Брутфорс 4

Глава 18

Общий мор устройств не обошел и общежитие. Вход к нам замело снегом, но Шанкс специально для опоздавших спрятал лопату под лестницей, и мы его быстренько расчистили. Однако сама дверь не желала открываться. Ни одна из наших карточек не сработала. Девчонки со второго этажа нас пожалели, и одна из них выкинула нам из окна свою карточку, но не помогла и она. Тогда те же девчонки пошли будить Шанкса, и уже они все совместными усилиями смогли раскупорить дверь: наружу-то она открывалась. Но если внутрь корпуса мы еще попали, то в свою комнату уже было никак: внутри никого не было и никто не мог нам открыть дверь. Девчонок пустила оставшаяся внутри соседка, а нам открыть дверь было бы некому. Макс расстраивался, что не остался дома, сидел бы дом сторожил.

— Ага, — сказал Шанкс. — Молодец. А вышел бы ты зубы почистить, и что? Остался бы снаружи в трусах.

— Я не хожу в душ в трусах, — обиделся Макс.

— Значит, был бы снаружи без трусов.

Макс только фыркнул.

Шанкс развел переписку с безопасностью, они этому явлению тоже не обрадовались, но смогли от себя перезагрузить базу, чтобы общага нас всех вспомнила. И к двум порядок был восстановлен, и мы смогли попасть в комнату.

— Слушай, — внезапно пришло в голову Дима. — А если бы они нам не помогли, то что?

— А если б они не смогли, то у меня есть резервная кнопка разблокировки всех дверей, — отрезал Шанкс. — Мы бы все открыли. Просто тогда открылось бы все нараспашку, и девчонки бы ругались.

— А если бы не сработала и она?

— А тогда надо было бы что-нибудь поджечь, тогда разблокируется вообще всё автоматически. Наверное.

— Класс! — восхитился Баклан. — Люблю технику!

— На фига ж ты на управление тогда поступал? — засмеялся Дима.

— А я буду повелевать техникой через людей! — нашелся Баклан.

К концу недели все каналы с Востоком были восстановлены. К среде пробили основные, административные, а к пятнице к прежнему состоянию вернулись и личные.

Астахов провел совместное совещание с Минсвязности, к середине так устал от переливания пустого в порожнее, что захотел вареников с вишней и лечь на диван, чего с ним уже лет тридцать не случалось. Вернее, случалось, но в розницу, не всё сразу. Что привело его в смятение, хотя бы потому что вареники на диване есть неудобно.

Собрание, впрочем, было не совсем бесполезным. Министр окончательно уверился, что Восток обнаглел до крайней степени, потому что никакой информации о причинах аварии они Северу не выдали, и пришлось Минсвязности работать по своим каналам. Нет, в конце концов картина была ясна, но так же не делают! Зато Джиро прислал мерзкое письмо, в котором обвинял Астахова за слишком позднее прибытие экспертизы. Какая наглость!

Причиной полномасштабной аварии оказались те же злосчастные элементы. Мировая общественность тут же повернулась к инкубатору Старого университета с выражением лица с известного мема «давай, исправляй мою жизнь», но Старый университет широким жестом выкатил рецептуру устойчивых элементов, а заодно и схему создания оргудава. И напрочь отказался носить всех на руках. Если на оргудаве еще стояла маркировка «на свой страх и риск», то на рекомендациях по новому составу элементов уже было выведено 8 из 10 по шкале устойчивости, и только неполный цикл тестов мешал поставить Северу 10 из 10. Если до конца месяца не возникнет новых осложнений, они вполне могли рассчитывать на максимальную категорию уверенности.

Можно было бы считать, что дела определенно шли в гору, солнце к лету, а проблема — к разрешению, если бы не поступило письмо из Западного аналога Астаховского министерства с обвинениями в краже ведущего специалиста. Астахов даже сначала не понял, о ком речь. А затем кааак понял!

Речь шла о Кулбрисе. Западные коллеги, делать им больше нечего, восстановили всю траекторию перемещений Кулбриса по Северу и его контакты. Проклятая прозрачность! Но в целом обвинения выглядели абсолютно безумными. Да и что им Кулбрис? Кулбрис им был ничто и совсем не нужен, а нужны были компенсации в количестве шести оргудавов. Можно любых.

