Будто я не знаю!

— Эльбида, у нас гости, что ты при них…

— Какие они гости? Они — родные теперь нам люди! — Эльбида, кажется, была способна парировать любой довод.

Ваня сдался. «Еще долго держался, — думал я про себя, пряча улыбку. — Я бы сразу сделал 'хенде хох». Тут я внутренне подобрался, поскольку Эльбида теперь уже пронзительно смотрела на меня.

— Коста! — я был уже готов отдать честь с криком: «Слушаюсь, товарищ генерал!» — На него надежды нету! Прошу тебя: сядем за стол, тогда и можете пить.

— Конечно, Эльбида! Обещаю!

Эльбида удовлетворилась наведенным порядком в приданной ей части, последовала в дом. Я посмотрел на Ваню и поддержал его, закатив глаза, и сделав жест, будто утираю пот. Ваня с благодарностью улыбнулся в ответ.

— Ну, пойдем! — Ваня указал в направлении за сарай.

— Пойдем.

Сестра, низко опустив голову, очевидно, чтобы скрыть разбиравший её смех, собирала нарезанный лук. Я подошел, наклонился к её уху.

— Про Константинополь лучше пока много не рассказывай.

Сестра кивнула. Ушла в дом, позвав с собой Яниса.

Можно было наведаться в закрома!

Обогнули сарай. Сразу за ним обнаружились пять ступенек, ведущих вниз, ко входу в погреб.

Спустились. Ваня открыл дверь, пригласил войти. В нос сразу ударил запах фруктовой гнили, будто брагу пролили. На полках — батареи бутылок всей мастей и разных цветов содержимого. Серьёзный арсенал! Не служил ли капитан в артиллеристах?

Ваня встал перед полками, обернулся ко мне. Было видно, как он счастлив здесь находиться. В том месте, где все сделано его руками. Я стал подробно рассматривать бутылки. Одна выделялась. Неужто домашнее шампанское? Ваня заметил направление моего взгляда и объект, который меня заинтересовал.

— Шиповка! — похвалился Ваня.

— Что за зверь страшный?

— В горах каких только ягод не наберешь. Есть у нас дерево — мы его «бесстыдницей» кличем. Кору сбрасывает каждый год, так и стоит с голым стволом, даже там, где соснам неуютно. Ягоды у него по вкусу на землянику похожи. Вот из них я шиповку и делаю. Но только зимой, ибо лед нужен.

— А другие ягоды есть?

— Как не быть? И тута, и кизил, и много еще разного… Но ты не перебивай! Дай все толком обсказать. Берешь большие бутыли стеклянные. В них воды с сахаром растворенным зальешь, добавишь семь фунтов отборных ягод без гнили и две бутылки старой водки.

— Что за старая водка?

— Поляки делают. Хлебное вино или полугар в бочках из-под мадеры выдерживают два-три года.

— Старка что-ли[1]?

— Бывает и так ее называют. Но ты погоди, заканчивай перебивать… — чувствовалось, пожилой офицер оседлал любимого конька. — В общем, взболтаешь сусло — и на окно, на солнышко, дней на двенадцать. Тут следует быть аккуратным! Помешивать надобно палочкой время от времени, чтоб, не дай бог, ягоду не повредить. Как ягода «играть» начнет — прыгать то вверх, то вниз — считай, шиповка готова. Переливай ее в другую бутыль через салфетку, сложенную вчетверо, и на лед на трое суток. Далее понадобятся бутылки толстого стекла. Обычные не годятся — взорвутся. Переливаешь в них шиповочку, но не до самого горла. Пробку запаришь, колотушкой забьешь, веревочкой перевяжешь и засмолишь. И в погребе в песок горлышком вниз на полтора-два месяца. Все! Хранить далее можно не более трех. Вот мы с тобой сейчас пробу и снимем. Последняя бутылка осталась, в феврале делал.

— Не будем же мы уху шипучкой запивать!

— Не боись! Пробу снимем — и бабам отдадим. А сами водок отведаем!

— Водок? Не водку?

— Чудак ты, Коста. Водок у меня — без счета. И грушевая, и виноградная, и сладкая. А уж настоек… — он мечтательно закатил глаза. — Семь цветов! Чтоб батюшку или старых товарищей боевых по чести принять!

