Аморал

Глава 4

Ничто так не бодрит, как хруст ребра и удар ветки по морде. Меня подкидывает вверх и я лечу дальше. Надо бы вспомнить — упоминали жрецы о том, что меня ждёт дальше, когда я ещё раз умру или нет. Не, ну вдруг обмолвились между делом.

— Мы летим! Летим, пацан! — восторженно орёт Бритва, — гляди как могу! — он раскидывает руки в стороны и разворачивается в воздухе спиной ко мне.

Надеюсь его размажет быстрее, чем меня.

Кажется, это падение никогда не закончится. Я буду бесконечно лететь в пропасть, которой нет конца. По пути собирая своим телом небольшие выступы, стволы и ветки деревьев, что умудрились прорасти в каменной толще, и металлические трубы канализации.

Внезапно, конец верёвки, намотанной на руку, за что-то цепляется и плечо с неприятным звуком вылетает из сустава. Болезненный вой отскакивает от стен и эхом разносится в пространстве. Верёвка быстро ускользает из ослабевшей конечности, но я успеваю перехватить её другой рукой. Перед глазами мелькают тёмные мушки, но я хотя бы больше никуда не падаю.

— Так и будешь висеть, как кишка в колготках, или наконец начнёшь шевелить своей задницей? Ты, так-то, совсем нелёгкий.

Вены на руках Бритвы вздулись от напряжения, а сосредоточенный взгляд говорит, что я действительно не лёгкий. Поэтому приходится подтягивать себя вверх, хотя организм отчаянно требует отдыха. Но кто знает, когда у Бритвы закончится его внезапный приступ альтруизма и он отпустит верёвку.

Уступ, на котором мы оказались, был узкий, маленький и неудобный. Приходилось сидеть тесно прижавшись друг к другу. Плечо мне Бритва любезно вправил, как только я поднялся. С налётом лёгкого садизма на лице и довольной улыбкой от звука хруста кости, встающей на место.

— Предлагаю спать по очереди, чур ты первый, — безапелляционно заявил Бритва, — можешь даже на коленки ко мне прилечь, я посторожу, а если хорошо попросишь, то и колыбельную могу спеть.

Идея того, что нужно отдохнуть уже давно витала в воздухе. Измученный организм требовал подзарядки и отказывался функционировать дальше. Вот только мысль о том, что я буду спать, пока не спит Бритва, мне решительно не нравилась. Хотя он, казалось, уже и забыл о нашей потасовке наверху и теперь, широко раздувая ноздри, жадно втягивал в себя воздух.

— Чувствуешь этот запах, а пацан?

— Дерьма?

— Не, пацан, дерьмом от тебя несёт, а это запах свободы.

Вот же мудила грешный.

В конце концов, меня просто выключило, организм плевать хотел на все мои опасения и ушел в спящий режим.

Верный работал без устали, перерезая глотки, вспарывая брюхо, протыкая внутренние органы.

Клинки пели свою кровавую песнь и она резонировала в моей душе. Лица врагов уже давно смазались в единое пятно — они просто помеха на пути. Очередная ступень к моему предназначению.

— Фара дум! — выругался ловчий снов. Вокруг него вились вывернутые наизнанку гончии, призванные из чьих-то кошмаров. — Они выпустили големов! Я тут бессилен. Какие, тха ма, кошмары у големов⁈

Он раздражённо сплюнул на землю и мерцающей дымкой растворился в воздухе.

Ничего. Скоро всё закончится, я уже чувствую, как духи взывают ко мне. Но до этого момента я заберу с собой как можно больше противников. Я хищно оскалился и снова ринулся в бой…

Меня разбудил громкий гул и сильная вибрация и я спросонья чуть было не улетел с уступа, благо Бритва успел придержать меня за плечо.

— Ты слюни во сне пускал, — он так и лучился участливым дружелюбием.

— Пошёл ты, — огрызнулся я, вытираясь тыльной стороной ладони.

— И пойду, — согласился психованный, — спать пойду, моя очередь. Сторожи, пацан.

Подавив в себе жгучее желание скинуть его нахрен, ну или хотя бы придушить во сне, я откинулся на скалистую стену. Камень приятно холодил, остужая разгорячённую сном голову.

Мне не снились сны с того момента, как я попал сюда. Словно кто-то выключал моё подсознание, как только я закрывал глаза и включал обратно, когда я просыпался.

