Артефактор Пушкин

Глава 15

Посыльный от брандмайора, могучий усатый дядька в форме унтер-офицера, застал меня дома.

— Ваше Сиятельство, вам письмо от Их Высокоблагородия полковника Домрачева. Приказано ответа дождаться, если вы дома окажетесь, — громогласно доложил он.

— Давай письмо, служивый, и пройди на кухню, там тебя чаем напоят, — принял я пакет из его рук.

Хм… Глава пожарных спрашивал, есть ли возможность под его честное слово изготовить первые два перла, необходимые для скорейшей их демонстрации градоначальнику и собираемой им комиссии.

Отписал, что мне надо два малых аптекарских пузырька крови от будущих брандмейстеров, желательно сегодня вечером, и обоих претендентов я жду завтра к десяти утра, для их первоначального обучения работе с перлами. Отдельно прописал, чтобы выбор пал на тех, которые в дальнейшем смогут стать инструкторами по работе с перлами и обучить работе с ними всех остальных.

Вот что пожарные точно умеют делать, так это быстро передвигаться по городу. И пары часов не прошло, как мне привезли два пузырька, да таких ёмких, что я лишь головой покачал.

— Служивый, ты уж скажи начальству, что мне и трети такого пузырька с избытком, — глянул я на почти стограммовую склянку.

— Так откель нам- то знать… — вздохнул доставщик свежей крови, — Сколько лекарь слил, столько и ладно, — без всякого сожаления высказался краснорожий детина, которому уж точно избыточное кровопускание лишь на пользу пошло, — Нам завтра к вашему двору подъехать?

— А, так тут и твоя кровь есть, — сообразил я, что передо мной один из доноров.

— Да, в том флаконе, который повыше горлышком будет, — на всякий случай ткнул детина пальцем в нужный пузырёк.

— Тогда запомни, твой перл будет под номером один, — заранее озаботился я проблемой соответствия перлов их соискателям, — Никакой другой работать не будет. Ты хоть перлами-то умеешь управлять?

— А как же, Ваше Сиятельство. У меня даже огнезащитный перл имеется. Я, если надо, могу и в горящее здание зайти на какое-то время.

— Тогда жду вас обоих завтра к десяти утра. Не опаздывайте, — жестом руки дал я понять посыльному, что он свободен.

— Стёпка, ты про нашу соседку что-нибудь знаешь? — окликнул я парнишку, когда вышел на крыльцо, чтобы ещё раз посмотреть на неудачное расположение наших земельных участков.

Халупа старухи, с нелепым неухоженным огородом, изрядно портила не только вид, но и всю возможную планировку между моим особнячком и строящимся доходным домом.

— Про Клавдию Захаровну? — уловил Степан мой взгляд, — Нормальная бабка. Такими пирогами меня угощала, что ух-х. А уж когда я для неё воз сухих дров на рынке выбрал и удачно сторговал, так и вовсе от пуза чуть ли не неделю кормила. Но это давно уже было.

— Не может быть! — постарался я изобразить удивление, — А мне все рассказывают, что она даже разговаривать ни с кем не желает.

— Есть такое. Горе у неё. Единственный внук остался, и тот сейчас в больнице для бедных, что на Литейном проспекте. Это полверсты от нас. Клавдия Захаровна к нему день через день ходит и сама себя уверила, что только поэтому её Стефан ещё живой.

— А родители его где?

— Так в Москве сгинули, когда Наполеон там пожар устроил. Едино что и успели, так внучонка бабке подкинуть. А ему погоды наши не подошли. Уже год, как чахоткой болеет. А старуха жилы себе рвёт, по урокам бегая и докторов ублажая, чем только можно, — с видимой горечью отозвался Стёпка, — Но они ей уже сказали, что надежды нет. Сколько-то проживёт, пока в больнице содержат, а потом всё.

— Неужели совсем плох?

— Я бы не сказал. Видел я его пару раз. Да, худой и бледный, но с ног не падает и в кашель с кровью не заходится, — вполне по-взрослому оценил парень состояние внучонка соседки.

