Бог моря на востоке, океан на западе

Глава 3

Обдуваемый свежим ветерком, Сюко прошёл по аллее из императорского дворца, выйдя к внутреннему дворцу.

Эн являлось одним из северных государств среди четырёх угловых королевств (Сай, Кё, Эн и Ко). В зимнее время эти холодные земли подвергались ударам сухих ветров, доносившихся с северо-востока, а в летнее – прохладным бризам, приходившим с Чёрного моря.

Лето подошло к концу, незаметно подкралась осень. Превалировавшие бризы слабели день ото дня. Земля, нагретая солнцем, отдавала своё тепло в атмосферу. Лето, как правило, было холодным и дождливым, что делало эти земли малопригодными для земледелия.

В свою очередь, осень была долгой, ясной и тёплой. А затем снова объединялись сезонные ветра, и откуда ни возьмись обрушивалась зима.

Возвышаясь над морем облаков, императорский дворец не подвергался сезонным явлениям, случавшимся в нижнем мире. Хотя некоторое время ветра буйствовали и здесь. Приближалась осень. В конце осени наступал месяц дождей, которые сменялись сухими, морозными бурями, приходящими из королевства Тай.

– Рокусуй… Я могу лишь надеяться, что мы не опоздали, – Сюко взглянул на запад сквозь море облаков и вновь спросил про себя: «Будут ли готовы дамбы к тому моменту, как начнутся дожди?»

Большая река Рокусуй протекала от провинции Сей, в которой находился Канкю, до провинции Ген, примыкавшей к Чёрному морю. Провинция Ген была известна своими богатыми урожаями и плодородными землями, образованными из ила, остающегося во время ежегодного разлива Рокусуй.

Эта местность оказалась непригодна для проживания после того, как император Кёо разрушил дамбы, располагавшиеся вдоль морского побережья. Беженцы, наконец-то возвратившиеся на родину, принялись за восстановительные работы. Поговаривали о том, что поселения разрастались, но провинциальный лорд Ген был неспособен ими управлять.

Прежде всего, он не обладал реальной властью для проведения противопаводковых мероприятий. Провинциальные лорды, назначенные предыдущим императором, не занимались этим вопросом. Большинство из них удерживали этот титул, не имея реальных полномочий.

Сюко вздохнул и отправился на встречу Итану, поднимавшемуся по каменной лестнице:

– Ну, и как? – с улыбкой спросил чиновник.

– О, я схватил его за шиворот и привёл назад. Он переодевается во внутреннем дворце.

Это означало, что они должны были миновать Запретные врата по пути к внутреннему дворцу. Сказав там обо всём, что нужно было, он очевидно возвратился через врата Сей.

В море облаков только Запретные врата непосредственно вели к дворцу Ген’эй. Восходившая в гору дорога от основания в Канкю и до самой вершины имела на своём пути пять врат. По традиции, только император и Тайхо могли проходить через Запретные врата.

Итан был удостоен особой привилегии, поскольку в этом отношении он строго соблюдал закон и не злоупотреблял полученным правом.

– В таком случае я тоже пойду. Я должен прочесть ему наставление.

– О, и прошу, не сдерживайся. Преподай ему хороший урок. Как ты думаешь, где я его нашёл?

– Ну…

– В квартале красных фонарей в Канкю. Он проиграл в азартные игры все имевшиеся деньги и заложил свою лошадь. Когда я его застал, он подметал метлой сад вместо дворника, отрабатывая свой долг.

Сюко громко рассмеялся:

– Неужели это всё, на что он способен? Так значит, ты расплатился за него?

– Он ведь был не один, чтобы убежать. Если бы не я, он бы так и работал, пока не рассчитался. Я даже не мог сказать хозяину, что это император и попросить его списать долг. Увидеть, что могущественное королевство Эн дошло до столь плачевного состояния, было бы полнейшим разочарованием для его подданных.

– Несомненно.

