Авантюрист поневоле

Глава 27 Решение принято

Витя побледнел, уставившись на алую стрелку, словно та вот-вот начнёт отсчитывать последние мгновения его жизни. В голове шумело, мысли путались, будто блуждали в густом тумане. Тринадцать оборотов... Это число вдруг обрело зловещий оттенок, превратившись в приговор.

Заметив выражение Вити, Борт положил руку ему на плечо и склонился, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Слушай, Витя, не поддавайся панике, — мягко сказал он, пытаясь отвлечь Витю от тревожных мыслей. — Тринадцать оборотов вовсе не означают, что конец уже близко. Твоей душе потребуется невероятное количество магической энергии, чтобы исчерпать себя полностью. Если не будешь часто использовать магию, стрелка едва ли сдвинется даже через десяток лет. Понимаешь?

Витя поднял взгляд, в его глазах смешались облегчение и затаившийся страх.

— Но... как долго? — прошептал он, будто боясь нарушить хрупкое спокойствие.

Борт сжал его плечо, обдумывая ответ.

— Точно никто не скажет, — произнёс он, взглянув на прибор. — Всё зависит от того, насколько осторожно ты будешь обращаться с магией.

Витя нахмурился, недоверчиво глядя на Борта. Тот шагнул в сторону и продолжил:

— Малейший порыв гнева, импульс страха, любая вспышка эмоций могут вызвать магический всплеск. Особенно без должного обучения. А с лицом Изворота тебя ни в одну академию не возьмут, да и какой маг рискнёт взяться за такое обучение? Хотя… — он осёкся, будто обдумывая что-то, но умолк.

Витя медленно кивнул, осмысливая каждое сказанное слово. Он задумался, опустив взгляд на руки, сложенные на коленях. Вопрос, внезапно возникший в его голове, застал его врасплох.

"Что мне делать дальше?" — этот вопрос, будто эхо, раздавался у него в голове. Совсем недавно его заботами были учёба, стипендия, приглашение Марины на свидание и надежды написать что-то достойное публикации. А что теперь?

Он вспомнил любимые книги, где герои играют с судьбой или спасают мир. И он бы соврал, если бы сказал, что никогда не мечтал быть на их месте. Однако сейчас он ощущал лишь страх и одиночество. В Саратове у него не было много друзей, но он скучал по дому и по тем немногим, кто был ему дорог. Мысль об этом остро кольнула, оставив горькое чувство утраты. Друзья, родной город — всё это теперь казалось далёким, как будто это была уже не его жизнь.

"Вернуться бы туда, хотя бы на миг, просто чтобы почувствовать, что я живу нормальной жизнью." — думал он, но эта мысль лишь усилила отчаяние. Дом и друзья остались там, в мире, где магия и проклятия были лишь в книгах.

"Не остается ничего кроме как, просто сдаться? Что ещё остаётся?" — задвал он себе вопросы, как вдруг в его голове будто бы отозвался голос деда: “Бороться.” Витя представил его строгий, но мудрый взгляд, как тот, поджав губы, сказал бы: «Неважно, насколько тяжело. Идти надо до конца, даже если страшно. Только так можно чего-то добьёшься».

— Получается, что только Изворот знает, как снять проклятие, — тихо произнёс Витя.

Все, кто сидел за столом, посмотрели на него, кроме Шип — у неё и вовсе не было глаз.

— Значит, мне нужно его найти.

— Это самоубийство! — воскликнул Гризл, поправляя свою шляпу.

— Согласна с гоблином, — фыркнула рейна.

Борт серьёзно посмотрел на Витю и, нахмурившись, спросил:

— Ты уверен? Это будет не просто прогулка. Опаснее, чем любой тот колдовской дух в гробнице.

— Я должен, — твёрдо ответил Витя. — Снять проклятие, вернуть своё тело и найти способ вернуться домой. Только я не знаю… с чего начать.

