Аморал

Глава 2

Притихшей женщина была недолго, чем ниже её опускали, тем громче становился её протяжный и какой-то обречённый вой.

Аморалы, которые ползали по полу и судорожно собирали рассыпавшиеся очистки, дико мешали. Приходилось перепрыгивать, уворачиваться от тянущихся ко мне рук и терять драгоценное время.

Бритва с места и не сдвинулся, он чуть повернул голову в мою сторону и лениво ухмыльнулся. Даже головой качнул, когда один из его прихвостней дёрнулся в мою сторону. Самоуверенный мудак. Но мне же лучше.

Я добрался до них, когда ноги заключённой коснулись пола. И тут же почувствовал сильный толчок. Бритва решил сам преподать урок дерзкому аморалу и теперь буквально вминал меня в стену. Лопатками я чувствовал каждую неровную поверхность, обдирая кожу об острые выступы и шероховатости.

Рано я, конечно, решил выступить против альфача всея Клоаки. У меня всё ещё было недостаточно сил и понимания того, как здесь всё устроено. Организм не пришёл в себя после долгой голодовки, я чувствовал, как подрагивают ослабевшие ноги и злился за эту вынужденную слабость. Но упустить этот шанс я не мог.

Кто знает, когда в следующий раз сюда спустят очередного заключённого. А мне нужна была эта сраная верёвка. Орущую уже на ультразвуке дамочку тоже можно было между делом прихватить себе. Мало ли — пригодится. Хотя, в этом я уверен не был. Она даже не пыталась сопротивляться, просто болталась беспомощной тушкой, в ужасе зажмурив глаза. Одна она здесь долго не протянет, такие выживают только в стае, а я не собирался задерживаться здесь настолько, чтобы формировать свою.

Времени очень мало, ещё чуть-чуть и верёвка ускользнёт из моих рук, поэтому я прицельно пинаю Бритву под колено.

Его самоуверенность даёт мне преимущество, он настолько всех запугал, что даже не сомневается в том, что очередная жертва не будет брыкаться. Бритва отшатывается не столько от боли, сколько от неожиданности, и это даёт мне возможность воплотить свой план в действие. Абсолютно идиотский и самоубийственный, но всё же план.

«Царь-Бог должен основательно подумать, прежде чем действовать.»

В голове всплывают слова одного из советников. Кажется, наши мнения частенько расходились по многим вопросам. Если бы я долго думал, то до сих пор бы не выбрался из трущоб. Не спорю — необдуманные действия часто приводят к провалу, но чем дольше ты обдумываешь какую-то идею, тем больше у тебя появляется сомнений. Ты начинаешь ждать, когда наступит более подходящий момент, но он так и не наступает и идея просто закисает в твоей голове и уходит на второй план. Поэтому я и предпочитал действовать. Делай то, что должно, и будь что будет, а с последствиями буду разбираться потом. Тем более, что верёвку уже возвращали обратно и времени на раздумья уже не было.

В отчаянном рывке успеваю ухватить конец ускользающей верёвки и подтягиваюсь изо всех сил. Сил в этом малохольном теле было немного, и поэтому держусь на чистом упрямстве, пытаюсь помочь ногами, но поверхность стены скользкая от влаги и скопившейся слизи, поэтому я только скольжу и расцарапываю голые ступни в кровь.

Позади громко хохочет Бритва. Кажется, ему нравится представление, которое я устроил.

— Ты чё делаешь, гнида⁈ — охранник орёт и пытается стряхнуть меня с импровизированного каната.

Очередной удар о стену почти что заставил расцепить уставшие пальцы, но я только сильнее сжимаю челюсть и упорно ползу дальше.

— Паш, да брось ты эту верёвку, может удавится на ней. Одной мразью меньше будет, всё лучше, — второй лениво наблюдает и не вмешивается.

— Да нихрена! — Паша упёрся и ещё больше намотал верёвку себе на руку. Кажется, ненависть к аморалам у него перевешивала здравый смыл, — пусть ползёт, я его ублюдскую рожу со своим сапогом познакомлю!

Познакомишь, родной. Конечно познакомишь, главное, чтобы у меня сил хватило не только для того, чтобы подняться наверх.

Канат резко дёргается и проседает вниз, отчего охранника тащит к краю. Странно, ещё минуту назад во мне точно не было столько веса, чтобы он не мог его удержать.

Бросаю взгляд через плечо — Бритва, быстро перебирая руками, лезет следом. Я резко выдохнул, надо успеть. Руки, не привыкшие к подобным нагрузкам уже горят так, словно их искупали в чане с кислотой.

Внутри вновь начала распаляться злость, оставить мне память о былых возможностях, но засунуть в абсолютно немощное тело подростка. Смешная шутка, блин, просто обхохочешься. Да я в свои семь лет мог больше, чем сейчас.

