Бастард Винтерфеллский

4. «Да здравствует король»

Никогда не любил вино.

Наши вина через раз так и отдавали подделкой и химией, но здешние, по крайней мере, были настоящими. Как правило, на Севере их пили горячими, намешав меду и кучу всякой пряной гадости, от чего они становились сладкими, даже отвратительно приторными.

А вот пиво здесь меня приятно удивляло раз от разу. Только благодаря зажатой между ладоней, полной до краев кружке с горьким пенящимся напитком, я вновь чувствовал себя человеком. Сегодня разносили хорошее – темное, густое, и крепкое. Оно словно бы возвращало меня в прошлое, с каждым новым глотком все дальше и дальше унося в прекрасное далеко.

Cегодня состоялся приветственный пир в честь приезда короля, и леди Старк посудила, что негоже бастарду сидеть за одним столом с королевской семьей. Впрочем, я особо не огорчился. Впервые за долгое время я мог позволить себе напиться вволю, ибо лорд Старк никогда не позволял больше одной чаши вина за ужином.

С моего места на краю длинного стола в самом углу чертога, просматривался весь зал, чьи стены и видать-то не было из-за разномастных знамен. Тут и лев, и олень, и лютоволк, и много других, владельцев которых и память уже не желала вспоминать. Не сейчас, по крайней мере.

Было душно и жарко от люда, набившегося в чертог, словно сельдь в бочку; потолок затянуло дымкой, и зычный пьяный хохот короля Роберта перекрывал все остальные звуки в зале – игры многочисленных музыкантов, гомона толпы, рычания собак, дерущихся из-за бросаемых в углы обглоданных костей.

Когда я впервые увидел Роберта Баратеона, въезжающего в ворота Винтерфелла со всей своей многочисленной разномастной свитой, я поразился: как этот красноносый олух, с животом как полный винный бурдюк, мог вообще когда-то держать молот в руках? Победить Рейегара Таргариена, одолевшего даже Артура Дейна? На него же и доспехи не налезут. Нет, нам явно о чем-то умолчали.

Если такое и случалось, то дни его боевой славы определенно были далеко позади. Король Роберт сидел во главе чертога вместе со всем своим знатным цветом, и опрокидывал в свое чрево очередную чашу с вином; какую по счету – я затруднялся сказать. Я дошел до десяти, а потом мне надоело считать.

Тут были и другие люди, и наблюдать за ними было намного интереснее. Лорд и леди Старк по обе руки от короля и королевы Серсеи. Холодное отвращение вовсе не красило ее бледное лицо. Цареубийца и Бес смеются над чашами с вином. Принц-бастард Джоффри вместе со своим братцем Томменом и сестрой Мирцеллой. Робб сидит, нахмурившись. Санса и Арья. Дядя Бенджен у трескучего очага.

Певец на невысоком помосте в другом конце зала затягивает песню. Отсюда ее было плохо слышно, но вроде это была «Дорнийская Жена», исполняемая на северный лад.

Все думают, что это простой певец, прибившийся к королевскому кортежу. На самом деле, это Манс-Разбойник, явившийся сюда под личиной барда Абеля. Я всегда восхищался этим поступком: чтобы вот так, без страха и упрека явиться в логово врага, нужно быть или храбрецом, или безумцем.

Забавно. Самые страшные враги собрались здесь. Старки и Ланнистеры, первый разведчик Ночного Дозора и Король-за-Стеной пьют и веселятся в одном чертоге, но как долго бы это продолжалось, знай бы они то, что знаю я? Что месяцы спустя они будут терзать друг другу глотки до самой смерти? Как скоро бы они повыхватывали кинжалы и зал бы этот окрасился кровью?

Призрак зашевелился под столом, потерся о ногу.

– Ну что ты? – спросил я, глядя во внимательные красные глаза. – Опять проголодался?

Оторвав ножку от жареного цыпленка, я протянул ее волчонку. Обнажив белые, как и мех зубы, он аккуратно принял ее.

– Я весь зал обошел, пока нашел тебя.