Астахов рассвирепел настолько, что даже вареников расхотел. Он зачем-то прочел это письмо перед обедом и теперь хотел проникнуть в сеть в виде органического элемента, чтобы сожрать всё ценное на другом конце света. Нельзя ли уже научиться переливать людей в элементы? Нет? Как жаль!

Его привело в ярость столь незамутненное желание. Даже у Университета оргудавов было ограниченное количество. Кроме того, они честно поделились технологией — наливай, да пей. Но нет, мы хотим готовое и с гарантиями.

Астахов поручил помощнику подготовить двустраничное письмо с описанием текущего статуса оргудавов с акцентом на непроверенную стабильность конструкции и отсутствие возможностей транспортировки. С вежливым предложением присоединиться к эксперименту и улучшить прибор.

Помощник справился за час, сумев привлечь к сбору иллюстративного материала самих создателей, и настроение у Астахова немного улучшилось. Ничто так не радует руководство, как компетентные подчиненные и всеобщий энтузиазм. Жаль, что по-настоящему эта энергия просыпается, когда надо ущучить коллег по цеху. Хорошо еще, что сейчас импульс направлен за океан, а не разносит в лоскуты окрестности.

Тем не менее, к нему вернулся аппетит, и он вышел из здания с твердым намерением найти себе вареников.

В инкубаторе ввели жесткие часы посещения, пригрозили страшными карами за пропуск лекций и вообще вогнали нас в расписание. Это было странно. Последний раз в таком графике я жил только в школе.

Руки у Хмарь и у Килика восстановились полностью, Килик отстал от Хмари на два дня, чему не было никаких объяснений, но поскольку результат всех устраивал, никто из наших копаться в этом феномене не стал. Зато вся история целиком заинтересовала доктора, и, начиная со среды, он пытался выцыганить у нас хотя бы один оргудав. Для экспериментов, доказательств и демонстраций.

— Батенька, — уговаривал его Гелий. — Зачем вам эта игрушка? Она без органика не работает, мы проверяли. Чуда не случилось. Это помощник для наших ребят, но не универсальный инструмент. Чего-то всемогущего так и не появилось.

— Так и органика давайте! — весело кричал доктор. — Мне нужен полный комплект!

— Обойдетесь, — твердо, но по-доброму возражал Гелий. — У нас каждая рабочая единица на счету.

— Но, послушайте, нельзя же скрывать подобные достижения! Они могут понадобится другим. В том числе другим территориям!

— О, да, мне нужна твоя куртка и мотоцикл. Не сомневаюсь. Но придется подождать, мы заняты, и наши люди заняты.

— И ваши приборы тоже заняты!

— Совершенно верно, коллега, вы меня правильно поняли!

Финал этого разговора я застал, когда пытался просочиться мимо Гелия в минилабу для самостоятельных экспериментов. Но профессор бдительности не потерял, сверился с часами и отправил меня на выход вслед за доктором. Возмущенные, мы выкатились на улицу, но, оказавшись на морозе, расхохотались. Просто сегодня был не наш день.

Доктор пожаловался мне, что не сможет с одним присутственным днем в неделю добиться желаемого: Гелий на переписку вообще не реагирует. Я ему посочувствовал и побежал на вечернюю лекцию. Опять же говорю, не наш день.

Единственным, кто смог получить от нас оргудав, и то на время, был Вадим из Минсвязности. А все потому, что он обещал вернуть, как только они сделают себе свой. Это хотя бы было похоже на приличия, заявил Гелий.

Лекция Марго, на которую нас гнал Гелий, угрожая, что кто не придет, будет сам у себя принимать экзамен, оказалась не единственной, а первой из цикла. Вот кому надо было вести архивные исследования, а не группе Красина. Но, учитывая, каким количеством вещей уже занималась Марго, это было бы жестоко, даже от нас эта простая истина не ускользала.