Этот же сон был настолько реален, что я до сих пор ощущал тяжесть Верного в своей руке. Я вздохнул и потер заломившие виски. Неважно, пока мы отсюда не выберемся, мне не стоит думать о чём-либо ещё. Тем более о прошлом, куда дороги уже нет.

Пока Бритва спал, я успел бегло осмотреться и понять, что спуск будет долгим и крайне опасным. Отвесная скала с редким вкраплением узких уступов и тонких деревьев не внушала доверия. Нам очень повезёт, если мы не сорвёмся в первые же пять минут нашего самоубийственного спуска.

— Жрать хочу, — проснувшийся Бритва изучал меня задумчивым и голодным взглядом.

— И не думай даже.

— Чё те жалко что ли? У тебя вон две руки, две ноги, зачем вообще столько? Ну поделись кусочком, ну будь ты человеком.

— У тебя тоже, хочешь жрать — жри себя.

— Я не могу себя, я пробовал. Я жёсткий и невкусный. Возможно ядовитый, но это не точно.

Мой мрачный взгляд стал ему ответом.

— Ты очень жадный и невоспитанный молодой человек, тебе об этом уже говорили? Нет? Ну, значит, буду первым, — Бритва вздохнул и шумно сглотнул голодную слюну, но на мои части тела больше не покушался.

Решение спускаться в связке, используя верёвку, не понравилось ни мне, ни Бритве. Всё-таки мы друг другу не доверяли. Но это увеличит наши шансы на выживание. Если один из нас сорвётся, то второй при должном везении сможет его удержать. Что будет в случае невезения я думать не хотел. Бритва и без этого навевал на меня мрачные мысли одним только видом.

Он менял свои ипостаси с такой скоростью, что я за ним не поспевал. То он был похож на доброго дядюшку, что приехал проведать любимого племянника; то на взрослого, который смотрит на этот мир глазами ребёнка; то просто на давно и бесповоротно поехавшего психа. Но я всё ещё помнил его умный и расчётливый взгляд при нашем первом знакомстве и не спешил делать выводы.

Как я и предполагал, спуск давался нам очень тяжело. Ненадёжные зацепы так и норовили выскочить из уже скользких от крови пальцев. Выбитое ранее плечо противно ныло, но даже это меркло на фоне моральной усталости от бесконечного спуска. Даже Бритва последние несколько дней был на удивление молчалив и задумчив, а я полагал, что заткнуть его может только смерть, да и то не факт.

— Мне нужно мясо, надоело жрать эту дрянь, — Бритва с отвращением отбросил от себя молодые побеги толстого дерева, на котором мы расположились для отдыха.

Если бы не моё истощение, то я даже бы удивился такому стремлению к жизни — это было первое настолько разросшееся дерево, которое встретилось нам на пути. До этого я видел только мох и мелкую поросль, что робко пробивалась сквозь скалистую стену. Часто эта поросль уже постепенно умирала из-за недостатка света и питательных веществ. Можно было сказать, что это дерево настоящее чудо, но сейчас мне было просто наплевать. Я устал и не хотел слушать очередное нытьё Бритвы на тему голода.

— Я не хочу становиться травоядным, меня мать не для этого рожала, — продолжал он ворчать тем временем.

— У нас есть немного улиток, ешь их, — устало ответил я, прикрывая глаза.

— Они беспозвоночные, а беспозвоночные всё равно что трава.

С таким аргументом и правда было сложно спорить, поэтому я предпочёл промолчать. Перебеситься и съест, никуда не денется. Он уже не первый раз заводит подобную шарманку.

— Да ты вообще знаешь, кем я был⁈

Я вздрогнул и вынырнул из лёгкой дрёмы, в которую успел погрузиться. Видимо, какое-то время Бритва продолжал ещё что-то говорить, пока не заметил, что я его не слушаю.

— Да мне насрать, если честно, — надо же, даже не пришлось имитировать безразличие в голосе.

Удивительно, но Бритва громко расхохотался. Словно я рассказал ему какую-то очень смешную шутку.

— Это правильно, неважно кем мы были до того, как попали в Клоаку. Ты ведь слышал, как старик меня назвал?

— Василий?

— Ага, вот только Василий умер десять лет назад.

Я машинально отметил, что Бритва оказался в Клоаке тогда же, когда и Андрей Павлович. Не знаю почему, но мне показалось это важным. Хотя, возможно я просто себя накручиваю. Если я правильно помню, примерно тогда же и пришли к власти Соболевы, а значит в тот период многие из противоборствующих кланов могли здесь оказаться. А Бритва тем временем продолжал:

— Так же как и Макар умер, когда ты оказался в Клоаке.

