Знахарь

Глава 8. Бег по кругу

— А чего это ты в кровати делаешь? — сощурила зелёные глазищи платиновая блондинка на экране телефона.

— Лежу, как ты могла заметить, — отбрехался Владимир. — Ты не находишь, что твой брат имеет полное право поваляться в кровати, тем более у нас поздний вечер, а не день, как у тебя.

— Да? — плеснула ядом сестра, щурясь пуще прежнего. — А почему тогда на углу твоей подушки квадратная печать, подозрительно смахивающая на больничную штамповку? Колись, старший братец.

— Вика, ты хуже репейника.

— И я этим горжусь, — воздела вверх указательный палец блондинка по ту сторону экрана. — Покрути-ка камеру вокруг, чтобы я убедилась, что ты меня не обманываешь и не лежишь где-нибудь в больнице.

— Ладно-ладно, — усмехнувшись, сдался Владимир. — Ты победила, мелкая. Твой стальной неубиваемый старший брат дал трещину, но сварщики уже заварили её и зашлифовали.

— Угу, — кивнула Вика, — фиговенько шлифуют, про полировку и зеркальный блеск я даже боюсь спрашивать. Глазки впалые, щёчки тоже и небритые к тому же, подушечка штампованная… Допрыгался, братец?

— Не драматизируй, — отмахнулся Владимир. — Это не новомодная зараза, а старый добрый грипп, анализы подтверждают, просто одно наложилось на другое, а то на третье и в итоге…

— В итоге ты чуть не сыграл в ящик, как я понимаю, — перебив Владимира, прорычали в трубку. — Кого ты обманываешь, на моей памяти ты никогда не болел, даже когда тебя чуть машина не сбила и трахнуло током! Может почесался, когда я не видела, а так бодрячком всё время. Если и чихал, то только на солнце, а тут прилежненько в кроватке разлёживаешься.

— Отставить панику и давку! — рыкнул в ответ Владимир. — Мамаша, вы слона из мухи не лепите, ваше дитятко не при смерти, а глаза и щёки у неё впалые не из-за того, что ребёнок одной ногой в могиле, а из-за работы. Пришлось, понимаешь, суетится день и ночь напролёт, вот и скинул пару килограммов. Эка невидаль. Тут, Викуля, граница и побегать пришлось дай боже, да на своих двоих. Чай не центральные губернии, где расстояние между деревнями в плевках через забор измеряется, тут сутками в любую сторону можно топать до первого встречного медведя.

— Ох, темнишь, ты, братишка! Горбатого лепишь, обманываешь бедную доверчивую меня, все уши отборной лапшичкой завешал и ещё раз назовёшь меня мамашей, я тебе глазёнки твои бесстыжие повыцарапаю когда ты приедешь. Кстати, отец родной, колись, когда тебя ждать?

— А зачем мне приезжать, если меня зрения лишат?

— Ладно, один глазик выцарапаю, кривенький ты мне ещё пригодишься, — смиловистилась Вика. — Вов, я серьёзно.

— Насколько серьёзно? — отбросил шутливый тон Владимир.

— Во! — Вика провела ребром ладони поперёк точёной шейки.

— Так-та-а-ак, рассказывай.

— Да что рассказывать, — отвернулась от экрана Вика. — Ты не хуже меня всё знаешь. Мамахен напирает, папику-то пофиг, у него наследник есть и шмара на выданье, из которой мамахен звезду вселенского масштаба лепит и в модели суёт куда ни попадя, одна я в парадигму поведения не вписываюсь.

— Звёздочка моя, резину не тяни. Ты короче давай.

— Если короче, то мать поставила ультиматум, — шмыгнула носом Вика, — или я становлюсь прилежной дочерью, слушаюсь во всём маму и не перечу папе или пробкой из бутылки вылетаю, как только секундная стрелка переползёт на восемнадцать лет и одну секунду с момента моего рождения, а до этого знаменательного дня мне обещано превращение жизни в ад, страх и гнев божий с переводом в учебное заведение закрытого интернатного типа, практикующее усиленную трудотерапию, розги и сухой горох при обучении и воспитании трудных подростков. Причём в восемнадцать лет повторить твой финт ушами с социальными фондами и страховками у меня не получится. Папахен и мамахен, наученные горьким опытом, заранее приняли меры, так что полечу я вольной птицей — голой соколицей со сверкающей на всю округу задницей. Этот год я ещё доучиваюсь в лицее, а там куда кривая выведет. Пакет документов мать приготовила, батины кореша поспособствовали, я лично бумаги видела. Всё чин по чину, ни одна тварь не подкопается. Так-то, братец, перспектива безрадостная. Плачет по мне интернат строгого режима.

— Цыц, мелкая, не вешать нос! Приказываю до лета изображать примерную дочь, а там рвать когти в Н-ск. Я в конце мая или в первых числах июня прилечу. Я не рассказывал тебе, но меня комиссовали. Сейчас я учусь у мастера иглоукалывания.

— Гад ты.

— Но-но! Не сметь катить бочку на старшего брата!

— Ты думаешь я полная дура и не знаю по каким причинам комиссуют? — в углах глаз Вики начали скапливаться слёзы. — Сказки на ночь кому-нибудь другому рассказывай. Может ты летом и в Хабаровске не на учёбе был, а тоже в госпитале валялся, а мне втирал про строгий режим, кнопочные телефоны и злых унтеров. По сетевым каналам и по телеку показывали, что на границе творится, каждый день стрельба. Заврался хуже некуда. Тебя ранили?

