Артефактор Пушкин

Глава 18

Долго я думал над тем, кого бы привлечь к «добыче» полиэтилена и по подсказке Селивёрстова остановил свой выбор на деревеньке Симуница, что находится в ста шагах от озер Велье и Чёрное.

Расчёт мой был прост. В деревне шесть дворов с таким же количеством многодетных семей. Если считать в метрической системе, то артефакт в час выдаёт один килограмм полиэтиленового гранулята, что по объёму примерно равно одному литру. Каждая семья за день в состоянии собрать двенадцатилитровое ведро полиэтилена, за которое я готов платить по пятьдесят копеек. В месяц выходит триста шестьдесят килограмм и пятнадцать рублей ассигнациями. От семьи требуется только, чтобы один из её членов с артефактами находился в метре от трубы, из которой сыпется пластик. Напомню, что вольнонаёмная ткачиха в Москве получает за месяц упорного труда всего десять рублей, а здесь даже работать не нужно, только и знай, что сиди на озере или болоте у трубы, торчащей из лунки, да следи, чтобы ведро не переполнилось.

Согласен, зимой холодно, но и я не сатрап, а потому каждой семье полагается греющий одежду артефакт. К тому же Макс с Колей готовы любому на выбранном месте из снега соорудить древнее эскимосское жилище под названием иглу. Не хотите пацанам заплатить за труды пятнадцать копеек? Ну, так сами себе шалаши устраивайте. Трудно сидеть десять часов на одном месте? А кто в большой семье мешает сменить брата или сестру на посту?

Основной бонус для деревни Симуница, так это полное освобождение от оброка и барщины, бесплатная вольная для одного из членов каждой семьи и возможность с пятидесятипроцентной скидкой через пять лет выкупиться всей семьёй с сохранением за собой земли.

Примерно такие же условия я предложил и будущим изготовителям полиэтиленовой продукции в деревеньке Слезарёво, в которой проживали со своими многочисленными семействами два брата с фамилией, созвучной названию своего населённого пункта. Хоть и не укладывается у меня в голове то, что два двора у озера именуются деревней, но не мной придумано, не мне и отменять. Единственное отличие от Симуницы было только в оплате за готовую продукцию, которую я готов был принимать на вес по копейке за килограмм пластика. Опять же от работников ничего особенного не требовалось, как загрузить гранулят в бункер и сматывать на барабан выходящую из экструдера плёнку, а затем перемотать её на черенок.

Когда дело дошло до того, где будет находиться цех по производству готового пластика, братья, не сговариваясь, указали на видавший виды амбар, стоящий между их домами. Пришлось воспользоваться перлом Времени и половину дня откатывать в прошлое обветшалое строение.

— Я его таким и не помню, — заявил старший из братьев Слезарёвых. — Амбар ещё наш дед строил при графе Ягужинском.

Для обозначения габаритов экструдера я уже по привычке сделал его из стекла. Заодно и пол в сарае застеклил, чтобы не по земле ходить, для чего Максу с Колей пришлось загрузить четыре подводы песком, которые добыли тут же, на берегу озера Велье.

— Барин, хоть мы с братом и привычные к холоду, но не слишком ли зябко будет в сарае с такими полами? — задал вопрос младший Слезарёв.

На самом деле температура плавления полиэтилена больше ста градусов и можно было всё тепло от виртуального экструдера вывести наружу, но тогда к нему нельзя было бы подойти. Поэтому я ограничился тем, что наружная температура аппарата будет порядка пятидесяти градусов, что тоже довольно-таки много.

— Не переживай, когда агрегат будет работать, он как печка нагреется, — успокоил я будущего работника. — Потом, когда лесопилку запустим, может, и деревянные полы сделаем, но не рассчитывайте что это скоро произойдёт — доска много где нужна будет.

Не скажу, что плёнка в триста микрометров плоха, но хотелось бы тоньше. К сожалению это пока всё, чего я смог достичь.

— Не переживайте, Александр Сергеевич, — успокаивал меня дома Виктор Иванович. — Получившаяся толщина самая оптимальная для парников.

— Попробуй ради эксперимента пару плащей спаять, — заявила Лариса. — Я тебе даже фасоны подскажу. В промозглом Питере такая одежда на «Ура» уходить будет. Нужно только озадачить пару семеек и пусть займутся выпуском непромокающих плащей.

— Не проще в столицу плёнку везти, чтобы там из неё что угодно паяли? — попытался возразить я тульпе.

