Артефактор Пушкин

Глава 12

— Ваше Вы…

— Тс-с, — прервал он меня, прижав палец в белой шёлковой перчатке к своим губам.

— Тогда, здравствуйте, — жестом пригласил я Светлейшего князя за стол.

Если что, брат Императора, Константин Павлович пожаловал. Первый претендент на престол. Главнокомандующий Польскими армиями. Наместник Царства Польского.

Те, кто близко знают князя Константина, отмечают наличие у него ума, прекрасной памяти и огромной трудоспособности. В российском обществе и за границей на Константина смотрели не только как на будущего российского монарха, но и как на возможного греческого императора или польского короля. А он не желал власти. Делал всё, лишь бы не стать монархом. Хотел просто жить и радоваться. Вот и заработал неприятности.

— Хорошо, что вы сами приехали. Это изрядно ускорит решение вопроса. Я сейчас сделаю для вас два перла. Про их использование я вашему лекарю уже всё пояснил. Скажу сразу — будет не легко, но иного пути нет, если вы желаете раз и навсегда избавиться от столь пагубного заболевания. Поэтому слушайте его указания, и не препятствуйте ему.

— Могу я узнать, что именно вы собираетесь сделать? — спросил Светлейший, а я чуть было не заулыбался, глядя на то, какой он забавный.

Природа и генетика наделили Константина необычайно высоким лбом, который сразу же бросался в глаза, и пухлыми щёчками. Всё вместе это смотрелось донельзя умилительно и как-то по-детски, если бы не его свершения, которые говорили сами за себя, вполне позволяя определить Светлейшего в весьма полновесную и значимую фигуру на политических фронтах.

— Сначала малый перл, с участием месье Люссака, будет держать вас в состоянии высокой температуры, для чего он и будет сформирован. Это не даст распространиться болезни. А её саму мы убьём ртутными мазями, которые сами по себе жесточайший яд, но от него вы будете защищены самым мощным перлом, который не позволит нанести вред вашему организму. Дайте нам срок чуть больше недели, максимум двух, и вы забудете обо всех неприятностях.

— Шутите? Насколько я знаю, мою болезнь полностью излечить нельзя. Разве, что залечить, чтобы она не доставляла видимых неприятностей.

— Излечу. Полностью. Помешать этому можете только вы, если начнёте нарушать правила лечения. Хотя мне и придётся пойти для этого на изрядные жертвы.

— Что вы имеете ввиду?

— Я, пусть и с изрядными потерями, переработаю и пожертвую на ваш главный перл часть своих, но зато у вас получится лечебный перл такой силы, что его впору будет сравнивать со Строгановским, разве что в ином ключе. Делаем?

В ответ последовал согласный кивок.

Хех, похоже, про супер-перл, который я Строганову строганул (надо же, какой словесный кульбит) уже известно не просто многим, а всем, кто пожелал поинтересоваться этой темой.

— А если мне это не поможет?

— Э-э-м… Уважаемый незнакомец, — прикололся я над инкогнито Светлейшего, — А как вы относитесь к пари? К примеру, если я вам скажу, во что обошёлся Строганову его перл, но предложу такое же выплатить лишь после того, как у вас все ваши проблемы закончатся? А если проиграю — то все расходы за мой счёт. Но, предупреждаю сразу — любое нарушение режима и сбой в лечении — это заведомо ваш проигрыш. И не только в деньгах. Вы же понимаете, что я хочу этим сказать?

— Меня такое пари устраивает, — как-то даже облегчённо вздохнул Светлейший, — Могу сразу сказать, что никаких проблем с моей стороны не будет. Делайте со мной эти две недели, что хотите. Всяко лучше, чем в петлю залезть, — прояснил он под конец причину столь сильной мотивировки.