— Вика, это не телефонный разговор.

— Понятно всё с тобой, — предательские слёзы прочертили мокрые дорожки на щеках сестры.

— Мелкая, ты с темы не съезжай, ранили меня или петух в зад клюнул, это к делу не относится, сейчас мы о тебе говорим. Первое, лепи горбатого и втирайся в доверие к матери, а если не поменяешь решение, ведь в жизни случается всякое, после экзаменов хватаешь в охапку бумаги и рвёшь когти ко мне. Или я сам в родной город наведаюсь и подхвачу тебя, чтобы ты не потерялась по дороге жизни. Плевать на страховки и социальный фонд, я тебе новые организую, денег хватит. Доучиваться пойдёшь в колледж или куда самой сердце подскажет, поэтому итоговый аттестат у тебя за этот год должен быть с одними пятёрками, понимаешь? Жить будешь у меня, хозяйка по-прежнему держит за мной флигелёк.

— Тебе не дадут опеку над несовершеннолетней.

— Дадут, поверь мне, никуда не денутся. Я многого тебе не рассказывал, чтобы ты дома ненароком не проболталась, не нужно папахену подробности обо мне знать до поры до времени.

— Я и говорю — заврался, конспиратор доморощенный, а на подушке прокололся. Сыпятся на мелочах.

— Цыц! — опять пригрозил Владимир. — Сама как?

— Да что мне будет, у нас не стреляют, зараза тоже не прицепилась. Спасибо тебе за посылку со сборами. Ничего, что я некоторые отвары мелкому давала, когда мать не видела? Он такой забавный, на тебя похож на детских фотографиях. Только меня редко к нему подпускают, и боюсь мать с отцом вылепят из него своё подобие, мамахен так точно не допустит второй ошибки, что допустила со мной.

— И в кого ты у меня такая умная?

— Уж точно не в тебя дурака, — криво улыбнулась Вика, стирая рукавом остатки слёз. — Ладно, уболтал, чёрт языкастый, до лета поработаю на публику хорошей девочкой. А ты не расслабляйся, большой старший брат, я с тебя все подробности вытрясу, так и знай. Всё, я отбиваюсь, тут Шкура решила ко мне пожаловать, плывёт от калитки походкой от бедра. Целую, не вздумай сдохнуть, с того света достану!

Оставив последнее слово за собой, Вика отбилась. Несколько секунд тупо попялившись в погасший экран, Владимир отложил телефон в сторону и выхватил из-под головы подушку с тёмно-синим штампом лазарета в углу наволочки.

— Мда, косячок, — тяжело вздохнув и взбив подушку, Владимир уложил её на место.

— Так и сыпятся шпионы, — донеслось от второй кровати двухместной палаты. — Заврались вы, товарищ унтер-офицер

— Товарищ Мальков, хотите я сломаю вашу вывихнутую ногу и подрихтую лицо?

— Лица попрошу не касаться! — прогудело в ответ.

— Значит, насчёт перелома вы не возражаете?

— Злой ты, Огонёк, а сестра у тебя хорошая. Пожалуюсь ей оказией. Если нужны будут деньги, говори, поможем с ребятами.

— Спасибо, Василий, — у Владимира потеплело на душе, — справлюсь.

— Ты извини, что я уши грел, но тебе действительно могут отказать с опекой. Родители встанут в позу и алга по жёсткому варианту, ни один судья не подпишется.

— Думаешь? — скрипнул решёткой кровати Владимир, поворачиваясь боком к Василию Малькову. — Раз уж кое-кто вместо музыки в наушниках решил погреть уши, то я просвещу его немного. Есть маленький нюанс, друг мой хромоногий, называемый государственной наградой, а у меня их, на минуточку, целых две, к тому же держим в уме дворянство супротив мещанина. Что мы имеем на выходе? На выходе мы имеем немалый шанс получить опеку, тем более несовершеннолетний гражданин будет только «за» руками и ногами, а если этот гражданин женского полу упрёт у мамы компромат с интернатовскими документами, то шанс перевалит за отметку в девяносто девять процентов.

— Огонёк, ты дважды орденоносец, а ведёшь себя как мелкоуголовный тип.

— Тяжёлое наследие предков, — отмахнулся Владимир, — папахен у меня в авторитете, на чём мы не сошлись взглядами и жизненными позициями.

— Вот-вот, привык ты мелко плавать, — пробасил Мальков, — авторитет твоего папаши мы переавторитетим цидулей от заставы, дадим характеристику и впишемся всем офицерским составом. Если разрешишь, я чуть позже наших эскулапов подтяну и с Есауловки. При нужде, парень, за тебя половина Харбина встанет. Потянет такой противовес твой папаша?

— Ладно, не буду я тебе ногу ломать.

— А иголочки поставишь? — потёр ладони Мальков.

— Поставлю.

Ни на день Владимир не забывал о харбинских «приключениях», держа прошедшие события в глубине памяти. Поселившийся внутри него червячок сомнения противно зудел, тонким писком напоминая, что ничего ещё не закончилось и о ведьме с упокоенным шпиком ему обязательно напомнят.

Костлявая леди с косой собирала богатую жатву, срезая жизни старых и младых, прошлое бытие отошло на второй план, затёртое непрекращающимся кошмаром госпиталя и лазарета, но червячок внутри жил, продолжая зудеть подобно охамевшему комару, чей писк словно игла врезается в барабанные перепонки. Ну, не верил Владимир в беззубость и забывчивость спецслужб и в то, что самодеятельность Трофимыча, завершившаяся огнестрельным ранением, канет в лету без расследования и последствий. Да, его потрясли немного, навестив между процедурами. Дознаватели лениво подёргали за живое и на этом всё.