Я вздрогнул. Да нет, не может быть, чтобы Бритва знал или даже подозревал о том, что я не тот за кого себя выдаю.

— Это ты сейчас к чему?

— К тому, что чем раньше ты поймёшь, что той личности больше не существует, тем будет лучше для тебя.

— А с чего ты вообще решил, что я этого не понимаю?

— Да с того, что не понимаешь. Ты думаешь, что это тебя изменило, но это не так. Клоака не меняет, она убивает. Выжигает всё, что оставалось от тебя прежнего. И неважно, провёл ты в ней десять лет, месяц или всего несколько дней.

Отлично, его пробило на философию. Пожалуй, когда он ныл и отпускал идиотские шутки, то нравился мне больше.

— Я вижу в тебе этот налёт былого благородства, которое в тебе взрастили или же ты сам в себе его выпестовал, — Бритва скривился так, словно проглотил что-то мерзкое. — Оно пульсирует в тебе, как гнойный нарыв, который всё никак не может прорваться.

— Так, и что плохого в благородстве? Не всем же быть такими ублюдками, как ты.

— Да то, что если мы выберемся прежде, чем ты поймёшь, что в нашем мире твои моральные устои нахрен никому не нужны и тебе они не нужны в первую очередь, то сдохнешь.

— Беспокоишься обо мне, так мило, — я отвечал скупо и сухо. Царь-Бог должен быть благородным, должен заботиться о своих подданных и должен быть тем, на кого стоит равняться. Кем будут твои люди, когда ты сам бьёшь исподтишка и ведёшь себя как Бритва?

— Беспокоюсь, да. Но только потому, что хочу, чтобы ты уничтожил Соболевых, а если ты не поймёшь то, что я пытаюсь до тебя донести, то тебя уничтожат до того, как ты сможешь до них добраться.

А вот тут я искренне удивился.

— Да с чего бы мне вообще уничтожать Соболевых? Я планирую воспользоваться своей законной свободой, как умный человек, а не ввязываться в войну с правящим кланом. А даже если меня и перемкнёт и я всё-таки этого захочу, то тебе то что с того?

— О, ты захочешь, поверь, — голос Бритвы стал мрачным, — а Соболевых я ненавижу больше, чем тебя. Так что, чем быстрее ты поймёшь, что ты больше не Макар и оставишь его там, в Клоаке, тем проще будет твоя дальнейшая жизнь. Ты аморал. Бери пример с меня и носи это звание гордо.

Всё ясно, диета из травы и улиток плохо влияет на его мыслительную деятельность. Не то чтобы он и до этого говорил какие-то разумные вещи, но то что Бритва нёс сейчас было просто за гранью. Я даже в своём страшном сне не мог представить, что буду равняться на кого-то похожего на него.

— Хотя нет, — Бритва внимательно посмотрел на меня и опять развеселился, — ты пока что не аморал. Так — аморалушка.

И заржал, довольный своей шуткой. Говорю же — мудила грешный.

— Охренеть, получилось.

Мы лежали на сырой земле, было холодно, мокро и по нам постоянно кто-то ползал. Но нам было плевать, мы просто лежали и смотрели вверх. Больше никаких вертикальных поверхностей и сводящих от напряжения конечностей.

Несколько раз мы были на грани и чуть было не сорвались. Первый раз, когда Бритва неудачно поставил ногу на расшатанный камень и соскользнул. Мне пришлось чуть ли не зубами вгрызаться в каменную породу, чтобы удержать нас обоих. А второй, когда на нас вылетела стая летучих мышей, облюбовавших себе место под каналлизационной трубой в качестве жилища.

И оба раза мне казалось, что какая-то неведомая сила помогает нам не сорваться в пропасть. Меня словно магнитом притягивало ближе к стене, а обломанные ногти умудрялись глубже впиваться даже в самые неглубокие выбоины.

Впрочем, это уже было неважно. ещё одна ступень на пути к свободе была пройдена и можно было немного передохнуть. Ай!

Я подскочил как ужаленный и принялся судорожно стряхивать с себя насекомых. Они были похожи на крупных тараканов с чёрным и очень плотным панцирем и очень больно кусали.

