Бюро «Канун», или Ужасы Ивота

Глава 10

Есть ли хоть один русский городок, в котором нет площади Ленина? И есть ли хоть одна такая площадь без памятника вождю мирового пролетариата? Великое наследие великой страны. Но — чу! Что это?! Это зло в Старом Ивоте предлагает ознакомиться со своим творческим подходом к памятникам на площадях. Что ж, не будем заставлять его ждать. Ибо зло не умеет этого — оно просто есть. Ну а нам есть на что посмотреть.

Итак, Старый Ивот, три часа ночи, небезызвестная площадь перед Домом культуры…

Над площадью Ленина лилась одинокая песня. Она была про степного волка и его деток. Это пел Колька Омаров — двадцатилетний выходец из дома и из себя. Для полноты также укажем: Колька Омаров любил кольца кальмаров. Его кличка — очевидна. Его компания — тоже. Верно, его приятелями на сегодня стали пакетик с любимой закуской и бутылка водки. Глоток — колечко. Глоток — колечко. Колечко-колечко — глоток-глоток-гло-о-о-о-оток! Эх, хорошо!

Колька не уважал и не понимал ночные прогулки, но на сей раз на него словно нашла какая-то блажь. Иначе как объяснить, что он купил накануне веревку, как следует намылил ее, а затем вышел с ней в ночь? Чтобы заглушить необъяснимый страх, который душил его вот уже несколько дней, молодой человек взял с собой кальмары и водку. Он боялся веревки. Однако куда страшнее было избавиться от нее. В итоге Колька плюнул на всё и подчинился этому подозрительному порыву…

Он закончил горланить, подбежал к памятнику Ленина, поцеловал его постамент и с ужасом замер. И потусторонний кошмар не заставил себя долго ждать: из-за постамента вышло пугающее существо. Это был демон — жуткий и серый. У него не было ни рожек, чтобы бодаться, ни копыт, чтобы ими бить. Он напоминал гуманоида — с навеки застывшим бледным лицом. А еще он был тих и молчалив. За спиной у него горбился мешок.

Демон подошел к вспотевшему Кольке и сел прямо перед ним, скрестив почти человеческие ноги. Молодой человек украдкой заглянул в слепые, застывшие глаза демона и едва не лишился чувств. Он попытался заорать — и не смог. Вместо этого он тоже присел. Демон с ужасающей неспешностью вынул из мешка мисочку. Такие были у самоубийц Кануна. Находясь во власти этого чудовищного существа, Колька против воли взял странную посуду. Затем демон вынул из мешка горсть сверхъестественно белого риса.

Колька обреченно понял, что это конец его эпохи. Все его эмоции словно заледенели. Демон медленно разжал дьявольскую руку, и рисинки с тихим постукиванием упали в мисочку, словно отмерив оставшиеся секунды никчемной Колькиной жизни. Молодой человек поклонился, аккуратно налил в мисочку водки и бережно промыл рис.

Демон неотрывно следил за ним — смотря сразу и на него, и сквозь него. Колька с дрожью вернул мисочку, и демон неторопливо принялся отправлять щепотки риса в свой неподвижный рот — неотвратимо, обрекающе, словно в липком ночном кошмаре. Колька еще раз безвольно поклонился, достал треклятую веревку и полез с ней на памятник. Взгляд демона остался в той же точке, будто человек уже ничего не значил.

Колька, который никогда не отличался хорошей физической формой, вдруг без труда залез на статую и приладил к ней веревку. А еще он растерянно сообразил, что никому не нужен. И ему сильно захотелось поплакать. Но он не смог даже этой человеческой малости… Демон между тем размеренно поглощал рис — щепотку за щепоткой, пожирая оставшееся время человека. А еще через миг Колька повесился на вытянутой руке Ленина. Посмертными деревянными движениями он напомнил куклу, с которой играл жестокий ребенок.

Демон поставил донышком вверх мисочку с остатками риса. Она крайне удачно вписалась между пакетиком с закуской и бутылкой алкоголя. Затем непостижимый демон медленно поднялся и пошел себе дальше по ночным улицам Ивота.

Да, это был Влекущий — посланник кратких судеб и посмертной недвижимости. И это была его первая жертва — за десять лет, что он отсутствовал. Начался новый Канун…

Булат распахнул тяжелые двери Дома культуры, совершенно некультурно почесался и бодро выпорхнул наружу. Следом за ним сонно вышел Лунослав. Он поежился и зевнул. Как и ожидалось, они были первыми утренними прохожими Старого Ивота. Пели рассветные пташки, фонил дьявольский гул…

— Ты как хочешь, а я себе постельное для дивана притащу, — заявил Лунослав. — И не вздумай у меня опять простыню спереть!