Ну, теперь понятно, почему Эльбида и его предупредила, и меня! Вот же, старый алкаш! На своих ногах я до кровати, чувствую, сегодня не дойду.

Чья-то фигура неожиданно перекрыла вход в погреб.

— Так и знала, что ты здесь! — раздался незнакомый женский голос.

Я обернулся. Ваня чуть не выронил бутылку из руки.

— Тьфу! — в сердцах воскликнул он. — Варвара, сколько раз тебе говорил, что ты, как лазутчик каждый раз врываешься! Доведешь меня однажды, прямо здесь сердце разорвется, упаду и умру!

— Ты, если и умрешь, то от того, что каждый день стараешься рюмку-другую выпить со своими собутыльниками.

— Варвара, побойся Бога! Какой это собутыльник? Это наш дорогой гость! От Адонии привез письмо! — тут Ваня заметил, как я, ничего не понимая, только и верчу головой от него к Варваре, и, наконец, сообразил, что надо бы меня вывести из этого состояния. — Знакомься, Коста: моя жена — Варвара! Крестника ходила навестить! Варвара, это Коста!

— Здравствуйте, здравствуйте! — Варвара без церемоний сразу обняла меня, спустившись к нам в погреб.

— Здравствуйте, Варвара! Очень рад!

— Как там Адония?

— Хорошо!

— А, ладно! — Варвара поняла, что от нас мало толку в таком-то антураже и мы её любопытство сейчас не удовлетворим. — Пойду у Эльбиды все узнаю!

— Да, иди, иди! — призвал её супруг, вызвав очередной взрыв подозрений.

— А вы зачем тут? — Варвара все-таки призвала мужа к ответу.

— Оф, женщина! Неужели не понятно? Надо же к накрытому столу выбрать, что выпить!

— Только здесь не пей! — предупредила Варвара.

— Только за столом! — пообещал Ваня.

Варвара поспешила в дом. Мы с Ваней выдохнули.

— Ага! «Только не пей», — передразнил Ваня супругу. — А с вами как по-другому выжить⁈ Курятник! Может, с грушевки пробу снимем? Унюхают… Опять раскудахчутся. Ладно, перетерпим, да?

Я кивнул. Конечно, из мужской солидарности был на его стороне. Но сейчас мне потребовалось приложить максимум усилий, чтобы не заржать. Постарался спросить, как ни в чем не бывало:

— А как ты все это делаешь? Перегонка?

— Конечно! А как еще?

Ваня указал вглубь подвала. Прошли туда. В самом углу стояло что-то, накрытое грубой тканью. Ваня её небрежно откинул в сторону.

Папа мой делал выдающуюся чачу, как и вино. Поэтому самогонный аппарат — агрегат, знакомый мне с детства. Бак, змеевик и холодильник — все просто. Но у Вани был не аппарат, а нечто непонятное и, в то же время, красивое. Медный самовар — не самовар, скорее фляга с длиннющим краном сантиметров сорок. Именно, круглый пузатый перегонный куб. Если можно назвать кубом полуметровый котел, в котором все встроено внутри. И хрен разберешь, как там все работает!

Зная, что Ваня ждет от меня оценки своей «мастерской» и своих трудов, я с легкостью изобразил неприкрытое и большое восхищение. Даже языком поцокал одобрительно и от вопросов воздержался. Ваня был и польщен, и доволен.

— Ладно, пойдем! — неожиданно предложил он сам. — А то они не успокоятся. Опять сейчас прибегут с проверкой!

Я лишь развел руками.

— Ну, а что возьмем к столу?

— Иоанис, тут я полностью доверяю тебе! — я еще раз вызвал польщенную улыбку у Вани. — Вот, что ты считаешь нужным, то и будем пить!

Ваня некоторое время стоял перед полками, как художник — в магазине перед стеллажом с красками. Потом сделал выбор. Выходили мы из погреба с батареей из семи бутылок с содержимым разных цветов. Все, что меня волновало сейчас, так это то, чтобы не напиться, пока не узнаю, как обустроить сестру и племянника.

…Стол еще не был накрыт. Ваня удивился. Мы поставили бутылки, зашли в дом. Причина стала понятна. Теперь плакала Варвара в объятиях Эльбиды. Мария металась возле печи.

