Аттестат зрелости 2

Глава 19 Математический романтизм или последствия новогодней ночи

Начало 3-й четверти ознаменовалось отстранением меня и Мишки от работы в школьном радиоузле.

12-го января в понедельник мы по привычке зашли в кабинет директора и обнаружили там наших сменщиков Гарика и Дэна — тех самых восьмиклассников Игоря Разуваева и Дениса Манухина, которые перед новым годом помогали проводить школьную дискотеку. Игорь-Гарик сообщил, что с сегодняшнего дня школьный радиоузел переходит под его чуткое руководство.

Мишка немного удивился:

— А разве не с 23-го февраля?

— Степан сказал с сегодняшнего дня, — ответил Денис-Дэн.

— Фигасе… — хмыкнул Мишка. — И мне ничего не сказал.

— Завуч напела, — вполголоса пояснил Гарик, с опаской взглянув на входную дверь.

— Отлично! — заключил я. — Флаг в руки вам, ребята, барабан на шею и стройными рядами стройте коммунизм в отдельно взятой школе! А мы пошли.

Мы с Мишкой подхватили дипломаты и поспешили на урок. Первым была алгеброметрия. Новое постоянное расписание еще не вывесили. На доске объявлений возле учительской висела «времянка» — два тетрадных листочка в разворот с однодневным расписанием.

Странно, еще звонок не прозвенел, а весь народ уже сидел на своих местах. Даже Наташка присутствовала. Мы поздоровались. Она только кивнула в ответ.

— Сейчас открытый урок будет! — сообщил мне вполголоса Юрка Никитос. — Наталья Михайловна объявила.

— Хренасе! — удивился я. — В честь чего такое счастье?

— А кто знает? — пожал плечами Юрка.

— Ковалев! Никитин! — нервно повысила голос Наталья Михайловна. — Прекратите разговоры!

А ведь урок еще даже и не начался. Звонка не было.

— Готовимся к уроку, — скомандовала Наталья Михайловна. — У каждого на столе должны быть учебник, тетрадь, дневник, ручка, карандаш, линейка. У каждого, а не один учебник на двоих!

У нас давно в классе была практика таскать один учебник на двоих, чтобы не загружать портфели.

— У кого нет с собой учебника, сразу двойка в журнал!

Это было жёстко. На моё счастье, я взял с собой всё из вышеперечисленного. Юрка-сосед тоже. А вот у Мишки с Андрюхой был один учебник на двоих. Наталья Михайловна криво усмехнулась, подошла к шкафу вытащила несколько старых учебников — в шкафу всегда был запас.

— У кого еще нет?

Подняли руки еще трое. Наташка быстро раздала учебники.

— После урока вернёте!

Всё-таки она была молодец!

Прозвенел звонок. Наташка продолжала молча стоять у доски, не подавая никаких команд, как обычно. Мы тоже сидели и тихо бездельничали в ожидании гостей.

Дверь открылась. Наталья Михайловна подала команду:

— Класс!

Все встали. В класс вошли и замерли у доски завуч Малевская, директор Матвеев, какая-то толстая крашеная пергидролем тётка под 50 и майор милиции.

Я удивился. Впрочем, не только я. Милиционер-то здесь с какого перепугу?

— Здравствуйте, садитесь.

Мы сели.

— Сегодня у нас проводится открытый урок с присутствием директора школы Матвеева Ивана Степановича, — сообщила Малевская. — Меня, завуча и парторга школы, представителя РОНО Кулешовой Марины Юрьевны и начальника инспекции по делам несовершеннолетних Некрасова Геннадия Ивановича.

Вот, оказывается, кто такой этот майор — инспектор по борьбе с несовершеннолетними. Почти что инспектор по борьбе с бездетностью. Я улыбнулся.

— Ковалёв! — тут же повысила голос Малевская. — Что смешного я сказала? Почему ты улыбаешься? Ну-ка, встань, объясни нам!

— Настроение хорошее, Людмила Николаевна, — я встал с места. — Начало учебного года, мне нравится учиться.

— Не юродствуй! — взорвалась Малевская.