— Проще, но публике сначала нужно показать готовое изделие, — заговорила в Ларисе модистка. — А ещё плащи можно из клеёнки шить — она прочнее полиэтилена и её проще делать. Только красок для неё нужно много и желательно поярче, иначе вид будет невзрачный.

Угу, только производства клеёнки мне для полного счастья и не хватало. И без этого дел по горло. Ладно, хоть постройку участка для выпуска фанеры под своё руководство Селивёрстов взял, иначе я бы разорвался на множество частей.

Впрочем, с лесозаготовки для строительства фанерного цеха началась следующая моя веха, как артефактора.

— Барин, в сенях Стёпка взмыленный топчется. Просит к Вам пустить, — доложил Прошка о нежданном визите моего будущего мебельщика. — Что ему сказать?

— Время семь. Восьмой. Скоро девять, — пошутил я, поглядев на часы, а затем в окно, за которым было уже темно. — Вели, чтобы зашёл. Не такой Степан человек, чтобы без дела вечером по селу мотаться.

Не прошло и минуты, как в мой кабинет вошёл Степан и с порога заявил:

— Беда, Ваше Сиятельство. Андрюшка захворал. Третий день плашмя лежит не вставая.

— Прямо таки уж и беда? Может вина хлебного много выпил намедни, вот и колбасит человека с похмелья?– указал я парню на стул около стола, предлагая присесть, а сам начал гадать о ком идёт речь. Вроде был среди приятелей Степана какой-то Андрей, и даже ездил обучаться в столицу работе с паровыми машинами. Но это не значит, что стоит поднимать панику.

— Скажете тоже, барин? Какое Андрею вино? — с упрёком посмотрел на меня Стёпка. — Он бражку с пивом и те на дух не переносит. Жар у него. Маманька его говорит, что уже третий с полати не встаёт. Простыл видать, когда мы лес для мебельного цеха заготавливали.

— Точно не отравился? Что твой товарищ накануне болезни кушал?

— Так мы все из одного котла хлебали, Ваше Сиятельство, — опроверг возможность отравления Степан. — Его ещё в лесу знобить начало.

Ещё болезней мне не хватало. И ладно, если пацан всего лишь простыл. А если что-то серьёзное? У меня и доктора-то нет, чтобы хворых лечить. Нужно как-то решать вопрос с медицинской помощью, хотя бы на сельском уровне.

— К чему себя накручивать, Александр Сергеевич? — заявила Лариса. — Сходите, да посмотрите что с больным. Может ему достаточно будет просто сбить температуру. Если Вы можете сделать перл поднимающий температуру, то можете сформировать и его противоположность. А по большому счёту, надо бы Вам какие-нибудь простейшие лекарства синтезировать. Не дело это лично к каждому температурящему ходить.

— Предлагаешь делать аспирин из ивовой коры и пенициллин из дынных корок? — усмехнулся я в ответ.

— Фи, как примитивно, — в шутку скорчила лицо Лариса. — Синтезируйте лучше парацетамол. Он и анальгетик и жаропонижающее.

— А ведь Лариса права, — заметил Виктор Иванович. — Из воды можно выделить почти любой химический элемент, а для оргсинтеза большая номенклатура и не требуется. Давление и температуру в виртуальных реакторах можно задать любые. Прекурсоры получаются чистейшие. Почему бы и не попробовать.

— Вы будете умничать, а я над перлами корпеть? — задумался я над предложением галлюцинаций.

— Зато в своём имении сможете людям страдания облегчить при простудах, — привела Лариса убойный аргумент, заставивший меня в очередной раз пойти у тульп на поводу.

Как я и предполагал, синтез лекарств это не баран чихнул. Уж насколько сложно было получить полиэтилен, но по сравнению с синтезом парацетамола это действо показалось детской забавой. В какой-то момент я даже сбился со счета, сколько веществ у меня в реакциях участвует.

— Вот и очередной артефакт создали, — кивнула Лариса на торчащую из воды тонкую стеклянную трубку, из которой в обычную чайную чашку неспешно падали крупинки лекарства. — И, судя по схемам реакций, чистейший продукт получился. В двадцать первом веке за возможность иметь такую чистоту любой учёный почку, лёгкое и половину печени отдал бы.

Что я мог ответить Ларисе на такое заявление? Только то, что в двадцать первом веке к химии я б на пушечный выстрел не приблизился бы. А здесь приходится мудрить и создавать целые химпроизводства видимые только мне одному.

