Авантюрист поневоле

Глава 17 Первый шаг навстречу судьбе

Аргент был поглощён огнём. Пламя, словно жадный хищник, набрасывалось на каждый дом, каждую улицу, переулок, не оставляя за собой ничего, кроме обугленных останков некогда уютного городка. Огонь был повсюду — от центральной площади до тихих жилых кварталов. Значительная часть города утопала в безжалостных языках пламени. Но это был не обычный пожар. Огонь двигался не хаотично, а словно подчиняясь невидимому приказу. Он пожирал здания одно за другим, методично, с холодной точностью, разрушая всё на своём пути. Огонь ревел, срываясь на сдавленные рыки, как голодный зверь.

Над этим хаосом, будто незримый дирижёр, парил небольшой кристалл, окружённый ореолом холодного, мертвящего свечения. Он медленно вращался в воздухе, словно наблюдая за плодами своих трудов. Свет, исходящий от него, был странным — он не озарял пространство, как это делают обычные источники света. Напротив, казалось, что этот свет поглощал другие цвета. От этого света мир становился приглушённым, будто обесцвеченным.

Дым, поднимающийся от горящих зданий, клубился в небо, сливаясь с этим светом, исходящим от кристалла. Вместе они образовывали нечто похожее на воронку — массивный смерч, закрученный вокруг этого злосчастного артефакта. Время от времени из кристалла вырывались яркие лучи, пронзающие воздух. Луч касался очередного здания, и оно тут же вспыхивало. Дом за домом, улица за улицей — огонь уничтожал город.

Когда Витя, Борт и остальные добрались до охваченного пожаром Аргента, они остановились на мгновение, как будто перед ними разверзлась бездна. Тюрин замер. Он и раньше видел пожары, но нечто подобное он видел впервые. Борт не терял ни секунды. Он хладнокровно выхватил свою рапиру. Сталь блеснула в его руках, и фермер уверенно зарядил рукоять магическими кристаллами. Они мягко засияли в ответ, испуская тонкие нити света, которые пронизывали металл.

— Я займусь этим, — коротко бросил Борт, взгляд его был сосредоточен на парящем над городом артефакте, продолжающим поджигать здания. — Вы трое помогайте, чем можете.

Не дожидаясь вопросов, Борт начертил в воздухе глиф. Рапира рассекла магический символа, Борт с силой сжал рукоять, и, не теряя времени, побежал к месту где парил кристалл. Остальные остались стоять среди пылающих улиц, а фигура фермера быстро скрылась в дыму и пламени. Витя проводил его взглядом, охваченный тревогой за старика. Он увидел людей, которые, вооружённые лишь ведрами с водой и мокрыми тряпками, пытались сдерживать неумолимое пламя. Без колебаний Витя ринулся к ним. Он схватил ближайшее ведро с водой. Вода с шипением ударила по пылающим доскам, но пламя неохотно отступало, тут же вспыхивая вновь. Тюрин бегал туда-сюда, таская ведра, сбивая пламя, вновь и вновь возвращаясь к колодцу.

Рейна окинула охваченные пламенем улицы. Рёв огня и крики людей сливались в единый кошмар, но одноглазая наёмница сохраняла хладнокровие. Одна из оконных рам недалеко от неё внезапно взорвалась, осыпав стекло на землю, и в этот момент она услышала крики. Внутри горящего здания кто-то звал на помощь.

Это был старый магазин — его двери покосились от жара, а пламя обвивало фасад, словно голодные языки огня пытались поглотить его целиком. Когда она ворвалась внутрь, её встретил раскалённый воздух, от которого на мгновение перехватило дыхание. Звуки плача и испуганный голос ясно доносились из глубины помещения.

Рейна, не обращая внимания на клубящийся дым и треск рушащихся балок, прокладывала себе путь через завалы. Добравшись до задней комнаты, она увидела испуганную женщину с ребёнком, забившихся в угол и скованных страхом.

