Чэч: Сезон дождей

Глава 8

ЧЭЧ

Нхан су исчез! Чёртова… то есть демоническая тварь, только что прижимавшаяся своей сиреневой тушкой к жёлтому песку арены телепортировалась. Этого-то я и ждал. Немедля ни мгновения тут же ударил копьём назад и почувствовал, как остриё вонзается во что-то упругое. Сработало!

Опыт схваток с этими тварями у Горячих пещер даром не пропал. Именно там мы с Агеечем и заметили эту особенность. Столкнувшись нос к носу, нхан су предпочитает сразу телепортироваться за спину для неожиданной атаки. Тут мы их и встречали. Правда, использовали для этого сетемёты, опутывающие хищников прочной проволочной сетью, гномьей работы, а потом добивали из арбалетов стрелами из той же хорайской акации.

Резко развернувшись, увидел, что копьё вонзилось в тело твари удачно и неудачно одновременно, — в правый бок сразу за передней лапой. Видимо, нхан су после телепортирования только-только начал разворачиваться для атаки и здесь я его и достал. Хорошо, что достал, копьё вошло в тело сантиметров на пятнадцать-двадцать. А с другой стороны — в этом месте у кошки особо жизненно важных органов нет, если не считать лёгкого. Но на раны эта тварь крепкая. Ещё хорошо, что копьё вонзилось туда, куда нхан су просто так не дотянуться пастью или лапой, чтобы выдернуть. Хотя она вон и пытается это сделать.

— Ха-а! — заорал я, устремляясь вперёд и, давя изо всех сил на копьё, пытаясь протолкнуть его поглубже в сиреневую тушку нхан су. Пять секунд!

Пять секунд мне надо удерживать копьё в ране кошки. Если она соскочит раньше, то обязательно телепортируется! И попробуй тогда предугадать куда? А через пять секунд аура древесины хорайской акации начнёт действовать, и демоническая тварь будет слабеть. Пять секунд!

Копьё ещё немного вошло в тело кошки, а потом тварь вцепилась-таки своей зубастой пастью в древко, остановив движение. А ещё мне удалось протащить её полтора метра по песку и опрокинуть набок. При этом я держался двумя руками почти за комель копья, справедливо опасаясь удара когтями задних лап.

Две-тысяча! Три-тысяча!..

На какое-то время сложился паритет, — я давлю на копьё, не давая кошке подняться, и считаю секунды, а нхан су, вцепившись зубами в древко, не даёт войти ему глубже и, хотя и сучит задними лапами по песку арены, встать или рвануть в сторону не пытается.

Четыре-тысяча! Пять…

— Бл@ть!

Кошка неожиданно подобрала лапы и, оттолкнувшись ими, рванула на меня с раскрытой пастью, глубже насаживаясь на копьё. Пришлось отбросить его и отпрыгнуть назад. Кошка не дотянулась где-то сантиметров двадцать. Клыки клацнули так громко и грозно, аж волосы дыбом встали, как только представил, что было бы сомкнись они на моей руке.

Нхан су приземлилась, но тут её правая передняя лапа подломилась, и кошка рухнула на песок арены. Попыталась вскочить, её шкура замерцала. Телепортируется⁈ Нельзя ей этого позволить! Не отрывая взгляда от твари, зашарил рукой по поясу. Схватил деревянную рукоятку, выхватил тесак и, размахнувшись, швырнул его в нхан су.

Тварь исчезла! Копьё и нож упали на песок.

— Тварь! — не теряя ни мгновения, бросился вперёд. Надо вернуть себе оружие! Срочно!

Подхватив копьё, я развернулся, одновременно взмахнув им по дуге. Опоздал лишь на мгновение. Лапы нхан су обрушились мне на грудь, опрокидывая на песок. Я грохнулся на спину, выронив копьё. Только и успел, что вцепиться левой ладонью в горло твари, не позволяя трёхсантиметровым, всё внимание сосредоточилось на них, клыкам сомкнуться на моём лице.

Грудь буквально разорвалась от боли, когти нхан су пробили кожу как пергаментную бумагу. А она ещё заелозила ими, раздирая грудные мышцы и скребя по рёбрам.

— А-а-а! — глаза застила багровая муть.

Я принялся колотить кулаком правой руки по рёбрам нхан су. Но что ей мои удары? Размахиваясь для очередного удара, рука коснулась песка, и я почувствовал прикосновение к холодной стали тесака. Рефлекторно схватив его прямо за клинок, я ударил нхан су по рёбрам. И ещё раз! И ещё!