Я обернулся и увидел Бенджена. Темные глаза его озорно блестели.

– Дядя Бенджен! – в силу своей оставшейся трезвости, я искренне попытался сделать вид горячо любящего племянника.

– Ну-ка, парень, – дядя подвинул молодого сквайра в желтой тунике Штормовых Земель, и занял место между нами. – Это и есть твой зверь?

Волчонок свернулся в кольцо у моих ног. Челюсти его ритмично работали, разгрызая куриную косточку.

– Его зовут Призрак.

– Как любопытно, – задумчиво проговорил он. – Даже за Стеной лютоволк не так часто встречается, а тут беременная сука, пробралась за Стену… Удивительно. Только он один из всего выводка и выжил?

– Да, – кивнул я. – Всех остальных убил лорд Старк. Остался только он. Я поехал посмотреть на волчицу, но вдруг нашел его. Я не мог его там бросить.

– Лютоволк – крайне сильный и выносливый зверь, намного опаснее обычного волка. Если не уверен, что справишься, убей его сейчас. Иначе потом проблем не оберешься.

При этих словах Призрак оторвался от кости, и с немым укором посмотрел на дядю.

– Он очень умный. Я его воспитываю, и он уже понимает команды.

Голова становилась все тяжелее. Мне пришлось подпереть щеку рукой. Взяв мою кружку, Бенджен пригубил крепкое пиво.

– Сколько же ты уже выпил, Джон?

Меньше, чем намереваюсь.

– Немного.

– Помнится, мне было еще меньше, чем тебе, когда я честно и искренне напился, – усмехнулся дядя. – Смотри, не перестарайся. Почему ты не сидишь со своими братьями?

– Леди Старк посчитала, что мое присутствие может оскорбить короля.

Бастардов у короля Роберта куда больше, чем можно себе представить, и мое присутствие бы его только позабавило. Самый рьяный почитатель матери Джона, и убийца его самого вероятного отца. Я пьяно хихикнул. С каждым днем я все больше забываю прежний мир и самого себя; даже лица и имена своей семьи уже едва припоминаю. Может, я и был всегда Джоном Сноу, а прошлая жизнь – это так, мимолетный сон?

– Понимаю. На лице моего брата сегодня не видно праздничного настроения.

Лицо лорда Старка я едва мог разглядеть; все, что находилось дальше пары метров, словно в тумане плыло.

– Королева тоже не в духе, – сказал я, тяжело припоминая, что и Джон говорил что-то такое. – Отец вчера вечером водил короля в крипту. Она от этого очень разозлилась.

– Так значит, ты многое примечаешь, верно? Сир Родрик говорит, что ты изменился за последнее время. Ты стал много времени уделять обращению с луком?

– Я многое пересмотрел в своей жизни за последнее время.

С того самого момента, что я попал сюда, я тренировался стрельбе много и каждый день – пока спина и руки не начинали гореть огнем. Когда пальцы покраснели и опухли, и даже двигать ими стало больно, пришлось значительно поубавить рвение. Но я уверенно шел к успеху.

– Вот как? – Бенджен смотрел на меня долгим и оценивающим взглядом. – И что же тебя сподвигло на подобное?

– Может, я просто повзрослел? – уклончиво ответил я вопросом на вопрос. К моему удивлению, дядя громко расхохотался.

– Ну да, действительно, – он вытер выступившие слезы черным бархатом рукава. – Если бы я знал, что меня ожидает в Ночном Дозоре, я бы тоже больше стрелял из лука. Рубить мечом одичалых, что не знают чести и правил ближнего боя, весьма нелегко.

Мельком я глянул на Манса-Абеля. Отсюда его было плохо видно за толпой народу. Может, стоило бы рассказать о нем Бенджену?

Нет. Нельзя выдавать его. Слишком рискованно. Если Манс не объединит одичалых, и не двинет их к Стене, всех их обратят Иные. Племя за племенем, клан за кланом, до самого последнего человека и великана. Пусть все идет своим чередом.

