Битва за Землю

Глава 10 Вечер и ночь тех же суток

На борту фрегата «Горизонт»

Соня остановилась перед дверью капитанской каюты. Вдохнула-выдохнула и коснулась сенсора на стене.

— Стажёр Русанова по вашему приказанию явилась.

Эсперо не ответил по связи, но дверь бесшумно ушла в стену, и Соня шагнула за порог.

Внутренняя обстановка каюты выглядела отнюдь не роскошно — вовсе не так, как каюты важных персон на пассажирских кораблях. У капитана «Горизонта» была лишь привинченная к полу кровать, стол с двумя креслами, устройство секретной связи, личный синтезатор и вмонтированный в переборку шкаф. Единственная роскошь — фальш-иллюминатор, а по сути соединённый с сенсорами экран, — открывал изумительно красивую панораму космоса.

— Садись, — пригласил Эсперо, отошёл к нише, вернулся с бутылкой тёмного стекла, сорвал пробку и наполнил один из двух хрустальных стаканов.

— Будешь? — коротко спросил он.

— Нет.

— Ладно, как пожелаешь. Если передумаешь, нальёшь себе сама. Как настроение после Хелико?

— Нормально. Держимся. Чанда говорит — все, кого сегодня ранили, поправятся. Алек — тяжёлый, но он после Сирмы-Нова лежит в криогене.

Кай кивнул, отпил из стакана, вернул его на стол и принялся рассматривать панораму космоса. Неловкое молчание затягивалось.

— Я принесла доклад о диверсии на складе, — неуверенно продолжила Соня.

— Вот как? Отправь его на виртпланшет. Давай, поговорим про другое.

— Про что?

— Про твою скорую отставку и возвращение в родительскую семью.

— Значит, всё-таки хотите меня списать… За что — за то, что послушала Чанду? Но она же старше по званию.

— Нет, не за это.

— Тогда почему?

Собеседник ответил не сразу, и Соня ждала, искоса рассматривая капитана, на этот раз одетого не в наглухо застёгнутый мундир, а в обычную рубашку. В таком виде его не вполне человеческая природа сильно бросалась в глаза: слишком симметричное бесстрастное лицо, слишком жёсткая мускулатура рук, идеальная кожа без дефектов — как результат регенерации супервиро.

— Если честно, тут замешаны личные мотивы, — снова заговорил Эсперо и криво ухмыльнулся, нарушив симметрию. — Дело о диверсии. Если вкратце — я был знаком с твоим дедом.

— Да ну! Вам же на вид лет тридцать.

— Именно. Ты впуталась в ситуацию, о которой понятия не имеешь.

— Ну так просветите.

— Попробую. Для начала — что ты знаешь о меркурианском братстве?

— Ничего.

— Меркурианское братство — тайная повстанческая организация супервиро, которых содержали на Меркурии.

— Зачем?

— Их там создавали из похищенных или купленных детей. Якобы ради колонизации планет.

— Якобы? То есть, была другая, засекреченная цель?

— Была. Выведение бессмертного человека и создание технологии бессмертия — не для всех, а для избранных. Занимался этим некий магнат по фамилии Шеффер и его карманные учёные с Ферей.

— Ну и как — получилось?

Эсперо коротко кивнул.

— В одном случае из ста попыток, — сказал он и улыбнулся одними глазами, впрочем, улыбка получилась холодной.

— Получается, это вы тот самый бессмертный?

— Да. Я формально вечен, но меня можно уничтожить — например, сжечь, обезглавить или порезать на куски…

— Б-р-р.

— В чём проблема? Или ты про способы моего убийства?

— Про них.

— Забудь, это ерунда. Важно то, что мы с твоим дедом ровесники — с капитаном «Алконоста», Сергеем Русановым.

— Очень интересно. И каким был мой дед?

— Смелым офицером. Честным парнем. Однажды я почти убил его. По крайней мере, пытался.

— Что? — Соня, не сдержавшись, ахнула. — Неправда. Вы бы так не поступили, — взяв себя в руки, отрезала она.

— Поступил, — эхом отозвался Эсперо, которого, казалось, забавлял Сонин гнев. — Ты меня не знаешь, и дело не в Русанове, а в том самом меркурианском братстве. Если хочешь, я расскажу всю историю до конца, но коротко не получится, так что наберись терпения.

— Говорите.

— Учёные Шеффера выращивали нас жёсткими методами. С молодыми супервиро не церемонились. Если ты не бессмертен, то Шефферу не интересен, а потому будешь продан. Парней ожидала карьера подневольного солдата, девушек — примерно то же самое, но в самом худшем случае — элитный бордель.

— Такое запрещено.

— Да, законами Земли запрещено. Однако на фронтире полно мест, где не действуют никакие законы.

— Вы подняли восстание?

— Ну, не трудно догадаться. Узнали, что нас ждёт, перебили шавок Шеффера и освободились.

— А дальше что?

— Дальше ещё больше крови. Мы телепортировались на корабль фонда, взяли его штурмом и забрали себе. На Землю, как ты догадалась, никого не тянуло, и примерно лет пять мы занимались наёмничеством. Воевали с Ушедшими на стороне Альянса. Воевали на стороне Ушедших с опасными биоформами. Сопровождали грузы за гонорар. Одно время охраняли губернатора на Горгоне…

— А потом?