Что касается занемогшего приятеля Степана, так тот, как и предполагала Лариса, всего лишь простыл. Вечером я сбил парню температуру простейшим перлом, а утром занёс немного лекарства, на случай, если вновь появится жар.

И уже перед тем, как лечь спать я клятвенно пообещал сам себе, что завтра с утра засяду за план, а иначе разорвут меня все эти мелочи на сотню маленьких арапчат.

Как бы то ни было, а конь в начале девятнадцатого века — всё ещё двигатель прогресса.

При инвентаризации своего имения я с огорчением отметил, что с этим вопросом у меня полный провал. Кони есть, но их настолько мало, что даже при полной конной мобилизации мне и четверти земель не вспахать.

Делать нечего, поехал в гости к Вульф, которая нынче стала Осиповой. Мне так или иначе нужно к соседям по Михайловскому заглянуть, а Прасковья Александровна у нас в коняшках хорошо разбирается, даже свой небольшой конный заводик содержит, вот только её кони мне не подойдут. Породы не те. Она выездных разводит, а мне ломовые лошади нужны — мощные и неприхотливые.

Как я уже знаю из бесед со своим тульпой, мне бы для воплощения своих сельскохозяйственных замыслов неплохо подошёл русский тяжеловоз или битюг. Эти породы представляют собой тип транспортной и сельскохозяйственной лошади. Они были способны проходить до восьмидесяти пяти километров в день с грузом в пятьдесят пудов и хороши для работ с плугом по самым тяжёлым почвам. Опять же, не настолько прихотливы к питанию и условиям содержания, как чистокровные немецкие тяжеловозы.

И казалось бы — есть у меня Григорий, который в лошадках разбирается, дай Бог всякому, но он только руками развёл.

— Не серчайте, Александр Сергеевич, но в Питере я бы ещё смог чем-то помочь, а как тут у вас на Псковщине с покупкой вопрос коней обстоит, то я не ведаю, — чистосердечно расписался он в своей неспособности к советам по приобретению тягловой силы, — Можем по ярмаркам поездить. Там я точно буду полезен. Про любого коня всё вам досконально расскажу.

— Обязательно съездим, — одобрил я его идею, — Мне не только тяжеловозы нужны будут, но и обычные крепкие крестьянские лошадки.

— И то верно, — искренне обрадовался Григорий, — Борону вслед за плугом таскать в разы легче. Там и обычной лошади хватит.

Мда… Вот так и познаю я понемногу правду посконных земледельцев. Тех, кто не в шелках и не в бархате кормят и поднимают землю русскую.

Осиповы — Вульф встретили меня радостно. Даже в его родном доме Пушкина так приветливо никогда не встречают. А у меня подарки припасены. Вроде бы и каждой понемногу, но зная их вкусы, Лариса ещё в Питере мне насоветовала самое нужное, а как вишенка на торте — моя книга сказок с дарственной надписью.

Приехал я как раз к обеду, но поскольку успел запиской предупредить о своём визите, то Прасковья Александровна расстаралась. Зато и моих гостинцев хозяева отведали, отдав должное вяленой пеляди и копчёному сигу.

— Что я вам про коней арденских пород могу сказать, — задумалась помещица, когда мы с ней и супругом остались за столом, и уже под чай и наливочки, затеяли неспешную беседу, — Два года назад довелось мне посетить выставку в Пскове, на которую денег ушло больше, чем толку с неё оказалось. Честно скажу, пожалела, что поехала. Двадцать восемь рублей ассигнациями за билет с проживанием отдала. Кроме тыквы в пять пудов, да овец тонкорунных там и посмотреть не на что было. Хоть и были там приезжие, из Москвы и Петербурга, которые заграничными плугами да сеялками с косилками хвастались, так там и цены такие называли, что мне проще впятеро больше работников со своими лошадьми нанять, чем считать, за сколько лет мне их заграничные новинки окупятся. Но несколько приличных жеребцов там нам всё-таки показали. Рекламировали их, как производителей. Мне они не интересны были, не ездовые, а вот к вашему вопросу они как раз подойдут. Вы угощайтесь пока, а я до своей комнаты схожу. Сохранила я с той выставки проспекты. Сейчас узнаем, кто же тех коней выставлял.

Ходила Прасковья долго, мы даже успели с её новым мужем обсудить и погоду, и виды на собранный урожай, в плане роста цен, и настойкой себя побаловали не меньше пары раз.