— Тоже мне — неженка! — фыркнул Булат. — Мы же на страже добра стоим! Мы вообще с такой работой должны на костях и черепах спать!

— Ага, и потому мы сейчас идем за кефиром с баранками.

— Ну да. — И Булат, не удержавшись, тоже зевнул.

Конечно, каждому из них было где ночевать — в более комфортных и удобных условиях. Однако домашний очаг Лунослава никто не прогревал к его приходу, тогда как Булату его бабка обычно разогревала похлебку. Из-за этого Лунослав предпочитал круглосуточно дежурить в бюро. Булат же, в свою очередь, просто предпочитал быть всегда наготове.

Они спустились со ступенек Дома культуры и замерли. На руке памятника Ленину неторопливо покачивался Колька Омаров. Под висельником лежала перевернутая мисочка. Перед глазами побледневшего Лунослава всё тут же поплыло.

— Ядрен батон! Парень, ты чего?! — переполошился Булат и торопливо полез вверх по памятнику. — Ну-ка, дрыгни рукой или ногой! Эй?!

Лунослав в ужасе схватился за голову:

— Начался хренов Канун!..

— Лунослав, твою мать! Не стой столбом, а то обоссут! Помоги его снять! — крикнул Булат, развязывая узел веревки.

— Что?.. А! Черт возьми! — И Лунослав приподнял висельника за ноги.

Наконец узел ослаб, и окоченевшее тело упало на Лунослава, подмяв его под себя. Булат спрыгнул к ним и бросился делать Омарову искусственное дыхание. Холодные губы покойника почему-то напомнили Булату о кефире, до которого они так и не дошли.

— Булат, это бесполезно, — бесцветно сказал Лунослав. — Никого из самоубийц Кануна так и не удалось спасти.

— Заткнись, дрищ! — рявкнул Булат, не оставляя попыток реанимировать несчастного.

Лунослав взял мисочку и потрогал остатки промытого риса. Затем он провел над ними Черномиконом. Однако ничего не произошло.

— Чертова тва-арь! — страшно проорал Лунослав и швырнул мисочку о постамент.

Мисочка разлетелась на маленькие голубые осколки, напомнив молодому человеку его жизнь, когда он десять лет назад потерял всю семью. Лунослав присел на край площадки памятника и заплакал. Это были слезы боли, обиды и… какого-то отвратительного счастья. Ведь теперь он мог лицом к лицу столкнуться с тем чудовищным злом — чтобы отомстить!

— Это всё чертов… чертов Влекущий! Чертов кукловод самоубийц Кануна!.. — прошептал Лунослав, вытирая лицо. — Но откуда Кокарев узнал о нём, а?..

Булат вздохнул, оставил в покое мертвого Омарова и присел рядом с Лунославом. И вместо тысячи слов — он сделал ему маленькую «сливу» дружбы.

— Лунь, мы найдем этого гада, обещаю, — сказал Булат.

— Нам нужно к Сосулиной, — мрачно ответил Лунослав. — Если Кокарев не соврал, она действительно может знать, что за чертовщина творится. Она ведь тоже узнала Черномикон, когда я с ним только вышел!

— А чему тут удивляться? Она со своим кабачком и так всех по-своему узнает — по полоумному, — пожал плечами Булат. — Ты как, братец?

— Ну-у… Если честно, то кефира с баранками всё-таки не хватает…

— Это дело мы мигом оформим, — усмехнулся Булат. — Только надо бы сперва в службу серой доставки позвонить. Отчитаться, так сказать!

Он связался с Питониным и сообщил ему о найденном теле. Полицейский так обрадовался, что легко и изящно построил многоэтажную матерную конструкцию. В итоге Лунославу и Булату пришлось по громкой связи пообещать «автографы» в протоколах. Только после этого наши герои смогли отправиться за ответами к местной умалишенной. Зато сделали они это в компании вожделенных кефира и баранок.

Через час уазик бюро «Канун» подъехал к заброшенному подсобному хозяйству. Много лет назад тут разводили свиней, а после упадка сельскохозяйственных идеалов здесь разводились только простушки под подушку и тараканы. Ныне же в этом месте проживала Сосулина — в компании одной свиньи. К слову, располагалось подсобное хозяйство на отшибе Старого Ивота — недалеко от улицы Карла Маркса.

