Чэч: Сезон дождей

Глава 4

— Душа радуется, правда?

Угез, погружённый в себя, то и дело отслеживающий состояние быков и по давней привычке, не утратившейся за все годы прозябания в посёлке, прислушивающийся к окружающей обстановке, вздрогнул от неожиданности и торопливо коротко согласился:

— Да.

И только потом обернулся. Из фургона на облучок выбрался старик с двумя исходящими ароматным паром кружками в руках.

— Держи, — протянул Агееч одну из них погонщику.

Чуть суетясь в движениях, Угез обернул вожжи вокруг протеза и с благодарным кивком принял кружку. А старик плюхнулся на соседнее сидение и с видимым удовольствием вытянул ноги и одновременно шумно втянул носом пар, поднимающийся над кружкой.

— Помню, нам с бугром… Хотя тогда и ватаги-то не было, два изгоя, не по своей воле вляпавшиеся в неприятности и которым устроили гон несколько команд охотников за головами. Кого там только не было: от имперских до крыс… Хорошо ещё, старые друзья помогли, вовремя подсказали да фургон собрали. В долг, конечно. Но кто же просто так сто золотых даст. Но тогда, считай, было почти что в дар. Никто и подумать не мог, что иномирянин, только-только, по осени, в наш мир попавший, и старый забулдыга, проклятый демоном, смогут выбраться. Понимали, — пропадут их деньги, но собрали. Чтобы перед собой и кодексом чистым остаться… Сидим мы, значит, с бугром на доске облучка, впереди неизвестность, а в руках кружки со сбитнем. Сидим и улыбаемся, — душа дороге радуется. Вот в такие моменты и понятно становится, кто ты: дворовый работяга или вольный бродяга.

Старик замолчал. А Угез, отхлебнув ароматного, действительно кажущегося сейчас безумно вкусным, напитка, молчание нарушать не захотел. Так и ехали под стук дождя о крышу фургона, да мерное буханье сапог бродяг, бегущих рядом с фургоном с двух сторон.

— Так, о чём это я, — снова заговорил Агееч. — А, да… Так вот… Гон, устроенный нам охотниками за головами, он не закончился же. В последний раз нас большая стая теневых гончих настигла. Их ещё эльфийским возмездием называют. Слыхал о таких?

Угез в это время прихлёбывающий сбитень, поперхнулся. Откашлявшись, пробормотал негромко, с явным недоверием:

— Слышал… Бугор моей прежней ватаги рассказывал и запрещал не то, что говорить что-то, смотреть в сторону эльфов. Не байки, значит?

— Не байки. Мы тогда в одной имперской деревеньке были. Только-только по местному обычаю хотели с вдовушками развлечься. По взаимной симпатии, конечно. Так, Чэч чего-то там учуял, и как был голым, так с сеновала во двор выскочил и давай орать: «Тревога!» Я, грешным делом, подумал всё, — протекла крыша у бугра. То и не удивительно, сколько всего на нас тогда навалилось. Ладно, думаю, уважу прилюдно, соберусь, оденусь. А потом мы все вместе над этим посмеёмся, — бугор наш на подначки необидчивый. Только успели одеться, как действительно, твари эти прямо из воздуха, с изнанки, выпрыгивать начали. Ну и понеслось месилово…

— А как же… выжили-то? Говорят же, что ещё никому не удавалось.

— Помогли нам. Тварей ослабили, да сильно.

— А кто?

— А вот это уже не наша тайна, а бугра. Он с тем разумным общался. Но не это главное.

— А что? — уж совсем как-то по-детски задал вопрос погонщик.

На что Агееч ответил не сразу. Его по-стариковски добрые, но выцветшие глаза, вдруг стали искристо-ледяные. И Угезу показалось, что видит он в их предвкушение доброй драки:

— Так, охота на нас ещё не закончилась. Вот и ждём гостей в любой момент. Стало быть, Угез, ты не расслабляйся, если вдруг почувствуешь, что непонятное, не стесняйся, сразу говори. Глядишь, всем нам жизнь спасёшь.

«Дела-а», — протянул про себя погонщик. — «Вот это жизнь, настоящая, которая мимо меня проходила, пока ночами дождевые стоки чистил, да крыс ловил. Если не выгонят, — сам ни за что от них не уйду!» Так и ехали дальше под мерный стук дождя и ритмичный топот бегущих рядом бродяг. А Угез то и дело теперь прислушивался умением к бредущим вперёд быкам, — они чуют пустошь гораздо лучше любого бродяги.

«А ведь прав, Агееч, — прихлёбывая сбитень, подумал Угез. — Душа действительно радуется».