Эн однажды уже пребывало на грани уничтожения. Столь велико было разорение. Восхождение Сёрью на трон стало ответом на мольбы простых граждан. Последнее, что им нужно было увидеть – это то, как их молитвы были воплощены.

– До чего же он легкомысленный!

Сюко не мог не улыбнуться. Сложно представить, что кто-то из чиновников, постоянно видевших императора, охарактеризовал бы его подобным образом.

Когда-то Итан занимал должность Денрё, отвечал за налоговые сборы и перепись населения. После смены правления, его назначили Суйдзин. Император прозвал его «Безрассудный» и наделил широким кругом полномочий.

Он имел свободный доступ в императорские покои, мог проходить через Запретные врата, ездить верхом в пределах внутреннего дворца и не кланяться до земли в присутствии императора. Однако право отчитывать его за спиной, очевидно, не значилось в этом списке.

– Он – великодушный человек, благодаря которому у нас есть работа и наши головы.

Вновь избранный правитель занял своё место на троне во дворце Ген’эй. Собравшиеся в то время министры и придворные чиновники пели ему дифирамбы. В разгар этих празднеств Итан схватил данные переписи населения и бросил их к ногам императора.

Итан нахмурился:

– Давай не будем ворошить прошлое.

Тысячелетие назад, на заре времён, Тентей, верховный бог, снизошёл с небес и создал двенадцать королевств. На трон был избран и возведён человек.

В действительности выбор осуществлялся кирином. В каждом королевстве был только один кирин, божественное создание, наделённое могущественной силой и исполняющее волю Тентея. Кирин рождался на горе Хо в центре мира. Подданный королевства, желавший стать императором должен был взойти на гору Хо и встретиться с ним. Это путешествие называлось Шоузан.

Так почему же Итан бросил перепись на императорский помост?

– Почему для воцарения императора потребовалось четырнадцать лет? Кирин способен избрать правителя в шесть. Вы бездельничали восемь лет, прежде чем отправиться на гору Хо! Восемь лет было потрачено впустую! Вот данные по переписи населения за прошедшие восемь лет. Убедитесь воочию, сколько людей погибло в Канкю за это время!

Праздничная атмосфера торжества мгновенно рассеялась. Итан взглянул на правителя, сидевшего на троне. Император с глубоко заинтригованным видом перевёл свой взгляд от переписи, лежавшей на помосте, к Итану.

Вероятно, это было несколько опрометчиво. Но Итан лишь хотел донести до нового правителя, в каком плачевном состоянии пребывало Эн. Масштаб разрушений был неимоверным. В тронный зал и окружавший его дворец поступал солнечный свет. Нижний мир содрогался от смерти и разорения.

Все до единого надеялись, что если новый император взойдёт на трон, то царство начнёт возрождаться. Итан не был так наивен, чтобы полагать, будто одного этого будет достаточно.

И хотя он хорошо знал, что подобная дерзость быстро оборвёт его жизнь, едва ли Итан был склонен к самоубийству.

Во времена деспотичного правления Кёо он не сошёл со своей стези, стараясь не вызвать гнев императора, чиновник остался верным своим убеждениям. Продолжая следовать этой морали в условиях напряжённой политической обстановки, ему удалось сохранить свою голову на плечах.

Все министры твердили, что с коронацией императора должна начаться новая эпоха. Вот только правитель не мог изгладить того, что уже случилось. Умерших к жизни не вернуть. Итан презирал министров, которые вычеркнули это из памяти и бездумно праздновали коронацию. Впрочем, как и самого императора.

В любом случае, маловероятно, что правитель мог позабыть инцидент, случившийся в самый разгар торжества. Казнь подданного, приведённая в исполнение вскоре после коронации, должна была заставить министров вспомнить о тирании императора Кёо. Это непременно умерило бы их пьянящую радость.

По крайней мере, Итан надеялся, что эта дерзкая выходка не пройдёт бесследно для этих глупых пирушников.

Он посмотрел на императора. Император взглянул на него. На какое время в воздухе повисло напряжение. Все присутствовавшие замерли вокруг них словно статуи.