Ясен пень, я не собираюсь свои собственные перлы отправлять в переработку, раз мне пара сундучков досталась, полных эссенции Жизни, но это чисто так, теоретически, а если бы их не было…

Опять же Светлейший, услышав о моей готовности к самопожертвованию, был изрядно впечатлён и бесповоротно поверил в предлагаемую методику лечения. Так что те два перла, которые я для него в итоге сформировал — это вполне себе честные изделия. Может, второй, который самый большой, и не стоит своих денег, если рассуждать с точки зрения доступности колодцев и уходить в те частности, что колодец Материи — это чрезвычайная редкость, а вот те, что на Жизнь, встречаются где ни попадя. Но пари заключено, и «польский подарок» Светлейшему будет излечен.

Говорят, во Францию сифилис пришёл с Гаити. Так это или нет, не знаю, но после похода Наполеона, эта болезнь широко распространилась по всей зоне движения его армии. И вовсе не стоит гадать, кто её массово занёс в Россию.

Если сопоставить число жертв от вторжения Наполеона, а потом подсчитать, сколько в течении следующего века пострадало русского народа от венерических заболеваний, кто смертельно, а кто и просто функций воспроизводства лишился, то я не готов сказать, какой из результатов выиграет, а точней сказать, проиграет больше.

Приглашение на благотворительный вечер из Мариинского театра мне пришло с посыльным, едва я успел проводить предыдущих гостей.

Судя по анонсу — цель приглашения проста и пряма, как оглобля. Они собираются за счёт благотворительного аукциона выкупить детей, которых взялся было обучать один из потомков княжеского рода, наняв на то нескольких преподавателей из иностранцев, но его бизнес-план не преуспел. Непонятно, на что он надеялся, но спустя полтора года его кредиторы устали ждать, и предъявили векселя к оплате. Теперь дети продаются, а Мариинка взялась провести аукцион, чтобы оставить часть детишек у себя.

Вроде бы дичь какая-то, а по нынешним временам довольно нередкое явление. Так что Мариинка — это далеко не самый плохой выход для детишек.

Мне невольно вспомнилось Грибоедовское, из пока что не написанного:

Или вон тот ещё, который для затей,

На крепостной балет согнал на многих фурах

От матерей, отцов отторженных детей⁈

Сам погружён умом в зефирах и амурах,

Заставил всю Москву дивиться их красе!

Но должников не согласил к отсрочке: — Амуры и зефиры все

Распроданы поодиночке.*

* А судьи кто? Монолог Чацкого.

Хех, очень похоже на то, что Мариинка решила выкупить себе часть бывшей труппы крепостного театра, которая так и не закончила там обучение. Но обставлено всё довольно хитро — вроде того, что платить будут благотворители, а сливки снимать — дирекция театра. Им бесплатно прирост в труппу идёт.

Я поехал посмотреть, чисто ради любопытства. Сильно опоздал к началу. И офигел…

Первое, что я успел заметить, так это то, как только что трёх девочек — балалаечниц продали за тридцать восемь рублей.

— Эй, любезный, а тут можно в личное пользование кого-то выкупать? — мановением пальца подозвал я к себе некоего распорядителя этого карнавала, отчего мужика слегка скривило.

Похоже, он, приодевшись в форменную ливрею театрального работника, посчитал себя частью богемы, а тут — на тебе. Его одним обращением спустили с небес на землю. И нет — я вовсе не сторонник дворянской спеси. Поймал его за рукав, и даже воротник ему поправил.

— Ну? Я же тебе вопрос задал.

— У нас благотворительный вечер, — проблеял он в ответ.

— Зашибись. Дальше что?

— Нет, если желаете, то себе можете выкупить, но это крайне неприлично будет выглядеть, — промямлил он, — Их выкупают, чтобы театру оставить. Себе таких вряд ли кто возьмёт.

— С чего бы? — словно невзначай тряхнул я его за плечо.

— Так девки-то все наверняка порченные! Сами должны понимать, чему французы их обучали.

Мда-а… И тут французы. Что им у себя во Франции не живётся?