Как бы не хорохорился казак, выписавшийся из больницы, но даже он признавал правоту парня. Уж больно легко он отделался — подозрительно это. Горелый соглашался с мнением, что стоит эпидемии пойти на спад, как его с Маккхалом возьмут за цугундер и подтянут под пристальное око начальства, вынимая души и выворачивая нутро наружу, и тогда кисло может стать всем. Нет, за решётку никого не упекут, но нервы попортят изрядно, на что Владимир иронично кривил губы и заставлял старших товарищей тщательно прорабатывать легенду, чтобы алиби у лихой троицы было железобетонным и непробиваемым. С высоты своего куцего опыта взаимоотношений с Фемидой Огнёв судил несколько глубже, упирая на то, что подозреваемых легко законопатят за решётку, начав ломать психологически за толстыми стенами холодных и тёмных казематов. К примеру, как долго продержится Трофимыч, если ему пригрозят забрать Антона и Машу, подведя казака под уголовную статью? Причём дело состряпают строго по закону. Нравится мужикам такой вариант? Вариант не нравился никому, поэтому Трофимыч и Маккхал сидели тише воды, ниже травы.

Человек, не знающий… да даже знающий Владимира, глядя со стороны, мог подумать, что тот сам извёл себя морально, целиком и полностью отдаваясь добровольным обязанностям в госпитале и лазарете, тем самым спасаясь от мыслей об убийстве, точнее, неотвратимом наказании за него. Да, ведьма с ученицей и японский засланец были врагами и заслуживали самой суровой кары и даже смертной казни, но государство крайне не любит и не одобряет, когда кто-нибудь берёт обязанность и долг правосудия в свои руки, вынося и исполняя приговор. Такие люди сами попадают под преследование и караются по всей строгости закона, который они, преисполнившись самомнения, ошибочно взялись вершить. Убийство остаётся убийством, в какие благородные рамки его не вставляй. Между тем, оглядываясь назад, Огнёв признавал, что и сейчас поступил бы точно также, скормив продавших души ведьм и японца Маре-Морене, тем самым вернув заграничным мразям заразу сторицей, жаль только это не помогало с оптимизмом смотреть в туманное будущее.

— Так, Владимир Сергеевич, езжайте домой, Василий тебя отвезёт, — сняв очки, начальник лазарета подслеповато прищурившись, принялся салфеткой протирать линзы. — Отоспись несколько деньков. К Петру можешь не соваться, наставнику твоему я звякнул, чтобы он тебя от калитки поганой метлой гнал. Если, не дай бог, я узнаю, что ты в ближайшие три дня ездил в госпиталь или занимался ещё какой-нибудь хренью кроме отдыха, поверь, ты не захочешь узнать степень моего гнева. Договорились?

— Умеете вы уговаривать, Родион Михайлович. А баньку можно и это, — Владимир прищёлкнул указательным пальцем по подбородку, — после парилки?

— Нужно, но в меру! Фигляр, — водрузив очки на переносицу, Родион Михайлович скомкал салфетку и ловко метнул её в урну. — От ста грамм сон крепче станет, а для тебя, друг мой, сон сейчас первейшее лекарство. Хотя перед кем я распинаюсь…

— Родион Михайлович, я с первого раза всё понял, не стоит повторяться.

Пожав руку Родиона Михайловича, Владимир покинул кабинет главного врача.

В лазарете было непривычно тихо. Эпидемия пошла на спад, к тому же в приграничье завезли вакцину, прогнав через прививки весь штатный и вольнонаёмный персонал заставы вместе с членами семей. Видимо комплексные меры дали необходимый результат, за несколько дней сократив поток пациентов до минимума. Трофимыч укатил в очередную командировку, Синя и Малёк утопали в рейд, так что с встречающими-провожающими оказалось не густо, если не считать Прасковьи Ивановны, сунувшей Владимиру сумку с домашними разносолами и пакет с замороженным куском дикой козлятины. Расцеловавшись с женщиной, Владимир отдарился шоколадкой для внуков.

— Она на здоровье заговорена, — многозначительно шепнул он. — По две дольки за раз, не больше. Сами с дедушкой тоже по паре долек скушайте. Не болейте, Прасковья Ивановна. Передавайте дедушке низкий поклон и благодарность за дичь.

Махнув рукой, Владимир направился на выход. В тройном стеклопакете двери отразилась пожилая женщина со сложенным в щепоть пальцами правой руки, перекрещивающей спину молодого человека.

Машина со скучающим водителем нашлась у входа в лазарет.

— Василий, тормознёшь у магазина, — закинув мясо и разносолы в багажник, а куцую котомку личных вещей на задний диван и плюхнувшись на пассажирское сиденье, попросил Владимир. — У тебя как со временем? Может быть, у меня останешься, я хозяйке звякнул, она баньку растопила. В одного усугублять не интересно, сам понимаешь.

— Работы дохрена, — грустно вздохнул Василий, паркуясь у продуктового магазина. — Мне с обеда вакцину в есауловский госпиталь везти, а потом к рейсу в город машину готовить. Тяпни там и за меня тоже.