Император первым сдвинулся с места. Он сошёл с трона, поднял данные переписи, стряхнул с них пыль и сказал с улыбкой, кивнув в сторону Итана:

– Я ознакомлюсь с ними.

Итан уставился на это в изумлённом неверии, в то время как стражники силой выводили его из зала. После этого Дайшито (министра земли) сместили с должности.

Он покорно вернулся домой и ожидал решения суда под домашним арестом.

Он не имел намерений сбегать. Кроме того, с удвоенным количеством стражников, размещённых у главных ворот, это было и невозможно. Он находился под стражей пять дней. На шестой в его дверь постучался посланник из императорского дворца и озвучил вердикт: его восстановили в должности и назначили Суйдзин.

Когда удивлённый Итан вернулся в императорский дворец, чтобы выразить свою благодарность, император сказал с ухмылкой:

– А вот и самый безрассудный человек!

С тех пор за ним закрепилось это прозвище.

– В то время я работал простым чиновником. До меня дошли слухи, и я любой ценой желал оказаться там.

На лице Сюко вспыхнула заинтригованная улыбка, обескуражившая Итана. Однако если другие находили эту историю интересной, ему самому было не до смеха. Он действительно думал, что его казнят.

Разумеется, сперва Итан был полон уважения к императору и не выражал ни капли недовольства. Но этот запас преданности был моментально исчерпан, поскольку он оказался не тем человеком, который заслуживал восхищения. Как он мог преклоняться перед императором, который играл в азартные игры и часами прохлаждался вместо того, чтобы заниматься государственными делами.

– Честно говоря, теперь я сожалею о том, что так быстро купился на его великодушие. Он не великодушный, а ленивый.

– Итан, возможно, тебе стоит немного больше следить за своим языком. Хорошие манеры и проявление должного уважения сотворят чудеса для твоего спокойствия.

Итан взглянул на Сюко:

– Да уж, кто бы говорил.

Изначально Сюко служил мелким чиновником в министерстве Весны и был приставлен к Найши, императорскому писарю. Во время инспекционного осмотра он непосредственно обратился к императору:

– Мы работаем над вашим посмертным именем. И сейчас обдумываем, как будет лучше: процветающий государь или разрушитель. Вы воздвигнете Эн из пепла или вновь сожжёте его дотла?

Когда Итан напомнил ему об этом, Сюко еле заметно улыбнулся:

– Я лишь притворялся добропорядочный министром. Похоже, что здесь это самый лучший способ продвинуться по службе.

– Эта отговорка со мной не сработает. Это был третий день после коронации, и я всё ещё находился под домашним арестом.

– А? Должно быть, в старости моя память меня подводит.

Итан недовольно посмотрел на чопорную гримасу Сюко. Несмотря на моложавые лица чиновников, их истинный возраст говорил о том, что они оба хорошо в годах.

– Что ж, теперь этот мелкий чиновник – императорский магистрат. Слава богам, его величество – великодушный человек.

– Мне не нравится никакое из имён, – ответил в свою очередь император.

Между дерзостью Сюко и нетерпимостью Итана было много общего. Сюко также понимал, что подвергает опасности свою жизнь. Поскольку он не был даже министром, а всего лишь мелким гражданским служащим, нанятым в качестве личного помощника Найши. Непосредственное обращение к императору считалось непростительным оскорблением. Он мог быть обезглавлен на месте.

Вместо этого император нахмурился и сказал:

– Нет в обоих случаях. Не могу представить, что меня будут соотносить со столь прозаичным именем.

– Э? – только и смог ответить Сюко.

Император пристально на него посмотрел:

– С твоим литературным талантом это большее, что ты, выдающийся писарь, смог придумать? По крайней мере, предложи что-нибудь более остроумное.

– Хм… э… конечно.

– Это заставляет меня задуматься, действительно ли ты подходишь на роль писаря.

