Аттестат зрелости 2

Глава 15 33 чугунных утюга на подоконник или проданный славянский шкаф

На этот раз Степан Никифорович ехал в Москву на поезде в купейном вагоне без всяких пересадок, проверок, абсолютно наплевав на все требования конспирации.

С телефона-автомата Казанского вокзала он сделал звонок куратору, сообщив:

— Я в Москве. Еду на старое место.

И положил трубку. Старым местом была всё та же съемная квартира на площади Ногина.

Он вышел из метро и, снова наплевав на все правила конспирации двинулся прямиком к дому, поднялся на нужный этаж, приподнял половичок перед дверью, поднял ключ.

В прихожей Степан Никифорович разделся, аккуратно повесив на плечиках в шкаф старомодное драповое пальто, разулся, поставив ботинки на резиновый коврик-подставку под вешалку. Обул тапочки и направился на кухню.

Вскоре на плите зашумел чайник. Степан Никифорович вытащил из холодильника сыр, колбасу, банку шпрот. Хлеб он купил по дороге.

Чайник вскипел. Степан Никифорович перекусил, попил чаю. Вышел в комнату, прилег на диван и задремал. Дорога была шебутной. Он рассчитывал, что в купе ехать будет поспокойней. Оказалось, что ошибся. Его соседями оказалась молодая семейная пара с грудным ребенком, который почти всю ночь не давал спать. Молодая мамочка с виноватой улыбкой сообщила, что у малыша режутся зубки…

Его куратор Кирилл разбудил его через час.

— Ну, и нервы у тебя! — восхищенно заметил он.

— Какие нервы? — усмехнулся Степан Никифорович. — Устал я от этих шпионских игрищ. Помнишь анекдот про неуловимого Джо?

Кирилл скривился.

— Вот мы сейчас как раз в роли этого самого неуловимого Джо. Нас никто не ловит, потому что мы никому не нужны.

— Зря ты так считаешь, — покачал головой Кирилл. — За нами присматривают…

— Присматривают за всеми! — отрезал Степан Никифорович. — Абсолютно за всеми. Работа у «них» такая. Но это совсем не значит, что мы должны вести себя как шпионы какие. От этого у «них» только больше к нам вопросов возникает.

— Перегорел ты, — заметил Кирилл. — Устал. Может, тебе стоит отдохнуть?

— Не думаю, — ответил Степан Никифорович и вытащил из кармана коробочку с карандашами. — Держи!

Кирилл вскочил, выхватил из рук собеседника коробку, зачем-то поднес к носу, вдохнул…

— Это то, что я думаю? — воскликнул он. — Они?

— Они, — равнодушно подтвердил Степан Никифорович. — Из первых рук. Восемь штук. Четыре омолаживающих, четыре лечебных.

— Почему восемь? — с подозрением спросил Кирилл и пригляделся к собеседнику. — Ого! А я всё не могу никак понять, что с тобой! То ли постригся, то ли покрасился. А ты помолодел! Реально помолодел лет на 10 точно! Попробовал, да?

Степан Никифорович кивнул:

— Попробовал. И один лечебный себе забрал. Только у них срок действия не больше месяца. Имей ввиду. И неделя уже прошла.

— Боже мой! — Кирилл бережно закрыл коробку, спрятал карандаши во внутренний карман пиджака. — Может, по глоточку коньяка ради такого случая?

— Можно и коньяка, — согласился Степан Никифорович.

— Ты реально стал выглядеть лет на 25, не больше, — сидя за столом, заметил Кирилл. — Как тебе удалось?

— Что? — не понял Степан Никифорович.

— Получить артефакты.

— Так получилось, что парню потребовалась моя помощь, — сообщил он. — У него шпана подружку похитили, увезли в глухомань. Он попросил о помощи.

— Просто подвезти его туда и привезти обратно, — уточнил Степан Никифорович и усмехнулся, глядя на куратора. — А ты про что подумал?

— Да ты знаешь, я бы ему помог во всём в данном случае, — осторожно заметил Кирилл. — В том числе и… Сам понимаешь.

— Ничего этого не потребовалось, — Степан Никифорович развел руками. — Юноша просто сходил к ним в дом, привел свою даму и всё. Никаких жертв, никаких разрушений. Правда…

Он замялся.

— Что? — Кирилл пытливо посмотрел ему в глаза.

Степан Никифорович вздохнул, скривился:

— По своим каналам я «пробил», кто эти нехорошие ребята. Двое из них оказались детьми председателя колхоза и начальника районной милиции. Остальные дружки их подельники. Хулиганят по району всю жизнь. Точнее, хулиганили. Теперь все они разумом стали скорбны. В психбольницу отвезли всех четверых.

Кирилл задумался, потеребил подбородок, налил еще. Коньяк был хороший, армянский 15-летней выдержки. И бокалы из шкафа куратор выставил ему под стать — пузатые, на короткой ножке, с чуть зауженным верхом. Он поднял свой бокал, отсалютовал, но чокаться не стал, сделал глоток, посмаковал во рту, проглотил.

— Это очень хорошо, что обошлось без крови.

— Хорошо-то хорошо, — хмыкнул Степан Никифорович, выпивая свою порцию ароматного напитка. — Только начальник милиции землю роет, хочет выяснить, что там произошло. Все грешат на алкоголь. Правда, остался там один из их дружков. Так вот он рассказывает с его точки зрения страшные вещи: и про демонов, и про оживших мертвецов, про всякую чертовщину, одним словом. В общую канву укладывается. Только вот главный районный мент всё равно успокоиться не может.

Он взял с блюдечка дольку лимона, положил на язык.

— А наш друг?

— Не знаю. После этого мы с ним не встречались.

Куратор задумался.

— Его надо привезти в Москву! — решил он. — Предложи ему встретиться со мной или со святейшим руководством!

Степан Никифорович скривился:

— И не подумаю. Я только начал с ним выстраивать доверительные отношения и если он меня пошлёт, то я к нему больше никогда не смогу подойти. Хватит с меня одного Спиридонова.

— И, тем не менее, попробуй, предложи, — продолжал настаивать Кирилл. — Может, ему денег надо? Двухкассетник? Джинсы? Заинтересуй его!

— Не буду! — отрезал Степан Никифорович. — Я подозреваю, у него всё это есть. Да и мне кажется, что к деньгам он тоже равнодушен.

— Попробуй воздействовать на него через его подружку…

— Нет! Это может кончиться еще печальней! Вы, наверное, запамятовали, как отец Алексий объявил его перед родными исчадием ада и врагом человеческим? Парень до сих пор не смог помириться с бабкой и дедом. Носа в деревню не кажет.

Степан Никифорович перевел дух и продолжил:

— А этот тупой поп-инициативник, по чьей вине он с церковью вошел в конфронтацию, так и не извинился перед ними. Проклинать мастер, а вот ошибки свои признавать не научился!

Кирилл вздохнул, развел руками.

— Ну, я не знаю. Этот чудесник нам нужен здесь. Хотя бы на неделю…

Степан Никифорович скривился.