Курс истории органики, сданный нами в зимнюю сессию, был хорошей подложкой под списком ключевых исследований, часть которых стала базой для существующих элементов, а часть осталась тупиковыми ветвями. Про это и рассказывала Марго. Но только сейчас я понял, что «тупиковый» далеко не всегда значило «ошибочный». В половине случаев это значило «оставленный за неимением ресурсов на разработку». Или «оставленный за неимением заинтересованных лиц». В числе подобных вещей была и техника общения, которую нам продемонстрировала Инга.

Странно было осознавать, что в некоторые естественные вещи мы не можем вовлекаться, не имея соответствующего аппаратного обвеса. Для безопасности. Так и начинаешь понимать, за что кое-кого из наших коллег в свое время на костре сжигали. От всепоглощающего ужаса, вероятно. Стоило мне задуматься об этом, как я слышал в голове треск поленьев, хотя почему-то мне казалось, что даже в те времена я сумел бы проскочить. А, может, и нет.

По этому предмету, который загадочно назывался «Ступени, точки опоры и лабиринты старой органики» у нас не было даже зачета, он должен был войти составной частью в предмет «Углубленной истории органики», которую должен был начать читать в марте тот же Рудник.

А когда мы приставали к Марго с вопросами, что же из того, что она рассказывает, войдет в экзамен, она только отмахивалась:

— Жизнь с вас спросит, дорогие мои, жизнь, а не Рудник.

Варвара мрачно бубнила под нос, что такой подход ни в какие ворота не пролезет, но я уже дал себе зарок ни в чем с ней не соглашаться и Марго осуждать не спешил. Сдадим как-нибудь, в первый раз что ли.

Староста наша то и дело задавала дурацкие вопросы, набивая себе цену. Девчонки наши смотрели ей в рот, кажется, она казалась им уже экспертом. Меня это бесило, потому что трудно что ли — дурацкий вопрос задать? Но Марго эту странную деятельность поддерживала и минимум раз в лекцию напоминала, что в правильно заданном вопросе есть уже половина ответа. Ага, особенно в вопросах «кто виноват?» и «что делать?». Однако спорить с ней не хотелось.

В воскресенье договорились смешанным коллективом сходить выпить кофе в почтовое кафе. Смешанным — это наши, инкубаторские, плюс Баклан с Димой. Баклан вообще стал в инкубаторе своим. С тех пор, как все узнали про их с Димой роль в появлении новой команды, Зима с Владой то и дело пытались их затащить в какие-то около общественные дела, что страшно не нравилось Майе и Олич. А одна вещь выбила из колеи уже меня.

Мы собрались около входа в наш корпус, чтобы вместе идти в кафе: Баклан, Дима, Олич, Хмарь и я. Майя и прочие должны были прийти туда сразу. Хмарь опаздывала, хотя они с Олич жили в одной комнате, и пока мы ее ждали, Олич похвасталась, что научилась молча разговаривать с Бакланом.

— Что? Как это? — удивился я.

— А мы попробовали ту самую штуку, которую нам Инга показывала. И, похоже, у нас идеальная совместимость!

Олич схватила Баклана за руку, не снимая варежки, и уставилась на него.

— Да куплю я тебе «Заказное», — засмеялся Баклан.

— Во! Я его и хотела! — обрадовалась Олич. — Здорово, да?

Она снова дернула Баклана за руку.

— Мы сначала с Хмарью попробовали, вообще зачет! Только с Бакланом надо ладонь в ладонь и подержать, а нам с подругой ладонь в ладонь слишком громко, а вот если ладонь на тыльную сторону положить, то в самый раз.

Я задумчиво посмотрел на нее. Завидно было — не передать. Это ж какие возможности! Но дело было не только в том, что я обещал профессорам не встревать во всякую фигню. А в том, что правда эта история могла моему собеседнику выйти боком. Лучше пробовать на том, кого не жалко.

Тут подошла Хмарь, и ответить я не успел. Мы потопали по свежепочищенной дорожке по направлению к «Марочкину», девчонки бежали впереди, Баклан с Димой шли за ними, а я шел последним и все пережевывал потерянные возможности.