— Отпускай! — второй охранник орёт и бросается на подмогу, но не успевает.

Я цепляюсь пальцами за самый край, но в следующий миг уже срываюсь и лечу вниз, перед глазами искажённое от ужаса лицо Паши, который так и не успел сбросить верёвку.

Лёгкие схлапываются от удара и я судорожно пытаюсь захватить хоть немного воздуха. Голова взрывается острой болью, в глазах темнеет, а сознание пытается отключиться и ускользнуть в безопасное место.

Надо держаться, я был уверен в том, что если вырублюсь сейчас, то на этом моя новая жизнь быстро закончится.

— Вы чё⁈ — оставшийся наверху охранник в панике орёт, — вы чё делаете-то, твари⁈

Громкий выстрел на секунду перекрывает воцарившуюся в Клоаке вакханалию из звуков. В лицо летят каменные крошки, но единственное что меня сейчас волнует это верёвка. Бережно прижимаю её к себе и пытаюсь отползти подальше.

Чернота в глазах постепенно рассеивается, а вот охранник продолжает истерически стрелять. Натыкаюсь на остекленевшие, без малейшего признака жизни глаза какого-то аморала и подтягиваю его тело на себя. На открытом пространстве Клоаки это единственный вариант защититься от обезумевшего охранника, который продолжает беспорядочно палить.

— Хана вам! С голоду тут все передохнете!

Наконец, выстрелы сменились на сухие щелчки, а затем и удаляющуюся ругань взбешённого охранника. Причём, как мне показалось, взбешён он был не из-за гибели своего товарища, а скорее из-за того, что аморалы вообще посмели провернуть что-то подобное. Нам полагалось тихо-мирно жрать помои и не отсвечивать, а не вот это вот всё.

Развить мысль дальше мне не удалось, рывком меня вытащили из-под импровизированного щита и поставили на ноги. Я старался держать равновесие и не шататься, но выходило это плохо, поэтому я просто привалился плечом к стене. Тут, пожалуй, постою.

— Нет, ну какой молодец, а? Парни, вы только поглядите на него! — Бритва довольно скалился. Он одобрительно хлопал меня по плечу, а я с каждым ударом проседал всё ниже и ниже.

Нет, с этим телом определённо нужно что-то делать, иначе очень скоро меня просто сломает от обычного порыва ветра.

— Ты в след раз предупреждай хоть, а то в след раз можешь и не дожить до веселухи. Обидно будет, да?

Я мазанул взглядом по «веселухе».

Охранник безбожно мазал то ли от того, что не умел стрелять, то ли от того, что эмоции оказались сильнее навыков. Тем не менее, несколько аморалов ему удалось зацепить. И их сейчас радостно растаскивали на куски бывшие товарищи. Не жалели даже раненных, причём это выглядело настолько обыденно, что становилось немного жутко. Но это правило Клоаки я уже усвоил — не можешь постоять за себя и ты труп.

Там, куда упал Паша и вовсе было кровавое месиво, в котором сложно было узнать человека. Надеюсь, что он свернул себе шею при падении. За наше короткое знакомство он, конечно, показал себя тем ещё мудаком, но я считал, что любая жестокость должна быть оправдана. А чем можно было оправдать этот фарш я не знал.

— Бери чё хочешь, парень, сегодняшний пир это твоя заслуга. Мои парни ща такой ужин организуют, присоединяйся. У нас вон и костерок есть, мясо жареное, а? Как тебе? Поеди-и-им! — мечтательно протянул Бритва, шумно сглатывая слюну.

Можно было подумать, что годы, проведённые в Клоаке, лишили его разума, а вместе с ним и остатков человечности. Многие решили бы, что он просто харизматичный псих, который продавил свою позицию грубой животной силой. В таком месте это было совсем не сложно. Те, кто опустился на самое дно, охотно принимают лидера, который на первый взгляд безумнее их самих. Того, кто может дать иллюзию того, что они сами все ещё сохранили немного человечности.

Вот только я видел взгляд Бритвы — холодный, жестокий и разумный. Он умело контролировал свои эмоции, выдавая порцию безумия тогда, когда это было нужно. Он отточил до идеала всё — свою речь, повадки, мимику… Даже нервные, как-будто случайные, поддёргивания плечами. Но не учёл, что глаза выдают его с потрохами.

Бритва не был психом и это делало его вдвойне опасным.

— Спасибо, откажусь, — я ответил ему таким же взглядом — холодным и жестоким.

— Это ты зря, парень, — с него моментом слетело всё наигранное дружелюбие и радушие. Менее подготовленный человек, наверное, даже испугался бы. — Пожалеешь ещё о своём решении. На коленях ко мне приползёшь и будешь умолять накормить, обогреть и приласкать, — он наклонился и прошептал мне на ухо, — а я не гордый, я приму.