— Да, Авдотья Никаноровна, — Владимир, распаренный после бани и закутанный в простыню, сидел у тёплого печного бока в горнице, с удовольствием потягивая холодный морс, когда в дом вошла хозяйка, — здравствуйте ещё раз! Банька сегодня просто чудо, сама хворь выпаривает!

— И тебе не хворать, Володя, — вернула любезность вдова. — Там к тебе приехали.

— С заставы? Василий? — удивился Владимир. — Хотя не должны, меня только сегодня с лазарета выписали и домой турнули.

— Похоже с Харбина, — хмуро сведя брови, добавила интриги вдова. — Не из наших краёв барыня.

— Барыня?! — поползли вверх брови Огнёва. — Знаете, Авдотья Никаноровна, что-то не нравятся мне визиты разных дамочек чёрт пойми откуда.

«Дождался, — подумал Владимир, — итить его налево!»

— Не тебе одному, — недовольно ответила женщина, отодвигая край занавески. — Очень непростая барыня, Володя, у меня от неё лёд вдоль спины сам собою намерзает. Приглашать?

— Дайте пять минут, не в этом же её встречать, — Владимир накинул один конец простыни на плечо, — надо красную полосу нарисовать, чтобы в другой раз за римского сенатора сойти, а так придётся за штанами и нательным бельём шлёпать. Без красной полосы ты плебей, а не патриций, а плебеи ныне не котируются и за людей не считаются. Пусть через пять минут заходит.

— Не спеши, — усмехнулась хозяйка на немудрёную шутку, — я им сказала, что тебя утром из больницы выписали и ты только-только из бани, так что минут десять есть. Подождут, не переломятся. А таких худосочных сенаторов не бывает, что римских, что наших возьми, вот этим жиртрестам похудеть не помешало бы, а то рожи поперёк себя шире, в телевизоры не влезают. Жрут, жрут, никак не нажрутся, тьфу, мироеды…

— Им? — зацепился за главное Владимир, закрывая дверь своей комнаты. — Им, хм-м, дамочка почкованием занимается?

Накинув джинсы с лёгким батником и вбив ноги в мокасины, Владимир затянул ремень и пробежался расчёской по мокрым волосам, взъерошенным после полотенца.

— Когти пострижены, зубы почищены — красавчик! — ухмыльнулся он отражению в зеркале. — Кости есть, кожа есть, а мясо нарастёт.

На всё про всё у Огнёва ушло меньше пяти минут, запрошенных им ранее. В горнице за дверью скрежетали ножки отодвигаемых стульев и поскрипывали половицы. Незваные татарки прибыли.

— Ладно, глянем, кого к нам нелёгкая принесла, — раздражённо незапланированным визитом пробормотал Владимир себе под нос, отжимая ручку двери. — Моё почтение, Афина Аркадьевна!

Как сказала хозяйка, знакомая по хабаровскому госпиталю полковник СИБ прибыла не одна, притянув на прицепе пожилую статную даму с армейской выправкой. За неимением иных гипотез в голове рисовался образ штабной секретарши, только глаза второй гостьи разбивали гипотезу вдребезги — ошпаривающие, цепкие и внимательные, спрятанные за густой щёткой ресниц. Если сия гостья и обреталась при штабах, то явно не у пишущих машинок. Брючный костюм, осанка, выправка, короткая «мужская» причёска, обильно обсыпанная сединой, которая ничуть не портила женщину, наоборот, придавала ей неповторимый шарм, а если приплюсовать плавность движений, получалась не львица или тигрица — рысь! Матёрая рысь, задушившая дивизию кроликов и полк другой дичи с волками на закуску.

— И вам не хворать, Владимир Сергеевич! — проявила вежливость полковник. — Позвольте представить вам мою помощницу, штабс-капитана Елтукову Марьяну Андреевну.

— Очень приятно, унтер-офицер в отставке Огнёв Владимир Сергеевич, — не стал пренебрегать этикетом Владимир, хотя и несколько запоздало, ведь первыми представляются мужчины, но сейчас ему было немного не до расшаркиваний, ситуация не располагала к лишним политесам. — Марьяна Андреевна, можно ознакомиться с вашим удостоверением.

Книжица с двуглавым орлом на обложке будто сама собой распахнулась перед лицом Владимира.

— Военная прокуратура… ну-ну, — кивнув, деланно усмехнулся Владимир, — а на всю тайгу попахивает контрразведкой. Афина Аркадьевна, предлагаю не тянуть кота за интересные места. С чем вы ко мне пожаловали?

Снисходительно улыбнувшись, дама в звании штабс-капитана показательно опустила очи долу, тёзка греческой богини встретила спич равнодушно.

— С места в карьер, ожидаемо, — сухо обронила полковник. — Молодость-молодость, спешим, торопимся… Что ж, тогда приступим.

В этот раз камеры и диктофон устанавливала штабс-капитан. Действовала Марьяна Андреевна ловко и сноровисто, что выдавало заслуживающий уважение опыт дознавателя или следователя. Видимо дамы не первый раз, а может и год, работали в паре, причём «капитан» шла по разряду ходячего детектора лжи, что Владимир определил с первого взгляда. Были на Руси ведуньи, умевшие распознавать ложь, а здесь, полагаясь на опыт Ведагора, чувствовалась целенаправленная работа и оттачивание навыков в данном направлении. С другой стороны, сам собою возникал вопрос отсутствия напарницы тёзки греческой богини в Хабаровске. Трясла пленных киллеров?

Закончив соблюдение формальностей с зачитыванием на камеру прав и ответственности за дачу ложных показаний, полковник перешла к сути:

— Владимир Сергеевич, скажите, когда вы последний раз были в Харбине?