Вид двух проголодавшихся мужчин, не поддавшихся искушению погребом, призвал женщин к порядку. Слезы вытерли, бросились накрывать. А так как восточным женщинам нет равных в этом искусстве, то через считанные минуты мы все уже сидели за столом. Перед каждым из нас дымилась тарелка какавьи. Ваня заканчивал наполнять последнюю рюмку.

И как бы Эльбида и Варвара не гоняли его, здесь они, конечно, следуя незыблемым правилам, замолчали, уступив первое слово. Ваня поприветствовал нас в доме. Выразил уверенность, что все беды миновали, и что нас отныне ждет хорошая, спокойная и счастливая жизнь. Поблагодарил Господа за то, что он всех нас хранит и оберегает. Мы хором произнесли «Слава Богу» и выпили.

Я не без любопытства смаковал первый обещанный Ваней напиток, шиповку. Оценил как сильно газированную фруктовую брагу с приятным запахом и вкусом земляники. Ваня внимательно наблюдал за мной. Я одобрительно цокнул. Добавил при этом, что пьется легко и с удовольствием, но… Ваня мое «но» понял, кивнул, соглашаясь, что нужно следовать выработанному плану. Шиповку отдали женщинам. Сами перешли к «тяжелой артиллерии». Начали с тутовой водки соломенного цвета.

Я съел первую ложку какавьи. Восхитился. Не скрывая восторга, посмотрел на Эльбиду. Она поняла причину. Рассмеялась.

— Не туда смотришь! Сестру хвали! Она все приготовила. Мы с Варварой только плакали.

Ваня не мог не воспользоваться представившимся шансом.

— Наконец-то пробую нормальную какавью! Даже мидий добавила! Спасибо тебе, Мария!

Варвара и Эльбида изобразили гнев и желание избить неблагодарного мужа и деверя, но потом присоединились к нашему с Марией смеху. Фундамент был заложен, и дальше беседа потекла легко и непринужденно.

— Хороший у вас дом! — оценил я. — Крепкий, надежный.

— Да, — хором согласились.

— Тяжело такой построить?

— Были бы деньги… — улыбнулась Эльбида.

— Расскажете?

— Не стану скрывать, — начала Эльбида. — Если бы не мой брат, отец Адонии, два этажа мы бы не потянули. Мой-то в офицеры не вышел. Так унтером и дослужил до отставки. Можно было взять единовременной выплатой, отказавшись от ежегодных. Восемьсот рублей дали, брат добавил. Так и построили. На материал хватило. А строили все вместе — балаклавцы подсобили. Работали не покладая рук — и унтеры, и обер-офицеры. Теперь у них есть у кого остановиться, когда в Ялте по службе бывают.

Ну, просто классика жанра: отставной прапор — с домом, а его командир — на посылках.

— А живете на что?

Эльбида и Варвара горестно вздохнули.

— На пенсии Иоаниса сидим. Он чуть не дослужил до полной, поэтому получает треть от зарплаты капитана. А это всего триста рублей в год. На это и живем. Тяжело, конечно! Но если наладишь хозяйство, научишься правильно тратить, жить можно. Мы, конечно, как сыр в масле не катаемся, но, грех жаловаться. Не бедствуем и не голодаем. Если бы не увлекался наш вояка наливками своими, вообще было бы, можно сказать, хорошо. Пуд сахару — сорок пять рублей! И все на это дело…

— Не пойму, а где хозяин дома? — спросил, думая стрелки от Вани перевести и уже чувствуя, что сморозил глупость — Эльбида же в черном.

— Так вдова я, — удивилась моему вопросу Эльбида.

Чтобы сгладить неловкость, спросил то, что осталось непонятным:

— Вы часто говорите: Балаклава, балаклавцы. Я знаю, что там греческий батальон. Догадался, что живете, друг друга поддерживая. Как так вышло?

Ваня расправил плечи, подбородок вздёрнул, пригладил усы[2], сразу став не деверем и мужем-подкаблучником, а бравым капитаном Мавромихали:

— Полвека назад при светлейшем князе Потемкине греческая эскадра в Архипелаге билась славно с турками! Корсары! Закончилась война, и пригласили наших отцов в Крым. Не подвела матушка-Россия и матушка-императрица — взяли под свое крыло! Так и появился греческий батальон с расположением в Балаклаве. Весь из бывших капитанов! Кто за штатом остался, тех не бросили. Живут общиной в поселке Балаклавском. Церковь своя. И оружие свое! — возвысил голос Иоанис. — Ружья наши старые, что от отцов остались. А форму новую справили. Потом тебе все детали расскажу.