— Степан, ты что-то про уроки говорил, а что старуха-то преподаёт? — разрешающе махнул я в сторону вазочки с кусковым сахаром, на которую пацан жадно и выразительно поглядывал.

— Арифметику с математикой, а дальше я названия не запомнил, — звучно захрустел Степан дармовым сахаром, нисколько не жалея свои зубы.

Мда-а, похоже те специальные щипцы рядом с вазочкой, предназначенные колоть сахар, не для него придуманы.

— Может, геометрия ещё была? — наугад спросил я, и судя по частым кивкам пожирателя сахара, угадал, — А ты сможешь пригласить ко мне на чай Клавдию Захаровну? Просто, скажи, что я знаю, как вылечить её внука.

— А когда её позвать?

— Так прямо сейчас и беги, чего ждать, — с улыбкой оценил я два последних куска сахара в вазочке, — И сахар в дорогу возьми, а чай мы с тобой потом позже попьём ещё раз.

— Ваше Сиятельство? — несмело заглянула в двери приодетая соседка, когда про её приход доложили.

— Клавдия Захаровна, заходите и присаживайтесь. Разговор у нас с вами не простой будет, — встретил я её, как родную, вполне искренне улыбаясь.

— На что-то уговаривать собрались? — проскрипела она в ответ, с опаской оглядываясь по сторонам.

— Я — вас? А простите, ради чего?

— Вы же дом мой купить желаете.

— Давайте я вам чаю налью, — не поленился я подняться с места, чтобы набулькать с заварничка и из самовара приличного чая, — А что насчёт вашего дома… Так там всё просто. Хотите там жить — так и живите. Вот только у меня вопрос. Если внук ваш всё-таки умрёт, вы-то сами как? Долго продержитесь? Это я к тому, что мне бы знать, когда надо будет подъехать в Петербург, чтобы ваше бесхозное владение выкупить.

— Вы на редкость циничны, — поджала старуха сухие и узкие губы, — Но как я понимаю, пригласили вы меня не ради оскорблений.

— Про них речи не было и не будет, — заверил я её, — Я просто попытался нарисовать вам реальную картинку ближайшего будущего. Может я на год вперёд заглянул, а может и на три. Кто знает. Но согласитесь, моё предвидение очень похоже на правду.

— Я не собираюсь сейчас с вами, сударь, играть в слова! Мне сказали, что вы можете вылечить моего внука? Это правда?

— Да. Вылечу. Точней сказать — могу вылечить. Ибо это дорого и далеко не каждому по карману.

— Вы мошенник? — поникла старуха, хоть перед этим и поглядывала на меня с надеждой.

— Расплатиться со мной вы сможете по факту, когда ваш внук благополучно пройдёт полное обследование у врачей и они признают, что он здоров. Согласитесь, какое уж тут мошенничество возможно, если я вам вперёд свою услугу предлагаю оказать. И да, дом я у вас после этого куплю, но за полцены.

— Может быть и не обманете. А где нам жить тогда прикажете?

— Вы же учительница? Мне как раз вас и не хватает для своей школы. Хороший дом, оклад пятьдесят рублей в месяц, свежий воздух, недорогие продукты, дрова за мой счёт. А село моё Велье называется. В девяноста верстах от Пскова расположено.

— Больно сладко рассказываете. Даже не верится, — начала сверлить меня старуха сквозь прищур глаз.

— А мы с вами договор составим и у стряпчего заверим. Можете сами текст составить, но сразу предупреждаю, что перл я у вашего внука после излечения заберу обратно. Он ещё не раз другим пригодится. Не забудьте это прописать в нашем договоре, если надумаете вдруг согласиться.

— Хорошо, я подумаю, — стрельнула бабка глазами на довольную и нарядно одетую Глафиру, которая принесла нам шанежки, чисто по-женски оценив её вид.

— Так давайте тогда спокойно чай допьём, а вы мне потом расскажете, откуда вдруг у вас знания по математике появились. Не часто женщины берутся изучать этот предмет, а уж преподают его и того реже.