— Число с ходу не припомню, но до эпидемии. Последний раз я в Харбин ездил в качестве доверенного лица Лемеховой Екатерины, утрясал по её просьбе вопросы с недвижимостью…

Вопросов и ответов за вечер прозвучало бесчисленное множество, они чередовались, повторялись и перекликались между собой. Иногда Владимир задумывался, иногда отвечал предельно честно, но, по собственным ощущениям ни разу не дал подловить себя на несоответствии. Спустя три часа следователь СИБ Бадмаева с напарницей загрузились в машину и отчалили.

— Что скажешь? — обратилась Афина Аркадьевна к штабс-капитану, откинувшись на спинку пассажирского сиденья.

— Он не врал, — переключила передачу штабс-капитан.

— Занятно, — Афина Аркадьевна приподняла уголки губ в кривой ухмылке.

— И правды не говорил. Кто убил местную знахарку и как она умерла он якобы не знает. По крайней мере я не почувствовала лжи. Кому принадлежит третий труп тоже. Там большинство ответов хитро построено с опорой на двойной или тройной смысл. Убил не он, убил нож, и не подловишь ведь! Не видел означает, что он не видел. Вероятно, в этот момент он просто закрыл глаза. Ни слова лжи, а правды как не было, так и нет. Если опираться на его показания, он, в тот вечер был в кафе, что подтверждается свидетельскими показаниями, а ночью к нему приехал Маккхал, что тоже подтверждается многочисленными свидетельскими показаниями. Алиби со всех сторон. Следующие два дня они мотались по делам, и мы смогли проследить их маршрут с точностью едва ли не до минуты. Я спинным мозгом чувствую, что мальчишка по уши измазан в дерьме с убийством ведьмы, но подтвердить свои ощущения не могу. И, Афина, предупреждай в следующий раз, к кому мы едем и благодари бога, что у парня железное самообладание. Ему мой «ведьмин взор», что припарка после бани, зато сам он мог мокрого места от нас не оставить. Я все молитвы за вечер вспомнила, даже те, которые уже, казалось, напрочь забыла, а ты продолжала дёргать тигра за усы. Девочка моя, либо ты реально смелая, либо дура без инстинкта самосохранения. Мне плевать, кто ухлопал Колываниху с девкой и японским шпионом, вайнах этот или твой мальчик, я не имею абсолютно никакого желания оказаться на её месте, да и ты, думаю, тоже. Мальчик ради своих друзей и сослуживцев может взять грех на душу, и мы никогда не докопаемся до правды. Знаешь, из могил пока не выкапываются, а как он лопатками и ножами работает просто загляденье, главное, чтобы не по нашим горлышкам. Предлагаю заняться Горелым.

— Не получится. Опоздали мы с предписанием, нашего казака-пластуна с дружком вчера на Кавказ командировали в усиление.

— Тогда аккуратно потряси управление СИБ в Харбине, а я поработаю детектором лжи. Не могли наши противники все нити оборвать, всё равно крот или личинка крота в Харбине имеется, а с Огнёвым завязывай.

— Поясни, — поправив ремень безопасности, Афина повернулась к напарнице.

— Афина, ты взрослая девочка уже, до трёх больших звёзд на погонах доросла, а до сих пор не соображаешь. Тебе какое задание дали? Копать от рассвета и до заката? Нет. Афедроном чую, дружков нашего мальчика специально на Кавказ услали, чтобы мы лишнего не нарыли, за что нам отшибут головёнки. Тебе приказали дать заключение, а не загнать под заключение, улавливаешь разницу? Ты его и дай, а шаг в сторону или, не дай бог, прыжок на месте… Финочка, не надо самодеятельности. Уши нашего мальчика торчат? Торчат! Об этом и напиши, только ничего не вставляй, себе дороже встанет, тем более именно Огнёв вскрыл и сигнализировал о вражеской ячейке в городе, за что ему от нашей конторы большое спасибо, и не его вина, что местные оперативники сели в лужу.

— Обосрались, ты хотела сказать?

— Что хотела, то и сказала. Следи за логикой дальше: Горелый получил пулю, в ту же ночь сгорает дом Колыванихи, в котором находят три трупа. Бабку и девицу удалось опознать, а третий жмур обгорел до костей. Тебя ничего не насторожило? А меня на пепелище в дрожь бросило, там такое нах… наверчено, до сих пор зад в грецкий орех от страха сжимается. Мистика в третьем жмуре, девочка моя. До того, как пустить красного петуха, над субчиком очень плотно поработали. Если верить ощущениям, я бы сказала, что у него вынули душу и по капле выдоили жизнь, пустив на какой-то мощный ритуал, но ничем не подтверждённую чертовщину к делу не пришить, а вот то, что температура внутри дома не могла быть настолько высокой, чтобы от человека остался только скелет с жалкими кусками плоти — это факт. Трупы ведьмы и девки тому в подтверждение.

— Так что мне делать?

— Не знаю, что тебе делать, знаю, чего не делать.

— Вываливай, не тяни, как сказал Володя, кота за интересные места.

— Не делай ничего, что выходит за рамки твоего задания, пожалеешь! Сдаётся мне, ваша Ворожея видит картину целиком, а ты должна прояснить ей некоторые моменты, причём в глобальном смысле вопрос настолько серьёзен, что по запросу командования тринадцатого отдела с тобой в эту забытую богом и дьяволом дыру командировали меня.