— Людмила Николаевна… — подал голос директор. Завуч сразу замолчала. Гости прошли и заняли места за последними столами — на «камчатке». Расселись. Директор кивнул головой, предлагая Наталье Михайловне начинать урок. Наташка начала.

— Мы начинаем урок с повторения пройденного в первом полугодии материала. К доске пойдёт…

Класс замер. Наталья Михайловна провела пальцем по странице журнала, выбирая кандидата на заклание. Я не сомневался, что сейчас она вызовет к доске кого-нибудь из отличников в области алгебры — Зеленчука, Комарова, либо Ленку-Жазиль или Верку Подгорину.

Я не угадал. По классу прошла едва заметная волна удивленно-облегченного вздоха.

— Ковалёв, к доске! Держи задачник, задание номер…

Я встал, обреченно едва заметно пожал плечами и направился к учительскому столу.

— А можно мне выбрать ему задание? — вдруг вылезла Малевская. Она быстрым шагом пересекла класс, выхватила из рук Натальи Михайловны тоненькую брошюрку «Сборник задач по алгебре», открыла его и наугад ткнула пальцем:

— Это, это и это…

Ехидно улыбнулась мне и торжествующе добавила:

— И это!

— Это из нового материала, — подала голос Наталья Михайловна. — Мы еще его не проходили.

— Ну, пусть попробует! — Малевская снова улыбнулась мне, словно кобра раздула капюшон. Меня охватило злое веселье.

— А давайте!

Я вышел к доске, взял в руки мел.

— Остальным решать задачи из учебника номер… — бесстрастным голосом сказала Наталья Михайловна.

Класс зашелестел страницами. Я застучал мелом по доске, выписывая уравнения из задачника. Первое было из темы квадратных уравнений. Второе — из простейших тригонометрических уравнений. Третье — построение графика функции.

Четвертым заданием, что подкинула мне гюрза по имени Малевская, было «доказать возрастание функции на промежутке ×1», да еще найти интервалы возрастания и убывания этой самой функции…

Я решал уравнения молча, безо всяких комментариев. Сначала выписал уравнение. Потом, отложил задачник на первую парту, за которой сидели близняшки Селезневы, быстро написал решение, благо память (спасибо великому Герису! — он бы мне за такое славословие точно подзатыльников надавал бы) подсказала, что мы такое уже решали всем классом в ноябре. Я даже точную дату вспомнил.

Затем пошло решаться второе уравнение и также третье. Четвертый пример из еще неизученного материала я тоже решил. Не так быстро, но я вспомнил, как, изнывая от скуки на одном из уроков от нечего делать стал читать учебник и дошел до теоремы Лагранжа. Совершенно случайно. Я мысленно еще раз поклонился Герису за удачные опыты над моим серым веществом.

— Готово, Наталья Михайловна! — я сделал шаг к двери, давая возможность ознакомиться с решениями на доске.

С места встала дама из РОНО. Она сняла очки, подошла поближе, внимательно изучила все мои каракули и заметила:

— Почерк мог быть и получше. А так всё верно!

Наталья Михайловна усмехнулась, сказала:

— Садись, Антон! Пять баллов. Неси дневник.

Потом окинула взглядом класс, задержав его на Малевской и Матвееве и задумчиво произнесла:

— Может, у кого-то еще вопросы появились, почему у Ковалёва стоит за полугодие «пятёрка»?

Директор поднялся с места:

— Я думаю, не стоит мешать проведению урока. Наталья Михайловна, продолжайте!

— Пойдемте, не будем мешать учителю! — он повернулся к милиционеру и завучу. Вместе с ними из класса вышла и тётка из РОНО.

— Ты что-нибудь понял? — спросил меня вполголоса Юрка.

— Ага! — я осклабился в ответ. — Они, падлы на меня красивого посмотреть приходили. Сто пудов!

— Ковалёв! Никитин! — снова повысила на нас голос Наталья Михайловна. — Давайте этот вопрос обсудим на перемене!

Однако на этом, оказалось, сюрпризы совсем не закончились. Сразу после звонка в класс заглянула секретарша директора Зоя Павловна и сообщила:

— Наталья Михайловна, Ковалёв! Вас к себе вызывает Иван Степанович. Немедленно!