– Вероятно, нет, – смущённо заключил Сюко. Большее, на что он мог рассчитывать после этого, было увольнение. Но затем придворный гонец прибыл с известиями о том, что его повысили до секретаря Найши, промежуточного министерского чина. Позже он был назначен императорским магистратом в министерстве Осени.

Итан сказал:

– Очевидно, поэтому мы оказались в его близком кругу. Видимо, император симпатизирует тем, кто смело выражает свои мысли.

– Возможно, так и есть.

Сюко рассмеялся. Но заслышав звук приближающихся шагов, он стёр улыбку со своего лица. К ним направлялись Чосай и его подчинённые. Согласно правилам этикета, Сюко и Итан поклонились и уступили им дорогу.

Чосай произнёс:

– Хм, полагаю, что этот дорога ведёт во внутренний дворец.

– Эй, – обратился к Сюко один из его подчинённых. – Что ты здесь делаешь? Ведь ты не мог потеряться тут.

Ни Сюко, ни Итан на это ничего не ответили. Лишь ограниченное число министров имели доступ во внутренний дворец. Одно время это и вовсе было запрещено. Император наделил их особыми полномочиями. Но многие чиновники выражали свою зависть, прибегая к сарказму. Хотя Сюко и Итан уже привыкли к этому.

– Вы направляетесь во внутренний дворец?

– Да, – коротко сказал Итан.

Чосай громко вздохнул:

– Как будто его величество заинтересован чем-то управлять.

– Должно быть, настало время для веселья с его любимчиками.

– Помешайте ему, и вы схватите нагоняй. Бог знает, когда он только приступит к правительственным делам!

– Всему виной эти жалкие прихвостни, ведущие его по ложному пути.

Насмешливые голоса пронеслись мимо них словно удушливый ветер. Вероятно, они возвращались к другим чиновникам в восточную часть внутреннего дворца. Дождавшись, когда стихнет звук удаляющихся шагов, Итан поднял голову. Он посмотрел на каменный тротуар, пролегавший меж зданий.

– Кто тут ещё жалкий прихвостень? – сказал он с презрением. – Кучка продажных шкур, купивших свои посты у императора Кёо.

Не принимая во внимание сарказм, Итан был недалёк от истины. Когда император Кёо сошёл с пути, то потерял всяческий интерес к управлению королевством. Министры, использовавшие эту ситуацию для своей наживы, только усугубили тиранию.

Некоторые распродавали политические посты за деньги, а когда взяток им казалось недостаточно, то они грабили императорскую казну. Вместо того чтобы сделать выговор императору Кёо за учинённую жестокость, они поощряли его действия, пытаясь снискать благосклонность, наблюдая за тем, как королевство приходит в упадок день ото дня.

– Не обращай внимания. Кроме насмешек им больше ничего не остаётся.

– Они обвиняют нас в беспутстве императора. Несомненно, они бы так и поступили, поэтому всех гребут под одну гребёнку.

Итан стиснул зубы, а Сюко криво ухмыльнулся:

– Ну, знаешь, собака лает, да не кусает.

Итан занимал должность Суйдзин и считался Дайбу среднего ранга в государственной структуре. Чосай обладал высшим титулом Ко. При этом Суйдзин, стоявший на четыре ступени ниже его, был наделён особыми привилегиями, тогда как Чосай не мог увидеться с императором, не получив на это разрешение.

Что касается Сюко, то он относился к Дайбу низшего ранга и подчинялся даже Итану.

– Просто забудь! Должны же эти болваны что-то делать!

– Меня этим не удивишь.

– Это ответственность Сейсю! Он ближе всех к его величеству. Так что ему следует схватить его и привязать к трону!

Итан не мог воздержаться даже от порицаний императорского телохранителя. Обескураженный его резким тоном, Сюко бросил в его сторону удивлённый взгляд:

– Тебя это так раздражает?

– А тебя нет? Они видят в нас пару никчёмных зазывал и пройдох, втягивающих его величество в один разгул за другим.

– Ну же, выше нос! Не позволяй им себя достать.

– Идиот! Они говорят также и о тебе!