А старик, сидящий рядом, вытянул ноги, прикрыл глаза и вроде бы задремал…

Не спал Агееч, хотя может быть, лучше и спал бы. А не вернулся снова в тот злополучный день, когда Чэч пропал.

Мужики нашли Агееча уже вечером, когда ватага переполошилась долгим отсутствием ушедших, и Бёдмод повёл их по следам, оставив у фургона, лишь перепуганного этим фактом, проводника Сара. Волколак вёл мужиков по следу уверенно, не останавливаясь даже на мгновение. Ещё бы, Чэч с Агеечем были ни разу не лесовиками, по лесу пёрли словно два тура во время гона. По их следу и простой пацан, выросший в соседней деревне, ночью без всяких проблем прошёл бы.

Агееча нашли стоящим на коленях. Старик словно в транс впал, уставившись в одну точку и повторяя, и повторяя одну фразу:

— Исчез… Взял и исчез… Аномалия? Телепорт? Как я не почувствовал? Где ты, Чэч?..

Старший стражник баронства Вестар тут же, пока не затоптали, принялся по расходящейся спирали искать следы Чэча. А Полусотник, расставив парней бдеть за периметром, опасаясь нападения демонических тварей, принялся тормошить старика. Тщетно… Несмотря на открытые глаза, старый бродяга был где-то далеко. И, рассвирепев от бессилия, вдруг сделал то, что до сих пор Ивану по ночам в кошмарах снится. Полусотник, взвизгнув тонко, словно и не ветеран-пограничник, а девица, нещупаная ещё, жука на подушке увидавшая, с воплем «Да очнись ты» влепил старику пощёчину, отчего голова Агееча мотнулась, словно вместо позвоночника у него тряпка оказалась. И ещё одну. И ещё…

Глаза старика обрели осмысленность где-то после пятой или шестой. Ещё через несколько минут, после того как Полусотник влил ему в рот полфляги сбитня, сбиваясь, Агееч рассказал, что произошло…

— Вот что, Иван, — старик положил руку на плечо Полусотника и посмотрел в глаза так, что тот разом вспомнил его прошлое прозвище «Камень», — забирай парней и волколака и возвращайтесь к фургону. Встанете лагерем, сегодня там переночуем. А я здесь останусь, Якова вызову. Он должен разобраться, что же всё-таки произошло и куда делся Чэч?

— Одного не оставлю, — шёпот ветерана по твёрдости мог поспорить со взглядом Камня. — Джока или Гнака, — выбирай сам и не спорь!

— Миклуша оставь, — со вздохом ответил старик. — Малой как-то Чэча на расстоянии чувствует, вдруг поможет.

— Хорошо…

Когда мужики ушли, Агееч достал амулет, который постоянно носил на шнурке за пазухой. И, прошептав молитву Сути, нажал на красную завитушку на его лицевой стороне. А потом они с Миклушем, привалившись спинами к стволу толстого дерева, не сводили глаз с моргающей руны.

— Дед, я если он не придёт? — тихо спросил Миклуш.

Агееч оторвал взгляд от амулета и, приобняв, прижал пацана к себе.

— Придёт, раз обещал. Куда он денется. Ты же выполняешь свои обещания? И он старается.

«Вот и внуком негаданно обзавёлся, — пронеслась шальная мысль, от которой стало тепло на душе, а в уголке глаза вдруг появилась нежданная слезинка, предательски покатившаяся по носу. — И не мечтал уже. Только вот куда тот, кого сыном назвать хочется, запропастился? Но найдём. Обязательно найдём».

— А Яков отца найдёт?

— Если Чэча кто найти сможет, так это только он.

Тут моргающая красным руна загорелась ровным зелёным светом.

— Вот, видишь, увидел, передал, что скоро будет, — обрадовался старик, прижимая покрепче пацана к себе. — Ты, главное, по сторонам не забывай смотреть, а то пойдём вместе с тобой тварям на ужин.

— Да, смотрю я, дед, смотрю, — тут же ответил Миклуш. — Отец же говорил, что бугор должен быть всегда начеку, даже в лагере.

Помолчали.

— Де-ед?

— Да.

— А как ты думаешь, Чэч разрешит его отцом называть?

— Ну, он же тебя сыном кличет, — также шёпотом ответил Агееч, вслушиваясь в вечерний шум леса. — Думаю, ему приятно будет.

— А знаешь, я чувствую, что отец жив. Закрываю глаза и будто слышу, как его сердце бьётся. Сейчас медленно и ровно, будто спит. Пытался понять в какой стороне… И никак… Я бездарь, да?