Чисто из принципа, чтобы не печалиться о напрасном визите, я поучаствовал в выкупе очередного лота, дав за четверых юных певичек сто рублей, но мою ставку перебили, и я, махнув рукой, засобирался домой.

— Ваше Сиятельство! Александр Сергеевич, — услышал я смутно знакомый голос.

Оглянулся. Статский советник Александр Иванович Блок, управляющий канцелярией Её Величества. Знакомы мы с ним лишь шапочно, но мои визиты к матери Императора, а самое главное — та скорость, с которой мне их разрешали, не могли остаться им не замечены.

— Александр Иванович, — учтиво откликнулся я, останавливаясь.

— Не уделите мне немного времени? Я видел, как вы пытались поучаствовать в аукционе, но вас перебили. Ничего страшного, не расстраивайтесь. Пойдёмте лучше до буфета прогуляемся и шампанского выпьем. Угощаю.

— Есть какой-то повод? — поинтересовался я чисто из вежливости.

Идти мне никуда не хотелось, но и поближе познакомиться с довольно важной придворной фигурой лишним не будет.

— Позавчера Действительного дали, и я место службы сменил, — довольно улыбаясь, известил меня Блок о своём движении по карьерной лестнице.

— То есть, я теперь вас не вдруг и увижу? И куда же вас направили?

— Ныне стал Управляющим Придворной конторой Великого князя Николая Павловича, — сумел удивить меня Александр Иванович.

Упс-с-с… А вот это уже серьёзно. Очень серьёзно.

— А и пойдёмте отметим. Повод и в самом деле просто замечательный, — быстро нашёлся я.

Уже Действительный статский советник моё согласие встретил с воодушевлением и мы спустились в буфет, большой зал которого был малолюден по причине недавно начавшегося аукциона.

А я, со своим багажом послезнания, пытался понять, насколько глубокую и многоходовую интригу я сейчас наблюдаю.

Что такое Управляющий канцелярией, или, в данном случае Придворной конторой?

Для начала — это одно из самых доверенных лиц своего шефа. За примером далеко ходить не надо. Именно такую должность сейчас при Александре Первом занимает Аракчеев.

А тут, Её Величество отпускает своего управляющего к своему сыну. Это выглядит разумно и очень заботливо, с одной стороны, а с другой… Как по мне, так очень похоже на ненавязчивый родительский контроль, и всё бы ничего, но до коронации Николая Первого осталось восемь лет. И кем тогда станет мой собеседник? Крайне важным по значимости лицом, если говорить об этом на примере нынешнего графа Аракчеева.

В буфете мы, под лёгкие закуски, быстро расправились с первой бутылкой шампанского, и браво перешли ко второй. Пока говорил в основном Александр Иванович. Удивительный человек — он уже полчаса меня просвещает, а я не узнал ни единой новости из тех, о которых не писали бы газеты.

Когда поток его красноречия начал выдыхаться, а я, парень, которого он почти что в два раза старше, по его мнению дошёл до кондиции, ситуация изменилась. Теперь он начал задавать мне вопросы, претендуя на ответную откровенность.

Надо же, как заразителен пример Аракчеева, который «знает всё». Теперь и этот решил пойти по апробированному пути.

— Александр Сергеевич, в кулуарах с восторгом рассказывают про ваши небывалые изобретения в деле создания перлов. Как вам это удаётся? — спросил он, «чисто по-дружески».

— Скажу честно, я сам над этим не раз задумывался, и как мне кажется, нашёл ответ, — постарался я сохранить самое серьёзное выражение лица, так как давно дожидался этого перехода.

— И каков же он, по вашему мнению?

