Бюро «Канун», или Ужасы Ивота

Глава 13

Парк… Казалось бы, что плохого в парке? Ведь есть парки аттракционов, есть тематические парки. Это так. Но есть и заброшенные парки, в которых так и хочется заброситься самому. К последним относится парк Старого Ивота. Некогда это место было оплотом веселья — здесь устраивали мотокроссы, здесь с веселым смехом выбивали молочные зубы о карусели. А потом пришли беспощадное время и человеческое безразличие. Парк зарос, танцплощадка потрескалась, поникли фонари… Зато воспрянули влюбленные! И их безудержно потянуло к романтическим мрачным аллеям, поцелуям и обмену жидкостями в темноте.

Итак, черная ночь, по парку Старого Ивота прогуливается парочка — да такая сладкая, что при взгляде на нее слипаются даже веки…

Перед нами девятнадцатилетние Толик Жирков и Наташка Дядькина. Конечно, у них есть прозвища. Конечно, эти прозвища — Жирок и Дядька. И конечно, мы не станем их так называть, ведь они — влюбленные.

Молодые люди подбежали к скамейке и с веселым смехом плюхнулись на нее. Круго́м не было ни души. Только фонари пускали романтическую паутину света. Толику и Наташке было так хорошо вместе, что они были готовы вскочить друг на друга прямо на скамейке — чтобы затем сыто разлепиться. Но тут Толик решил добавить остроты моменту, рассказав страшилку…

— Наташ, а ты знала, что по Ивоту бродит бесовской колодец? — хитро спросил он. — Говорят, один мужик заказал себе скважину. И рыть ее пришли два сбежавших зека — нужда подперла. А у мужика того дочка была. Вот лагерники ее «на лыжах и прокатили», после чего в вырытый колодец скинули! Мужик, ясное дело, застрелил их, а затем туда же, к дочке, и сбросил — вместе с деньгами, что они заработали! Только девушка с того света насильников — простила, а батьке своему за кровожадность — на лысину плюнула. Вот такая она добрая и тупая была.

— Бедняжка!

— В итоге колодец закопали. Но такие штуки никуда не деваются — да еще с деньгами, кровью и прощением! Словом, стала эта колодезная зараза появляться всюду! И каждый раз из нее слышались проклятия и вопли. Потому что пробил мужик зэками дыру прямиком в ад!

— В ад? Да ты что! — ахнула Наташка.

— Да-да, в ад! — отмахнулся Толик, невольно увлекшись своим же рассказом. — А еще поговаривают, что колодец может простить грехи, как простила злодеев невинно убиенная. Нужно только кинуть в колодец монетку в крови. Но в своей! Одна монетка — один грех! Вот такая бесовская арифметика.

— И что же делать?..

— Что делать?.. Что делать?.. Будем заселять Землю, пока все люди не вымерли! — не растерялся Толик и расхохотался.

Наташка тоже засмеялась.

— А ты трусы-то накрахмалил? — невинно спросила она.

— Обижаешь! Стоят как воротничок!

И они принялись елозить по скамейке, покрывая друг друга поцелуями и пивными слюнями. Неожиданно Толика кое-что смутило.

— Наташ, ты как-то… это… не сексуально стонешь! — наконец заметил он.

— В смысле? Я и не стонала, чурбан!

— Да?..

— Да!

Толик и Наташка растерянно прислушались. Откуда-то доносились приглушенные рыдания и вопли.

— Что это? — в страхе прошептала девушка.

— Может, ногу кто подвернул?.. — предположил Толик. — Эй, кто там себя девственности лишает?! Отзовись!

И тут они увидели исток пугающих стенаний — асимметричное отверстие около трех метров в диаметре, находившееся в центре площадки танцпола — где минуту назад были только бычки и трещины. Над отверстием клубились подозрительные пары. Толик и Наташка подошли к странной дыре и осторожно заглянули в нее. Уходившая в дремучую бездну шахта была выложена черным стеклянным камнем. В ее жутких глубинах кто-то орал от ужаса.