— Идём за мной! — голос её прозвучал твёрдо, как приказ командира. Она вывела их наружу, где их встретил напуганный муж и низко поклонился Рейне, но она в ответ пожала плечами и, взяв ведро, пошла к колодцу.

Тем временем Гримзл, который сначала выглядел так, будто оказался здесь по чистой случайности, метался по улице. Он прыгал из стороны в сторону, с видом того, кто только что понял, что вокруг него творится нечто неприятное, и очень хотел бы, чтобы его это не касалось. Оглядываясь, он искал что-то — возможно, удачное укрытие или выход, через который можно было бы незаметно уйти, пока все заняты пожаром.

Но его планы сорвал тонкий, едва слышный звук, который прорезал шум огня и крики людей. Тихое, едва различимое мяуканье. Гримзл мгновенно напрягся. Он огляделся вокруг, стараясь понять, откуда доносится этот звук. Его внимание привлекли обломки рядом с одной из рухнувших стен. Под ними что-то двигалось. Поднырнув под покосившиеся балки с ловкостью, которую часто можно было наблюдать у кого-то столь маленького и проворного, он начал разбирать обломки, отодвигая доски.

Когда он наконец добрался до источника звука, перед ним предстала напуганная кошка, зажатая между обвалившимися балками. Она дрожала, шерсть была грязной и взъерошенной, но глаза смотрели на Гримзла с надеждой. Без лишних слов и суеты, Гримзл осторожно подхватил её, прижимая к себе. И с той же ловкостью, с какой он вошёл, гоблин выбрался обратно, лавируя между падающими балками.

Когда он вышел на улицу с кошкой на руках, перед ним уже стояла её хозяйка — пожилая женщина с заплаканными глазами. Увидев своего питомца, она едва не зарыдала от счастья. Бросившись к Гримзлу, она обняла его так, словно тот был её собственным сыном.

— О, спасибо вам, спасибо! — воскликнула она, прижимая к себе свою спасённую кошку. — Я испеку вам лучшие пироги, какие только могу сделать, как только всё это закончится!

Гримзл ухмыльнулся, довольный вниманием и обещанием пирогов.

Неподалеку от того места, где гоблин спас кошку, полыхал высокий пятиэтажный дом. Столбы густого чёрного дыма вырывались из его окон, клубясь в небо, будто стонущие призраки. Пламя ревело с ужасающей силой, пожирая этаж за этажом, безжалостно распространяясь по фасаду и внутренним помещениям.

Кто-то из пожарной команды, отчаянно стараясь перекричать рев огня, крикнул, что всех людей из этого дома успели вывести. Люди начали отступать. Стены уже трещали от жара, а балки, словно скрипящие от боли, угрожали в любой момент рухнуть. Тюрин остановившись на минутку смотрел на здание и не мог избавиться от странного чувства, что что-то не так. Он встряхнул головой и продолжил носить воду помогая тушить чью-то бакалейную лавку. И вдруг, остановившись на мгновение и взглянув на пылающий гигант, он ощутил холодное беспокойство, сжавшее его сердце. Внутри что-то насторожилось, и внезапно в его голове вспыхнула ясная мысль: внутри кто-то есть.

Не раздумывая, ведомый этим неведомым зовом, Тюрин бросился к пылающему зданию. Его ноги, будто подчиняясь чему-то сильному и неведомому, несли его вперёд, несмотря на все рациональные доводы остановиться. Дом перед ним был был на грани полного коллапса. Входная дверь, почерневшая от огня, покосилась, но Тюрин толкнул её плечом и прорвался внутрь. Едва он вошёл в вестибюль, как над ним с треском обрушилась часть балки, пламя угрожающе зашипело. Пол был завален обломками, которые уже начинали тлеть и дымиться. Стены чернели от жара, и в воздухе стоял запах горящей древесины, смешанный с гарью и пылью.

Витя пробежал мимо вестибюля и бросился вверх по лестнице. Жар становился всё невыносимее. Пот катился по его лбу, дым забивал лёгкие, превращая каждый вдох в болезненный кашель. Лестница скрипела под его ногами, а сверху доносился угрожающий треск, который напоминал о том, что всё это могло рухнуть в любой момент. Но он продолжал идти вперёд. На втором этаже полы под его ногами угрожающе трещали, но он перепрыгнул через осыпавшиеся балки и поспешил дальше, стараясь не замедлять шаг.