— Ладно! — Борт одобрительно улыбнулся и переглянулся с Шип. — С чего начать? У меня есть знакомый маг. Я могу отправить ему сообщение. Он задолжал мне услугу, — Борт задумчиво почесал подбородок. — О Draco Magia он знает больше, чем я, и обучит тебя необходимым азам. Правда, живёт он в другом мире, так что тебе нужно будет добраться до Альб-Аура — столицы этого мира. Путь неблизкий, но там сможешь сесть на корабль. И, конечно, — он сложил руки на груди и хитро улыбнулся, — нельзя отправляться в путешествие в таком виде.

***

Тем временем на другом конце Многомирья, в Нирвандее, происходило нечто, что вскоре сотрясет многие миры омываемые водами Межмирового Океана.

Особняк, купленный Артуром, находился на побережье недалеко от столицы Нирвандеи. Он возвышался на скалистом утесе с захватывающим видом на море. Экстерьер был строгим и элегантным, выполненным из темного камня, с остроконечными башенками, декоративными арками и балконами, выложенными черной мраморной плиткой.

Однако главным достоинством особняка был его внутренний двор — скрытая жемчужина, к которой вела галерея со сводчатыми колоннами. Этот двор, просторный и великолепно оформленный, мог вместить больше тысячи гостей. Центральное место занимал фонтан в виде древнего дракона, из пасти которого бил поток воды, сверкающий на солнце, как струи жидкого серебра. Вдоль мозаичных дорожек росли редкие растения из разных уголков Многомирья: экзотические цветы, колючие кактусы и растения, способные цвести в любое время года.

Здесь развернулась картина невиданного великолепия, которая в тот вечер привлекла богатейших и самых влиятельных жителей Нирвандеи. Политики, купцы, артисты, маги и все сливки общества Нирвандеи, собрались на пир, устроенный загадочным Герцогом Орно, чьё богатство и таинственность, как мёд притягивает пчел.

Мраморные столы, украшенные изысканными скатертями, ломились от яств виданых и не виданых. Здесь были блюда из экзотических фруктов, обрамленных золотыми листьями, жареные птицы, посыпанные волшебными специями, придававшими их мясу аромат чистой магии, и странные яства, о которых гости могли только догадываться. Графины из изумрудного стекла переливались на свету, наполненные сияющим напитком, что дарил мгновенное ощущение эйфории и лёгкости, будто пили они нектар из лепестков цветов древних лесов.

Повсюду горели магические светильники в виде лунных сфер, парящих над головами гостей. Около фонтанов стояли фигуры из темного мрамора, изображающие героев древних легенд, с завораживающе серьезными лицами. Воздух был насыщен ароматом редких благовоний, источаемых курильницами, украшенными драгоценными камнями.

Артур, воплощая роль Герцога Орно, излучал таинственную уверенность. Он двигался среди гостей, как тень, предугадывая каждое движение и жест, и лишь слегка кивал, слушая беседы. В глубине его глаз вспыхивала скрытая насмешка, когда кто-то слишком увлеченно рассказывал о своих новых приобретениях или очередной выгодной сделке.

В какой-то момент Артур тихо поднялся на небольшое возвышение в центре двора и приветствовал гостей. Его голос был мягким, а слова завораживали. Гости замерли, их внимание приковали к таинственному хозяину, и в его глазах мелькнул тот же огонёк, что зажегся в нём при известии о «сбежавшем» Артуре Извороте. Сдержанно улыбаясь, он начал свой тост, обещая, что этот вечер останется в их памяти навсегда, что каждый здесь станет свидетелем того, чего ещё не видели.

И действительно, позже, когда ночь окончательно окутала двор, он подарил зрелище, которое пронзило их сознание: над двором развернулось заклинание, и гости увидели проекции других миров, будто сквозь разрывы в реальности. Плавающие острова, города, окруженные волшебными лесами, и бескрайние пустоши, освещённые ярким, алым светом. Это было так удивительно, что даже самые чёрствые и прагматичные гости почувствовали дрожь восторга, а Артур, наблюдая их ошеломленные лица, улыбался в предвкушении.