— Так нет тут никакого секрета, — отчего-то не торопилась Клавдия Захаровна попробовать горячую выпечку, — Отец мой, царство ему небесное, всю жизнь математику преподавал, и на дому постоянно репетиторством занимался. А мне очень нравилось на его занятиях сидеть. Устроюсь где-нибудь в уголке тихой мышкой, и слушаю. А как через полтора года я тихонечко подсказывать начала, так он и за моё обучение всерьёз взялся. Учил, да приговаривал, что без куска хлеба я с такими знаниями не останусь. Так оно и вышло, — выговорилась бабка и потянулась к шанежке.

Расстались мы с ней почти что друзьями.

— Как практика у Гамбса, Степан Ильич? — встретил я во дворе вернувшегося с работы парня. — Не сильно тебя прусак гоняет?

— В меру, Ваше Сиятельство. У меня даже успехи есть, — поспешил похвастаться Степан. — Я сейчас в реставрационном цеху работаю. Так вот, восстановленный мной буфет, в самом Зимнем дворце будет стоять.

Молодец пацан. Ничего не скажешь. Может оно и к лучшему, что он в столицу приехал. Тут подсмотрит, там посоветуется, а там глядишь, и свои идеи появятся, которые затем в дереве воплотит.

— А какие чудеса Генрих Данилович с перлом Материи творит, — мечтательно закатил глаза в небо Степан. — Я, когда Вы у озера, корягу размягчили, сразу сообразил что с артефактом можно дивные вещи делать, но не подозревал, что приёмов может быть так много.

— Я тогда тебе посоветовал к Максу с Колей подойти, чтобы они подсказали с чего обучение перлам начать, — напомнил я парню разговор у озера Чадо. — Ты к ним обращался?

— В тот же день, Ваше Сиятельство, — кивнул Степан. — Они мне про молитвы начали рассказывать. Мол, молитвы читали и учились ощущать в себе эссенцию. Я сначала не поверил, думал, брешут, а сам попробовал и понял, что есть какой-то смысл в их словах.

На самом деле Максим с Николаем подали верную мысль «юному падавану». По крайней мере, мой предшественник учился воспринимать личную эссенцию, именно, читая молитвы, потому что это действо требовало усидчивости, спокойствия и сосредоточенности.

На самом деле, научиться управлять перлами может практически каждый. Для этого достаточно уметь чувствовать свою эссенцию и приноровиться управлять ею.

Казалось бы, любое обучение всегда идёт от простого к сложному, но не в случае с местной магией. Здесь как раз таки самое трудное — это развить в себе навык чувствовать личную эссенцию. Стоит только освоить восприятие своей эссенции, а дальше будет легче. К примеру, мой братишка за несколько месяцев со своим фонариком до такой степени сроднился, что теперь без труда «кварцеванием» квартиры занимается.

— Ну и как? Освоил восприятие эссенции? — стало мне интересно, чему успел научиться Степан.

— Затрудняюсь сказать, Ваше Сиятельство. Вроде, ничего такого не ощущаю, а порой бывает такое чувство, что кроме слуха, зрения и нюха у меня ещё что-то есть. Не могу объяснить это состояние.

Мне не с чем сравнивать, но судя по описанию, у парня обучение восприятию идёт по тому же пути, что и у юного Александра Сергеевича. У того тоже прогресс обретения навыка ощущения эссенции шёл скачками.

— Пойдём в мой кабинет, — скомандовал я Степану, — Есть у меня кое-какие мысли.

Мне искренне хотелось, чтобы Степан быстрее перешёл к работе с перлами. Казалось бы, что может быть проще — сформируй артефакт Материи непрерывного действия, заточенный на размягчение материала, и пусть парень дальше сам разбирается. Но чему может научить такой, пусть и дорогой, «костыль»? Тупо гнуть деревяшки? Так это можно и в водяной бане делать. Пусть долго, но можно, и никакая магия для этого не нужна. Поэтому, как и в случае с Лёвой, я решил начать с азов и сделать для Степана управляемый фонарик.