– Нам в Ночном Дозоре пригодились бы умелые лучники, – серьезно сказал Бенджен, подхватил двумя пальцами кусочек ноздреватого желтого сыра, и отправил его в рот. – А уж в целях недостатка у тебя точно никогда не будет.

– Я был бы рад, дядя, но… Я еще слишком молод, и слишком мало видел в жизни, – я смотрел на свое отражение в пиве, окаймленном пенкой по краям.

Черные вьющиеся волосы, которые Джон обычно отпускал почти до плеч, теперь были заметно короче острижены, а щетина гладко выбрита. Пусть это выбивалось из общего фона, но это было еще одним напоминанием о прошлой жизни, где я всегда соблюдал чистоту и аккуратность во всем и всегда.

– И это правильно. Не видавшим зимы юнцам, на Стене не место.

Я чуть не фыркнул, нависая над кружкой. Я видел куда больше, чем способно нарисовать тебе твое воображение, дядюшка.

– Как только ты повзрослеешь, – продолжил он. – Когда ты познаешь все прелести жизни, насытишься ими сполна и обзаведешься собственной женщиной… Есть ли у тебя уже кто на примете?

– Мне нравится одна, – честно признавшись, я изрядно отпил. С каждым глотком я все больше переставал различать горький вкус.

– И кто же она? – заговорщически подмигнул Бенджен.

Я краем глаза покосился на Сансу. Она была подобна яркому костру, пылающему в самой темной ночи. Санса шушукалась со своей подружкой Джейни, то и дело кокетливо оглядываясь на Джоффри. Тот отвечал мерзенькой улыбочкой.

Да, для всех мы – брат и сестра. Я – простой северный парнишка, она – будущая королева... Ну, она так думает. Реальность может оказаться намного прозаичнее ее детских мечтаний.

Но просто признаться, что она мне нравится, можно ведь?

Санса принадлежит к высокому роду. Она красива и изящна, вежлива и всесторонне образована. Каждый миг она улыбается, радуется жизни, и эпатирует окружающих, пусть даже сама о том не зная. Во всяком случае, на меня она производила какое-то совершенно убойное впечатление.

Этакая сказочная добрая принцесса. Почему-то именно к таким меня всегда и тянуло.

Я не раз убеждался, что противоположности притягиваются – и я, зачерствевший, к своим не столь большим годам уже достаточно прожженный горьким жизненным опытом, нуждался во второй половинке, которая находилась бы со мной в противофазе. По-доброму наивная и милосердная, светлая, не утратившая веру в людей. Половинка, о которой я бы заботился и оберегал от всей грязи этого мира.

Но это все неважно. Лучше задвинуть все свои персональные хотелки куда подальше, ибо здесь почти ничего не зависит от наших желаний.

– Потом как-нибудь расскажу.

– Ладно. Не буду допытываться. У каждого бывают свои секреты, – усмехнулся дядя, и подставил свою чашу под идущую меж рядами ендову с вином.

Мочевой пузырь был полон до отказа, и немедля требовал опорожнения.

– Мне надо выйти, – я нетрезво поднялся и направился к дверям чертога, пробираясь сквозь толпу пирующих. Призрак последовал за мной.

Воздух на улице показался необычайно свежим и холодным после спертой жары помещения. В горле запершило, и я громко закашлялся, исторгая клубы морозного пара.

Замок словно вымер. Тишина и покой. Лишь окна Великого чертога и караульной башни светились. Редкие дозорные на стенах кутались в плащи. Когда я поднял взор на небо, голова закружилась. На чистом, без единого облачка чернильном полотне искрились звезды. Казалось, они двигались, сам небесный купол медленно двигался, словно время решило несколько ускориться.

Стена за углом чертога была облюбована еще задолго до меня, судя по тому, как тут остро воняло мочой. Темный снег был изрисован множественными хаотичными линиями. Развязав шнурки на бриджах, я долго и с блаженным придыханием поливал стену дымящейся на морозе влагой.

Закончив, я думал вернуться в чертог, как у дверей обнаружил Тириона Ланнистера. Вопреки всему, он не выглядел сильно пьяным. Или мне просто так казалось.