Лунослав и Булат вылезли из машины и направились к кирпичному домику, прятавшемуся среди простудившихся1 сараев. Булат допивал на ходу остатки кефира, а Лунослав нервно сжимал в руках связку баранок. На крыше домика озабоченно возилась Сосулина. Она привязывала к печной трубе надувную лодку. Ее верный спутник, кабачок, болтался у нее за спиной — в парашютных лямках. Всё это напоминало высадку сумасшедшего кабачкового десанта.

— Теть Алл, весла забыла! — со смехом крикнул Булат.

Сосулина обернулась, кряхтя слезла с крыши и перекрестилась кабачком.

— С вами плохая книга, а кабачок не нравится плохой книге, — заметила она.

— Плохой книге не нравятся даже плохие взрослые журналы! — рассмеялся Булат. — Я проверял!

— Всем нравятся кабачки, — добавил Лунослав. — Они же вкусные!

Сосулина испуганно прижала кабачок к груди, вынула откуда-то свечи и стала швырять их на крышу, пытаясь попасть в лодку. Затем она вынесла из дома полиэтиленовый пакет с ружьем и метнула его туда же. К облегчению сотрудников бюро, ружье попало в водосток на крыше и благополучно застряло в нём.

— И зачем это всё? — поинтересовался Булат.

— Так вы же конец света скоро устроите! — удивилась Сосулина.

Повисла гнетущая пауза, во время которой Лунослав подумал об ужасах апокалипсиса, а Булат пожалел, что кефир закончился.

— А мы для этого сильно постараемся? — осторожно спросил Лунослав. — Или это… ну… само получится?

— Здесь вам не урок по половому воспитанию — само не получится! — строго ответила Сосулина.

Она взяла ведро с помоями, какими обычно кормят свиней и нежеланных гостей, и побрела в сторону сараев. Внутри одного из них лениво барахталась огромная свиноматка — грязная и харизматичная. Сосулина вылила помои в кормушку, и свиноматка с хрюканьем погрузила в нее свою морду. Послышались довольное чавканье и одышка. Сосулина зачерпнула рукой помои, намазала ими кабачок и тоже стала кушать. Булат забрал у Лунослава остатки баранок и покрошил их в кормушку. Свиноматка благодарно взглянула на него.

— Это — Свиноника. — Сосулина ласково погладила питомицу. — Когда-то она была человеком и любила сильно, но неумело. И свое неумение списала на любовь. Стала лечиться от нее. Верила в сказки, а сама даже не заметила, как стала сказочным разочарованием. Она предала — и за это превратила себя в свинью.

— Теть Алл, а ты прикольная! — хохотнул Булат. — Ну а нам-то какое дело до этой свиной байки?

Сосулина полубезумно покосилась на Черномикон в сумке Лунослава.

— Что? Достать, что ли? — не понял тот.

— Ядрен батон! Да она хочет, чтобы мы ее свинью расколдовали! — рассмеялся Булат. — Теть Алл, ну ты даешь!

— Так это же просто свинья! Разве нет? — растерялся Лунослав, вынимая Черномикон. — Надо же! Есть текст!.. Хм, чушь какая-то… «Хоть одна честь для свиньи — помои, но бисер — якорь хвостика ее! Была бы свинка — будет и мясо, будет и щетинка! Яви же нам свой истинный облик, не запятнанный пятачком и копытцами, о про́клятая сердцем!»

— Ерунда это всё, теть Алл, — авторитетно заявил Булат.

— Вот и я о том же! — раздраженно согласился Лунослав. — А нам нужны отв…

Ослепительно вспыхнуло, и Свиноника превратилась в грязную и голую девушку. Девушка в неприличной позе стояла перед кормушкой.

— Охренеть! — изумился Булат и быстро накинул на неизвестную свою «косуху».

— Вот ведь свинство!.. — неверяще пробормотал Лунослав.

— Кабачок счастлив! — довольно хрюкнула в свой черед Сосулина.

Девушка попыталась ухватить аккуратным ртом помои, но не смогла дотянуться до них. Она вгляделась в свое отражение в бурде — и панически зарыдала. Узрев свои человеческие руки, девушка взвыла еще громче… А затем она вдруг снова превратилась в свинью — и успокоилась.