— Что это?.. — побледнела Наташка.

— Это? Это наш шанс искупить грехи! — И Толик со смехом помочился прямо в бездну.

— Ты… ты совсем дурак?!

— А вот сейчас и узнаем…

Толик сковырнул болячку на руке, измазал в крови десятирублевую монету и бросил ее в черную пасть шахты. Леденящие душу стенания сейчас же стихли.

— Не знаю, грех это или нет, но я поссал на ваши головы с рожками! — крикнул Толик в дыру. — Хочу, чтобы мне это простили! Ну, и еще хочу, чтобы мне простили то, что я сейчас Наташке сделаю!

Неожиданно вопли из адской шахты зазвучали с новой силой, послышался могучий звук «в-вуп!» — и Толика карикатурно всосало в шахту. Молодой человек истошно заорал, несясь навстречу бесконечной бездне…

— Толенька?.. — глупо позвала Наташка.

Однако «Толеньку» уже не было видно. И вдруг он отозвался — далекими криками, вторя зловещему хору из шахты. Девушка ошарашенно замерла, а затем истерично завизжала.

Адская шахта простила Толику его грех…

В парке было солнечно и шумно. Это напоминало праздник — если таковым можно считать падение молодого человека в дырку на танцполе. Кто-то пришел с детьми, кто-то пришел с пивом. Словом, всем было интересно, как будут доставать бедного Толика из загадочного отверстия. Сновали полицейские, умничали сотрудники МЧС. Для спуска в адскую шахту готовилась лебедка.

К месту происшествия спешили и наши герои. Лунослав поджимал губы, а Булата поджимали джинсы. Вдруг навстречу им шагнула стройная и молодцеватая бабулька с рябиновыми бусами.

— О, привет, ба! — обрадовался Булат. — Какими судьбами?

— Привет, внучок! Судьбами ветреными да жемчужными занесло меня к вам! — рассмеялась бабулька. — И ты, Лунослав, здравствуй!

Да, это была Агапья — родная бабка Булата. Она была смуглой, сморщенной и… неестественно пронзительной. Лунослав взглянул на нее и обомлел. Черномикон тревожно заметался в сумке.

— Булат, это… это твоя бабушка?! — не поверил Лунослав.

— Ну да. А что?

— И всё у вас хорошо? Погоди!.. Ты не знаешь, что она…

— Чую, дело вам, внучки, предстоит ох какое непростое! — вклинилась бабка Агапья. — Да я помогу чем смогу! — И она умоляюще посмотрела на Лунослава.

Тот вздрогнул и перевел взгляд на товарища. Да, Булат и не подозревал, с кем он жил…

— Ладно, ба, пора нам зло калечить! — засмеялся Булат и поцеловал бабку Агапью.

Его прикосновение причинило ей боль, как причиняло боль тому, что живым не было. Такова была мощь заклятья Черномикона. И бабка Агапья утаивала это от внука. Однако от Лунослава это не укрылось…

— Чего застыл? — толкнул Булат напарника. — К ириске, что ли, прилип?

— Ага, к ириске… потусторонней…

Булат потащил Лунослава за собой, и они погрузились в толпу. Вскоре они оказались у полицейского кордона. Полным ходом шла спасательная операция. Сотрудники МЧС понемногу стравливали веревку, спуская коллегу всё глубже в шахту. Рядом прохаживался капитан Питонин. Он был красным и злым. Увидев сотрудников бюро, низкорослый полицейский вскипел и подошел к ним. Он знал: если эти двое где-то поблизости, жди беды…

— Привет, труподелы! — буркнул Питонин.

— Капитон, — кивнул в ответ Булат.

Лунослав без обиняков сказал:

— Товарищ Прохор Питонин, мы вам не верим. Но недоверие к вам не означает, что мы будем стоять в стороне, пока зло на своих кривых ножках бегает по Ивоту!

— Да плевать я хотел на это с высокой будки дежурного! — рявкнул Питонин. — Я к долбаным нападениям на вас отношения не имею! Нет заявления — нет представления! А теперь — пошли вон!