— Я не раз пытался понять, что же меня отличает от государственных Формирователей перлов, и пока что нашёл всего лишь два серьёзных отличия: во-первых, Царскосельский лицей заложил в меня замечательную базу знаний, а во-вторых — я самоучка, что, как ни странно, сыграло положительную роль, так как имею незашоренный взгляд. Я просто не знаю, что можно, а что нельзя, оттого много экспериментирую. Ну, и кой-какие Родовые знания мне перепали, чего уж там скрывать. Было, на чём поучиться.

— Неужто кто-то из предков у вас в Формирователях был?

— Был или не был, достоверно не скажу, но вот от Арапа Петра Великого мне знаний изрядно перепало. Хороший труд он после себя оставил. Воистину — памятник нерукотворный.

— А поделиться с государственными Формирователями этими знаниями не хотите?

— Так делюсь же! — пьяно повёл я взглядом по буфету, — Вон Бетанкуру со связью помог. Отдал практически безвозмездно вашим неучам свою разработку, хотя деньжищ изрядно мог на ней заработать. Миллионы. Теперь с флотскими знаниями делюсь. Виллие опять же важный перл получил. Теперь и в Медико-хирургической академии нужные перлы научатся формировать. Вот только знаете что — в учителя я не готов идти. Если вы считаете, что мне всё было на блюдечке подано, так вот нет. Путём долгих опытов, методом проб и ошибок я к решениям прихожу. Иногда сплю по три часа в сутки. Вашим Формирователям тоже не мешало бы не на заднице ровно сидеть, а самим совершенствоваться. А то я погляжу ещё немного, и если ответов не увижу, так и вовсе на них рукой махну.

— А что бы вы хотели получать взамен?

— Всё.

— В каком смысле? — растерялся Блок.

— В том, что я всеяден. Могу менять знания на знания, знания на артефакты, на земли, на деньги. Я же из лицея фактически нищим вышел. А мои опыты, да ещё и имение, изрядно затратны. Так что мне нужно всё! Разве что, кроме должностей и орденов. На должности времени нет, а ордена для моих опытов бесполезны, в отличии от денег и земель, где могут находится интересующие меня Колодцы. Если что, плату за свои изобретения я беру крайне малую. Россия на каждом из них сторицей заработает, если не больше.

Пущин-старший не обманул, пообещав предоставить водолазов, и настал тот день, когда в одной из аудиторий Морского корпуса перед нами с Павлом Исааковичем предстали шесть матросов крепкого телосложения лет двадцати пяти. На наше счастье у каждого из парней был свой водолазный костюм с грузами, ботами и шлемом, а также комплект перлов, что значительно облегчало мою задачу по подготовке подводников.

— Судя по выправке и нашивкам все вы на флоте не первый год, а стало быть, субординации никого учить не надо, — медленно расхаживал дядя перед шеренгой матросов, после того, как каждый из них представился. — Но мы с Его Светлостью посовещались и решили для быстроты прохождения команд в узком кругу ввести обращение с использованием позывных. Потому в отсутствии посторонних лиц отныне я для вас Чиф, а Александр Сергеевич — Князь. С Кэпом и Каплеем вы позже познакомитесь. Свои позывные придумывайте сами, но чтобы они были хлёсткими и короткими.

— Разрешите обратиться, Ваше Сиятельство?.. то есть Чиф. Матрос первой статьи Карпов, — быстро принял новые правила стоящий в центре шеренги конопатый парень, — На Вас гусарский мундир подполковника, а к флоту Вы какое-то отношение имели? Чиф — это же старший помощник капитана, а Кэп и есть сам капитан корабля.

— В мае девяносто четвёртого я из этого заведения, хоть и было оно тогда в Кронштадте, — ткнул дядя под ноги, — Вышел мичманом, а в конце века был уже лейтенантом Императорского флота. Так что к флоту я имею самое прямое отношение. А ты, будешь отныне у нас Карпом, благо и фамилия располагает. Как тебе?

— Да меня всю жизнь так кличут, Ваше… Чиф. Так что я привычный, — улыбнулся парень.