Вскоре гости, опьянённые напитками и странной, манящей атмосферой, погрузились в приятную негу, Артур решил, что настал момент. Он грациозно поднялся и, бесшумно двигаясь, занял центр двора, освещённого магическими огнями. За этот вечер гости уже привыкли к речам хозяина и готовы были слушать ещё и ещё.

Глядя в толпу, он начал говорить:

— Свобода, дорогие мои друзья, — это не крепость, которую можно купить за золото или колдовской металл, не лёгкость, что приходит с властью. Настоящая свобода, — его голос понизился, стал почти шёпотом, — это способность видеть цепи, что окружают нас всех, цепи, которые нас держат в заточении. Мы — пленники. Пленники желаний, амбиций, праведности. Пленники лжи, что создаём вокруг себя, пронизывающей всё

Гости замерли, зачарованные его словами. Артур медленно шагал, его тень казалась длиннее и зловещей, когда он продолжил:

— Мы завидуем птицам за способность летать, но я спрошу вас, почему птицы летают? Потому что у них нет выбора, потому что они рабы своей природы. Как и все мы. Ни один из нас не свободен по-настоящему. Мы боимся взломать свои золотые клетки, боимся найти правду — потому что это больно, потому что это сотрясёт основу наших миров.

Артисты и лицедеи, которые всего час назад веселили гостей, остановились и слушали, ошеломлённые новыми, почти пугающими интонациями в голосе хозяина.

— Свобода, — продолжил он, теперь с лёгким оттенком насмешки, — это хаос. Это осмеливаться разрушать то, что кажется нерушимым. Это позволить себе плыть против течения, когда все уверены, что река ведёт к безопасности.

Он посмотрел на толпу блестящими глазами и, будто наслаждаясь моментом, тихо добавил:

— Могу ли я показать вам, что такое настоящая свобода? Хотите ли вы её? Или вам достаточно красивых цепей, которыми вы гордитесь?

Некоторые из гостей нервно переглянулись, а кто-то, опьянённый или захваченный идеями Артура, зааплодировал, выражая восхищение дерзостью хозяина. Но большинство стояли в странной задумчивости, пытаясь осознать, к чему ведёт его речь.

Артур же улыбнулся, глядя на лица гостей. В их глазах он увидел проблеск тех самых цепей, о которых говорил, и был доволен.

— Вы, наверное, полагаете, что богатство — это великая сила. Но вот я скажу вам: богатство тоже заковывает. Оно так же душит, как любые цепи. Когда я впервые окунулся в роскошь, я подумал, что обрел свободу, что мир стал податливым. Но что произошло на самом деле? Я сам оказался пленником своих сокровищ, а эта мишура стала моей золотой клеткой.

Он развёл руками, его глаза горели странным огнём, похожим на угли тлеющего пламени.

— И вот, мои дорогие друзья, я решил освободиться. Всё мое состояние ушло на этот праздник, на эти столы, на этих артистов и эту ночь, которую я дарю вам как прощальный подарок.

Гости переглянулись, некоторые начали смеяться, посчитав это блестящей метафорой или особой манерой театрального эффекта. Кто-то зааплодировал. Но Артур не смеялся. Его голос стал твёрже.

— Особняк, увы, не удалось продать. Это было последним якорем, тянущим меня обратно. Но и от него я избавлюсь.

Он взмахнул рукой, и двери особняка резко распахнулись. Слуги и гости, что остались внутри, под чёткие команды охранников начали выходить во двор. Лица их были удивленны, но они не осмеливались протестовать. Покидая комнаты, изысканно одетые, они смешались с остальными, и толпа стала единым водоворотом эмоций и любопытства.

Как только последний гость покинул здание, Артур, стоящий на краю двора, поднял руку и дал отмашку. Огонь заполыхал, охватив стены и крышу, и особняк словно превратился в фонтан огня и искр. Красные и золотые языки пламени взметнулись в ночное небо, их свет отражался в изумленных глазах гостей, которые всё ещё не могли понять, что происходит на самом деле.