И пошла вперёд словно ледокол, расталкивая льды в виде групп школьников на встречном курсе, виляя «кормой». Наталья Михайловна пошла следом, прихватив сумочку. Я замыкал шествие, тоже прихватив с собой дипломат.

Мы прошли через канцелярию. Зоя Павловна села на своё место, махнув нам в сторону кабинета директора, мол, вас ждут, идите. Наталья Михайловна первой, я вторым вошли в кабинет. Матвеев восседал на своём месте, Малевская вместе представителем РОНО и милицейским майором за приставным столом, с одной стороны. Мне указали место напротив них. Наталью Михайловну посадили в угол кабинета к одежному шкафу на одиноко стоящий табурет.

Наташка села. И я обратил внимание, что села она, как-то неестественно выпрямив спину, плотно сжав колени и положив на них руки, словно примерная ученица. А еще она вдруг почему-то была бледной как мел.

Я уселся напротив майора. Слева от него скалилась Малевская, справа тётка из РОНО.

— Ну-с, Ковалёв, расскажите нам, — начала медовым голосом Малевская. — Как вы отдохнули на новый год?

— Нормально отдохнул, — я пожал плечами. — В деревню съездил. По друзьям походил.

— А в новогоднюю ночь ты что делал? — грозно спросил майор. — Давай, рассказывай!

Единственная мысль у меня была про Хляпика. Неужели заяву на меня накатал? Я ж его тогда… Даже близко подходить не буду. Помрёт, как отец Остапа Бендера, в страшных муках! Всё это у меня промелькнуло в голове за доли секунды, а сам я выдал:

— Можно узнать, чем вызван такой интерес ко мне?

Краем глаза я увидел, как Наталья Михайловна достала из сумочки свернутый лист бумаги, развернула его. Я успел прочитать на нём «заявление об увольнении…», написанное крупными буквами.

— Отвечай, как ты провёл ночь с 31 декабря на 1 января! — повторил майор.

— Тебя видели с твоей учительницей, как ты вошел в её квартиру в обнимку в два часа ночи! — не выдержав, выкрикнула Малевская. — А вышел ты оттуда в полвосьмого утра!

— Можно я поясню… — привстала Наталья Михайловна.

— Молчать! — рявкнул на неё майор. Наталья Михайловна заплакала, достала из сумочки кружевной платочек…

— А, понятно, — я широко улыбнулся. — Вон вы что хотите знать! Сейчас расскажу. Я приехал в поселок Химик из дома к новому году, то есть где-то в районе 11 вечера. Поздравил своего батю с новым годом, потом пошел с друзьями Савиным Михаилом и Комаровым Андреем гулять на стадион на ёлку.

Майор тут же стал записывать мои слова на бланке. Я мысленно оскалился — пиши, пиши! Подробней пиши! Будет, кому почитать, если не успеешь уничтожить!

— Потом мы с одноклассниками пошли гулять, — продолжил я. — Потом я собрался идти в гости. Но встретил Наталью Михайловну, поздравил её с новым годом и пошел её проводить домой.

Наташка сидела ни жива, ни мертва.

— Я проводил её до квартиры и ушел в гости к своим бывшим соседям, — развел руками я. — К тёте Маше, то есть Марии Гавриловне Киселевой, полковнику милиции в отставке, бывшему начальнику отдела борьбы с бандитизмом, если вы не в курсе. Там у неё был дед Пахом… Простите, Герой Советского Союза полковник в отставке Родионов Пахом Дмитриевич с женой Клавдией Никитичной. Они подтвердят, что я всю ночь до самого утра был у них, точнее у тёти Маши. Мы у неё новый год отмечали.

Я был уверен на все 200 процентов, что ни майор, ни Малевская, ни тем более эта тётка из РОНО не сунутся ни к тёте Маше, ни к деду Пахому.

— Тебя видели утром выходящим из её квартиры! — взвизгнула Малевская.

— Так я, когда Наталью Михайловну провожал, ей перчатки свои отдал, — ответил я и посмотрел на учительницу. — Она свои потеряла. У неё замерзли руки. А утром, когда я собрался домой, вспомнил про них и пошел забрать.