— Ядрен батон! Во заливает! Аж зубы вспотели! — восхитился Булат. — Капитон, очнись! Нам нужен доступ к дырке!

— Жену так просить будешь! — огрызнулся полицейский.

Внезапно коротко тренькнуло, и из шахты вылетел остаток оборванного троса. Все одновременно ахнули. Послышался затихающий истошный вопль спасателя. Булат тут же прошмыгнул мимо опешивших полицейских.

— Мы этим займемся! — нагло заявил он. — Ну чего, ядрен батон, замерли, спасатели Малибу?! Пара тросов еще найдется?

— Выдайте этим двоим снаряжение! — сурово приказал Питонин. — Дальше работают они!

Лунослав испуганно подбежал к Булату:

— Ты сдурел?! Там же… дышать нечем!..

— Ничего, брат шаман, я буду дышать за двоих! — рассмеялся тот, влезая в альпинистскую страховочную систему. — Смотри, дышать буду во-от так! — И Булат вредно показал, как именно.

— Гад! Ты же сейчас весь воздух на газы изведешь!..

Лунослав тихонечко приблизился к жуткой шахте и осторожно заглянул в нее. Бездна гулко изрыгнула зловещие стенания, и молодой человек в страхе попятился.

— Здесь же… здесь же никакой длины не хватит!.. — проблеял Лунослав.

— Только девчатам так не говори — обидятся! — хохотнул Булат.

Лунослав обреченно надел страховочную систему. Затем сотрудников бюро закрепили на лебедке, и к ним подошел Питонин.

— Удивляете вы меня, бойцы, — заметил он. — Но, завали меня сосна, дело точно по вашей части. Так что вперед — к похоронам с почестями!

— Капитон, чуть слезу не прошиб, — умилился Булат. — Ну что, Лунтик, готов всыпать этой дыре по заднице? Так, кстати, при девчатах тоже не говори!

— Булат!.. — позвал Лунослав.

— Ну чего, болезный?

— Помоги!..

— О! Это я живо! — И Булат бесцеремонно толкнул Лунослава в шахту.

Тот повис над бездной и заорал — но с закрытым ртом, чтобы не опозориться. Булат усмехнулся и сделал первые шаги по слюдяной стенке шахты. Лунослав зажмурился и последовал за ним. Бабка Агапья, стоявшая в толпе, тайком перекрестила их, а ее губы беззвучно прошептали: «С богом!» Начался спуск…

В шахте пахло нечистотами, кровью и… рисом. В ее стенах блестели слюдяные осколки черного камня. От них шло неестественное свечение. Стенания и крики чудовищной какофонией омывали молодых людей. Неожиданно доносившийся из парка гул толпы исчез.

Булат взглянул вверх и сказал:

— Ох не стоит тебе этого делать, Лунтик. Ох не стоит.

— Чего не стоит? — забеспокоился Лунослав.

— Смотреть вверх.

— Издеваешься?!

Конечно же, Лунослав тотчас задрал голову — и похолодел от ужаса. Вместо ореола света там была только темнота, словно они спускались не один километр и не один день. Да, у этого места были свои тайны — такие как, например, этот пространственный карман… Лунослав ощутил приступ клаустрофобии и в панике огляделся, ища дополнительный запас воздуха. Тут ему в голову пришла занятная мысль: а ведь в легких Булата достаточно кислорода…

— Даже и не думай, дрищ! — предупредил Булат и с наслаждением вдохнул полной грудью.

— Мне теперь из-за этого задохнуться, да?! — разозлился Лунослав. — Так вот хрен тебе! Я…

— Умолкни!

— Что?! Почему?..

Где-то совсем рядом скрипнуло. А затем со всех сторон шахты полезли чудовищные руки! У них были маленькие бритвы вместо ногтей и раздутые суставы. Они были обветренными и жадными. Они вцепились в Лунослава и Булата, и на наших героев налетел шквал порезов. Руки зачирикали, словно дикие птицы. Шахта стала напоминать исполинскую глотку с шевелящейся тошнотворной бахромой. От мельтешения у сотрудников бюро потемнело в глазах.