– Пускай болтуны судачат, сколько пожелают. Его величество реорганизует чиновничий аппарат в ближайшее время.

Поднимаясь по каменной лестнице, Итан остановился:

– И этот день наступит завтра или в ближайшем будущем?

– Правительство сформировано, нужный курс выбран, дорога проложена. Нам осталось только встряхнуть это судно и начать всё заново. До сих пор реорганизация целой иерархии казалась невозможной, но теперь настало время устроить встряску.

Служащие министры и провинциальные лорды были назначены императором Кёо. После коронации они должны были в полном составе сложить с себя полномочия, чтобы новый правитель мог назначить новый штат министров. Но из-за других не менее актуальных вопросов, всё осталось так, как есть.

Только провинциальные лорды, исполнявшие обязанности на местах, подвергались проверке. В провинциях для этого были назначены императорские наместники. Гражданских служащих не возвышали до министерского ранга, если за них никто не мог поручиться.

Но прихлебателей и подхалимов, десятилетиями сидевших сложа руки при императоре Кёо, которые в равной степени были замешаны в притеснении людей, нельзя было дольше игнорировать.

– Императорский двор в беспорядке. Оставшиеся у власти мерзавцы решили, что им всё сошло с рук и вдвойне принялись за свои злодеяния. Никто не знает, где и как они могут подставить нас под удар. В настоящее время небольшая осторожность – лучшая добродетель.

– Двадцать лет. Вот настоящая стойкость. Хотя немногие из этих подлецов изменили свои убеждения.

– Но лишь потому, что опустела казна, и нечего стало красть. Хотя в последнее время произошло довольно много необычного.

– С наступлением весны все крысы, прятавшиеся в норах, пришли в движение.

Итан взглянул на окружавшие его здания:

– Какой же долгой была это зима.

Во времена императорского воцарения, послужившего ответом на сердечные мольбы граждан, дворец Ген’эй был всё ещё украшен потускневшим золотом и серебром. Но теперь это здание, некогда расписанное утончённым способом, выглядело не иначе, как тускло-коричневым. По приказу императора дворец освободили от всех украшений. Золото, серебро и драгоценные камни вплоть до самоцветов, украшавших трон, были распроданы на торгах.

Таким образом в Эн избегали острой нужды.

Число зданий сократилось почти вдвое. Император приказал их разобрать, дерево и камни отгрузить на рынок. Только чёрные крыши, возвышавшиеся над вершинами горы Какню, остались нетронутыми от предыдущей династии.

Поговаривали, что императорский дворец был дарован первому императору Эн самим Тентеем. Из уважения к прошлому, последующие правители только обустраивали этот дворец и ничего не убирали.

В этих зданиях была прописана вся история монархии. Известие о том, что из них вывезут драгоценности, затем разберут и распродадут по кусочкам, потрясло удручённых министров, как гром среди ясного неба.

– Выполняйте, – приказал император.

Взяточники, разграбившие императорскую казну и набившие себе карманы при императоре Кёо, остались на местах. Он мог уволить министров и провинциальных лордов и конфисковать их личное имущество, но так и не нашёл для этого времени или сил. Восстановление земли и сбор урожая с разорённых угодий имели первостепенное значение.

Пастбища и рисовые поля были выжженными и почерневшими. Потребовалось двадцать лет, прежде чем фермеру удалось вспахать поле и вырастить урожай, которым он смог прокормить всю семью. Сокровища императорского дворца были проданы другим королевствам, склады опустошались до тех пор, пока не осталось ни единого солдатского кинжала, и даже тогда они едва сводили концы с концами.

– Считайте это просто банковским депозитом, – советовал император. – Люди, откладывающие больше, чем они тратят, не ощутят особого ущерба. Только транжиры и расточители будут страдать. Когда придёт время, всё будет восстановлено.

Наконец это время настало.

Итан еле слышно сказал:

– Он невероятно беспечный, но не глупый.

Сюко улыбнулся:

– Давай просто признаем, что он делает всё от него зависящее, вот только задом наперёд.