Наталья Михайловна бледно улыбнулась.

— Вы в обнимку шли! — сделала последнюю попытку Малевская. Матвеев бесстрастно смотрел перед собой, не вмешиваясь в разговор.

— Какое в обнимку? — возмутился я. — Она меня под руку взяла, чтобы не упасть на гололёде!

Майор сморщил переносицу.

— Вы мне тут дурака не валяйте, — сквозь зубы начал он. — Тебе едва 16 исполнилось, а ты уже со взрослой училкой роман решил закрутить? Говори, как дело было!

Он повысил голос на последней фразе и хлопнул ладонью по столу. Вздрогнули все, даже директор.

— Хорошо, — согласился я, вынашивая мысль, не подпустить ли здесь всем, кроме Наташки, хитрый конструкт, заставляющий бегать народ на перегонки в место, куда «не зарастёт народная тропа» (прости меня, Александр Сергеевич, но эта фраза красовалась в нашем школьном туалете на внутренней стороне дверки кабинки уже несколько лет).

— Вечером, прежде чем ехать отмечать новый год, я позвонил Ивану Георгиевичу Воронцову домой, поздравил его с новым годом, — решил я перейти в наступление. — Дать его домашний телефончик?

Майор нахмурился, но уже иначе.

— Потом я позвонил Зинаиде Павловне Наумовой, — оскалился я в сторону Малевской. — Тоже поздравил с новым годом. А 1-го января я у неё в 14.00 отобедал и получил в подарок «Паркер» с золотым пером.

Я хвастливо улыбнулся, больше оскалился. Малевская глубоко вздохнула.

— Наумова Зинаида Павловна это… — вдруг подала голос тётка из РОНО. — Я правильно поняла?

— Правильно, — согласился я. — Сейчас я отсюда выйду и первым делом выдам звонки и Воронцову, и Наумовой. И даже в Управление КГБ, Иван Степанович не даст соврать, у меня там тоже очень хорошие друзья есть. Пусть мне тогда объяснят, на каких основаниях меня и, — я бросил взгляд в сторону Натальи Михайловны, — учительницу математики здесь допрашивают, словно в гестапо?

— Ну, ты слова-то выбирай! — заметил директор.

— А как это назвать иначе? Извините, Иван Степанович, — ответил я. — Я ученик не из последних, не имею замечаний по поведению, спортсмен, решил поступать на физмат нашего пединститута, попросил Наталью Михайловну меня подтянуть по предмету.

— Я это и хотела сказать! — пискнула со своего места Наталья Михайловна. Я бросил на неё взгляд и пустил широкий импульс теплой «живой» силы её в грудь. Наташка сразу порозовела.

— И тут сразу мне предъявили аморальное поведение! Да еще с учительницей! Целого майора милиции в школу позвали, а родителей на беседу даже не пригласили. Кстати, моя мама тоже Наталью Михайловну просила со мной позаниматься. Она это тоже подтвердит. Извините, Иван Степанович, но я теперь буду жаловаться. Прям вот выйду из школы и сразу буду звонить по всем инстанциям: от обкома партии до УВД и КГБ.

Я опять осклабился. В любом случае я остаюсь в выигрыше. А вот они… Они в любом случае останутся в проигрыше. В большой и грязной… луже.

Кстати, после моих слов Малевская побледнела. Майор, наоборот, побагровел. Тётка из РОНО сохранила каменное выражение лица.

— Подожди, Ковалёв, не горячись! — ответил директор. — Выйди-ка в коридор. Подожди там. Нам кое-что здесь обсудить надо.

— И вы, Наталья Михайловна, тоже в коридоре подождите.

Мы вышли в канцелярию. Я хотел остаться тут, но Наташка потянула меня за рукав дальше, в коридор. Правильно, в канцелярии сидела, «грея уши», ушлая секретарша, которая всё потом донесёт-расскажет директору, ну и приврёт еще, естественно.

В коридоре Наталья Михайловна улыбнулась мне и заявила:

— От тебя, Ковалёв, одни только проблемы! Я ведь заявление на увольнение написала.