— Прямо как у Лепса на концерте! — с восторгом проорал Булат, лягаясь во все стороны. — Кусай их, Лунтик!

— Это… это негигиенично! — отозвался Лунослав и выхватил Черномикон.

Жуткий фолиант угрожающе затрясся и вспыхнул зловещим черным светом. Руки скорчились, словно лапки пауков, и втянулись обратно в стенки шахты. Слюдяные осколки закрыли их норы. Потустороннее освещение вернулось к норме.

— Хреновы клешни, — процедил Булат, оценивая состояние порванной «косухи». — Опять новую искать, а!

Лунослав хотел съязвить, но не успел. Черномикон выскользнул из его рук и, шелестя, полетел в бездну… Однако Лунослав не растерялся и отвесил Булату подзатыльник.

— Ты охренел, что ли, дрищ-колдун?! — возмутился тот.

— А это превентивно! Так сказать, за мою халатность! — И Лунослав приготовился к «сливам».

— Ну ты красава! Ладно, погнали за книжкой.

Внезапно по шахте пронеслось мистическое марево, и всё преобразилось. Во-первых, стало заметно дно. Во-вторых, вернулся кружок света над головами наших героев. Благодаря Черномикону дьявольский морок исчез.

— Удачно уронил бумажного дьяволенка! — засмеялся Булат.

— Руки просто вспотели!.. — огрызнулся Лунослав, и они продолжили спуск.

Вскоре они достигли дна, отстегнулись от тросов и огляделись. Они оказались в слюдяной пещере, пол которой был густо усеян осколками мисочек самоубийц Кануна и голубиными костями. Из пещеры вело несколько ходов. Стенания и вопли звучали здесь исключительно страшно.

— Логово Влекущего!.. — взволнованно прошептал Лунослав, подбирая Черномикон.

— И что важнее — хозяин дома, — хищно улыбнулся Булат.

— П-почему ты так решил?..

— Ядрен батон! Разуй глаза! Спасатель тогда куда делся?!

— А вдруг сам ушел!

— Ага, перегрыз веревку, а заодно — центры болевых ощущений, после чего бодрячком свалил!

Они еще раз огляделись и обнаружили на осколках характе́рный след: по полу пещеры протащили нечто тяжелое — человека, ковер либо человека в ковре.

— Пора выписать демоническому эмиссару пару костылей! — сказал Булат.

— А как же древнее зло, которое мы этим освободим?.. — уточнил Лунослав.

— А что зло? И для него костыли найдутся! Пошли уже, пока птички не восстали!

Они двинулись по следу. Под ногами у них противно захрустело. Стенания становились всё громче. Через минуту напряженного продвижения по рукаву пещеры Лунослав и Булат оказались в невообразимом и противоестественном месте — демонической мастерской. И да, как и говорил Булат, хозяин был дома…

Мастерская представляла собой стеклянный грот, украшенный кровью нерожденных и богохульными символами. В углу грота торчала закопченная труба с мембраной из человеческой кожи. Из трубы лились крики и вопли страдавших. Куда вела труба — оставалось только догадываться…

В центре грота, на груде битых мисочек, восседал сам Влекущий. Рядом с ним валялся мертвый Толик — окровавленный и развороченный. В углу покачивался полуживой спасатель — с птичьими костями во рту и мисочкой риса в руках. В глазах у него читалось уродливое желание покончить с собой — сразу после визита к стоматологу.

Сам демон был за работой: перебирал окропленные кровью монетки. Он подул на одну из них, и она превратилась в про́клятую мисочку. Придирчиво ее изучив, демон положил ее в мешок. Затем Влекущий выломал из грудины бедного Толика ребро, раскрошил его, и из рук демона в мешок заструился сверхъестественно белый рис. Рисинка за рисинкой — мерило чужих жизней… При всём этом Влекущий мерно покачивался в такт стонам. Они были для него музыкой. А он любил слушать музыку, когда творил.

