Аттестат зрелости 2

Глава 37 Закулисье

— Прикинь, Григорий Иванович, — сказал сподвижник вора в законе Гриши Фарта тощий вор по кличке Студент. — Генка Судак-то за твоей спиной с директором магазина столковался. Сговорился грохнуть пацана за пять кусков.

Вор в законе Гриша Фартовый или Гриша Фарт с грузинской фамилией Ботковели, но совсем не похожий на выходца из Закавказья, кивнул, обозначая, мол, слушаю тебя, продолжай.

Они сидели в зале частного дома, ставшего штаб-квартирой воровской общины. Кузьма Строгий ухитрился обставить помещения дома новой достаточно неплохой мебелью. В зале, например, поставили набор мягкой мебели, да еще три кресла отдельно, но подобранные в тон. Кроме мягкой мебели и кресел в зале стояла тумбочка с большим современным цветным телевизором.

Сейчас в зале вместе с Гришей расселись все его приближенные: Дима Молдованин, Кузьма Строгий, Студент, Ксюха Шило и Андрюша Барбос, сорокалетний плечистый здоровяк с пудовыми кулаками и смешной фамилией Собачкин, из-за которой он и получил свою кличку.

— Судак угнал грузовик-бочку, — продолжал Студент. — Он же угонами промышлял. Дождался, когда пацан домой пойдет, подловил его на переходе.

— И что?

— А дальше непонятки, Григорий Иванович, — осклабился Студент. — То ли он в столб влупился, то ли еще куда. Дорога скользкая, гололед, однако. Не рассчитал, дурачок.

— Так что, его повязали? — не понял Гриша Фарт.

— В том-то и дело, что нет, — развел руками Студент. — Помер он. Вытащил его наш пацан из разбитой машины, а Судак взял и помер. Инфаркт. Сердечко не выдержало. Лежит сейчас невостребованный в морге. Родственников-то у него нету.

— Да и хрен с ним! — отмахнулся Гриша Фарт. — Сам виноват. Будет лежать в номерной могилке.

— Сам-то сам, — протянул Студент. — Только вот на следующий день Владлен, который директор, в ванной поскользнулся, головкой своей приложился да так, что наглушняк. А вечером сына его в психушку отправили. Выцепили в городе, а он себя не помнит. Прикинь, Гриш?

Гриша Фарт задумался, буркнул:

— И что ты мне хочешь сказать? Что этот пацан непростой да интересный? Я это и так знаю. Что ты предлагаешь?

Студент развел руками.

— Ну, может, встретиться с ним? Побеседовать? За жизнь поговорить?

— С чекистами давно не беседовал? — выдала Ксюха Шило, попивая чефир из большой керамической кружки. — Вот и побеседуешь. Они за ним по пятам ходят. Забыл?

— Странно это всё, — помолчав, заключил Гриша. — Значит так, Барбос…

Сидящий на диване молчаливый здоровяк встрепенулся, поднял голову:

— Чё?

— Надо его пощупать слегонца, — продолжил Гриша. — Найди трех-четырех бычков, дай им по червончику. Нет, по червонцу много. По петрофану хватит! Пусть ему рёбра посчитают. Только не на глушняк и чтоб с нами никто не связал.

— Да за двадцатку я и сам, — осклабился Барбос. — Пару раз в дыню суну. Не велика задачка.

— Ты не дуркуй! — оборвал его Гриша Фарт. — А то вон как Судак будешь лежать-полёживать в холодной. Сделай, как я сказал. А лучше вообще найди какого-нибудь левого приезжего, чтоб бычкам задачу эту спустил. Чтоб хвост к нам не привёл. Понял?

— Понял, — с некоторой обидой ответил Барбос.

— Ну, вот и молодец! И сам пригляди, как они ему ребра считать будут. Чтоб не кинули.

— Значит, стало быть, всё же директор магазина «Океан», — задумчиво проговорил Денис, просматривая сводки происшествий. — Амельченко Владлен Георгиевич. И тут же сын его Дмитрий Владленович попадает в психушку.

Он встал, сделал пару шагов по кабинету к двери, вернулся обратно, опять подошел к двери. Других происшествий с трупами и связанными с ними близкими родственниками не наблюдалось.

— А Дмитрий Владленович бывший инженер с химзавода, где у Ковалева работает мать и подружка, — вспомнил Денис. Он поднял трубку внутреннего телефона, набрал номер:

— Привет, Слав. Это Денис. А кто у вас курирует химзавод? Понял, спасибо!

Химзавод по кураторству относился к шестому отделу. Денис снова набрал номер:

— Алексей Алексеевич, приветствую. Устинов беспокоит. Я зайду?