— Я тоже вас люблю! — прошептал я одними губами и произнес чуть громче. — Интересно, кто ж такой бдительный нашелся, чтоб пасквиль на вас и на меня сразу накатал?

— А ты не знаешь? — тоже едва слышно удивилась Наталья Михайловна. — Одноклассник твой, Гена Помазков. Он в гостях у своей подружки был, которая на одной площадке со мной живёт.

— Ну, ни фига себе! — воскликнул я. Тогда всё складывалось: и якобы необоснованная «пятерка» за полугодие, и постновогодние разборки. Ну, Генчик, держись!

— Не вздумай с ним драться! — всполошилась Наталья Михайловна.

— Ну, что вы? — успокоил я её. — Конечно, не буду. Я ж не идиот.

Наконец нас снова пригласили к директору. Иван Степанович встал, оглядел нас, задержал взгляд на мне и вдруг неожиданно подмигнул и едва заметно улыбнулся. Но потом опять состроил серьезную мину на лице и сказал:

— Антон! От лица школы прошу принять наши извинения! Мы оказались неправы в отношении тебя и просим нас извинить.

Малевская и милиционер молчали, уставившись в стол. Тётка из РОНО безразлично смотрела куда-то в сторону.

— Мне-то что? — буркнул я. — Вы перед ней извиняйтесь!

Я встал и показал на смущенную от моих слов Наталью Михайловну.

— Такого педагога обидели…

— Я тебя очень прошу, Антон, — директор встал со своего места, вышел из-за стола, подошел ко мне и положил мне руку на плечо. — Пожалуйста, не надо выносить мусор за порог. Людмила Николаевна, — он бросил гневный взгляд в её сторону, — переусердствовала, за что получит взыскание.

Малевская вскинулась, хотела что-то сказать, но не решилась, смолчала.

— Договорились? — он протянул мне руку.

Я её пожал, скрепив, таким образом, наш своеобразный договор.

— Наталья Михайловна, не уходите, пожалуйста, — попросил директор. Учительница было встала с места и направилась к двери вслед за Ковалёвым, снова села на стул.

— Марина Юрьевна, — директор обратился к тётке из РОНО. — Раз уж мы во всём разобрались, я прошу прощения у вас за беспокойство.

Тётка из РОНО спокойно встала, кашлянула, словно прочищая горло, и ответила:

— Мне, честно говоря, непонятно, Иван Степанович, зачем вы это всё устроили. К чему этот спектакль? Вам нужно уволить учительницу? Или выгнать из школы ученика, которому осталось полгода до выпуска?

— Извините, Марина Юрьевна, — ответил директор. — Вся эта… процедура была организована без моего участия нашим завучем.

Малевская поникла, вжала голову в плечи.

— Я об этом узнал сегодня утром, — он усмехнулся. — Практически с вами вместе.

— Однако, — засмеялась Марина Юрьевна, — инициативные у вас завучи… Ладно, я поеду.

Она встала, кивнула и вышла из кабинета. Вслед за ней встал и майор.

— Постойте, — попросил директор. — Пару слов.

Милиционер повернулся к нему.

— Я понимаю, что у вас работа с неблагополучными детьми, — сказал директор. — Профессиональная, так сказать, деформация и всё такое. Только не надо так себя вести с детьми. Это ваша профессиональная ошибка. Тем более, с нормальными детьми. Он вам не уголовник. С жуликами своими так общайтесь. И чтоб в школе я вас не видел. Совсем!

Матвеев, разговаривая с майором, даже не повысил голос, а милиционер, тем не менее, съёжился.

— Вы свободны.

Майор ушел.

— Я тоже пойду, — поднялась Малевская.

— Сидите! — приказал директор. — Я с вами еще не закончил.

Малевская села.

— Людмила Николаевна, — сказал директор. — Я жду от вас объяснительной о своих действиях и заявления с просьбой об освобождении от должности завуча. Думаю, что у вас нет должного опыта работы на этой должности. Также я поставлю вопрос на партсобрании, стоит ли вам оставаться парторгом.

Малевская сидела, не поднимая глаз.

— И объясните мне, какого чёрта вы всё это затеяли, при этом умудрившись даже не поставить меня в известность?