— Э нет, матрос, — покачал головой Павел Исаакович, — Отныне Карп это не твоя кличка, а именно позывной. У остальных есть какие-то предпочтения к своим будущим позывным? Нет? Значит, буду присваивать их сам.

Так с лёгкой руки дяди у нас и появились Карп, Жерех, Окунь, Язь, Линь и Сом.

На самом деле идею с позывными подал Серёга, когда узнал об архаичной системе обращений принятых в Императорском флоте и про то, что я планирую создать переговорники для водолазов.

— Ты представь, как будет докладывать матрос, когда будет находиться под водой, — возбуждённо махал руками Сергей, изображая из себя водолаза, продирающегося сквозь водоросли, — Ваше Сиятельство, матрос Пупкин на дне. Да, блин, вас Ваших Сиятельств аж четыре штуки. Как ты поймёшь, к кому из вас обращается матрос? К тому же пока он выговорит все ваши титулы, утонуть успеет. А так доложился: «Князь, Пуп на дне», и сразу ясно кому и кем это сказано.

Когда я дома озвучил идею с позывными, все родственники, как ни странно, отнеслись к ней с пониманием. Более того, Павел Исаакович сразу обозначил себя Чифом, а своего брата назвал Каплеем, что в принципе никак не унижало Петра Исааковича, поскольку тот ушёл с флота в звании капитан-лейтенанта морской артиллерии. Думаю, не стоит объяснять, что Кэпом у нас стал Пётр Абрамович. Единственным, кому не досталось морских благозвучных прозвищ, был я, и меня решили оставить Князем.

— Князь, не желаешь сказать пару слов нашей бравой команде водолазов? — обратился ко мне Павел Абрамович.

— Почему бы и не сказать? — согласился я и подошёл к дяде, стоящему перед шеренгой матросов. — Как мне говорил генерал-лейтенант Пущин Иван Петрович, каждый из вас уже не первый год является водолазом. Не сомневаюсь что и часов нахождения под водой у вас поболее моего. Поэтому я не собираюсь учить вас погружаться на дно — это вы и без меня отлично умеете. Моя задача научить вас подниматься с глубин более, чем тридцать футов.

— Разрешите обратиться Ваше Сиятельство? Матрос первой статьи Голиков, — спросил разрешения стоящий вторым справа белобрысый матрос.

— Спрашивай Линь, — кивнул я.

— Правду ли говорят, что Вы к «Фрау Марии» на глубину почти в сто сорок футов опускались? А как же циркуляр, предписывающий запретить на флоте погружение глубже тридцати футов?

— Во-первых, я лицо гражданское, и флотские резолюции с циркулярами меня не касаются, — усмехнулся я, — А во-вторых, кто-нибудь из вас знает, почему появился запрет? Вот ты, Линь, знаешь почему?

— Сам я, конечно, не видел, но говорят если поработать на глубине, то после всплытия человек заболевает дюже, вплоть до паралича, а то и смерти.

— Но я, как видишь, жив и здоров, хоть и опускался к флейту на сказанную тобой глубину. Можешь даже меня потрогать, — протянул я свою руку матросу, дабы он убедился, что перед ним не привидение. — Более того, я каждый раз около корабля по часу находился. На самом деле находиться на глубине не опасно, просто нельзя быстро подниматься, чтобы не случилось так называемой декомпрессионной болезни. Если говорить проще — сколько на дне пробыл, то столько же времени и поднимаешься, если не больше.

Заметив непонимание на лицах матросов, решил прочитать им краткую лекцию о причинах возникновения «кессонной болезни» и о мерах её профилактики.