Он растянул губы в очередной искусственной улыбке, ещё раз хлопнул меня по плечу и ушёл. Я резко выдохнул сквозь стиснутые зубы. Глупо было надеяться на противостояние здесь и сейчас в моём состоянии, но слишком уж Бритва меня раздражал.

— А я предупреждал — не связывайся с Бритвой. Макар, ты только что завёл себе самого могущественного врага в Клоаке, — Андрей Павлович сочувственно смотрел на меня. Для него я был всего лишь подростком, несмышлёным и потерянным. Кажется, старик решил, что я подписал себе смертный приговор.

Я равнодушно пожал плечами и двинулся осматривать тела. Может найду что-нибудь полезное. В конце концов, Бритва сам сказал, что я могу брать всё, что захочу.

Сухая палка со свистом рассекала воздух. Шаг, шаг, удар. Я повторял монотонные движения раз за разом, растягивал вялые, закоченевшие от безделья мышцы и сухожилия. Мышцы горели и молили о пощаде, но я упрямо продолжал повторять знакомые по прошлой жизни приёмы, начиная с самых азов. Боль, это хорошо, боль, это слабость, которая выходит из тела. Поэтому я терпел и тренировался. Моей задачей было довести этот мешок с костями хотя бы до половины того совершенства владения оружием, которое у меня когда-то было.

Проблемой было, что я совершенно не чувствовал оружие и это сильно тормозило тренировки. Да, корягу, которой я сейчас махал, и осколок стекла, которые я нашёл тогда среди трупов, сложно было назвать настоящим оружием, но раньше это не имело значения. Слишком я привык к своей способности, слишком сросся с ощущением того, что оружие — это продолжение меня, поэтому сейчас было очень сложно перестроиться.

Какой магический дар достался мне в этом мире, я так и не выяснил. Моё предположение о том, что магию здесь чем-то блокируют, оказалось верным. Андрей Павлович сообщил, что Клоака почти полностью состояла из адаманта, камня, который глушил связь с магической энергией.

Откуда вообще черпается магическая энергия я спрашивать не решился. Потеря памяти — это, конечно, хорошо, но незнание совсем уж базовых вещей могли вызвать ненужные вопросы. Узнаю об этом потом, когда выберусь.

С момента моего появления прошло примерно две недели. Я старался отслеживать время, но в Клоаке это было делать довольно проблематично. Время здесь текло медленно и тягуче, заставляя вязнуть в однотипной рутине.

Даже Бритва, казалось бы, потерял ко мне интерес. Но я всё ещё ловил его внимательный и изучающий взгляд в моменты тренировок.

Очередное повторение связки и палка вылетает из рук, слишком погрузился в свои мысли и недокрутил запястье, вот и поплатился.

Ладно, на сегодня хватит, я откинул со лба мокрые волосы и привалился к стене. Можно было в очередной раз сделать круг по Клоаке, в попытке найти что-нибудь полезное, но я понимал, что это не имеет смысла. За последнее время я облазил здесь каждый уголок и залез в каждую щель, до которой смог дотянуться. И сделал весьма неутешительные выводы — выбраться можно было либо через верх, либо через низ, третьего не дано. Причём, путь через верх отпал достаточно быстро. Я раз за разом пытался забраться по склонам, которые казались мне менее крутыми, но каждый раз скатывался обратно, не добираясь даже до середины. А после того, как чуть не улетел в пропасть, когда в очередной раз сорвался, и вовсе решил прекратить попытки.

Я поймал улитку, лениво ползущую мимо меня по своим делам, вытащил моллюска из панциря и закинул в рот. Если не думать о вкусе, то было неплохо. Из-за большой влаги здесь всегда было в достатке подобных беспозвоночных гадов и улитка была самая приятная из них.

После того случая, охрана своим присутствием нас больше не радовала и к этому моменту еда закончилась даже у запасливого Андрея Павловича. Голод стал постоянным и верным спутником, желудок уже даже судорогой перестало сводить, настолько я к этому привык. Впрочем, сомневаюсь, что в Клоаке вообще было возможно наесться досыта. Не для этого она создавалась.

— Как твои раны? — Андрей Павлович присел рядом, положив на колени объёмный свёрток.

— Так же, — я поморщился. Проблема была в том, что даже мелкие ссадины и царапины здесь заживали плохо. Они постоянно воспалялись и зудели. Мазь, которую мне дал старик, помогала, но очень медленно.

Я протянул ему пару крупных улиток, старик скривился, но отказываться не стал.