— Как инте-ре-сно… — неожиданно прозвучал глухой скрипучий голос. — Какие занимательные способности у твоего воспитанника, бугор. И ты здравствуй, Миклуш.

— Здравствуй, Яша, — старик отлип от ствола дерева и шагнул навстречу долгожданному гостю. — Рад, что ты пришёл. Беда у нас — Чэч пропал.

— Хм… Рассказывай.

Выслушав сбивчивый рассказ Агееча, некромант попросил их постоять возле того же дерева, где и были, а сам пошёл к приметным зарослям кустарника. Походил кругами, постоял немного то в одном месте, то в другом. А потом исчез. Вот просто взял и исчез.

Миклуш, всё это время косившийся на некроманта, почувствовал жгучую зависть. Ведь если бы у него была такая сила, как у Якова, он смог бы спасти от тварей и родного отца, и Чэча, ставшего роднее родного…

— Чэч, а Яков сильный? — пацан вспомнил, как как-то после очередного визита некроманта, ещё когда они были в форте, стоящем над серебряным рудником, задал этот вопрос бугру.

— Сильный. Такой сильный, что я не знаю ещё кого-то сильнее в этой части пустоши.

— А почему он тогда не бугор, как ты?

— Бери выше, Миклуш, он сейчас повыше любого бугра будет, — где-то там в Пустоши у него свой замок и несколько таких ватаг, как наша, под ним ходит.

— А что надо делать, чтобы стать таким же сильным, как он.

— Учиться, пацан, учиться. Вот наберём в рейдах золота и отправим тебя в закрытую школу магию изучать. А потом в университет поступишь, уж я-то постараюсь.

Миклушу не нравились эти разговоры о школе, слышимые им уже не в первый раз. Это значит, что надо будет куда-то уехать и оставить ватагу?

— Не хочу в школу.

— Тогда ты только бугром сможешь стать.

— А разве это плохо?

— Это мало, пацан. Запомни, этого для тебя мало…

Миклуш вздохнул, по вбитой в него мужиками привычке, не переставая вглядываться в темнеющий лес, и прикрыл глаза, пытаясь вновь почувствовать Чэча. Получилось. Он вновь явственно услышал хриплое дыхание и мерный стук сердца названного отца.

— Чэч, — мысленно позвал он. — Чэч. Ты не переживай, держись. Уже и некромант пришёл, он тебя найдёт. Ты же сам говорил, что никого сильнее его не знаешь. Он тебя обязательно найдёт…

Некр вернулся часа через два. Ни Агееч, ни Миклуш как-то не удосужились засечь время, только по уже поднявшейся над горизонтом Луа и определили. Заметно пошатывающийся Яков подошёл к поджидающим его бродягам, молча достал из воздуха стул…

«А Чэч грозился, стоит ему найти подходящего мастера, и у нас такие стулья будут. Но всё как-то не до этого, да не до этого. А теперь будут ли, если Яша один вернулся», — пронеслась шальная мысль в голове Агееча.

Тяжело плюхнувшись на стул, некромант достал небольшой бутылёк, ловким привычным движением откупорил и тут же жадно выпил.

— Извини, Агееч, много сил потратил. Надо восстановить, ещё потребуются.

Бутылёк исчез из ладони, но тут же появился другой, — ещё меньше и из тёмного непрозрачного стекла. Открыл и его. Резко выдохнув, одним глотком некромант выпил и содержимое этого бутылька.

— Г-гадость… Сколько пью, никак не привыкну.

Помолчали. Не в силах ждать, Миклуш вообще отвернулся и уставился в темноту леса.

— Чэч вошёл в телепорт. Но телепорт непростой, если бы ты в это место вступил или я, например, — ничего бы не произошло. Ставила его дриада, хранительница леса, откуда только взялась в этих местах, для таких, как она, дриад. Кроме них, могли ушастые звёздорождённые пройти и, возможно, друиды. Ну и Чэч, конечно, из-за своего единения с лесом и ушастой соседкой…

Агееч удивился, что Яков знает об этом умении Чэча, тот вроде бы и не скрывал, но старался об этом при других особо не распространяться.

— … Я смог отследить, куда он вёл, — на Тайную поляну, где росло дерево хранительницы. Вот только самой хранительницы там уже не было. А был, но уже успел уйти демон. Судя по эманациям, ещё не высший, но вот-вот готовящийся перейти на эту ступень. Что он сделал с дриадой, мне выяснить не удалось, то ли убил, то ли в плен забрал, но уже довольно давно, уже как несколько недель, а то и месяцев. А вот Чэча он пленил. И ушёл куда-то в сторону Проклятой пустоши. Я попробовал отследить, но эта мразь оказалась предусмотрительной, — поставила генератор помех. Могу только точно сказать, ваш бугор жив.