— Ой, — вмешалась Варвара. — Вечно ты со своей формой.

— А ну! Цыц! Форма есть наипервейшее дело! Нам ее сам император придумал! Не баран чихнул!

— Форма у вас красивая, — срочно вмешался я, предупреждая разгорающийся спор.

— И служба ответственная! На нас же весь южный берег Крыма. Кордонная стража, понимать надо. Контрабандистов гоняем. И карантин — тоже за нами. И за татарами приглядываем. Уж нас-то они боятся! Чуть вздумают бунтовать в горах — рота в ружье! Ать-два! — закричал Ваня на весь двор. — Прозвали нас, черти басурманские, арнаутами[3]. Да какие же мы арнауты⁈ Албанцы — наши наипервейшие враги! Видать, крепко мы татарам всыпали, раз так нас прозвали. Но, шалишь, мы — греки! Ружья албанские, да вера православная! Чалму ни за что не наденем! Турка — на ножи!

— Все-все, разошелся, черт старый! — вмешалась Варвара.

Капитан стух. Махнул рюмку тутовой. Закусил селедочкой свежего посола.

— Давай, Коста, грушевой отведаем! Помянем моего боевого товарища, мужа Эльбиды, унтер-офицера греческого батальона Кириакоса Мишу.

— Извините, что спрашиваю, а как это случилось?

Эльбида всхлипнула.

— Да как обычно, — Ваня взял на себя рассказ про гибель свояка. — Мы же берега патрулируем. Раз нарвались на контрабандистов. Или они на нас. Теперь разницы нет. Обычно, контрабандисты стараются с нами не связываться. А эти какие-то дурные, что ли, попались. Или товар был очень важный и дорогой. Начали отстреливаться. А Миша… Он мне обед привез. Увидел, как мне ногу прострелили, забыл, что в отставке, бросился. И сам на пулю нарвался. Ну и…

«Я, конечно, идиот, все-таки, причем, в кубе», — корил теперь себя в душе.

Определение было к месту. Мало того, что про мужа Эльбиды ляпнул. Я же в какой-то момент подумал, что можно воспользоваться знакомством с Папой Допуло и наладить здесь контрабандный бизнес. Все ж мысль о том, на что Мария будет существовать, мне не давала покоя. Теперь была очевидна моральная убогость этой мысли. В первую очередь, было бы верхом непорядочности, предлагать, образно говоря, купить веревку родственникам повесившегося. Во вторую: не меньший идиотизм заключался в том, чтобы обрекать сестру и племянника в будущем на совсем неспокойную жизнь, когда им пришлось бы поминутно оглядываться, опасаясь быть или посаженными в тюрьму, или убитыми.

Я поднялся с рюмкой в руке. Предложил помянуть и выпить за всех наших погибших родственников. Все встали. Молча выпили. Я мог продолжить расспросы.

— Получается, за полторы тысячи рублей я смогу купить Марии достойный дом? — по моим расчетам у меня было под пять тысяч ассигнациями. Еще и на обзаведение останется, и Марии на первое время.

— Конечно! Деньги хорошие! Только где ты его здесь купишь?

—?

— Что ты удивляешься, Коста? — к беседе подключился Ваня. — Здесь ты дом не купишь. Никто не продаст, желающих не найдется.

— Хорошо. Я же могу не купить, а построить?

— Построить можешь. Но в Ялте не получится. Тебе же нужен участок.

Я кивнул, соглашаясь.

— Здесь землю наши мужья выслужили, — разъяснила все Варвара. — Надо искать в окрестностях.

— Значит, буду искать.

— А зачем тебе строиться где-то еще⁈ — Эльбида недоумевала.

— В смысле?

— Зачем? — Эльбида повторила вопрос, предваряя свое предложение. — Тебе надо в Балаклаву с Марией ехать!

Эльбида аж засияла, высказав эту мысль. И Варвара, и Ваня тут же одобрительно закивали.