— Расскажи мне про Соболевых, — Андрей Павлович стал отличным источником информации. Он со свойственным пожилым людям удовольствием погружался в историю своего мира. Кое-что он рассказывал из того времени, когда был на свободе, но и свежую информацию тоже подкидывал. Я не спрашивал, откуда он знает что сейчас происходит наверху, так же, как и не спрашивал, откуда он берёт все те вещи, которые невозможно было достать в Клоаке, типа той же самой мази или еды, не похожей на помои. У каждого здесь были свои секреты и их стоило уважать. Зато я понял, как старик так долго продержался — он менял редкие здесь вещи на собственную безопасность и его не трогали. Что интересно — нычку старика я так и не нашёл, хотя был уверен, что облазил здесь каждый, даже самый незаметный, уголок.

Андрей Павлович чуть нахмурился и пожевал губами. Про Соболевых он, почему-то, говорил неохотно. Возможно, именно из-за них он и оказался в Клоаке.

Как я понял, Соболевы как раз пришли к власти десять лет тому назад, тогда же старик и попал сюда. Тогда была ожесточённая борьба за трон и серьёзный передел влияния между кланами. Подковёрные интриги очень быстро выплеснулись в открытые столкновения. Мелкие кланы, преданные предыдущему правящему клану, вырезались под корень, везде царил хаос и разруха.

Ходили слухи, что переворот затеялся с подачи Восточной Империи, которая уже давно хотела видеть во власти верный их интересам клан, и у них почти получилось.

Ястребовы, клан, который подозревали в связях с Востоком, были фаворитами в этой кровавой гонке за трон, но в последний момент всё изменилось и на шахматную доску ступила тёмная лошадка в лице Соболевых.

Соболевы тогда не были претендентами на власть, некогда великий клан, на тот момент медленно угасал. С ними всё ещё считались, но это было скорее формальностью и данью уважения к былым заслугам.

Поэтому для всех было неожиданностью, когда Соболевы смогли расправиться, как с фаворитами Ястребовыми, так и с кланом Песцовых, правящим на протяжении последних ста двадцати лет.

Первые три года у власти Соболевым дались непросто, шаткое положение из-за разногласий внутри клана и постоянных провокаций со стороны сильнейших кланов, которые не могли смириться с таким положением дел, чуть не развязали новую войну внутри Империи. Но каким-то образом всё наладилось и последние семь лет Соболевы крепко держали власть над Северной Империей в своих руках. А неугодные либо бесследно исчезали, либо попадали в Клоаку. Что практически одно и то же.

— Всё что тебе нужно было знать о Соболевых я уже рассказал, — сухо отрезал Андрей Павлович после небольшого раздумья.

— Да ладно, никогда не поверю, что ты не знаешь больше.

— Я много чего знаю, но не каждая информация предназначена для чужих ушей. Не лезь туда, мальчишка. Если перейдёшь им дорогу, то Клоака для тебя раем покажется, — старик начал заметно заводиться.

— Ладно-ладно, я тебя понял — сижу тихо и не отсвечиваю, — я примирительно поднял руки вверх.

Андрей Павлович ещё какое-то время подозрительно на меня смотрел, ожидая новых неудобных вопросов, но я решил не давить. Я действительно уже узнал необходимую на первое время информацию, но перестать спрашивать всё равно не мог. Чем больше информации, тем устойчивее будет моё положение в этом мире и тем меньше ошибок я допущу.

— Не передумал сбегать? — старик опять расслабился и вернулся к благодушному расположению духа.

— Не передумал оставаться? — отпарировал я, усмехнувшись.

— Не передумал, — старик усмехнулся в ответ, — я уже не молодой. К тому же, я и так упал на самое дно и самостоятельно лезть ещё ниже у меня желания нет. Ты через пропасть будешь выбираться, я правильно понял?

Я кивнул, другого выхода отсюда я не видел. Старик вздохнул тихо каким-то своим мыслям и кинул мне свёрток. который до этого мял в руках.

— Держи тогда, а то загнёшься там от заражения крови, пока будешь ползать по этим сточным водам, — его голос стал ворчливо-заботливым.

В свёртке оказались плотные, сшитые из качественной и прочной ткани штаны и высокие ботинки.

— Рубахи не было, извиняй.

— Андрей Павлович, я… — поднял на него глаза, от растерянности не зная, что говорить.

— Не стоит, мальчик. В загробном мире все сочтёмся.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я старика.

От дальнейшей неловкости спас громкий шум, раздавшийся сверху. Кажется, нас, наконец-то, решили проведать. Аморалы зашевелились, поднимая голодные глаза к источнику шума.

В этот раз никто не шумел, все застыли в напряжённом ожидании. Наверху тоже молчали, только было слышно, как волокли что-то тяжёлое, а потом это тяжёлое с глухим стуком упало недалеко от лагеря Бритвы. Какое-то время напряжённая тишина сохранялась, а потом раздался вопль полный паники и ужаса:

— Осквернённые!