Но их смятение длилось недолго: опьянённые и захваченные моментом, гости начали аплодировать, воспринимая это как последний экстравагантный жест Герцога Орно, завершающий безумный пир. Они смеялись, кричали, поднимали бокалы, уверенные, что стали частью невиданного зрелища, которое ещё долго будет темой для разговоров.

А Артур стоял на фоне пылающего особняка, молча наблюдая за разрушающимися стенами и исчезающими в дыму комнатами. На его лице сияла холодная улыбка. Когда особняк обрушился, он обернулся к гостям и слегка поклонился, его взгляд таил в себе насмешку. Гости ликовали, не подозревая, что этот человек готов принести хаос их миру, и уже не был тем Герцогом Орно, которому они так восторженно аплодировали.

Артур поднял руки, жестом призывая гостей к тишине, и толпа медленно затихла. Он оглядел каждого, его глаза сверкнули странной смесью презрения и насмешки. Голос его звучал мягко, но за этими словами таилась сила, которая мгновенно приковала к нему внимание.

— Дорогие мои друзья, — начал он, подчёркнуто уважительно, но в его голосе уже звучала опасная насмешка, — я прощаюсь с вами не как герцог, не как богатей и не как человек власти. Я прощаюсь с вами, как тот, кто свободен от любых оков. Я знаю, что оставляю после себя память. И пусть эта память будет правдой.

Он сделал паузу, и гости, настороженные его словами, уже не были столь уверены в его дружелюбии.

— Правда — штука опасная, — продолжил Артур. — Её нельзя купить, нельзя укротить. Правда, как это пламя, беспощадна, и она обжигает, стоит к ней прикоснуться. А знаете, какая правда горит внутри меня сегодня?

Он усмехнулся, глядя на вздрагивающие лица политиков, богачей и магов, которые обычно окружали себя славой и значимостью, словно это могла защитить их от истины.

— Правда в том, что вы — рабы своих титулов и званий. Вы — рабы собственных цепей, отравленные жаждой власти, гордостью, жадностью. Вы окружили себя зеркалами, чтобы видеть только собственное отражение и забыть, что мир полон того, чего вы никогда не поймёте. Вы ничтожества. Жалкие тщедушные люди.

Кто-то из гостей покраснел, а кто-то скрестил руки на груди, с вызовом смотря на Артура, но никто не решался прервать его.

— Политики, купившие свои посты и развязывающие войны, богачи, возомнившие себя господами этого мира, маги, которые забыли, что сила дана не для утехи. Вы — лицемеры, которые живут за счёт других и думают, что вас чтят за это.

Артур посмотрел на них пронзительно, его голос теперь звучал холодно, отбрасывая последние намёки на вежливость.

— Вы сидите здесь, окружённые золотом и вином, и верите, что этот мир принадлежит вам, но это не так

Гости зашептались, несколько человек сдержанно усмехнулись, пытаясь скрыть смущение. Но Артур не остановился, поднимая голос, чтобы его слова услышали даже самые дальние ряды.

— Я оставлю вам на память эту правду. Потому что это, пожалуй, единственный подарок, который вы заслуживаете. Пусть это будет жгучий шрам, напоминание о том, кто вы есть. Может, когда вы вернётесь к своим зеркалам, вам удастся увидеть правду хотя бы на миг. А если нет — значит, вы так и останетесь красивыми пустыми оболочками, чей блеск не скроет того, что внутри нет ничего.

Артур выждал мгновение, пока его слова отозвались тревожным шепотом среди гостей, и продолжил с холодной уверенностью:

— Вы, должно быть, заметили, что этот пир — особенный. В каждый бокал, в каждое блюдо, что вы так наслаждённо потребляли, был добавлен редкий и сложный в изготовлении яд." Его голос, спокойный и ясный, прошёлся как удар по толпе. "Это не обычный яд. Его называют “Ядом Правды”. Отныне и до конца своих дней каждый из вас будет обречён говорить лишь правду.

Гости задрожали, начались беспокойные взгляды, где-то раздался нервный смех, но Артур не остановился.