— Смотри, Степан, — держа двумя пальцами небольшую горошину, зажёг я её тусклым светом. — В этом перле заключена часть твоей эссенции, и откликаться он будет только на тебя. Ну и на меня, естественно, как на его создателя. В те моменты, когда почувствуешь в себе проявление чего-то необычного, пробуй этим необычным управлять и направлять его в артефакт.

— А как это делать? — не отрывал парень взгляд от светящегося артефакта.

— В детстве ручейки по весне пускал? — дождался я утвердительного кивка и продолжил. — Вот и здесь примерно так же — тут плотину построишь, там канавку прокопаешь, но поток эссенции нужно привести к перлу. Когда это освоишь, то сможешь делать вот так, — с этими словами я сформировал артефактом тонкий луч света и начал рисовать им на стене, как лазерной указкой.

— А из меня вся эссенция через перл не уйдёт? — следил за лучом Степан.

— Не уйдёт, — успокоил я парня. — Эссенция всегда человеческое тело насыщает, будь он хоть в воде, хоть под землёй. Твоя задача в моменты своего «просветления» запоминать ощущения и учиться делать их управляемыми. Кстати, сосредотачиваться можно не только читая молитвы. Например, когда человек ходит, он ведь не думает о том, как переставлять ноги и не заставляет себя дышать, а просто идёт и размышляет о своём. У тебя на дорогу до работы почти час уходит и столько же обратно — вот и развивай в себе навыки по пути. Сейчас мы перл в какое-нибудь неприметное колечко пристроим, но ты при посторонних его не старайся показывать. Да и при работе кольцо тебе будет мешать. Повесь его на кожаный шнурок, а когда надо будет, наденешь на палец. Я сейчас подыщу что-нибудь подходящее для артефакта, а ты пока потренируйся.

Прикольно было смотреть со стороны на пацана, который начал пыжиться и кряхтеть, как только взял пальцами артефакт. Глаза выпучил, лоб испариной покрылся, того и гляди из ушей пар пойдёт.

— Да не тужься ты, чай не баба ребёнка рожающая, — усмехнулся я, направляясь в подвал за обрамлением для артефакта. — Просто сосредоточься. Можешь даже молитву про себя читать, если тебе так проще.

К сожалению, в тот вечер Степан так и не смог зажечь фонарь, но да ничего страшного. Самое главное у парня есть желание научиться пользоваться перлами, а ему немного помогу, подкидывая для обучения тот или иной артефакт.

Как ни странно, но моя ставка на Петра Исааковича сыграла. Вернулся дядя домой спустя трое суток со свежим лицом и без запах алкоголя. Правда, он не один заявился, а с Екатериной Матвеевной.

Я грешным делом подумал, что они за дедовым благословлением прибыли, всё-таки Пётр Абрамович старший в роду Ганнибалов. Но, нет, ошибся. Просто Минаевой пора было в Москву уезжать, и она решила с нами попрощаться, а заодно и отужинать, благо я ещё в корпусе во всеуслышание заявил, что двери моего дома всегда открыты для неё, её родных и близких.

Понаблюдав за ужином за влюблённой парочкой, я решил сделать Екатерине Матвеевне подарок, чтобы не скучала вдали от Петра Исааковича и могла в любой момент с ним связаться.

Может возникнуть вопрос: а реальна ли связь между Санкт-Петербургом и Москвой? Со всей ответственностью заявляю что реальна. Более того, я лично консультировал по этому вопросу Бетанкура и одного из Формирователей, с которым меня свёл инженер.

Оказалось, что Августину Августиновичу предстоит весной возглавить строительство новой Нижегородской ярмарки и он, используя свой административный ресурс, решил заранее по схеме, предложенной майором Зуйковым, устроить междугороднюю связь. Говоря проще, в некоторых городах по пути от столицы до Нижнего Новгорода с недавних пор появились ссыльные, в тела которых были вшиты перлы-ретрансляторы.

Стоит добавить, что обошлась Бетанкуру моя консультация очень дёшево — он всего-навсего пообещал устроить мне на Нижегородской ярмарке несколько превосходных лавок в самых лучших корпусах. Я, конечно, пока не знаю для чего мне торговые места на ярмарке, но до её открытия целых пять лет, так что ещё есть время подумать.