— Ты чего? — лениво поинтересовался Бритва, продолжая расслабленно лежать. — Для победного танца вроде ещё рано, да и танцуешь ты так себе, если честно… КАКОГО ХРЕНА⁈

Он резко подорвался и присоединился ко мне. В конце концов, мы не выдержали и побежали. Насекомые всё прибывали и прибывали, а каждый новый укус ощущался в несколько раз болезненнее предыдущего. Эта битва была позорно проиграна так и не начавшись.

Подземная часть Клоаки представляла собой сеть небольших пещер, связанных между собой мелководной рекой. Она вымывала отходы жизнедеятельности, что стекали в неё по канализационным трубам. И только поэтому мы всё ещё не задохнулись от концентрации аммиака в воздухе. Но дышать всё равно было тяжко и выдохлись мы примерно на третьем повороте. Благо насекомые остались на прежнем насиженном месте, а не последовали за нами. Было бы очень несправедливо пережить грёбанный ад для того, чтобы тебя сожрали насекомые.

Бритва упёрся ладонями в колени и хрипло дышал — этот забег дался ему тяжелее, чем мне. Поэтому я оставил его отдыхать, а сам отправился обследовать пещеру, в которой мы оказались. После знакомства с местной недружелюбной фауной, не хотелось бы очередного подобного сюрприза.

От реки сюда тянулся хилый извилистый ручеёк, из-за чего я сделал вывод, что эта пещера тупиковая и выхода на поверхность здесь не найти. Зато её можно было использовать, как временную остановку для отдыха.

Пещера была достаточно глубокая и уходила вниз, спустившись я убедился в правильности своих мыслей — единственный вход сюда, это тот через который мы пришли. Идеальное убежище, если не брать в расчёт хруст мелких костей под моими ногами. Похоже, мы вторглись на территорию местного хищника.

По-хорошему, надо было валить отсюда и как можно скорее. Да, сейчас пещера была пуста, но кто знает, когда в неё вернётся хозяин. А в том, что он вернётся, я не сомневался.

Но что-то не давало мне развернуться и я шёл дальше. Меня тянуло словно магнитом, а подсознание нашёптывало, чтобы я не сопротивлялся. Я испытывал нечто похожее, когда во мне проснулся дар владения оружием. С той лишь разницей, что я как-будто отлежал всего себя и сейчас потихоньку возвращаю чувствительность. Каждый онемевший кусочек тела простреливает тысячью мелких иголок.

Скорее всего действие адаманта сходило на нет и магия постепенно начинает циркулировать по организму. Я прислушался к своим ощущениям и попытался определить, откуда исходит зов, который словно арканом тащит меня к себе.

— Чего застыл? — хриплый голос Бритвы вывел меня из задумчивого ступора.

Я стоял рядом с грудой обглоданных костей и с интересом крутил в руках обломанную у основания плечевую кость.

— Разобраться пытаюсь. Или нас заманили в ловушку, или я владею крайне любопытным для себя даром. А ты что-нибудь чувствуешь? — я кивнул на груду костей.

— Чувствую, — охотно согласился Бритва, даже не задумываясь. — Чувствую смертельную скуку и словно кто-то щекочет мне кишки. Но последнее, это скорее всего глисты, — он чуть помолчал, прислушиваясь. — Да не, точно глисты.

Вдох-выдох. Порой Бритва дико раздражал своей потребностью идиотничать в серьёзные моменты. Проще было не обращать на него внимание и оставить наедине с его богатым внутренним миром.

Я вернулся к изучению кости. Не то чтобы она была какой-то особенной, просто первая под руку подвернулась. Для меня здесь буквально всё фонило магической энергией, но как ей можно было воспользоваться я, пока что, не понимал.

Это не было похоже на то, как я воспринимал магию раньше. Как что-то родное и уютное. Сейчас я чувствовал могильный холод и словно внутренние органы покрылись инеем. Причём, дискомфорта я не испытывал, просто было странно и непривычно. А ещё слабый привкус смерти где-то на нёбе.

— Ладно, пошли отсюда. Будем двигаться вдоль течения реки, так будет больше шансов найти выход.

Отдыхать я передумал. Кто знает какие монстры притаились в этих пещерах. Чем быстрее мы отсюда выберемся, тем лучше. Бритва молча кивнул, видно было, что он тоже неуютно себя здесь чувствует. Он привык быть охотником, а не жертвой, которую чуть не сожрали обычные тараканы.

Мы уже почти добрались до выхода, как вдруг над головой раздался громкий скрежет и прямо перед нами рухнул уже порядком обглоданный человеческий труп.

Кажется, хозяин пещеры вернулся с охоты домой.