— Это нехорошо! Ох как нехорошо! — засуетился Лунослав. — Возможно, я что-то не так прочитал! Возможно…

— Свиноника не хочет быть человеком, — перебила его Сосулина. — Так сказал кабачок.

— Не хочет быть человеком?! — не поверил Лунослав. — Черт! А вдруг она им никогда и не была?!

— А вот была! Кабачок знает. И Алла знает! И сны Аллы тоже знают!

— А чего тут знать-то? — поморщился Булат и забрал «косуху» у свиноматки. — Свиньей жить легче!

— Кабачок благодарен за участие в жизни свиньи, — вежливо сообщила Сосулина, прислушавшись к овощу. — Теперь он готов ответить на несколько вопросов.

— Ну наконец-то! — обрадовался Лунослав и приготовил блокнот. — Кто такой Влекущий?!

— Демонический эмиссар, собирающий души самоубийц. Он же — исток былого Кануна и грядущего, — ответила местная умалишенная.

— Ядрен батон, звучит серьезно, — оценил Булат. — А у этого гада есть задница, чтобы пнуть по ней?

— Да, как его остановить?!

— Кабачок видит… — произнесла Сосулина, прикрыв глаза, — видит, что он станет последним листом Черномикона!..

— Но пустых листов еще…

— …до хрена, — закончил Булат за товарища.

— Выходит, мы не остановим Влекущего, пока не заполним Черномикон?! — обмер Лунослав.

— Кстати, теть Алл, Черномикон — это что? — спросил Булат.

— Ваш личный ключик к апокалипсису. Так что не питайте его, не заполняйте и не разговаривайте с ним! Иначе вы призовете на наши лысые головы куда более страшное зло, чем Влекущий! — завопила Сосулина. — Нечто древнее! Нечто бессодержательное! Нечто, ступившее в наш мир со звезд!

Жуткий фолиант неодобрительно задергался, и Лунослав крепко зажал его под мышкой.

— Да какого черта?! — возмутился он. — Как тогда остановить Влекущего без Черномикона?!

Местная умалишенная расплылась в теплой улыбке олигофрена.

— И источник всех этих глумных познаний — хренов овощ? — усомнился Булат.

— И хренов овощ видит, что тебя пучит, — важно кивнула Сосулина.

— М-да. Я, пожалуй, отлучусь. — И Булат невозмутимо отошел к сквознячку у двери.

— А под Ивотом действительно есть какая-то дверь в мир зла? — спросил Лунослав.

— Да! И именно из нее десять лет назад явился Влекущий! Именно из нее пришла сила, делающая слухи правдой! Именно через нее великое неземное зло сотворило ваше бюро и подбросило Черномикон! Но виновны во всём люди! Да-да! Кто бы еще стал отпирать ту прокля́тую дверь на закате и запирать на рассвете?!

— Так чертов гул по утрам и вечерам означает, что той дверкой кто-то хлопает?! — не поверил Лунослав.

К ним подошел Булат, украдкой принюхался и гордо спросил:

— Ну, что теперь скажет кабачок?

— Что тебе нужно есть больше зелени! — хохотнула Сосулина и зловеще добавила: — А еще он говорит, что Алый и коса покойницы опасны — для созданий любых миров!..

— Ха! А ведь я знал!

Полученной информации хватило бы на один обстоятельный запой. Однако даже запой не пояснил бы са́мого главного…

— Почему именно мы? — спросил Лунослав. — Почему Черномикон попал ко мне? Почему вторым сотрудником бюро должен был стать Булат?

И в этот момент, когда истина была уже где-то совсем рядом, в сарай влетел странный предмет. Это была оккультная граната, притупляющая сверхъестественные способности и — косвенно — желание размножаться. И да, в ней было немножко слезоточивого газа — на всякий случай. Полыхнуло — и всё мгновенно заволокло удушливым дымом. Оглушенные молодые люди и местная умалишенная сразу же зашлись в диком кашле.

А затем ворвались неизвестные в противогазах. Из-за клубов дыма их было почти не видно. Это были люди «ЗОЛЫ».

— Ядрен батон! Ломай палки из забора — и в круг, пацаны! — по привычке проорал Булат.

— Могу на ощупь по яйцам бить! — перепуганно отозвался Лунослав.

— На ощупь — не надо! Своих заденешь! Да и не дадут они сперва пощупать!