— Да, кое-кто у нас от скромности не умрёт.

— Моя скромность наименьшая из наших проблем. Почему ты не сказала мальчику, что его представили к ордену «Святой Анны»?

— Об этом ему в госпитале или в лазарете скажут, не надо забирать радость у мужчин, они же как маленькие дети, могут и обидеться, и начать гадить в ответ. Я начальника госпиталя имею ввиду. Если серьёзно, мне самой не хочется копаться во всём этом. Парень спас сотни, если не тысячи людей, жалко будет, если его перемелют наши жернова.

Дежурно улыбающиеся бортпроводницы прошли по рядам, проверяя все ли пассажиры авиалайнера пристегнулись, между делом раздавая нуждающимся кисленькие карамельки, хотя Владимир не понимал, в чём их прок. Отказавшись от конфеты, он прильнул к иллюминатору.

Покачивая крыльями, громадный дальнемагистральный «Си-350» с четырьмя сотнями пассажиров на борту рулил на ВПП воздушной гавани Харбина. За высоким сетчатым ограждением аэропорта мелькали деревья и цветные метеоры автомобилей, несущиеся по скоростной автотрассе. Лента асфальтобетонного полотна протянулась параллельно взлётно-посадочной полосе в трёхстах метрах от неё за ограждением и гребёнкой кедров. Иногда казалось, что бескрылые мошки мчатся наперегонки с большой птицей и сейчас пойдут на взлёт, но земное притяжение не желало отпускать их в небо.

Рыжеволосая зеленоглазая красавица в форме и бейджиком с именем Алёна что-то вещала в микрофон, но Владимир не слушал, провалившись в воспоминания последних недель.

Визит СИБовских следовательниц ни к каким изменениям не привёл. Абсолютно ничего в жизни Владимира и заставы не поменялось. Приехали. Уехали. На этом всё, если не считать некоторого количества убитых нервных клеток. Зачем приезжали, непонятно. Определённо где-то в лесу сдохло что-то большое, но противный червячок прекратил сверлить слух Владимира писком опасности. Конечно, это не означало, что гроза миновала окончательно и бесповоротно, но она определённо ушла в сторону.

Через четыре дня после отъезда вышеупомянутых дам, Владимира вызвали на заставу. На КПП Огнёва перехватил Родион Михайлович и потащил в кабинет командира, где чуть ли не в полном составе уже собрались все офицеры, не считая командированных в другие подразделения и находящихся в рейде «вдоль полосы».

Не успел Владимир пересечь начальственный порог, как присутствующие встали по стойке «смирно», а командир начал зачитывать Указ Его Императорского Величества о присвоении некоему В.С. Огнёву ордена «Святой Анны» III степени с бантом «за небоевые заслуги и подвиг по спасению жизни граждан Империи во время эпидемии». Присутствующие бросились поздравлять Владимира, у которого от дружеских хлопков и крепких объятий начали подкашиваться ноги. Ошалев от новости, и глядя на весёлые и радостные лица офицеров, в полном составе прошедших через его руки во время эпидемии, он осторожно, мелкими шажочками отступил к ряду стульев, стоящих вдоль стены и без сил опустился на один из них. Многотонная тяжесть, давившая на плечи Владимира всё это время, лавиной или камнепадом слетела вниз, освобождая его от взятого на самого себя груза ответственности. Звонко лопнули в груди одному ему слышимые струны напряжённости.

— Неужели всё закончилось? — сцепив в замок подрагивающие руки и глядя в никуда, спросил в пустоту Владимир.

— Ничего ещё не кончилось, — присел рядом Родион Михайлович, одним взглядом отогнавший офицеров, — но конец не за горами.

— Но почему я?

— А кто ещё? — отечески спросил врач. — Командира с ложечки кто откармливал, а мне и Малькову кто иглы ставил и выхаживал? Вон они, отожрались и порозовели. А благодаря кому? Может мне Есауловку тебе напомнить?

— Спасибо.

— Тебе спасибо, — подошёл к Владимиру командир. — Так, товарищи офицеры, слушаем приказ: хватайте наших докторов и конвоируйте их в столовую, столы накрыты и горячительное скоро льдом возьмётся. Непорядок, а безобразия нарушать нам устав не позволяет!

— Есть!

Виновата оказалась статистика. Насколько бы не были загруженными главный врач госпиталя и начальник лазарета, они находили время для общения и выявили одну немаловажную деталь — количество летальных случаев в госпитале Есауловки и в лазарете намного уступает количеству смертей в больницах и госпитале Харбина, статистические данные по которым оба доктора получали по своим каналам. Вывод был сделан практически одновременно и независимо друг от друга. Иглоукалывание и настойки, которые молодой волонтёр спаивал больным, помогали бороться с болезнью. Закрутившись и смертельно уставая, Владимир ничего не знал о том, что к Петру Ли приезжала целая делегация медицинских работников и фармацевтов. Наставник, общаясь дистанционно посредством видеосвязи, чтобы не дай бог не заразиться, поделился рецептами отваров, настоек и сборов. Мастеров дженьцю посланцы с Харбина нашли своих. Так, ничего не ведая и не подозревая, Владимир стал родоначальником комплексного подхода в лечении болезни. Через некоторое время положительный опыт Есауловки и Харбина начал распространяться по всему генерал-губернаторству и вышел за его пределы, так что нет ничего удивительного в том, что руководство медицинских учреждений написало представление к награде на имя губернатора Желтороссии, а тот подал представление на имя генерал-губернатора в Хабаровск, правда никто не ожидал, что нашему герою сразу присвоят третью степень. Видимо по совокупности заслуг, как-то не слишком правильно кавалеру двух высших боевых орденов Империи присуждать гражданскую награду со статусом ниже боевых, поэтому сразу третья степень, а не четвёртая. К тому же Владимир не единственный, кто удостоился высокой чести признания Императором и Империей его заслуг. Орден, по традиции, вручат в Кремле, правда в этот раз имя и фамилия Владимира не останется на стенах Георгиевского зала, но ему этого не нужно.