Вид непостижимого и страшного существа привел Лунослава в ужас, а Булата — в состояние молодецкой удали. Они стиснули зубы и вышли к демону.

Лунослав гневно проорал:

— Мы… мы пришли за тобой! Ты… ты — утроба свиная! Я убью тебя, сожру, а… а твою кожу натяну на кресты моей семьи! На кресты всех семей, что ты погубил! Тварь!

Однако Влекущий безразлично продолжал свое жуткое производство мисочек и риса. Спасатель, услышав человеческий голос, оглянулся. В глазах у него стояли слезы; изо рта, раздутого птичьими косточками, текла кровь.

— Эй, влекущая задница! Откуда такая рожа?! Из театра кабуки спер?! — рассмеялся Булат. — Чего молчишь? Пучит? Шаман-брат, да этому чертову чудику плевать на нас!

— Обернись, исчадие! — крикнул Лунослав и вскинул Черномикон.

И Влекущий с тысячелетним похрустыванием повернулся к ним. Он узнал фолиант: не его нынешнюю форму, но суть — ловушку, печать, барьер для существа, куда более непостижимого, чем он сам… Застывшее бледное лицо Влекущего было словно саван, а его слепые глаза — будто белая чума.

На Лунослава и Булата вдруг навалились чудовищные тоска и уныние, и они ощутили одно крайне неприятное желание — покончить с собой… Они изумленно присели на омерзительный пол и приготовились получить демонические дары. Черномикон истерично задрожал.

— Брат шаман, что происходит?.. — растерянно спросил Булат. — Эта дылда что, решила нас самоубить?!

— Ч-чертов Влекущий!.. — простонал Лунослав. — Борись, брат!

— Ядрен батон! Как?!

К ним приблизился Влекущий, сел и неторопливо подал две мисочки. Сотрудники бюро поклонились и приняли их.

— Я… я не проиграю какому-то сушеному уродцу! — натужно пропыхтел Булат и попытался рявкнуть, чтобы придать себе силушки.

Но его рявканье вышло слабым и неубедительным — как у щенка, вскрикнувшего сквозь сон. Демон между тем с ужасающей неторопливостью стал насыпать в мисочки рис, отмеряя Лунославу и Булату оставшееся время. Белый блеск, костяное и дробное постукивание рисинок… Сопротивляться становилось всё сложнее…

— Дур-р-рак ты! — сказал Булат. — Кашку-малашку промыть-то нечем! Так что выкуси!

Влекущий поднял дьявольскую длань к лицу — и снял его. За бледной личиной оказались копошащиеся в черной смоле черви и пульсирующие вены. Мисочки в руках Лунослава и Булата тотчас наполнились слезами самоубийц Кануна. Молодые люди против воли промыли рис и поставили его перед Влекущим. Демон вернул лицо на место и принялся поглощать предсмертное подношение. Пошел обратный отсчет…

Лунослав и Булат заторможенно поднесли руки к глазам — чтобы выдавить их и достать пальцами до мозга. Валявшийся рядом Черномикон яростно и бессильно дрожал. Жуткий фолиант ничего не мог сделать для людей — без воли своего истинного владельца, коим ни один из сотрудников бюро не являлся…

— Сука, я убью тебя! Если не в этой жизни, то в следующей!.. Я… я… — заплакал Лунослав.

— Смотри — гордо, умирай — смело, брат! — подбодрил его Булат.

Вдруг в демонической мастерской запахло свежим домашним хлебом. А затем позади Влекущего материализовалась бабка Булата.

— Ба?! — удивился тот.

Бабка Агапья вцепилась Влекущему в шею. Повалил дым, потянуло палеными перьями. Демон разочарованно вздохнул. Контроль над людьми был потерян. Булат тут же вскочил и с размаха влепил демону молодецкую оплеуху. Влекущего опрокинуло; его лицо треснуло. Следом на демона запрыгнул Лунослав и с воплем стал лупить его Черномиконом. Удар за ударом плавили Влекущему голову. А затем демон просто погрузился в пол — и исчез.