В какой-то момент сообразил перехватить нож за рукоятку и снова ударил кошку под рёбра, вгоняя клинок по самую гарду. В тот же миг тварь снова исчезла! Вместе с тесаком! Мокрая от крови рукоять просто выскользнула из моего судорожно сжатого кулака.

— Тварь! — вырвался разочарованный хрип из пересохшего горла.

Догнать! Надо догнать! Я попытался рывком сесть…

— А-а-а! — резкая боль пронзила тело, прогоняя муть из глаз и заставив заорать. Получилось даже громче, чем ругнулся до этого.

Копьё? Где копьё? Вон оно, всего в метре от меня валяется на песке. Как я до него дотянулся? Как встал, шатаясь, на ноги? Всё моё внимание сосредоточилось на оскалившейся кошке, ползущей по песку ко мне на брюхе. Выставив копьё перед собой, шатаясь на заплетающих ногах, я пошёл вперёд. Убить! Убить!

Удар получился слабым. В последний момент нхан су сумела чуть увернуться, подавшись в сторону. И остриё, нацеленное в центр груди, ударило в плечо, чиркнуло по лопатке и упёрлось в ребро. Тварь дёрнулась. Не удержавшись, я рухнул вперёд, всем телом навалившись на копьё. Послышался громкий хруст, кошачий визг, копьё ухнуло вниз, а я вслед за ним. Темнота…

В сознание вернулся рывком. Раз и уже соображаю, где я и что со мной. На арене, был бой с нхан су. А где она? Подомной. И уже не дышит. Когда лежишь на ком-то, не почувствовать колебания тела при дыхании невозможно. Точно не дышит. Сколько я так пролежал? Мгновение? Два? Больше? Тогда почему меня ещё с арены не утащили? Зацепив крючьями, волоча по песку… Почему так? Так в каком-то американском фильме показывали. А они уж врать точно не будут…

Надо вставать… Я же победитель! Даже если чувствований не будет, — жизнь я заслужил! Пока меня крючьями не потащили… Приподнял лицо.

Хренасе! Теперь понятно, почему за мной с крючьями не пришли. Дались они мне, крючья эти…

Я увидел Шум-шу! Стоящего спиной ко мне и несводящего взгляд с мерцающей от всполохов защитного поля решётки, отделяющей арену от зрителей. Он не просто так смотрел, с той стороны на проволочную сетку бросалась какая-то тварь. И не одна! Две. Нет, три! Твари бросались на сетку, отлетали и снова бросались. А Шум-шу смотрел на них заворожённо.

Что вообще происходит? А тварей-то даже не три, а больше. Гораздо больше. Я увидел, как тёмные силуэты носились по столу, некогда уставленному посудой, и рвали тела демонов, метавшихся между диванами.

— Твою же…

Я узнал этих тварей, — теневые гончие. Эльфийское возмездие! За мной пришли? Или у них с местными демонами свои разборки? Что говорил странный мужик с большой кошкой тогда на крыше? Та стая теневых гончих, которых он решил ослабить, была не единственная и где-то бродит ещё одна, большая первой? Вот и явилась? Выходит, всё-таки за мной. Или нет? Какая разница? Стая здесь и рвёт демонов. Вот только один из них спрятался. Сообразил, что через купол, защищающий зрителей от магии, творимой на арене, гончим не пройти. Отсидеться решил. А тут я. А у него амулет, — ключ от ошейника. Добуду ключ, — получу шанс на свободу. Гончие сейчас здесь такой шорох наведут, те из демонов, кто живой останется, сховаются так, что днём с огнём не найдёшь. Останется только дождаться, когда стая свалит, и свалить самому, ещё и мужикам может смогу помочь. Кстати, как они там?

Чуть повернув голову, посмотрел туда, где стояли клетки. Нет, всё-таки повезло, что нас в такие узкие клетки засунули. Орк и гном застыли неподвижно, сжимая выданное оружие, не сводя глаз с бросающуюся на клетку гнома гончую. Чем ей так бородатый коротышка не понравился?

Перевёл взгляд на носорога, — тот как зачарованный уставился на бросающихся на сетку собак. А он же не обернулся ни разу, явно списав меня со счетов. Зря он это. Ох, зря. За унижения, которые я вытерпел за месяцы пребывания в зиндане, зубами его грызть буду, даже если руки-ноги работать не будут. Лишь бы добраться до него.

Кстати, насчёт добраться. Всё же сделать это лучше не с голыми руками. Копьё? Пододвинув руку, заскрипев при этом зубами от пронзившей грудь боли, попробовал потянуть копьё, — бесполезно. Сидит глубоко и крепко, чтобы его вытянуть много времени и сил понадобиться. А ни того ни другого у меня в запасе нет.