Устинов спустился на этаж ниже, который занимал отдел № 6, курировавший объекты промышленности и транспорта. Химзавод курировал, а точнее, говоря оперативным языком, занимался контрразведывательным обеспечением подполковник Стерехов Алексей Алексеевич, опер предпенсионного возраста, мужик неплохой, среди коллег пользовавшийся вполне заслуженным уважением.

Устинов поздоровался, сел за стол напротив.

— Ну, и каким ветром к нам занесло генеральского помощника? — в шутливой манере поинтересовался Стерехов.

Устинов протянул коллеге тетрадный листок.

— Дмитрий Владленович Амельченко, Кубанова Альбина Федоровна, Ковалева Нина Павловна, — вслух прочёл Стерехов. — И что?

— Они все работают на химзаводе, — сказал Устинов. — Мне нужно знать о них всё по максимуму, Алексей Алексеевич, и очень срочно. Анкетные данные не нужны.

— Срочно? — поднял брови подполковник. — Максимум, послезавтра. Не раньше. Даже если я сейчас всё брошу, всё равно раньше не получится.

— Хорошо, — согласился Устинов. — Но послезавтра крайний срок. Потом мне снимут голову. Зверкову позвонить, чтобы обеспечил тебе «зеленую улицу»?

Полковник Зверков был начальником шестого отдела. «Зеленая улица» означала санкцию на проведение любых мероприятий для достижения нужного результата. В рамках закона, разумеется.

— Какой ты авторитетный, — иронично хмыкнул Стерехов. — Прям отец-командир…

И спросил:

— От шефа поручение?

— От него, — кивнул Денис.

— Ладно, сделаю как смогу, — пообещал Алексей Алексеевич. — Не ходи к Зверкову. Не надо.

Спустя два дня.

— Держи! — Стерехов протянул Устинову два машинописных листа. — Всё, что удалось надыбать.

Денис взял листы, сунул их, не читая, в папку.

— А что туда не вошло? — спросил он.

— Что? — хмыкнул Алексей Алексеевич. — Говорят, что Кубанова — родственница замначальника УВД, что её любовник — сын Ковалёвой, а ему всего 16 лет. Кроме того, Дмитрий Амельченко якобы приревновал Кубанову к любовнику и пытался её зарезать, но только попортил одежду. Папаша, директор магазина «Океан», сам понимаешь, фигура, всё в милиции уладил. А Кубанова, как говорят на заводе, еще та профура. Только уж сильно разборчивая. С простыми парнями любовь не крутит. Ей богатых подавай. Любовница директора завода, за что и получила квартиру. А еще шепнули, что она вроде как ведьма.

— Ага, — усмехнулся Денис. — Баба Яга.

— Да нет, — Стерехов покачал головой. — Совсем не Баба Яга, а очень даже красивая девица. Но себе на уме. Вчера я специально ходил на завод, всех посмотрел. Прямо-таки куколка, Мерилин Монро с Любовь Орловой вместе взятые. А Ковалева Нин Пална тоже баба ничего. Вроде как под сороковник, а выглядит чуть ли не моложе этой Кубановой. Кстати, с некоторых пор они подруги.

Стерехов развел руками.

— Если это всё написать, впору уголовные дела возбуждать, — заметил он. — Так что вот так… Только в устном порядке.

— Спасибо, Алексей Алексеевич! — с чувством сказал Денис, пожимая руку старому оперативнику. — Выручил.

— И еще, — вдруг сказал Стерехов. — будешь начальству докладывать. Про меня не говори. Ладно? А то потом нытья от Зверкова не оберешься: почему я не знаю, почему без меня, без моей санкции?

— Как скажешь, Алексей Алексеевич!

У себя в кабинете он прочёл, что ему наваял Стерехов аж на двух листах.

«Дмитрий Владленович Амельченко. Инженер. Образование высшее, поступил на завод после окончания политехнического института по протекции своего отца директора магазина „Океан“. Пытался ухаживать за своей соседкой по кабинету Кубановой Альбиной Федоровной….»

Дальше шли характеризующие данные на этого самого Амельченко. Потом было про Кубанову, начиная с института и заканчивая последними слухами, кроме молодого любовника и конфликта с Амельченко.

Дальше целый лист был посвящен Ковалевой Нине Павловне. Ушлый Стерехов умудрился «вытащить» информацию и про развод, про конфликт с участковым в поселке Химик, разборки с цыганами, про двух недавних любовников, одним из которых был Спиридонов, он же Рыков. Про брата, насквозь засекреченного офицера Генерального штаба. Устинов с удивлением узнал про недавно приобретенный домик в деревне. Только вот адрес установить не удалось.

Картина постепенно прояснилась, мозаика складывалась. Только вот до конца непонятно было сам Ковалев убил Амельченко-старшего или так сложились обстоятельства? То, что он приложил руку к тому, что Амельченко-младший попал в дурдом, Устинов ни капли не сомневался.

Тем не менее, докладывать Киструссу о своих выводах он не спешил.