— Потом мне надоело, — Кай встал с кресла и подошёл к иллюминатору. Теперь Соня смотрела на мощный силуэт супервиро сбоку, не понимая, улыбается он или хмурится. — Мне очень сильно всё надоело, — продолжил он. — Сказал себе: «Хватит рутины, прощайте, ребята, мой путь лежит в Космофлот». — Эсперо хмыкнул.

— И вас приняли?

— А почему нет? Нашёлся один небрезгливый командир, адмирал Крайтон, который мечтал о ручном супервиро. Мои документы он подделал. Повстанец и наёмник Кай Эсперо исчез, появился свежеиспечённый лейтенант Браун.

— Странно, что он вам доверился.

— На самом деле, ничего странного. Крайтон взял с меня залог — чип с записями геномов и памятью членов меркурианского братства. Он не оставил мне копию, убрал всё в сейф и намекнул, что воскрешение моих соратников теперь в его руках.

— А разве они тогда умерли?

— Да, мои братья и сёстры погибли, как только я оставил место их капитана вакантным. Думал, ребята справятся, но… ошибся.

— Они же были супервиро.

— Супервиро, да, но молодыми и доверчивыми. Кто-то извне продал на корабль заражённый провиант. Нанояд подбирали специальный — как раз против супервиро.

— О, боже… Кто это сделал?

— Не знаю и, пожалуй, уже не узнаю. Слишком много лет прошло. В любом случае — отомстить я не мог, а Крайтон прочно держал меня на крючке. Хотя, надо сказать, служба мне нравилась. Я даже разрабатывал новые технологии.

— А дальше?

— История повторилась, но в виде фарса. Мой покровитель и «благодетель», в свою очередь, задумал путч — хотел скинуть Лигу Земли, создать военную хунту и поменять политику Альянса.

— Постойте! Мятеж генерала Крайтона. Мы же изучали его в курсе истории. Попытка провалилась, её сорвал отряд Кси. Адмирал Крайтон погиб, сопротивляясь аресту. Так всё и было?

— Похоже, но не совсем. Тонкость в том, что отрядом Кси тогда руководил сам Крайтон.

— Что?

— Ну, этого не написали в учебниках. Я тоже служил в этом отряде, знал о плане переворота и решил ему помешать.

— Звучит слишком пафосно для такого, как вы.

— Пафосно? Пожелай я выглядеть в твоих глазах героем — сказал бы: «Мол, идеалы Альянса превыше всего». Или: «Я, мол, сохранил верность присяге». Настоящая причина в другом — у меня отняли моих друзей, и я был страшно зол на Крайтона, который оказался сволочью. Бывает такое состояние, когда своя жизнь уже не дорога. Я угнал боевой челнок, добрался до здания, где находились заговорщики, и расстрелял их к чёртовой матери.

— Всех?

— Крайтон удрал. К тому же не все убитые были заговорщиками — зацепило и обычных офицеров Космофлота. Именно тогда чуть не погиб твой дед.

— Но не погиб.

— Погиб его лучший друг, Терновский, весьма порядочный офицер. Герой Альянса.

— Вот как… Вас это, похоже, не огорчило.

— Понимаешь, жизнь — сложная штука. Я видел, как падают люди, понимал, что убиваю их, но… я не мог сортировать цели. Времени было мало. Не разбив яйца, яичницу не зажаришь.

— Какой же вы всё-таки… супервиро.

— И не говори. Твой дед считал так же и ненавидел меня всеми фибрами души. Лига и Флот не любят самоуправство.

— Крайтона пытались арестовать?

— Конечно, нет — кто бы тронул тогдашнего шефа Кси. В общем, я подался в бега. Заговор тем временем зрел дальше и кончился терактом в Йоханнесбурге, но я вмешался опять. На этот раз более-менее удачно: по крайней мере, по зданию Лиги люди Крайтона промахнулись. Досталось, как всегда, гражданским.

— Адмирала, конечно, наказали.

— Наверное, наказали бы, но не успели — я его убил. Поэтому арестовали меня. На меня же свалили всё, что можно и нельзя.

— О, Космос… Вас судили?

— Да.

— Оправдали?

— Нет. Однако меня не расстреляли и сняли обвинение в мятеже. Если честно, постарался твой дед, который очень глубоко влез в эту историю и докопался до правды. Меня осудили только за убийство Терновского и самоуправство, отправили в космическую тюрьму, но там я долго не просидел. Отряд Кси нуждался в отчаянных ребятах.

— Вас вытащили?

— Это сделал новый шеф отряда Кси.

— Наверное, такой же негодяй, каким был Крайтон!

— Вовсе нет. Март Рей был порядочным человеком, можно сказать, идеалистом. Точнее, идеалистом с бластером в руке. Он служил благу человечества так, как его понимал, и брался за сомнительные дела, которые не мог открыто совершать Космофлот. С твоим дедом я встретился ещё пару раз. Однажды меня, раненого, подобрали его люди. Потом ещё разок мы оба в сводном отряде разбирались с Шеффером, но это, честно говоря, мало что изменило. Русанов меня терпеть не мог, а я понимал, насколько сильно ему задолжал.