– Это он? – спросил карлик, рассматривая Призрака, чей густой белый мех едва ли не светился под луной и звездами. – Лютоволк, о котором все рассказывают?

– О нем все рассказывают?

– В основном, случайные слухи, порожденные случайными слухами. Я заметил, что ты выходишь, и решил не упустить шанс рассмотреть твоего зверя поближе. Могу я его погладить?

– Ты можешь попробовать, – пожал я плечами. – Руку тебе он не отхватит… Пока что.

Все еще впереди, не так ли?

Призрак насторожился, глядя на медленно подходящего к нему Тириона. Когда тот приблизился и протянул руку, волчонок безмолвно ощерился своими клыками. Я присел на одно колено, и положил ему ладонь на спину.

– Садись, – жестко приказал я. – Да, вот так, – чуть более добродушно добавил, когда он присел на задние лапы. – Теперь гладь, он не тронет.

Тирион погладил своей небольшой пятерней белый мех на загривке неподвижного Призрака.

В глазах каждого смотрящего на Тириона, я замечал лишь презрение. Иногда – жалость и снисходительность, и даже страх, но чаще всего первое.

Проблема этого, как и всего остального, все же была в разности эпох и причудах восприятий. Пока все вокруг, взращённые исключительно на примитивных предрассудках и страхах перед неизвестным видели уродливого демона, исчадие седьмого пекла, для меня он являлся просто маленьким человечком, которому крепко досталось от жизни за то, что он осмелился родиться не таким, как все. Не более того.

– Хороший волк, спокойный, – сказал карлик, и посмотрел на меня. – Меня зовут Тирион Ланнистер.

– Я знаю, как тебя зовут, – ответил я, выпрямившись. Он был мне немногим выше пояса, словно маленький ребенок.

Я знаю о тебе все, Тирион Ланнистер.

– Ты – бастард Эддарда Старка, не так ли?

Я поморщился и стиснул зубы, но получилось это непроизвольно. Вероятно, какая-то часть Джона все же сумела взять надо мной верх. Та, которая особенно остро реагировала на «бастарда».

– Я тебя обидел? – спросил он. – Прости. Карликам не обязательно соблюдать такт. Но ты и есть бастард.

– Думаешь, меня это заботит?

– А разве нет? Или ты просто хочешь так думать?

Знал бы он, о чем я думаю все время. Тяжело было вот так в одиночку хранить в себе все. Если бы я мог хоть с кем-то поделиться, рассказать хоть долю того, что я знал, выслушать мнение со стороны…

Нет, нельзя. Даже этому маленькому человечку. В лучшем случае, он надо мной посмеется, в худшем – сочтет сумасшедшим.

– Я – сын Эддарда Старка, – ровно проговорил я.

– Да, это видно, – он склонил набок свою непропорционально большую голову, пытливо рассматривая меня. – В тебе куда больше Севера, чем в твоих братьях. Позволишь дать тебе один совет, бастард?

Я прекрасно знал, что он скажет, и все же утвердительно кивнул.

– Никогда не забывай, кто ты такой, ведь мир, конечно, этого не забудет…

– Нужно сделать происхождение своей силой?

Брови Тириона удивленно поползли вверх.

– А ты догадливый. Именно так. Облачись в это, словно в броню, и тогда никто больше не сможет тебя ранить.

– Ты так говоришь, будто это совсем просто, – я зябко вздрогнул. Облачиться в плащ перед выходом точно не помешало бы. Тот легко пожал плечами:

– Я – карлик. Я ношу на себе клеймо бастарда всю жизнь, потому что каждый карлик – бастард в глазах собственного отца. Нелегко вынести эту ношу, но меня бы здесь не было, не сумей я ее вынести.

– Да, пожалуй, – мне не оставалось ничего, кроме как согласиться. Тирион приоткрыл дверь чертога, и выпустил жар сотен тел и десятков очагов. Свет окрасил мертвенную белизну снега, превратил его в искрящееся золото.

До конца пира было еще далеко, а место для пива только что освободилось.