— Куда собрался, злодейская ты рожа?! — проорал Лунослав, разгребая птичьи кости. — Где… где ты, разорви тебя священники?.. Где?.. Черт бы тебя побрал, Влекущий!.. Влекущий! — И он вытер злые слезы.

Бабка Агапья между тем мистически таяла. Она постепенно становилась частичками света, от которых веяло домашним хлебом и уютом. Булат бросился к ней и крепко обнял.

— Ба, ну ты чего? Ну не надо! Ба! — ласково сказал Булат.

Его глаза увлажнились. Он уже осознал, что всё это время жил один; что за ним ухаживал призрак; что его последний живой родственник сгинул в прошлый Канун…

— Брат, я хотел тебе сказать, как только увидел!.. — признался Лунослав.

— Не надо, брат. Спасибо. Ба, ну как же так, а?..

— Не печалься, внучок! — улыбнулась бабка Агапья. — И запомни: ты последний в нашем роду, а потому жертвой тебе — не быть!

— Что?..

— Ты, Лунослав, тоже последний в своем роду. И на этот раз Бессодержательного до́лжно не заточить, а уничтожить!

— Бессодержательного?..

— Того, кто скрывается за Черномиконом; того, кто во сто крат опаснее Влекущего!.. Больше некому за вас вступиться, внучки!.. Прощайте!

После этих слов бабка Агапья исчезла, и в объятиях Булата оказался воздух… Лунослав подошел к товарищу и прижал его голову к плечу. Булат всхлипнул и отстранился.

— Потом будем сопли жевать! — буркнул он. — Надо бы мужика на свет божий поднять — пока у него кариес не начался!

Они вынули изо рта шокированного спасателя птичьи кости, отвели его к месту подъема, пристегнули к страховочной системе и отправили наверх.

— Теперь ни шагу без Алого или косы, — подытожил Булат. — С ними и в хлебный, и в баню, и за квасом!

— С косой — не поймут, а Алого можешь хоть в ухо вдеть, — заметил Лунослав. — Ты как, брат?

— Ты за меня не переживай, Лунтик! Переживай за зло! Хотя… Знаешь, Лунослав, думаю, я просто не готов был признать, что остался один…

— Брат…

Им скинули второй трос, и наши герои поднялись на поверхность. Лунослава и Булата встретил дневной свет, а также — радостные возгласы. И толпа, и полицейские, и сотрудники МЧС чествовали их как настоящих героев. С каталки им помахал пострадавший спасатель. К сотрудникам бюро подошел Питонин и крепко пожал им руки.

— За мной должок, труподелы! — расхохотался он.

— Мы и сами кое-кому должны… — понуро ответил Лунослав.

— А что с пропавшим пареньком?

— Мертв. Он там, внизу. — И Булат показал на адскую шахту.

И адская шахта тоже кое-что показала. Из нее вырвался синеватый потусторонний ветер, а затем она просела и с грохотом обвалилась. Осталась лишь воронка, из которой торчали осколки мисочек и голубиные кости.

— Экскаватор сюда! — гаркнул Питонин.

Лунослав и Булат не стали дожидаться разбора полетов и молча направились в бюро. Сегодня они едва не умерли. И потому им нужно было о многом подумать…

Подумаем немножечко и мы. Знаете, как говорят? Если очень страстно чего-то жаждать, то Вселенная даст это. А еще бытует мнение, что нужно быть аккуратнее в своих желаниях. И вот здесь нужна еще одна оговорка: выбор адресатов для своих волеизъявлений должен быть вдумчивым. Вы же не станете просить у вулкана — тепла, у газонокосилки — ровную бородку, а у адского колодца — отпущения грехов! Словом, опасно просить не то, не там и не у тех. Но если уж вы решились на это, то желайте мудро, а именно — не быть объектами чужих желаний…