Тесак? Он где-то в левом боку нхан су должен быть. Где он этот левый бок? Туплю. Комель копья, торчащий из тела кошки, направлен в сторону моих ног, значит, голова твари там, — и её левый бок должен быть с моей правой стороны. А это какая? Тьфу, ты, реально ведь туплю. Сразу вспомнились первые уроки вождения, когда не сразу мог сообразить, где левая, а где правая сторона…

Это, видимо, из-за кровопотери. А, может быть, и головой приложился, или всегда таким тормозным был. Зашарил правой рукой вдоль нужного бока кошки. Где же он? А если он выпал, когда нхан су телепортировалась или ползла на брюхе? Сколько ещё членорог будет стоять, заворожённо уставившись на прыгающих в злобном бессилии собак?

Вот он! Пальцы судорожно вцепились в склизкую от крови деревянную рукоятку ножа. Потянул в сторону расшатывая. Идёт. Идёт, родимый. Вытащил. Так, ещё один короткий взгляд на спину моего тюремщика, застывшего у решётки. Куда бить? Спина укрыта цветастой бронёй кирасы, затылок — шлемом, похожим на древнеримский. Значит, затылок и почки отменяются. А вот на ногах у него, пусть кожаные, но обычные штаны, — странная форма у этих демонов. Ну, значит, членорогу не повезло, — умрёт плохой смертью, незавидной. Но меня это не трогает, — ещё и плюнуть хочу на его труп.

Сжав зубы, чтобы не выдать себя случайным стоном из-за раздирающей тело боли, поднялся на ноги. Качало и мутило, словно оказался на палубе дряхлой лоханки в шторм. Стоять! Чёртов ошейник, — вот бы, когда Ярость зверя, пару раз уже выручавшая меня, пригодилась.

Отвернув глаза в сторону, опытные бойцы и… трусы кожей ощущают чужой взгляд, вдохнув поглубже, приготовился начать разбег. До трясущейся от мелкой дрожи спины носорога шагов пятнадцать, я должен успеть! Алга!

Закусив до крови губу, пытаясь прогнать муть из глаз, я побежал. Десять шагов осталось. Пять. Я прыгнул! Упав на колени в шаге от носорога, с размаху ударил тесаком, всаживая клинок между толстых ног Шум-шу. И тут же выдрав его назад, ударил туда ещё раз и ещё, торопясь и опасаясь, что мой тюремщик развернётся и пнёт своей бревноподобной ногой. Конечно, правильнее было бы ударить по внутренней поверхности бедра, пытаясь перерезать артерию. Но попробуй до неё достать под этим слоем мяса. Лучше уж так.

Завизжав тонким пронзительным голоском, согнувшись пополам, носорог попытался прикрыть раны ладонями, но клинок кромсал плоть между пальцами, заодно и разрезая их. Шум-шу попытался побежать, но оттолкнувшись коленями от песка, я схватил его левой рукой за ногу. Нет уж, уйти тебе не дам! И толкнул плечом под колени, роняя тушу тюремщика на песок, не прекращая втыкать лезвие клинка между ногами членорога.

Шум-шу даже не пытался сопротивляться. Рухнув, визжа, словно кастрированный поросёнок, потеряв шлем, он попытался подняться на четвереньки и убежать. Я даже опешил от такой реакции, ожидая и готовясь совсем к другому. Ещё немного и он уползёт. Вместе с амулетом, отмыкающим ошейник! Нет!

Зарычав от злости и боли, собирая последние силы, я поднялся на ноги и, перехватив нож клинком вниз, поплёлся вслед за уползающим носорогом.

— А-а-а, — захрипев пересохшим горлом, я рухнул на спину Шум-шу, вонзая тесак в волнистый от жировых складок бритый затылок. И приподнявшись на локтях, надавил на рукоятку всем телом, пытаясь удержаться на дёргающейся туше.

— Я смог! Смог…

Глаза снова застилала муть… Пришло понимание, что ещё немного и я снова потеряю сознание…

— Нет! Амулет! Найти… На поясе должен быть…

Отпустив рукоятку тесака, сполз с туши носорога, зашарил по поясу, охватывающему всё ещё дёргающуюся жирную тушу.

— Нету… Но я же видел… видел… значит, спереди.

Встав на колени, попытался перевернуть Шум-шу на спину.

— А-а-ах!..