— Только не пытайтесь оправдываться!

— Да я и перед судом не оправдывался. Адвокатом дьявола добровольно стал твой дед. А раз он так постарался, я тоже постараюсь — не дам тебе наделать глупостей.

— Что значит — глупостей⁈

— Разве не ясно? Идёт война с криттерами. Нас ждёт кровь, грязь, боль и огромная опасность. Ты не супервирина — обычная девчонка, слишком молодая, слишком слабая, не подготовленная, к тому же внучка человека, который меня спас, хотя мог растереть в порошок.

— Ну всё, хватит! — Соня резко встала, её трясло от гнева. — Вы правы, капитан, на «Горизонте» мне делать нечего. Я завтра же готова перейти куда угодно.

— Отлично. Только вот завтра не получится. Сначала доберёмся до Терры, потом я оформлю твою отставку по состоянию здоровья. И всё. Вернёшься к матери домой.

— Какая мерзкая история… Я вас никогда не прощу.

— Да и не прощай, мне и не надо, — Эсперо прищурился; ледяные глаза уставились на Соню.

— Вам нисколько не стыдно?

— Нет. В тех условиях я действовал рационально, исходя из ситуации.

— А разве не было другого способа? Вы могли доложить о планах Крайтона Космофлоту. Лиге, наконец.

— Ты наивна, Соня, — Эсперо вздохнул, вернулся за стол, снова плеснул в стакан из бутылки. — Адмирал и одновременно шеф секретного отряда — влиятельный человек. В открытом противостоянии Крайтон стёр бы меня в порошок. Объяснил — слетевшему с катушек супервиро — и упрятал куда подальше. Даже теперь, через сто с лишним лет, я вижу, что поступил правильно.

— Вы — чудовище-мутант.

— Да ладно! На вот, возьми кое-что на память.

Эсперо встал, подошёл к нише и вытащил оттуда небольшой предмет. Это оказалась старая, поблекшая и немного растрескавшаяся от времени эмблема.

— Гостевой знак «Алконоста», корабля, где твой дед служил капитаном. Мне его нацепили, когда я лежал у них в госпитале. Возьми — редкая штука, антиквариат.

— Подарок не возьму. Идите к чёрту.

— Ну, как пожелаешь. Раз так — всё, свободна, уходи.

Эсперо демонстративно отвернулся. Дождавшись исчезновения Сони, он коснулся браслета и вызвал Руперта.

— Проследи, чтобы эта штучка ушла в каюту Русановой.

— Как?

— Пневмопочтой. Через час, когда стажёр успокоится.

— Может, добавить к подарку личное письмо?

— Не надо. Не о чём писать.

— Понял, будет сделано.

Руперт растаял в воздухе.

Кай снова сел в кресло. Взял стакан и опорожнил его одним глотком. «Ну что, капитан, — подумал он, мысленно обращаясь к Русанову, давно затерявшемуся среди ионных штормов, — мы, конечно, не вполне квиты, но я сделал всё, что мог. Извини…».

До выхода в точку варп-прыжка оставались ночь и часть дня — «Горизонт» на максимальной скорости уходил от Хелико. Обязательный офицерский ужин отменили. Каждый член экипажа «Горизонта» забирал из синтезатора то, что хотел, а потом волен был съесть это в одиночестве или в огромном полупустом столовом зале. Сирмийцы-республиканцы, включая однорукого, выглядели подавленными, в основном молчали или разговаривали вполголоса о своём. Кэсси устроился подальше от них, в нише возле стойки. Зал вскоре опустел, и освещение автоматически сделалось тусклым. Спать Тр-Аэну не хотелось; недавняя опасность породила в душе некое подобие эйфории. «Я снова переиграл противника и жив. Ещё один день в череде дней, пусть даже все они пусты».

Он думал так, но больше не ощущал пустоты. Боль, оставленная в душе уже мёртвым Вар-Страаном, не ушла, но затаилась, как огонь под пеплом, и это двойственное эмоциональное состояние даже доставляло Тр-Аэну удовольствие.

— Ужинаете в одиночестве, капитан? — раздался знакомый ровный голос.

Ферейка подошла бесшумными шагами, опустилась на кушетку напротив и положила коробку с едой на маленький столик. Кэсси заметил, что на этот раз она надела платье из зелёной парчи.

— Доброго вечера вам, госпожа.

— Удачи и мира вам, капитан.

— Мир, вероятно, прекрасен, но я сталкиваюсь в основном с войной в разных её проявлениях.

— Говорят, вы сегодня слишком рисковали в атаке. В большей мере, чем это было разумно.

— Таковы уж мы, сирмийцы. Иногда горячимся.

Этот шутливый обмен репликами отвлёк Тр-Аэна от его мыслей. Фелиция невероятно аккуратно распаковала коробку и вдруг замерла, разглядывая её содержимое.

— Не знаю, насколько это съедобно, — со слабым подобием смущения сказала она.