С того дня лавина только набирала обороты. Приём у губернатора, чествование в доме офицеров в Харбине, моментально подписанная аттестация подмастерья дженьцю, предложения различных контрактов и прочее и прочее, не говоря уже о хватких матронах с не пристроенными дочками на выданье. От последней чести Владимир позорно сбежал в Казаковку и обещал уйти в тайгу отшельником, если его не оставят в покое. Вылет в Первопрестольную он ждал как манну небесную…

Вот и взлёт. Лайнер оторвался от взлётной полосы, клацнули убираемые вовнутрь шасси — прощай Желтороссия. Навсегда ли? Владимир не загадывал, случится может всякое, уж не с его способностью притягивать на нижнюю половину тела всякое-разное рассчитывать на спокойную жизнь. Оно ведь как, жалует царь, да не жалует псарь. Что ж, по крайней мере ему есть, куда возвращаться.

Отлежавшись после вакцинации, наставник передал Владимиру несколько тетрадей со схемами иглоукалывания при различных болезнях, исписанных аккуратным округлым почерком Джу и изрисованных цветными рисунками Джена-Евгения.

Владимир низко поклонился наставнику, двумя руками принимая драгоценный дар.

— Спасибо, учитель!

— Я горд оказанной чести считаться твоим наставником, — улыбнулся Пётр. — Знай, ты всегда желанный гость в моём доме.

Положив тетради на журнальный столик, Владимир крепко обнял учителя.

— У меня тоже есть для вас новость, учитель, — улыбнулся Владимир.

— И какая?

— Готовьтесь стать настоящим дедушкой, учитель, — Владимир стрельнул взглядом в сторону кухни и воркующих там Джена с Катей, не так давно поменявшей фамилию на Ли. — Я вижу, как вы знаете.

— Иди, сам порадуй молодых, — подтолкнул Владимира в спину Пётр, — а я нашу будущую бабушку обрадую.

Надо ли говорить, что настоящий праздник был не у Владимира-орденоносца, а в семье Ли? Стоит сказать, что Катя и Джен удивительно подходили друг другу. Парой они получились гармоничной и трепетной, а после объявленной новости (слова Владимира никто не подумал ставить под сомнение), о которой ещё не подозревала сама Екатерина, ещё и безмерно счастливой. Малышка Василина тоже радовалась не меньше мамы и папы, сходу записав Джена в отцы, впрочем, тот отвечал девочке полной взаимностью.

— Что, простите, — очнувшись от воспоминаний, Владимир отвлёкся на остановившуюся перед его креслом огневолосую красавицу с жемчужной улыбкой и притягательными ямочками на щеках.

Ещё раз очаровательно улыбнувшись, Алёна поинтересовалась предпочтениями Владимира в напитках. Соки в ассортименте, минеральные воды, чай, кофе или что-нибудь покрепче?

Заказав чай с лимоном, Владимир достал из специального кармашка на боковине кресла меню.

— Эх, хорошо летать в бизнес-классе, — под понимающе-снисходительный смешок соседа слева, изрёк он.

— Здравствуйте! Меня зовут Светлана, чем я могу вам помочь?

Не мудрствуя лукаво, Владимир остановил выбор на проверенном варианте, тем более гостиница «Националь» удовлетворяла всем его запросам начиная от сервиса, местоположения до ценового диапазона стоимости номеров. Как говорится, от добра добра не ищут.

— Здравствуйте, Светлана! Я бронировал у вас номер.

Специально или обычное стечение обстоятельств, но номер Владимиру достался тот же, в котором останавливался в прошлый раз. Расположившись и отдав парадный мундир в глажку, он удобно разместился в кресле и набрал на телефоне номер сестры.

— Привет-привет, большой старший брат! — раздалось в трубке.

— Привет, мелкая! — улыбнулся Владимир. — Говорить можешь или я не вовремя?

— Ага! — ответила Вика и тут же, видимо, прикрыла микрофон ладошкой, так как следующая фраза прозвучала глухо, будто прикрытая ватной подушкой. — Машка, отвали, это бро, а не то, о чём ты подумала. Захлопнись, чокнутая. Проваливай… Это я не тебе… Машка, удавлю!

— Если я не вовремя…

— Вовремя-вовремя, — парировала Вика, — просто некоторые смертные давно в лобешник просят.

— Уж не Конева ли Маша, случаем? Её голос вроде. И как давно ботанка и школьная зануда стала твоей подружкой?

— С тех самых пор, как я сама превратилась в зубрилу и зануду. А кто виноват, не скажешь?

— Ничего не знаю! — хихикнул Владимир. — Время к вечеру, ты ещё в школе что ли? Грызёшь гранит науки и чахнешь над пыльными фолиантами?