Получилось со второго раза. Слабеющие пальцы распахнули клапан поясного кармана. Вот он! Точно он, — брусок со сглаженными краями, на котором были вырезаны две медленно мерцающие руны: одна светилась красным, а вторая — зелёным цветом.

Поднёс артефакт к шее и надавил на зелёную руну.

— А-а-а…

Шею начало сжимать, перелавливая горло.

— … ука… — прохрипел, судорожно надавливая на другую.

— А… а… при-ве… Уша… — попытался улыбнуться, увидев перед собой осунувшееся лицо дриады. Темнота…

Кто-то нежно перебирал волосы на моей голове. Прямо как мама когда-то в детстве перед сном. А ещё нежно гладили по груди, а вот мама мне по спине кончиками пальцев водила. Значит, не мама…

— Ушастая?.. — открыв глаза, удивился я. — Значит, я жив?

Дриада закивала головой, отворачивая заплаканное лицо, на меня упала её слезинка. Чувствую её прикосновения? Значит, и слышать могу?

Видимо, вслух это сказал, Ушастая замотала головой, всё ещё пряча лицо в своих золотистых волосах.

— Ну и ладно, — прошептал, поглаживая её по руке и наслаждаясь тем, что чувствую нежный атлас её кожи. — Я тебя и так понимаю.

А ветла-то, под которой я лежал на коленях дриады, изменилась. И сильно. Многие листья пожухли, а часть, вообще, облетела.

— Тяжело было, да, моя хорошая? — я дотронулся до её шелковистых волос, убирая их в сторону, чтобы увидеть лицо.

Грустно улыбнувшись, девушка кивнула.

— Ну, ничего, — теперь всё будет хорошо.

Дриада снова кивнула и, наклонившись, поцеловала… в лоб. В лоб⁈ Не успел я потянуться, чтобы перехватить своими губами её, как ушастая проказница отпрянула и снова улыбнувшись, ткнула своим тонким, изящным пальчиком мне в грудь, а потом указала им в тёмное небо, усыпанное яркими звёздами. Её губы что-то беззвучно шептали…

— Мне надо возвращаться? — догадался было нетрудно.

Дриада снова кивнула и отвернулась.

— Хорошо, — я прошептал, закрывая глаза.

— А-а-а… — втянул пересохшим горлом воздух, одновременно распахивая глаза.

Арена! И купол, отделяющий её от происходящего в замке, всё ещё мерцает. Сколько времени я был в гостях у Ушастой соседки? Теневые гончие всё ещё здесь?

Зашипев от боли, я перевернулся на живот и попытался встать на колени. Тяжело, но получилось. Провёл ладонью по груди, — кровь уже свернулась. Значит, регенерация, усиленная телосложением, начала работать. У меня получилось! Получилось!

Я принялся всматриваться в происходящее снаружи. Тварей, прозванных эльфийским возмездием, видно не было. Зато увидел орка и гнома, вовсю старающихся открыть двери своих клеток. Живы! Живы, чертяки!

Интересно, мои товарищи по заключению сами справятся, оправдывая, часто превозносимое превосходство своих рас над людьми? Или понадобится помощь израненного и измученного хумана? Стараются! Особенно гном, вовсю орудуя молотом, но не получается… Крепки демонические решётки, оказывается.

Ладно, надо искать ключ от клеток, а то сидельцы что-нибудь сотворят, что и он не поможет. Ага, вот и он, всё там же на поясе Шум-шу. Поднявшись на ноги, я помахал рукой, с зажатым в ладони ключом. Первым меня заметил Н’гур и заорал что-то, неслышимое сквозь защитный купол, привлекая внимание гнома. Дондар, упёртый коротышка, увлечённо пытающийся отжать дверь, сообразил не сразу. Но как дошло, заорал, судя по искажённому лицу что-то матерное, и ещё молотом по прутьям решётки застучал, видимо, от восторга.

Наверное, если так орут, — опасности нет? Но, прежде чем вынуть из ручки двуручную секиру Шум-шу, заблокировавшую калитку, я несколько секунд всматривался, — точно нет тварей? Вроде, нет. Выхожу.

— Я бы и сам справился, — буркнул Дондар, когда я распахнул дверь его клетки.

— Вот и молодец… Держи ключ, выпусти орка…

— Да нужен этот зелёный! Осточертел за всё время!

— Коротышка, я тебе всю бороду выдеру, — заорал Н’гур, вцепившись в дверь своей клетки.

— А это амулет. Красная ру-на… А я…

Амулет упал на песок. А следом за ним и я. Темнота… уже в который раз за сегодня…