«Что ж вас всех так и тянет запихнуть меня с Марией и Янисом в Балаклаву⁈» — чертыхнулся я про себя.

— Конечно, в Балаклаву! — Эльбида тут рубанула рукой. — Там кругом все свои. Церковь святого Николая. Земли хватает. Рыбы хватает. Все тебе помогут. Тебе жену найдем. Марии мужа найдем.

Мария вспыхнула.

— А что? — Эльбиду было не остановить. — Один раз приготовит там какавью, сразу же все вдовцы в очередь выстроятся!

Взрыв хохота был ответом на удачный довод Эльбиды. Даже я и Мария не смогли удержаться.

— Смех смехом, Коста, а Эльбида права! — Ваня наливал очередные рюмки, на этот раз с кизиловой. — Среди своих всегда легче. Янис быстрее станет совсем нашим. В школу кантонистов определим. И не забудь про крестных! Надо же, чтобы достойные люди были. Чтобы, если не дай Бог, что случится, всегда могли бы взять на себя ответственность за Яниса. Вот, как Варвара, например. Я же тебе говорил, что она от крестника возвращалась?

И я, и Варвара одновременно закивали.

— Ну вот! Мама мальчика сильно заболела. Вот Варвара каждый день ходит. Убирает, готовит. Крестник — сытый, чистый. А как иначе? Так и Мария должна быть уверена, что за мальчиком всегда присмотрят!

Теперь закивали все.

— Про это даже разговора не может быть, Иоанис. Совершенно справедливые слова! Я считаю, что мы должны выпить за это. За то, чтобы рядом были свои люди, чтобы мы всегда могли найти поддержку и опору, когда нам трудно или когда беда!

Выпили. Ух, хороша кизиловая!

— Про Балаклаву мы с Марией обязательно подумаем, — я вежливо всех успокоил. — Только я вот, что подумал. Не хвастаю, но вы, дорогие мои, и сами сейчас оценили, как Мария умеет готовить!

Все тут же выразили полный восторг.

— А вы даже еще не пробовали и не знаете, как она готовит мясо! Обещаю, что, когда вернусь из поездки, мы с Иоанисом сходим в аул к татарам. Я куплю там самого лучшего барашка, чтобы вы убедились.

Все дружным кивком одобрили мое предложение.

— Так может мне выкупить здесь таверну⁈ — я думал, что моя идея вызовет эффект разорвавшейся бомбы.

В общем, был прав. Бомба, конечно, взорвалась. Но эффект от взрыва был совершенно противоположен моим ожиданиям. Иоанис, Эльбида и Варвара захохотали. Мы с Марией, признаться, опешили. Эльбида первая пришла в себя.

— Прости, Коста! Прости, Мария!

Потом взяла паузу, чтобы все-таки отдышаться.

— Коста, дорогой! Кто же тебе продаст таверну⁈

— Но Иоанис говорил, что они плохо готовят!

— Да даже если и отраву! Что с того? — Эльбиду веселила моя наивность. — Они же понимают, что мало-помалу город будет расти. Людей скоро будет в разы больше. От посетителей отбоя не будет. Нет, Коста, дорогой. Таверна здесь сейчас — курица, которая принесет золотые яйца! Такую курицу только детям оставлять! Забудь!

Я поник.

— Коста! — мягко позвала меня Эльбида.

— Да.

— Ты чего так сразу руки опустил?

— Да, нет…

— Успокойся. Сейчас успокойся. Вы с Марией только сегодня утром сюда приехали. Я вижу, ты хочешь сразу решить все вопросы. Понимаю… Мы все понимаем, как ты беспокоишься за сестру и племянника. Это — главное! Значит, ты их никогда не оставишь голодными, холодными. Время есть. Мария и Янис могут жить у нас столько, сколько потребуется.

Ваня и Варвара с открытыми улыбками подтвердили слова Эльбиды.

— А ты что-нибудь придумаешь за это время. Потому что, если ты будешь думать вот так вот, волнуясь и нервничая, ничего хорошего в голову не придет!

— Правильно говоришь, Эльбида! — горячо высказалась Варвара.

Сбоку неожиданно раздался плач. Мария не выдержала.

— Что? Что случилось, Мария? — все бросились к ней.