— Да тут, по-моему, всё съедобно.

— Я вегетарианка.

— Да неужели? — спросил Кэсси с некоторым удивлением.

— О, нет, не строгая. Продукты моря мне всегда нравились.

— Тогда возьмите имитацию креветок. Если не возражаете, я помогу вам справиться с синтезатором.

Тр-Аэн отошёл, немного повозился с капризным устройством и принёс тарелку с чем-то вроде оранжевой саранчи, а потом с тайным удовольствием наблюдал, как Фелиция недоверчиво трогает это крошечной, витой вилочкой.

— Годится?

— Более-менее. Вы очень вежливы, капитан.

— Честно говоря, я не уверен. Мои манеры давно испортились, и всё из-за контактов с самыми странными людьми. Одна только имперская агентура чего стоила.

Фелиция улыбнулась уголками губ, давая понять, что оценила шутку.

Сквозь лёгкий туман эйфории Кэсси рассматривал профиль ферейки — гладкий лоб, аккуратный нос, пушистые нижние ресницы, тень от них на гладкой щеке.

— Вы никогда не вербовали ферейцев? — вдруг спросила она.

— О, нет… В Консеквенсе я занимался республиканскими мятежниками. То есть, в основном контрразведкой. Увы, я теперь сижу здесь, значит, всё обернулось неудачно.

Фелиция снова слегка улыбнулась, оценив шутку, но на этот раз скорее печально.

— Ваши слова часто окрашены иронией.

— А что мне остаётся? Бывают вещи, которые хочется изменить, но никак не получается забыть. Таким, как вы, наверное, проще. Ферей — комфортный мир.

— Заблуждаетесь. У нас тоже бывают душевные раны. Псионики умеют их лечить.

Кэсси задумался, машинально вращая в ладонях чашку. «Она уверена, что тоску можно излечить. Я хочу забыть нексус и старую Сирму в огне. Хочу забыть Вар-Страана, крики его пленников и собственную слабость. Пусть даже не забыть, но вспоминать как нечто постороннее, без горечи».

— А не могли бы вы… — начал он с некоторой надеждой.

— Нет, — сразу и мягко возразила Фелиция. — Простите, Кэсси, но такое сострадание мне не по силам.

— Простите. Ваш отказ я понимаю; копаться в моём разуме — занятие не из приятных.

— Ничего подобного я не говорила.

Тр-Аэн отставил чашку и уставился на картину маслом с панорамой Млечного Пути. «И что же она, чёрт возьми, имеет в виду? Ферейке противно копаться в моих воспоминаниях, но она согласна, или не противно, но несогласна? Тут уже не логика, а какой-то логический парадокс».

— Не понимаю, — наконец сознался он.

Фелиция положила в сторону витую вилочку. Теперь она тоже разглядывала Млечный Путь.

— Я потеряла семью и едва не погибла сама, — наконец заговорила она. — Вы спасли мою жизнь и ответили на мои вопросы, хотя, как все сирмийцы, отчасти склонны ко лжи. Вы живёте на грани одержимости, и я хотела бы вам помочь, но…

— Что «но»?

— Взаимная телепатия — слишком близкий контакт.

— Вы боитесь?

— О, нет… Я умею контролировать себя. Дело скорее в сирмийских обычаях. Я слышала, что ваш народ ненавидит телепатию, допуская лишь слабый ментальный контакт с самыми близкими. Вас это не смущает?

— Меня? Вовсе нет. Я ощущаю жгучее любопытство. Может быть, чуть-чуть влечения, потакать которому не собираюсь. Можете не беспокоиться, Фели, я вовсе в вас не влюблён.

После этих слов Тр-Аэна случилось нечто забавное — Фелиция засмеялась. Кэсси никогда не видел смеха ферейцев. Он напоминал лучик солнца на поверхности льда — слишком лёгкий, чтобы растопить этот лёд, но от этого не становился менее искренним.

— Ах, простите. Я не уверена, что выразилась понятно. Разве у вас нет тайн, Кэсси Тр-Аэн? Разве сирмиец доверяет посторонним?

— Ах, вот оно что! Не волнуйтесь. На мне дважды испробовали ментальный сканер, после чего количество тайн сильно поуменьшилось. И, чтобы совсем вас успокоить, я снимаю свою просьбу. Забудьте о ней.

Фелиция вздрогнула и обняла себя за плечи, словно защищаясь от дуновения холода. «Ментальный сканер», — прошептала она очень тихо, но разборчиво, а потом резко встала с кушетки.

— Пойдёмте, капитан, здесь неподходящее место для телепатии.

— То есть, вы передумали?

— Да.

— Тогда лучше в мою каюту.

«Что-то как-то быстро, и мне на самом-то деле немного не по себе, — думал Тр-Аэн, шагая по коридору. — Та-Ниро, мой приятель по Консеквенсе,, очень опасался ферейцев, но отчего? Да нет… ерунда. Та-Ниро просто идиот и одержим ксенофобией. Фелиция — аристократка. Аура её тайны — просто результат воспитания».

— Вам лучше сесть в кресло, — сказала ферейка, когда, придержав подол зелёного платья, перешагнула порог каюты.