— Это, наверное, безумно дорого, Александр Сергеевич. Боюсь я не смогу принять такой презент, — рассматривала женщина на столе свежесформированные артефакты в серебряном браслете, который я по случаю купил в одной из ювелирных лавок. — Я примерно знаю цены перлов, поскольку мой покойный муж покупал в своё время перстень с фонариком, и думаю что Ваш подарок раз в сто дороже.

— Мне не сложно было изготовить артефакты, а Вам с Петром Исааковичем будет удобно общаться, — объяснил я свою позицию. — К тому же, Ваш сын, будучи в увольнении может зайти ко мне в гости и вдоволь наговориться с Вами, а это никакими деньгами не измерить. Хочу добавить, что вскоре артефакты связи будут настолько распространены и Вам, Екатерина Матвеевна не составит труда связываться со своими поставщиками тканей.

Можно было, конечно, сказать, что и с продавцами красок появится возможность пообщаться, но зачем, если я сам при участии Петра Исааковича планирую занять их место.

Незаметно наступил декабрь, почву проморозило, а снега почему-то мало. Даже Финский залив с Невой покрылись тонким льдом, а в сани пересаживаться ещё рано. Да и саней у меня, собственно говоря, нет. Можно, конечно, аэросани замутить, но я ещё не решил, а нужны ли они мне. Мчать по снежным просторам в три-четыре раза быстрее конного экипажа, это конечно хорошо, а в городе как быть? Да меня на Московской заставе будочники остановят и скажут: «Приехал, барин. Вылазь! Нечего в столице ветрищу разводить». И что мне потом делать? Добираться до дома на извозчике, а сани на территории караулки у заставы оставлять?

Как вариант, можно заморочиться созданием некоего подобия автомобиля, но здесь основная морока будет не столько в двигателе, сколько в нормальной резине. Это с лошадью всё просто — во что её запряг, то она тащит. В случае с машиной движущим элементом становятся колёса, а им требуется хорошее сцепление с дорогой. Думаю никому не нужно рассказывать, как сложно трогаться с места на лысой резине в гололёд. На нынешних обитых железом каретных колёсах будет то же самое, только в любое время года и практически на любой поверхности.

Так размышляя о современном и будущем транспорте, я ехал из Екатерингофа с единственной в Санкт-Петербурге купоросной фабрики, на которую ездил за серной кислотой.

— Кто мне говорил, что кислоту на любом металлургическом заводе делают? — ворчал я на притихшего Виктора Ивановича. — Если бы Берд не подсказал, в жизни б не догадался, что лучший сахарозаводчик Санкт-Петербурга ещё и небольшое химпроизводство имеет.

— Виноват, моя промашка, — тяжело вздохнул Иваныч. — Не подумал, что Молво окажется единственным столичным производителем кислоты. В той же Москве химических мануфактур разных направлений полно, а здесь в основном свечные да мыловаренные заводики. Мне кажется, всё дело в земле и логистике. В самом городе участок под серьёзное химпроизводство никто не даст, да и владельцам земли проще вкладываться во что-то более рентабельное. С другой стороны, вокруг Санкт-Петербурга площадей много, но до них попробуй ещё доберись, оттого и не лезет никто в химическую промышленность.

— Судя по тому, что до купоросной фабрики нам пришлось ехать через весь город и Нарвскую заставу, то, скорее всего ты прав, — согласился я с тульпой. — Современная логистика та ещё напасть. Надо что-то придумать — не дело это возить кислоту из Питера в Псковскую губернию. Нужно на месте изготовителя искать или своё производство организовывать.

В принципе, я и сейчас серную кислоту вряд ли купил бы. Просто жалко было две порожные подводы отправлять в Велье. Понятно, что можно было загрузить транспорт чем угодно, например, гвоздями, но их много не возьмёшь, лошади не потянут. Вот и нашёлся компромисс — на дне подводы скобяные изделия, а поверх набитые соломой корзины, в которые упакованы бутыли с кислотой.