Когда он добрался до четвёртого этажа, из-за закрытой двери донёсся тихий звук — всхлипы, едва различимые сквозь рёв огня. Тюрин подбежал к двери и попытался её открыть, но она не поддавалась. Либо от жара, либо от завалов, дверь была заблокирована. Он налёг на неё всем телом, но безуспешно. В конце концов, в отчаянном рывке он выбил её с ноги, и дверь с грохотом рухнула внутрь.

В углу комнаты, забившийся в шкаф, дрожал от страха мальчик. Его глаза были широко раскрыты, полные слёз и ужаса. Он смотрел на Витю, как на последнюю надежду, но не мог даже сдвинуться с места — страх парализовал его.

Тюрин, несмотря на ад, творящийся вокруг, опустился на колени перед ребёнком, стараясь говорить мягко, хотя огонь угрожающе рычал за его спиной.

— Всё будет хорошо, — произнёс он уверенно, хоть в душе и не чувствовал этого. Он знал одно: времени почти не осталось. — Я выведу тебя отсюда. Держись за меня.

Мальчик, дрожащий, медленно кивнул и протянул руки к Вите. Тюрин поднял его, прижав к себе, и выбежал из комнаты.

Когда они добрались до третьего этажа, пол под ними внезапно рухнул с оглушительным треском. На мгновение Тюрин почувствовал, как земля уходит из-под ног. Воздух резко вырвался из его лёгких, когда они начали падать, но в последний момент он успел схватиться за край пола одной рукой, а другой крепко держал мальчика, не давая ему сорваться. Под ними зияла чёрная, охваченная огнём пропасть, готовая поглотить их целиком.

Руки горели от боли, мышцы кричали, но Витя не отпускал. Ощущение времени и пространства исчезло — осталась лишь борьба за выживание. Витя чувствовал, как силы покидают его. В какой-то момент, когда боль и усталость достигли пика, он чуть было не сорвался. Но вдруг внутри него что-то щелкнуло. В самой глубине его существа словно проснулась новая энергия, как если бы тлеющая угольная искра внезапно вспыхнула ярким пламенем. Витя с удивлением почувствовал, как силы начали восстанавливаться, его хватка вновь обрела силу. С невообразимым усилием он поднял мальчика на уцелевший кусок пола, но сам уже не мог удержаться. Он начал скользить вниз, чувствуя, как пальцы соскальзывают с края.

Прежде чем он окончательно сорвался в бездну, чья-то сильная рука схватила его за запястье. Это была Рейна. Её единственный глаз уставился на него.

— Ну уж нет, Изворот, — проговорила она сквозь зубы, вытягивая его вверх. — Ты так просто не сбежишь.

Они выбежали из здания буквально за мгновение до того, как оно рухнуло с оглушительным грохотом, сложившись в груду пепла и обломков. Треск был оглушительным, и облако пыли и дыма поднялось в воздух, но Витя, Рейна и мальчик уже были в безопасности.

***

Кристалл сопротивлялся. Его свет пульсировал всё ярче, ослепляя, как последний отчаянный выброс энергии, но Борт, сконцентрировавшись, нанёс несколько точных ударов. Заклинания были нанесены безупречно, и с каждым новым ударом по поверхности кристалла тот начинал трещать. Последний взмах рапиры с оглушительным звуком рассек глиф и вспышка магии ударила в кристалл, разбивая его на куски. Они разлетелись во все стороны, сверкая в воздухе, прежде чем, потеряв свою силу, осыпались на землю, мёртвые и безвредные.

Без его влияния огонь, лишённый своего главного источника силы, начал отступать, постепенно угасая, как зверь, утративший свою ярость. Аргент был спасен.