— Хорошо.

Кэсси опустился на жёсткое и низкое сиденье, спроектированное, наверное, гирканцами, упёрся лопатками в спинку и слегка запрокинул голову.

— Нужно думать о чём-нибудь конкретном?

— О, нет, ни о чём.

Фелиция Минтари подошла вплотную, остановилась за спинкой кресла. Тр-Аэн не видел её, но чувствовал безмолвное присутствие, шорох платья и запах духов.

— Мне придётся до вас дотронуться. Вы готовы?

— Да.

Прохладные пальцы коснулись висков Тр-Аэна.

Он ожидал вспышки, ярких иллюзий или мучительных картин, но ничего подобного не произошло. Контакт походил на солнце ранней весны — ещё не слепящее, но уже тёплое; оно касалось льда, превращая его сначала в бесформенное нечто, а потом — лишь в светлую воду и песок. «И это всё? — подумал Кэсси. — Та самая ужасная телепатия? И чего, во имя Космоса, я боялся?». Он ощущал лишь тепло и покой. Собственные мысли ферейки, если и проглядывали сквозь эту завесу, то как-то не особенно. Старая Сирма была потеряна; осознание этого вызывало лишь лёгкую, горьковатую грусть. Вар-Страан исчез, растаял в месиве грязного снега. По щеке бродил одинокий солнечный луч…

Через некоторое время картина переменилась и даже в лучшую сторону. Бескрайнее поле ровной травы простиралось до самого горизонта. На небе не осталось ни облачка. Кэсси пошёл вперёд, подставляя лицо ветру, и чем дальше он уходил, тем менее желал возвращаться обратно. «Это Лимб? Великолепно. Я встречу здесь маму».

Сначала каждый шаг давался легко, но постепенно идти становилось труднее. Встречный ветер бил в лицо, толкал в корпус, не давал разглядеть линию горизонта, и всё же Тр-Аэн брёл вперёд, пока не пошатнулся в изнеможении.

— Кэсси! Стойте, Кэсси! Немедленно назад!

Это прозвучало будто удар грома. Тр-Аэн резко вдохнул, выдохнул и открыл глаза.

Иллюзия Лимба исчезла. Силы вернулись. Фелиция больше не стояла за спиной; она склонилась над сирмийцем с опечаленным выражением лица.

— Получилось не очень просто, — сказала она, поправляя выбившуюся из причёски прядь. — Теперь ваша бессонница исчезнет.

— Куда я шёл?

— Туда, куда ходить не следует — в воображаемый загробный мир. Я вас вернула, хотя и не без труда. Как самочувствие?

— Прекрасно. Ещё чуть-чуть, и я встретил бы своих мёртвых родственников.

— Это ирония? Как раз встреч с покойными лучше избегать, — сказала Фели, слегка нахмурившись. — Простите, я не самый лучший телепат.

— Вы — прекрасный телепат. Главное — на Вар-Страана мне теперь наплевать.

— Я ваши утраты… разве они вас не печалили?

— А вы не слышали, как мы, сирмийцы, справляемся с утратами? Делаем себе наколку. Чем сильнее боль, тем глубже татуировка. С течением времени она выцветает… А когда выцветёт совсем, закончится и боль. Можно и мне задать вам вопрос?

— Конечно.

— Правда, что в иллюзиях прошлого вы видели нечто большее, чем видел я?

— Да, правда.

— Сожалею, если там были отвратительные картины насилия.

— Вам не за что извиняться, Кэсси. Вы прошли через всё и не утратили рассудка.

— Сойти с ума — участь так себе, но холодное сердце для сирмийца гораздо хуже. Вар-Страан был холоден. Я — нет.

Тр-Аэн дотронулся до руки ферейки, но тут же отдернул пальцы.

— Извините. Просто безобидный жест. У меня сейчас голова идёт кругом. Я бы никогда не оскорбил вас навязчивостью, то есть, навязчивостью в сирмийском смысле…

— Очень жаль, что я совсем в ней не разбираюсь, — спокойно ответила Фелиция, и изумлённый Кэсси замолчал.

«На что она намекает? Даёт понять, что не против близкого знакомства⁈ Дурак буду, если откажусь…».

Ферейка стояла у стены. Её лицо, совершенное, гладкое, обрамлённое тёмным контуром волос, напомнило ему оттенок белой лилии. Он хотел коснуться этого лица, но, вспомнив о возможности ментального контакта, дотронулся лишь до шеи пониже уха, провёл по ней пальцем вплоть до тончайшей кожи во впадине над ключицей. Зелёное платье пахло духами. Ворот сдвинулся вниз, и Кэсси помог ткани сползти с плеча.

«Ферейцы не любят обнажаться…».

Он ждал отторжения, слов или жеста запрета, но ничего не случилось. Тогда он нащупал твёрдый узел пояса и вцепился в него пальцами, заставляя себя не торопиться, и всё же развязывал, а не разорвал. Зелёная парча платья, а вместе с ним какая-то нижняя одежда — пышная и тонкая одновременно — с шуршанием сползли на пол.

«Ферейцы, вроде бы, не понимают поцелуев…».