— И сейчас мы проверим, как это работает, — добавил он, шагнув к группе побледневших лиц, выделяя одного из самых видных магнатов. — Так скажи же, друг мой, за какие преступления ты нажил своё состояние? Расскажи всем, сколько жизней ты разрушил.

Взлетая на волну правды, как под дьявольским наваждением, гости один за другим начали срывать маски, не в силах остановить поток своих слов. Их признания прорвались наружу — будто в этом дворе магия вывернула их души наизнанку, заставляя шептать, кричать, шепелявить все то, что они долгие годы скрывали.

Первым не выдержал тот самый магнат, на которого указал Артур. Его лицо побелело, но губы шевелились, словно им руководила незримая сила.

— Я… я подкупил судей, чтобы обвинение в убийстве с меня сняли. Пятерых свидетелей заставили молчать золотом, а седьмого — молчанием навеки… — Голос его дрожал, а глаза выпучились от ужаса перед собственными словами.

Рядом стояла дама с жемчугом на шее, супруга видного политика, лицо которой вдруг исказилось от невыносимого страха и стыда.

— Я отравила свою первую муженька ради его состояния. А потом прятала деньги от второго… Моему мужу. Я говорила, что люблю его, но он лишь очередная марионетка…

Следом — один из приближённых магов, чьи глаза смотрели в пустоту, но голос его раздавался в ночи как страшное признание:

— Я использовал свою магию, чтобы проклясть семью соперника, так что один за другим они сходили с ума. Это меня научил наставник, и я не остановился… всех их погубил.

Чуть поодаль какой-то известный чиновник сжался, но не смог удержать признание, которое сорвалось с его губ с пронзительным ужасом:

— Моя жена… она не знает, что я отправил нашего младшего в приют, сказав, что он погиб в лесу. Да, мне не нужен был второй наследник! Дома он бы только отнимал у старшего его долю.

Отчаянные крики и шёпоты становились все громче. Кто-то признался в измене с братом своего мужа, кто-то — в краже наследства у собственной семьи, кто-то — в сговоре с чужими врагами ради амбиций. В углу, почти падая на колени, мужчина в богатых одеяниях вдруг проговорил, его лицо стало бледным, как смерть:

— Я прятал яд в еду, которая убила мою сестру, ведь мне нужен был её титул. Она не догадывалась, что я мог так поступить… Я и её мужа отправил за границу, чтобы он не успел вернуться.

Слова лились рекой. Они оглядывались друг на друга, стараясь отойти, забыть, прервать, но слова словно вырывались сами, не прося разрешения. Гости вокруг начинали озираться друг на друга с ужасом, кто-то ослабленно прикрывал лицо руками, кто-то пытался покинуть двор, но ногами завладел страх.

Всё больше страшных, гнусных тайн выходило на поверхность.

— Я изменяла мужу с его лучшим другом, — призналась одна.

— Я подстроил убийство ради наследства, — признался другой.

И в этот момент, когда шквал правды достиг апогея, над особняком разорвалось сияние фейерверков. Яркие искры осветили встревоженные, почти звериные лица. Артур смотрел на это с нескрываемым удовольствием и наконец сделал последний, разрушительный жест. Он указал на горящий особняк, обернувшись к гостям с издевательским выражением.

— Противоядие, конечно, есть, — объявил он. — Записка с инструкцией спрятана где-то в доме. Ну что ж, вам остаётся найти её.

На фоне ярких огней и ослепляющего света началась настоящая суматоха. Люди бросились к особняку, ослеплённые фейерверками и отчаянно пытаясь отыскать спасение. Кто-то толкался, кто-то кричал, в общей суматохе в дом устремились все, отчаянно цепляясь за возможность освободиться от этого проклятия.

Артур, отступая в тени, наблюдал за хаосом с холодной усмешкой, будто оценивая своё произведение. И в этот момент, когда фейерверки гремели над головами, а толпа пыталась добраться до противоядия, он улыбнулся и сказал сам себе:

— Лучший порядок — это беспорядок!

С этими словами он исчез в темноте, оставляя двор, наполненный криками, отчаянием и разлетающимися тайнами, за которые никто больше не мог укрыться.