Что-то я все время упускаю. Хватаюсь за случайные кусочки паззла, бегаю за блестяшками. И вроде нормально всё, а что-то грызет. Вот и это…

В таком унынии я проходил до понедельника, а в понедельник столкнулся в коридоре инкубатора с Вадимом. Который приехал вернуть оргудав, потому что они сделали себе два своих.

— Привет, молодое дарование! — поприветствовал он меня. — Слышал, что и твои коллеги чудом выбрались из выгорания. Новое поколение крепче нас, невиданное дело!

Я повел плечом, потом сообразил, как это будет выглядеть, и ответил более внятно.

— Да мы вообще лучше всех!

Никого я этим не обманул.

— Так. Пошли, поговорим, — цапнул меня за рукав Вадим.

— Вот только не надо на мне ваши техники тестировать! — вырвался я.

— Ага, вот что тебя беспокоит. Тем более, пошли.

Вадим выволок меня на улицу. Мы остановились под елкой, недалеко от входа в инкубатор.

— Я бы мог, конечно, найти нам помещение поговорить, — заявил мне Вадим. — Или предложить пойти в кафе. Но ты не девушка, не свидетель…

— И даже не мимо крокодил!

— Именно крокодил. Я правильно понимаю, что ты расстроен, что все твои уже обыгрались в бесконтактные техники, а ты один сидишь на берегу? Так?

— Так… Откуда?

— От верблюда. Весь кампус вскипел после той презентации. Особенно жирные слухи ходят среди тех, кто там не был. А теперь скажи мне, друг, кто-нибудь что-нибудь этим методом узнал? Действительно интересное?

Я поковырял носком ботинка снег. Снег был влажный, к понедельнику опять потеплело. Самое время было лепить снеговиков с морковным носом и ведром на голове. Носы и ведра теперь продавались обманные, биоразлагаемые и спокойно утекали в канализацию вместе со снеговиком, когда припекало солнце. А вот ветки вместо рук можно было воткнуть настоящие, если найдешь. На кампусе было не так чтобы очень хорошо с лишними ветками, служба благоустройства трудилась каждый день.

— Нет, — подумав, ответил я. — Или я не слышал.

— Верно. Потому что наличие метода не означает наличия результатов. Думаешь, почему народ такое не практикует? Потому что мысль и в слова оформить сложно, хотя человечество уже несколько тысяч лет тренируется, а в виде образа получается столько мусора, что надежной передачей назвать такое никак нельзя. Брейн-шторминг — может быть. Развлечение — тоже да. Ну а конкретно у тебя — свои ограничения.

— Про ограничения — это я понимаю.

— Ага. Всех выпустили купаться, а тебе нельзя.

— Хорошая метафора. Да. Сижу с больным горлом.

— Попробуй посмотреть на это по-другому. Когда просто незачем. Стал бы ты, например, участвовать в гонках улиток?

— Что?

— Не видел никогда? Когда улиток выпускают на поле и смотрят, чья первая приползет.

— И куда они ползут? Где медом намазано?

— Чесноком.

— Ха! Антивампиры!

— Примерно. Ну так как? Подготовишь команду улиток, будешь участвовать?

— Нет, наверное…

— Вот и это то же самое.

— Ладно. С улитками вы меня, можно сказать, просто убили. Я готов уняться. Ну а что вы мне предлагаете взамен? Ведь явно же что-то есть?

— Да. Если у тебя большие планы на жизнь, попробуй предсказать, что у нас отвалится следующим. Потому что упираться в недоступные прикладные техники — непродуктивно. А подумать наперед — очень даже.

— Ха! И как же я это пойму?

— Вот не знаю. Можешь, например, зайти ко мне на семинар. Я его не для вас читаю, а для системщиков — по анализу угроз, но, может, пригодится. Он всего один, сегодня вечером.

— Ладно… — согласился я и снова принялся ковырять снег.

Вадим хлопнул меня по плечу и ушел. И даже не сказал, где будет этот семинар. Неважно, найду.

Идея показалась мне полезной. Только обдумать все как следует я не успел. Потому что вечером нас накрыли новые проблемы.