Совершенные губы Фелиции были цвета бледной терракоты, но он к ним не прикоснулся, а вместо этого поцеловал плечо и шею.

Знаков отторжения всё ещё не было. Тогда он поднял девушку на руки и отнёс её в постель, сбросил сапоги, стащил с себя рубашку и бриджи.

«Я вот-вот не смогу себя контролировать. Как её пристроить, чтобы не обидеть… Может, на бок? Говорят, ферейцы скромны…».

Ментальный контакт получился мгновенным и опалил Тр-Аэна огнём. Всё разом переменилось — плотские подробности словно бы затуманились, заслонённые видением космоса. Сияли созвездия. Туманности мерцали. Метеоры сыпались огненным дождём. В сияющем разнообразии этой Вселенной колебался маятник. Его размашистые движения не затухали со временем, а лишь увеличивали амплитуду, приближая мироустройство к положенной цели…

«Нет ни сомнений, ни тревоги».

Маятник подался назад, уносясь в беспредельную пустоту, и замер в высшей точке.

«Смерти нет».

Маятник с головокружительной скоростью устремился вниз сквозь космическую пыль.

«Надо бы отпустить её и прекратить это сумасшествие, — с тревогой подумал Тр-Аэн, хотя думать ему совсем не хотелось. — Такие иллюзии… это уже чересчур…».

Тр-Аэн попытался остановиться, но не смог. Капитана несло прямо в плазму звезды. В глазах полыхнуло. Огонь окутал кожу, но не повредил её, а лишь восхитительно опалил…

— Вот чёрт… — вырвалось у Кэсси.

Пальцы Фелиции бессильно соскользнули с висков. Видение исчезло. Тр-Аэн, тяжело дыша, перекатился на спину. Фелиция молча лежала рядом.

— Я почему-то думал, что ферейцы м-м-м…

— Холодны и сдержанны?

— Да.

— О, нет… или не вполне. Через ментальный контакт я наблюдала ваши ощущения. Это интересно.

— Может, ещё раз?

— Заманчиво… но не нужно. Я опасаюсь за ваш рассудок. Лучше отдыхайте, капитан.

«Даже после бурной близости она использует обращение на „вы“», — подумал Кэсси, а затем провалился в сон.

Утром по корабельному времени Кэсси проснулся и понял, что ферейка ночью не ушла, хотя и в постели её не оказалось.

— Простите, Фелиция, — сказал он, рассматривая потолок. — Вчера сработал расовый инстинкт сирмийца. Мы хватаем и присваиваем всё прекрасное, что плохо лежит. Надеюсь, я не причинил вам дискомфорт?

— Нет.

Он слегка повернул голову.

Абсолютно нагая телепатка стояла к Кэсси спиной, уже подобрав волосы и собираясь надеть платье. Высокая шея. Аккуратные лопатки. Ложбинка между ними. Плавная линия между талией и бедром…

Он поспешил снова отвернуться. «Хочу её. Прямо сейчас. Или следующей ночью. На много ночей. Даже, может быть, навсегда».

— Кэсси, нам нужно поговорить, — сказала уже одетая Фелиция, приблизившись и присев на край кровати. — Вероятно, вас смутило моё вчерашнее поведение… Я не хочу вас обманывать, а потому должна кое-что сказать…

— Да? Я сейчас плохо соображаю.

— Пожалуйста, сосредоточьтесь. Разговор достаточно важный. Пожалуй, я лучше пересяду в кресло.

Фелиция отодвинулась так, что ушла из поля зрения и превратилась в смутный изумрудного цвета силуэт.

— Обычаи ферейских аристократов — очень древние. Они полностью отличаются от свободных земных нравов и от предрассудков Сирмы — тоже. Мы не выбираем себе супругов — нас обручают с детства. Мужчина, если пожелает, может разорвать помолвку, но для девушки это сложнее — нужно согласие её родителей. У меня тоже есть обрученный жених. К сожалению, пока я подрастала, политические разногласия привели наши семьи к конфликту. Мой отец мёртв, мать — тоже. В любом случае, консумировать брак я не собиралась; оставалось только склонить жениха к разрыву. Поверьте, Кэсси, это совсем не просто. Сэм очень упрям и он — собственник. Я не надеялась переломить его решение иным путём, а потому решила совершить нечто из ряда вон выходящее. Такое, что точно его оттолкнёт.

— Не понимаю… Вы хотите сказать, что мы…

— Да. Если изменить суженому с обычным человеком, это его не остановит. Иное дело — сирмиец, перебежчик, шпион, да ещё и супервиро. У вас очень плохая репутация, Кэсси. Сэм — крайний консерватор; с его точки зрения, ваша ментальность извращена, а вместе с вашей — теперь и моя.

— Что⁈ Да пошёл он, этот гребаный Сэм! Пускай только раскроет рот. Я сам его убью.

— Не надо лишних эмоций и не надо никого убивать. Подумайте, как всё сложилось удачно. Вы спасли мою жизнь, я помогла вам забыть неприятные переживания. Теперь я получу свободу, а мы останемся добрыми друзьями.