— Значит, нам надо в пустошь возвращаться⁈ — обернувшийся Миклуш с жаром подался вперёд.

— Нет, внук. Мы не пойдём сейчас в Проклятую пустошь, — со вздохом ответил Агееч.

— Но почему?

— Вспомни, что тебе Чэч говорил: «Ты должен сначала думать, и только потом принимать решения. Если хочешь, когда-нибудь стать бугром и не угробить своих людей». Во-первых, Ян сказал, что не может определить, куда в пустоши ушёл демон. А пустошь большая, наугад можно вечность искать…

— Добавлю лишь, что демон обязательно скрывает своё логово в пустоши под защитным куполом или очень далеко от того места, где я живу. Иначе я его бы давно почувствовал. Извини, Агееч, что перебил.

— А во-вторых, — продолжил старик, хотя и ему эти слова довались с трудом, — у нас есть контракт на истребление тварей в этом лесу. Пока мы его не выполним, — уйти отсюда не можем, иначе — потеряем уважение и поддержку нашего друга.

— Не совсем так, Агееч, не совсем так, — проскрипел из-под накинутого на голову капюшона некромант, — но, если бы вместо вас была другая ватага, я бы настаивал на продолжение контракта. Но вы мне не чужие, поэтому спрошу. Камень, что скажешь, может, ваша ватага сейчас работать?

Теперь уже старик закряхтел, по привычке теребя чисто выбритый подбородок, пытаясь дёрнуть себя за бороду:

— Справимся, Яша, справимся. Я уже нормально форму набрал. Конечно, с прошлым мной, не сравниться, но с гордостью скажу, — иному бродяге в полной силе не уступлю. Полусотник наш бродяжьего опыта набрался. Миклуш вон, хоть пацан-пацаном, но не сапогом похлёбку хлебает, — подсобит в случае чего. Волколак есть ещё, чурбана непутёвого старшим стражем баронства не поставят. Справимся, Яша…

— Да, о чём вы всё говорите-то⁈ С отцом-то что? — снова не сдержался и почти выкрикнул пацан.

— Вот решаем… — как-то спокойно ответил некр, — иди-ка сюда.

— Зачем? — опешил Миклуш и невольно сделал два шага назад.

— Говоришь, чувствуешь Чэча? Попробуй, ещё раз почувствовать, а я попробую посмотреть, — может так получится на след выйти.

Собравшись духом, Миклуш подошёл к продолжавшему сидеть на стуле некроманту. Тот, не вставая, положил свою правую ладонь, затянутую в чёрную перчатку, пацану на голову…

— Что могу сказать, — минут через десять молчания, заговорил Яков, убирая ладонь с головы Миклуша.

— Он действительно чувствует Чэча. Но как, — сказать не могу. Меня такому не учили, ни в академии, ни… Где Чэч находится, тоже определить не получится. Но то, что связь есть, уже хорошо. Ты вот что, Миклуш, почаще старайся его чувствовать, а ещё зови мысленно. Кто знает, может и получится докричатся. Вот ещё, что Агееч, вы пацану кристаллы на интеллект давайте, может умение это и разовьётся. Я же, как к себе в замок вернусь, поисковый амулет сделаю, генетический материал Чэча у меня есть. И как что-то ясным станет, сразу же сообщу. А пока… — некромант поднялся со стула, — вас до лагеря проводить?

— Сами дойдём, Яша, — волколак же там, да и проводник тоже ушлый. На раз просекут, что шли трое, а к лагерю двое вышли. Подозрения, вопросы, — ни к чему это. Сами дойдём…

К лагерю вышли уже в полной темноте, — не ходоки они по лесу. К счастью, там было всё спокойно. Но, всё равно, ночь спали вполглаза, но нападения тварей не было. С утра выдвинулись на берег болота и провели там трое суток. Нападение тварей не было. Решили идти в центр болота. Не было тварей. Две недели на этих болотах провели, — никто на них не напал. Тогда Миклуш предположил, что твари ушли вместе с тем демоном, что Чэча в плен взял. Думали, рядились, но всё так и выходило.

Вызвали Якова. Доложили. Тот с предположением Миклуша согласился, засчитал контракт выполненным и выдал старику свиток грузового портала к Гнилым болотам. Туда ватага и вернулась, добывать душевники на интеллект для Миклуша, да и просто на предстоящую зимовку. С каждым днём надежда на то, что получится у Якова найти Чэча, таяла. И вот…

Потому и душа радуется, что бродягу идут выручать.