— Скажу больше, с недавних пор на территории корпуса имеется колодец глубиной сто футов, в который мы с вами будем погружаться, и самое главное, безопасно подниматься с его дна, — завершил я лекцию. — А теперь, коли у вас имеются свои водоотталкивающие перлы, а также артефакты для дыхания и освещения, я сделаю каждому перлы связи и обогревающие артефакты. Сразу говорю, перлы связи это новейшая разработка и они будут выдаваться вам только на время погружения. Вы люди военные и не хуже меня знаете, что в столице полно шпионов всех мастей. Не хочу вас искушать, а затем искать по всей стране или, что более вероятно, опознавать ваши тела, найденные в какой-нибудь канаве. Я понятно выразился? Если вопросов больше нет, то по одному подходим к столу на кафедре.

Создать десяток несложных перлов не составило для меня труда и уже через час все будущие глубоководники повесили себе на шею амулеты с обогревающими перлами, подобные тому, что я кучеру делал.

— Ещё раз всем повторю, что перл отдаёт тепло через любую одежду, которая прикасается к телу, — напомнил я сказанное ранее каждому в момент формирования артефакта. — Поэтому не забываем про варежки и подшлёмники, если не хотите, чтобы у вас под водой руки с головой замёрзли. Впрочем, судя по вашим лицам, вы уже это и сами поняли.

Забавно было смотреть на недоумевающие лица парней, когда артефакты начали подогревать их форму. Некоторые даже бескозырки снимали, чтобы убедиться в правдивости моих слов. Хорошо хоть в ноги мне не бросились да челом пол не били, как это сделал Гришка, когда получил свой первый артефакт.

— А теперь все идём во двор, садимся на телеги, которые нам любезно предоставил адмирал Карцов и едем на набережную Невы испытывать перлы связи. О своей амуниции не переживайте — она уже погружена. Командуй Чиф нашей ватагой, — передал я бразды правления дяде.

— Какая ж это ватага? Ватага — это артель рыбаков, — возразил Павел Исаакович, — А у нас, судя по позывным, одни рыбы.

— Косяк водолазов как-то двусмысленно звучит. Не находишь? — заметил я.

— Значит стая, — улыбнулся дядя, довольный тем, что нашёл подходящий синоним названия подчинённых.

— Князь, это Чиф, — прозвучало в водолазном шлеме. — Что там у тебя?

— Напомни мне, чтобы я в Неве не вздумал купаться, — ответил я на вызов. — Видимость куда ни шло, а дно такое же илистое, как у деда в озере Кучане. Ещё и хлама всякого полно, того и гляди ноги поломаешь.

— А я тебе всегда говорил, что Нева это огромная сточная канава, — заметил Павел Исаакович. — Следующего водолаза можно запускать? А то я глупо выгляжу с саблей в руке, клинок которой в воде.

— Запускай того, кто готов, — дал добро я.

Клинок в воде ему, видите ли, невместно держать. Пусть скажет спасибо, что я для перла подводной связи удочку не приспособил. Князь в мундире подполковника, ловящий в Неве рыбу на удочку — есть над чем посмеяться. А что было делать, если ультразвуковая подводная связь работает только в воде? Вот и пришлось инкрустировать артефакт в рукоять одной из сабель, которых у меня в подвале штук десять. Павел Исаакович себе пенсию с правом ношения мундира выхлопотал, так что и холодное оружие при его погонах не вызывает вопросов.

— Князь, Чиф, это Жерех, — послышалось в шлеме. — Как меня слышно?

— Жерех, это Князь. Слышу тебя хорошо. Выдвигайся на свет моего фонаря, — скомандовал я. — Только под ноги смотри.

И, правда, чего только нет на дне Невы. Потерянный судовой якорь, телега и даже остов шлюпки успел заметить.

Да и Бог бы с этим мусором, я не нанимался дно Невы чистить. Для этого специальные службы есть, а если нет, то пускай заведут. Главное, что подводная связь работает, как и задумывалось.

А что это мимо меня плывёт. Чья-то порванная юбка?

— Чиф, погляди вокруг, там вверх по течению никого не насилуют?

— Карп и Окунь, пока костюмы не надели, пробегитесь по берегу вон до тех сараев…