— Постойте-постойте… Как это? Фели, да вы с ума сошли!

— Я полностью нормальна. Вы же сами уверяли, что не влюблены, так что укоротите свой инстинкт собственника, капитан.

— Понятно. А на то, что вас сочтут шлюхой, вам, значит, наплевать.

— О! Это опять эта сирмийская несдержанность. В первую очередь, меня сочтут ферейской аристократкой. И моему статусу на Земле этот эпизод не помешает.

— Вы всё продумали с самого начала. С того момента, как только увидели меня на борту. А раз так — проваливайте, госпожа Минтари. Оделись? Великолепно! Платье очень вам идёт. Закройте дверь каюты снаружи…

— Прощайте, Тр-Аэн. Желаю всяческих благ.

Как только Фелиция ушла, Кэсси поискал, что бы разбить о стену, но в аскетичной каюте не оказалось даже хорошего стакана — одна пластиковая дрянь. Тогда он включил водяной душ и, пытаясь успокоиться, залез под ледяную струю.

«Ну и ладно, пускай Фели катится, куда захочет. Чем дальше от ферейской психопатки, тем лучше».

Тр-Аэн ругался ещё какое-то время, а потом натянул на себя униформу пилота. «Не верю, это ещё не конец… — думал он, машинально шагая в столовую. — Тут какой-то трюк. Может, Фели боится чего-то, может — врёт…».

— Что приуныл, брат супервиро? — поинтересовался Шандор, который без разрешения плюхнулся на стул рядом. — Да и вид у тебя помятый. Бурная ночь выдалась?

— Отстань.

— Да брось ты, чего злишься?

— Чёрт! Откуда ты всё знаешь?

— Смотрю по утрам камеры — вижу, кто из какой каюты выходит.

— Я тебя сейчас убью.

— Убить не выйдет, а драка выйдет забавная, и Эсперо взбесится. Так что лучше не надо. Слушай, выбрось эту Минтари из головы. Ферейцы — тоже Ушедшие, но при этом члены Альянса. Криттеры их ни разу не бомбили, и пять процентов населения там — псионики. Ведьма тебя поматросила и бросила, ну так забудь её, Тр-Аэн.

— А если нет?

— Тогда на твоё выживание я не поставлю ни криптона.

— И кто мой предполагаемый противник?

— Да хотя бы тот, кто задавил папочку твоей красотки. Считается, что ферейцы не любят убивать, но я видел их офицеров, которые пускали в ход бластеры не хуже пьяных гирканцев. Хотя, если честно, их конёк — пакости. Например, тебя отправят назад в лагерь прямо под атаку криттеров…

Шандор прервался, чтобы опрокинуть полстаканчика, потом вытер рот кулаком и продолжил.

— И это ещё не всё. Тебе ли не знать, что внутри ферейской элиты существует сирмийская имперская агентура.

— Я этой частью работы не занимался. Она не была завязана на Вар-Страана, только на саму Тарлу.

— Допустим, всё так и есть, вы не врёте, и что с того? Всё равно таким, как Минтари, противостоят агенты Консеквенсы, и эти парни могут оказаться кем угодно — могут даже проникнуть в Лигу. Возможно, дипломата убрали именно они. Вы для них тоже неплохая цель — дезертир и отступник, правда, пока цель не влезла в игру, она мелковата.

— И что? Я их не боюсь. Если дела зашли так далеко, Фели нужно предупредить.

— Думаешь, её никто не предупреждал? Ошибаешься — намёков она получала предостаточно. Последний раз повторяю: для одного упрямого придурка — отступитесь, приятель. Ферейка не стоит смерти.

— Погоди…

— Ой, нет… я умолкаю, потому что сюда идёт Эсперо. Кто умный, тот поймёт, а дурака учить бесполезно…

— Салютон, камарадо команданто, — сказал Кэсси, вставая.

— Привет, и не надо формальностей, — отмахнулся Кай. — Шандор, я тебя не задерживаю. Кэсси, сиди на месте, у меня к тебе разговор.

Сообразительный Шандор тут же исчез — зашагал к синтезатору, чтобы сделать ещё еды, а Эсперо расположился на освободившемся стуле.

— Не хотел я начинать этот разговор, но придётся, — хмуро заговорил он. — Для начала — немного информации персонально для тебя, и касается она боевых действий. Первая волна атаки на Солнечную Систему отбита, но мы прибудем к началу второй. Не знаю, пускать ли тебя снова на «Скорпион». Ратиба сказала — ты слишком сильно рискуешь в бою.

— Она преувеличила.

— И всё же, судя по записям приборов, ты без причины отклонился от курса. Зачем?

— Я заметил чужой замаскированный корабль. Фактически случайно, когда у них «мигнула» установка. Потом я подлетел поближе, хотел изучить находку, но пришлось возвращаться.

— Сканеры «Горизонта» показали то же самое. Неизвестный корабль, не республиканский, но сирмийский. Появился на долю секунды и исчез. Соври ты сейчас, и я бы перестал тебе верить.

— Я не соврал.

— Но ты молчал несколько часов.

— Прости, я просто забыл.