— Я вам тут всех выписала, — принесла помещица лист бумаги, на котором значились те помещики Псковщины, кто с конями нужных мне пород занимается уже не один год, и то и не один десяток лет. Ну, и Псковский завод графа Строганова не забудьте. Там хоть и разводят лошадей орловской породы, но сейчас они перешли на русских рысаков. И я слышала, у них неплохо с упряжными одно время получалось. Не сказать, чтобы ломовики, ибо рысистые, но и груз на них можно возить солидный. Как у них в Волышово говорят: — «Кони у нас хоть под подводу, хоть под воеводу».

— Ба, да тут у меня знакомые имеются! — обрадовался я, поглядев на фамилии, — С вашего разрешения я сейчас с Неклюдовым переговорю. Не думал не гадал, а у него в Островском уезде оказывается свой конезавод есть!

— Интересно, каким же образом вы говорить надумали? — заулыбался Осипов.

— Так связь же с ним есть, — пожал я плечами и активировал вызов знакомого дворянина, который оказался ещё коннозаводчиком.

— Михаил Александрович, здравствовать. Ганнибал-Пушкин вас беспокоит.

— Слушаю вас, Александр Сергеевич, — тут же принял абонент словно невзначай предложенную ему беседу без титулований.

Осиповы — Вульф нас слушали с отвисшими челюстями…

— С некоторым удивлением узнал, что к вам по вопросу приобретения коней можно обратиться. Но сразу признаюсь, что интересуют меня лишь ломовые породы и те, что под упряжные подойдут.

— И много ли вам нужно?

— Дюжины три — четыре готов приобрести, — замер я, не поверив, что нашёл то что мне надо вот так легко и просто.

— Однако и аппетиты у вас, князь! — шумно выдохнул в трубку коннозаводчик, — Я лишь полторы дюжины тяжеловозов готов показать, ну, и упряжных с дюжину. Только поторопитесь, если надумаете. А то я половину из них собирался на следующей неделе на ярмарку отогнать.

— Завтра же к вам выезжаю, — заверил я его, прежде чем разорвать связь.

— Саша, я слышала про твою связь! Это же она была? — отмерла помещица, обмахиваясь платком.

— Именно так, Прасковья Александровна. И хочу похвастаться, что сейчас я со своими Псковскими знакомыми могу даже из Петербурга разговаривать.

— А почему у меня её до сих пор нет⁈ — шутливо подбоченилась помещица.

— М-м-м… Позвольте, отгадаю… — сделал я вид, что меня озадачил её шутливый вопрос, для чего старательно начал потирать лоб, — О! Во-первых — это дорого! Во-вторых — с кем вы собрались говорить? Я могу показать вам полный список тех, с кем можно будет связаться. Если вы найдёте среди них тех, ради общения с которыми готовы заплатить кругленькую сумму, то не вопрос. Дайте мне неделю и я вам сделаю нужный перл для связи.

К счастью, энтузиазм помещицы после ознакомления со списком абонентов и прайс-листом на услуги связи заметно утих. Не с кем ей, кроме меня, там было беседовать. А до меня, да за такие деньги, проще съездить, коль соскучится.

Так что на следующее утро, испив в Тригорском кофе с изумительными булочками, начинёнными черёмуховым и земляничным вареньем, я беспрепятственно отбыл к Неклюдову.

Средства связи рулят? Как бы не так! Знакомства и личные связи — вот что ценится в этом мире.

Неклюдов встретил меня бурно. Другого слова просто не подобрать. Судя по всему, гости у него бывали не часто, тем более, на такой красивой и модной карете.

Не прошло и пяти минут, как я уже знал, что проживает он сейчас один, и давно, так как его жена, урождённая баронесса Таубе, уже третий год изволит лечиться в Италии, а оба сына заняты на службе.

Так что на некоторое время помещик пришёл в излишнее возбуждение, чуть ли не каждую минуту предлагая мне то в бильярд сыграть, то в штосс, то в баньку «с девочками» сходить.

На баню я согласился, намекнув, что нормальной парилки и кваса к ней будет вполне достаточно, но начнём мы с осмотра коней.

Помещик нехотя согласился, и я вовсе не склонен обвинять его в злом умысле — ему просто было непомерно скучно, а лошадки у него оказались на удивление хороши. Григорий отобрал сначала дюжину тяжеловозов, а когда на остальных Михаил Александрович предложил скидку в четверть цены, то мы и вовсе всех решили купить. А вот из упряжных только восьмерых взяли. Остальных Григорий решительно забраковал и втихаря шепнул мне, чтобы я даже на скидки не соглашался. Калеченные они оказались. По словам моего кучера, вполовину меньше пробегут, а потом хромать начнут. Уж не знаю, как он такое определил, но я ему верю.