— Спасибо вам большое! Вы такие люди! Такие… — Мария еле смогла выразить благодарность, так мешали ей слезы.

— Все! Все! — неожиданно рассмеялась Эльбида. — Хватит на сегодня слез! Давайте есть, пить, веселиться. Мы еще твою шкару не попробовали! Давай, накладывай!

Мы последовали совету Эльбиды. Повеселились от души. И еще пару сортов водки попробовали. А утром…

Растолкала Мария. Судя по всему, ей пришлось потратить на это приличное количество времени и сил, настолько крепко я спал. На дворе уже не утро. Скорее ближе к обеду.

— Что случилось? — я туго соображал.

— Держи!

Мария буквально вложила мне в руку большую кружку узвара. Не пиво, конечно, но сейчас такой напиток — спасение! Тем более из шиповника! Я выпил залпом.

— Там посыльный от твоего англичанина! — сообщила мне причину побудки сестра.

— Бегу! — я выдохнул. — Налей еще, пожалуйста!

Сестра вышла. Я быстро оделся. Вышел во двор. Посыльный был на взводе.

— Еле вас нашел! — выдохнул он с облегчением.

— Что за пожар⁈

— Петр Великий прибывает!

Не в моем состоянии было оценить и переварить такое сообщение! Я с недоумением воззрился на посыльного. Тот, видимо, осознал, что нужна более подробная и доходчивая информация.

— Пароход «Петр Великий», — начал он разжевывать. — Мистер Спенсер уже на причале. Ждет вас. Я должен вас сопроводить.

Сестра, стоявшая рядом со второй кружкой узвара, чуть не запричитала.

— Как сейчас?

Быстро сунул ей сотенную.

— Купи хозяевам два пуда сахара! Наипервейший подарок Ване выйдет! — пошутил, припомнив его любимое словечко.

— Что случилось? — а это уже вышли во двор и капитан, и Эльбида, и Варвара.

— Косте нужно сейчас же уезжать! — сообщила Мария.

— Как сейчас? — реакция была естественной. — А поесть?

— А здоровье поправить? — хитро добавил Ваня. На него зацыкали.

— Дорогие мои, некогда! На пароходе покормят! — я уже обнимал и расцеловывал всех подряд. — Спасибо вам за все! Не скучайте. Я скоро обратно.

Подошел к посыльному.

— Можем идти.

Не успел я сделать и пары шагов, как меня окликнула сестра.

— Брат мой!

Я остановился, указав посыльному, что он может идти, я нагоню.

Сестра подбежала, обняла меня.

— Я не хотела тебе говорить, — шептала взволнованно на ухо. — Но…

— Говори уже сестра, не томи!

— Мне кажется… Я уверена…

— Сестра!

— Когда мы выезжали из Одессы, я видела в Карантинном городке Умут-агу! — наконец, выдала сестра.

«Вот, что такое взорвать бомбу! Учись!» — пришло мне в голову сначала.

Потом, как ни странно, я испытал облегчение. Мне, наконец, стала понятна причина задумчивости сестры в последние дни. Той задумчивости, которая меня беспокоила и которую я списывал на то, что сестре все не по душе.

«Значит, — я, практически ликовал про себя, — сестра не врала мне, когда говорила, что здесь ей нравится! Ура!».

Я посмотрел на сестру. Она была насторожена, ожидая моей реакции.

— Дорогая! — я поцеловал её. — Как советует Эльбида? Успокойся. Мы все решим, когда я вернусь. Наверное, тебе показалось.

Сестра уверенно качнула головой из стороны в сторону.

— Хорошо! Не показалось! Все равно, успокойся. Мы все решим! А теперь, извини, надо бежать!

Я повернулся и бросился нагонять посыльного.

«Умут-ага! Умут-ага! Умут-ага!» — ритмом поезда отзывалось в голове.

[1] Старая водка не имеет ничего общего с горькой настойкой «Старка», которую производили в СССР. Нечто близкое к этому продукту производится в Познани, в Польше.

[2] При Николае I право носить усы имели только военные, включая отставников. Если офицер переходил на гражданскую службу усы ему не полагались.

[3] Албанцев называли в России арнаутами. Но, по непонятной причине, корсаров-греков называли также. Это впоследствии породило множество споров, кто же были по национальности балаклавцы.