— Вот имя Меркурия… Вот это забывчивость. Ты чем занимался — был пьян?

Эсперо почему-то не рассердился, а, вроде бы, успокоился и переменил тему.

— Варп-прыжок через полчаса. Следуй за мной на мостик. Постоишь там в стороне, увидишь, что творится на орбите.

— Как скажешь.

Тр-Аэн смял упаковку от завтрака и сунул её в утилизатор.

…Уже знакомый мостик фрегата снова поразил его размерами. Галерея над пустовала, и Кэсси выбрал её — он облокотился о перила, наблюдая тот тонкий момент, когда варп сменяется обычным пространством, а затемнённое стекло иллюминатора — панорамой космоса.

В момент выхода из варпа Земля и Луна светились в пустоте отражённым светом. С виду они выглядели нетронутыми, но на этом гармония заканчивалась — орбиту заполняли обломки. Распавшиеся на части мини-станции утратили своё изящество. Космическая верфь, ещё недавно целая, походила на искусанный гигантским зверем бесформенный комок. Мёртвые корабли Альянса с сорванными бортами бессильно зависли в вакууме. Немногие спасательные катера маневрировали, пытаясь уклоняться от обломков.

— Во имя Космоса! Что здесь было…

Кэсси молча разглядывал картину чудовищных разрушений, когда Фелиция подошла и остановилась рядом. Он ничего не сказал и не повернул головы, хотя после разговора с Шандором злость уже прошла и сменилась тревожным предчувствием беды.

— Вы обижены? Мне очень жаль, — бесстрастно сказала ферейка.

— Моя обида не имеет значения.

— Почему?

— Я сам виноват. Сказал, что не влюблён, а потом затащил вас в постель. Я дал вам повод использовать моё легкомыслие.

— Поверьте, я понимала, что затягиваю вас в нехорошую историю с ферейской политикой, но…

— … собственные интересы оказались важнее. Не продолжайте, я всё понял и не собираюсь вам докучать. Хочу лишь сказать — вы совершаете ошибку.

— Какую?

— Ваш отец убит, ваша мачеха — тоже. По логике вещей — вы следующая. Тот, кто пощадил вас в прошлый раз, в следующий раз не пощадит.

Ферейка ответила не сразу. Тр-Аэн так и не повернулся к ней, но, скосив глаз, видел бледный профиль, чёрный блеск волос.

— Большое спасибо, — сказала она наконец. — Я рада, что ваши мотивы наконец-то не эгоистичны, и хочу вас успокоить. Не путайте обычаи Сирмы с порядками на Ферей. Мы не настолько жестоки.

— Вот как…

— Именно так. Мои тревоги — моё личное дело. Не ваше.

«Она неуправляема, — в отчаянии думал Кэсси, машинально пробуя массивные перила галереи на прочность. — Она не хочет понимать, и я не в состоянии объяснить…».

— Послушайте… я, конечно, чокнутый, не спорю. Понимаю, у вас есть важная миссия, от которой вы не откажетесь, но я могу отправиться с вами на Ферей. Не беспокойтесь — не как навязчивый любовник. Как обычный телохранитель. Капитана Эсперо уговорю.

Фелиция, кажется, удивилась — по крайней мере, нечто неуловимое переменилось в её лице.

— Это великодушно, — сказала она после небольшой паузы. — И всё же я откажусь. Нам пора прощаться, Тр-Аэн. Мои тайны пусть остаются моими.

— Когда улетаете?

— Прямо сейчас. Яхта «Флориана» рядом с «Горизонтом» на орбите. Через пять минут меня заберут из транспортной; ещё три-четыре дня я буду дома.

— Проводить вас к телепорту?

— Не надо. Я рада, что мы расстаёмся друзьями. Прощайте навсегда, мой дорогой друг.

Зелёное платье мелькнуло на границе зрения и исчезло. Кэсси так и не обернулся, продолжая рассматривать обломки и разрушенную верфь.

Все супервиро «Горизонта» собрались в транспортном отсеке, в прилегающей к нему рекреации и просто в коридоре фрегата. Никто не отказал ферейской аристократке в персональных проводах. Она шла мимо шеренги меркурианского братства, пожимала людям руки, улыбалась, дарила каждому короткое прощание.

— Была рада знакомству, Матиас… Чистого космоса вам, Ратиба… Роза, вы сегодня великолепны… Капитан может гордиться таким другом, как вы, Дхами… Шандор — вы лучший инженер Альянса, и это не шутка.

Супервиро улыбнулись в ответ, отшучивались или просто кивали. Эсперо ждал гостью у телепорта.

— Ну и как наш крот? — улучив момент, шепнул он.

— Кое-какие признаки нашлись… Причём у нескольких, а должен быть только один. Мне нужно помедитировать и отсеять пси-шум. Точный ответ дам, когда буду на Ферей. Пришлю вам имя через подпространственную связь.

— Договорились, — коротко ответил Кай.

Фели Минтари шагнула на платформу телепортации, после чего исчезла, оставив после себя синеватую вспышку.

Через четверть часа белоснежная «Флориана» проплыла мимо «Горизонта», удаляясь на безопасное расстояние перед варп-прыжком.