Следующий визит, по рекомендации Неклюдова, я нанёс его другу и конкуренту Обрютину Петру Ивановичу, угрюмому пожилому мужчине, обременённому немалым семейством.

Конный завод у него был поставлен похуже, чем у Неклюдова, но лошадки получились на удивление ладные, вызвав истинное удовольствие у Григория одним только своим видом.

— Очень достойно, Пётр Иванович. Как только вы умудрились такую породу вывести? — принял я приглашение на чай, когда мы сторговались за пятнадцать тяжеловозов.

— А я и не пытался никого выводить. Не моё это, — простецки развёл руками помещик, — Это воронежская порода. Как меня заверили, одна из самых удачных. Так что чем лес городить, я просто купил нужное количество, да раз в три года докупал по две — три головы, чтобы кровь освежать. Зачем что-то лишние измышлять в поисках лучшего, если кто-то до нас его уже придумал. Вот только просьба у меня к вам будет небольшая, Александр Сергеевич. Вы, как лошадок моих и Неклюдова в деле проверите, так не откажите в любезности мне сравнение по ним прислать. Спорим мы с Неклюдовым не первый год и при каждой встрече, но вы и у него и у меня приличное количество коней купили. Прямо любопытно, как они себя друг перед другом покажут, если их в одном хозяйстве будут содержать и использовать.

— И письмо напишу, и в гости вас к себе приглашаю. Как в Псков ближе к лету выберетесь, так и ко мне в Велье заезжайте по-соседски. К тому времени лошадки наши уже и на пахоте себя покажут, и на других работах. Сами работников и опросите, чтобы я невзначай чего не упустил.

— И то дело, — впервые за всю нашу встречу улыбнулся коннозаводчик, — Вы-то сами их в лучшем случае из окна кареты в работе увидите.

Вот так, в два приёма, моё Велье обзавелось некоторым количеством могучих лошадок. Встали они мне изрядно. Это я понял после первой же крестьянской ярмарки, где мы с Григорием прикупили полдюжины обычных трёхлеток. И вышли они нам чуть ли не в три с половиной раза дешевле, чем их более породистые собратья — тяжеловозы.

— Григорий, а не перемудрили ли мы с тяжеловозами? — задал я своему кучеру само собой напрашивающийся вопросец, — Может нам обычных коняшек, да числом побольше стоило купить?

— Никак нет, Лександр Сергеевич, — обернулся ко мне кучер, когда мы не спеша катили обратно, — Коней на ярмарке мы добрых взяли, но под ваши плуги, да по тяжёлой пахоте они не вытянут. Разве тройка коней, из нынче купленных, такой плуг потащит, и то недолго. А лошадки так и вовсе нет, не потянут. Жилы надорвут.

— Хочешь сказать, что мы с плугами перемудрили? — напрягся я, так как первые самостоятельные изделия из шведской стали на мой дилетантский взгляд выглядели вполне добротной копией тех немецких образцов плуга, с которых мы их слизали, а то даже превосходили их, так как у нас сталь была лучше, и все сочленения конструкции удалось сделать усиленными, без увеличения веса.

Если что, даже я там руку не раз приложил, не удержавшись.

— Так без ума же германскую технику пытались пользовать, — усмехнулся кучер, — Не под крестьянских коней их плуга предназначены были. Оттого и вредительство одно из-за них выходило. Только коней калечили, а работы, которую немец прописал, эти плуги под нашими лошадьми показать никак не могли.

Упс-с… Вот так живёшь, считаешь себя самым умным, а тут вдруг раз — и твой кучер доносит до тебя настолько очевидную Истину, что стыдно становится, как сам не додумался.

Больше я по ярмаркам не ездил, не до них стало. Отправлял туда Григория с Прошкой и парой отставников. За следующие две недели они пригнали ко мне в имение ещё четыре десятка добрых крестьянских лошадок, полностью закрыв недостаток моего хозяйства в тягловой силе.

Хорошо, что Селивёрстов был в курсе моих планов и строителям заказал ещё один конный двор, но и он нас не выручил. Часть простых лошадок пришлось раздать на зимовку по крестьянским дворам, поспешно закупая для этого возы сена где только можно.

Пожалуй, давно в Велье не было так оживлённо, как в начале нынешней зимы.