Спустя некоторое время площадь начала оживать. Уставшие, но спасённые горожане медленно заполняли улицы, собираясь у центра города. Гримзл стоял перед толпой детишек и с преувеличенной гордостью рассказывал о своих "героических" подвигах, особо останавливаясь на моменте со спасением кошки, которую он "вытащил буквально из пасти огня". Дети восхищённо слушали его.

Рейна стояла чуть в стороне, наблюдая за происходящим с привычной холодностью. Она сложила руки на груди, лениво поправляя повязку на глазу, которая покрылась тонкой плёнкой сажи. Её взгляд то и дело скользил по площади, улавливая каждую мелочь. Она замечала, как горожане шепчутся, обсуждают случившееся, но чаще всего её взгляд возвращался к Вите.

Что-то в нём не давало ей покоя. Он сидел у обугленной стены, казалось бы, полностью погружённый в собственные мысли. Его поведение было странным с самого начала этой истории, и теперь, когда пожар был потушен, Рейна пыталась понять, что именно её настораживает. Рейна хмуро прищурилась, её мысли вновь начали складываться в подозрительные узоры. Может быть, весь этот пожар — часть какого-то его плана? Может, это была хитроумная уловка, чтобы под шумок сбежать или замести следы? Изворот всегда был мастером в подобных трюках.

Витя сидел на земле, облокотившись на обгоревшую стену разрушенного дома. Вокруг него медленно восстанавливался мир: треск обугленных досок, приглушённые голоса, стук сапог по рассыпанным обломкам. Люди собирались на площади, но для него всё это было словно вдалеке, как если бы он находился в каком-то другом измерении — между прошлым, настоящим и неведомым будущим.

Даже когда к нему подошли родители мальчика, которого он вытащил из пылающего дома, Витя оставался в этом своём отстранённом состоянии. Родители, с лицами, искажёнными пережитыми страхами, переполненные благодарностью, низко поклонились ему. Их слова, полные признательности, были искренни, но долетали до его сознания словно сквозь толщу воды. Он лишь скромно поблагодарил их и кивнул, изображая нечто похожее на улыбку, но не более. Внутри него не было ни облегчения, ни чувства выполненного долга, ни гордости за спасённую жизнь.

Витя чувствовал только одно — страх. Холодный, липкий страх, который глубоко проникал в его разум, словно туман, заполнивший все его мысли. Он не покидал его с того момента, как ощутил вибрацию фатуметра в кармане. Это было не простое чувство тревоги — это был страх перед чем-то неизбежным, перед неизвестной тенью, которая медленно, но неумолимо приближалась.

Когда родители мальчика ушли, он медленно вытащил фатуметр из внутреннего кармана своего сюртука. Стрелки прибора дрожали, как испуганные зверьки, готовые броситься врассыпную. Они словно реагировали на что-то невидимое, невысказанное, но всё же очень реальное. Витя не мог оторвать от них взгляд — в их беспокойном движении было что-то, что вызывало в нём невыносимое напряжение.

Он хмуро смотрел на прибор, чувствуя, как внутри его души с каждым мгновением нарастает тяжесть, словно камень, давящий на грудь. В голове эхом прозвучали слова Бравирона: “Он проклят. На нём лежит Draco Magia, самое страшное проклятие для любого мага. Каждый раз, когда он использует магию, он приближает свою смерть.”

Тюрин многое пережил за последнее время. Оказаться в другом мире, в чужом теле — теле преступника и едва не погибнуть в Межмировом Океане. И всё это время ему было страшно.

Когда он ринулся в пылающий дом, его сердце, конечно, колотилось в груди. Страх поднимался внутри, как горячая волна, но это был знакомый страх, почти привычный. Этот страх был управляемым, он подчинялся его воле, направлял его действия, но не захватывал полностью. Это было как прыжок в ледяную воду — шокирует, но не парализует.

Но сейчас, глядя на хаотично вибрирующие стрелки фатуметра, Витя ощутил нечто совсем иное. Это был настоящий, парализующий страх — страх, который пронизывал его до глубины души.

Стрелки дрожали, готовясь начать отсчет.