Однако у сотрудников «ЗОЛЫ» были вполне конкретные цели. Они стукнули Сосулину по голове ее же кабачком и выволокли вместе с ним наружу. Теперь им оставалось сделать еще кое-что…

Лунослав и Булат встали спина к спине. Они всё еще ничего не понимали — из-за дыма, слез и непрошеных соплей.

— Что за чертовщина?! — Лунослав вскинул обмякший Черномикон. — Это еще кто?!

— А хрен его знает! Потом выясним! — отмахнулся Булат. — А пока — маши граблями во все стороны, дрищ-колдун! Чего притих? Лунтик?.. Ядрен батон! Лунтик!

Но Лунослав был недоступен, потому что ему зажали рот и оттащили. Участь молодому человеку была уготована незавидная — колотая… Оставшись один, Булат стиснул зубы и доверился инстинктам. И потому каждый, кто к нему приближался, уносил гематомы и зубы в ладошке.

Отчаянно брыкавшегося Лунослава повалили, и по его ребрам со скрипом скользнул нож. Примерное расположение его сердца было найдено. Дело было за малым — за тридцатью сантиметрами острой стали. Вдруг Лунослава придавило чем-то тяжелым и хрюкнувшим, и сарай заполонили ужасные звуки — острые, зловещие, чавкающие. Такие звуки обычно бывают, когда нож многократно погружается в чей-то теплый живот… Внезапно снаружи раздался истошный вопль, и всё разом стихло.

— Булат! — заорал Лунослав, испугавшись больше за друга, чем за себя. — Ты где?! Ты как?!

— Лунослав?! — Булат растерянно оглянулся, пытаясь обнаружить в дыму товарища. — Вякни еще что-нибудь или рыгни, чтобы я тебя нашел! Ты как, братишка?!

— Пы-пырнули по касательной!.. Но вроде живой! А ты?

— Ну и я вроде как цел! Теть Алл?

Однако ответом им было лишь журчание крови по настилу сарая. Булат распахнул пошире дверь, и дым рассеялся. На Лунославе лежала мертвая Свиноника, закрыв его собой от ножей. Сосулиной нигде не было.

— Включай отжимания, шаман-брат! — скомандовал Булат.

Лунослав поднатужился и кое-как сковырнул с себя свиную тушу. Он вскочил и непонимающе посмотрел на свои пустые руки.

— Черномикон украли!.. — ужаснулся Лунослав.

— Вот же козлы! — ругнулся Булат. — Они еще и теть Аллу сперли!

Молодые люди выбежали наружу и почти сразу натолкнулись на жуткий фолиант. Он лежал в луже человеческой крови и доедал чье-то лицо, протискивая его между своих листов.

— Так, за это не ругай! — попросил Булат. — Я бы и сам им рожи обглодал!

— Вот еще! И не подумаю! — отмахнулся Лунослав и, осторожно подобрав Черномикон, вытряхнул из него липкий кусочек носа с одной ноздрей.

Окончательно убедившись, что местную умалишенную похитили, Лунослав и Булат понуро вернулись в сарай. Окровавленная свиноматка лежала с глупо распахнутыми глазами. Булат вздохнул и прикрыл их.

— Меня… меня хотели убить, а она закрыла собой!.. Мою жизнь спасла свинья!.. — потрясенно произнес Лунослав. — Или меня спас человек?..

— А кто ж теперь разберет? — мрачно ответил Булат. — Родилась человеком, а умерла свиньей.

— Да уж…

Они не стали оплакивать Свинонику и ее злую судьбу. Вместо этого похоронили ее возле сарая, поставили на могилку дощечку с нацарапанным пятачком и для приличия немного помолчали.

— Что будем делать? — хмуро спросил Лунослав, проверяя порез на боку.

— А будем делать свою работу — вопреки всему и вся! — зло процедил Булат.

— Значит, ищем демонического эмиссара и Сосулину?

— Да, ядрен батон! А заодно ищем тех отморозков, кто за всем этим стоит, лежит или ползает! И больше никому не верим! Только друг другу, брат!

— Брат!

И они скрепили хорошее слово крепким рукопожатием…

А теперь давайте немного поразмышляем. Чего бы вам меньше всего хотелось услышать: что вы — человек, ставший свиньей, или что вы — свинья, проявившая человечность? Вероятно, никто бы не пожелал, чтобы его таким запомнили. Так давайте дружно пожелаем другого: чтобы мы все умирали теми, кем рождаемся, — людьми, а не свиньями…