— Вот ещё! Сам грызи! — отбрила Вика. — В Третьяковке у гардероба чалимся, ждём очереди сдать прикид. Мы в Москве на олимпиаде, на экскурсию сейчас с девочками выбрались. Я, конечно, за ночной клуб и мужской стриптиз голосовала, а эти мозгоклюйки в музеи на мазню пялиться попёрлись, не бросать же их одних. Тьютор им, понимаешь, мужской стриптиз не разрешает. Эстетки, тьфу!

— Мелкая, так ты в столице? Как интересно, Вика, никуда из Третьяковки не уходи, я скоро подъеду.

— Эй, ты, что, тоже в Москве? — удивление можно было намазывать ножом на хлеб вместо масла.

— Прикинь!

— Ох, мелкая, ты гляди, как тебя распёрло! — крякнул от натуги Владимир, кружа висящий не его шее и пищащий от радости «снаряд». — Ты когда успела из пони в кобылку превратиться? Привет, Маша и незнакомые леди!

— Вовка!

Вика наконец отцепилась от старшего брата, принявшись оббегать его кругом, осматривая со всех сторон.

— Братец, тебя что, на худом пайке держали? — пошла на второй круг сестрёнка. — Отощал совсем, одни глаза на жердине остались.

— Конечно, всё, что я съедал, усваивала ты, — заточил язык Владимир, не заглядывая за словом в карман. — Пора метлу покупать, жОнихов отгонять.

Вика, за время, которое они не виделись, не считая видеозвонков, не передававших всех изменений, вытянулась в росте до метра семидесяти или даже выше и прибавила в комплекции «верхних и нижних девяносто». Из девочки она превратилась в очаровательную юную девушку. Глядя на сестру, Владимир начинал понимать беспокойство бывшей мачехи, начавшей разговаривать с дочерью языком ультиматумов и шантажа. Немудрено, непокорная «мерзавка» почти догнала в росте старшую сестру и грозила превзойти её по всем параметрам. Как такую ставить в стойло? В отличие от старшего брата отец и мать авторитетами для девушки не являлись, поэтому в ход пошли угрозы.

— А меня с гимнастики попёрли, — перескочила с темы на тему Вика, — тренерша сказала, что такая дылда не подходит команде и, вообще, некоторые достоинства стали недостатками. А я, как ты уехал в прошлом году, в школьную секцию руссбоя записалась и в зал у дома на карате.

— Стоп-стоп, погремушка, ты кое о чём забыла, тебе не кажется? — Владимир взглядом указал на стайку застывших неподалёку девушек.

— Фу, как был букой, так им и остался, — надула губки Вика. — Девочки, знакомьтесь, этот надменный бирюк по несчастному стечению обстоятельств является моим старшим братом Владимиром. Так с Машей вы знакомы, рыженькая лисичка с хитрыми глазками и острым носиком справа от неё тоже Маша. Хлопающая ресничками брюнетка с губками-бантиками отзывается на редкое имя Галина, а вторая голубоглазая блондинка в нашей компании зовётся Людмилой. Девушки, сразу предупреждаю, кто западёт на этого нахохленного сыча, я той глазки выну и на попу натяну. Ты тоже грабки не распускай, понял?!

— Ё-ё-ё, какая ты стала грозная, — рассмеялся Владимир. — Так, юные леди, старый нахохленный сыч предлагает вам оккупировать какое-нибудь кафе. Платит богатенький Буратино, надеюсь, вы клюёте не больше птичек? Я не имею в виду некоторых вечно голодных чаек. Ай!

— Бойся меня, — прошипела Вика, пытаясь ущипнуть брата за второй бок. — Я тебе покажу чайку, баклан паршивый.

— Всё-всё, беру свои слова обратно, — отскочил назад Владимир.

— Почему-то я тебе не верю. Галя, позвони, пожалуйста, Ксении Владимировне, что мы в пиццерии за углом. Это наша тьютор, — пояснила Вика брату. — А то потеряют ещё и будут по всей Москве с городовым разыскивать. Оно нам надо?

— О, значит тьютор с вами.

— Ага, — подтвердила сестра, — кто бы нас одних на экскурсию выпустил. Держи карман шире. Мы с музея сбежали и сейчас трясёмся, как бы оргвыводов не сделали и с этапа завтра не сняли. А зачем тебе наша Ксения?

— Сие тайна великая есть, но за надом. За очень надом! — Владимир сделал ручку крендельком, за который мгновенно ухватилась Вика. — Поговорю с ней, чтобы сменила гнев на милость.

— Опять темнишь, братец, дуришь меня, хоть бы девушек постеснялся. Что они подумают? Подумают, что старый пень задурил наивной сестрёнке голову и пользуется её доверчивостью.

— Не хорошо не доверять старшему брату, — расплылся Владимир, — потерпи, будет тебе сюрприз.

— Леди, — обернулся Владимир к девушкам, шагающим позади и втихомолку обсуждающим его персону, — предлагаю вам обдумать меню. Не бойтесь, у Буратино не пять сольдо, а немногим побольше. На мясо и шоколад хватит и не стоит уверять меня, что вы на пятерых одним пожухлым листиком салата насытитесь.

— Гуляем, девчонки! — радостно потёрла ладошки Вика и с удвоенной силой потянула Владимира в сторону пиццерии пока тот не передумал. — Галя, ты звякнула?

— Да, Ксения Владимировна зайдёт за нами через пятьдесят минут, — сочным голосом оперной певицы ответила худосочная Галинка.

— Офигеть, — вытаращился Владимир на порозовевшую щеками девушку.

— Знай наших! — рассмеялась Вика. — Но ручки держи при себе, а то знаем мы вас.

Тьютор — высокая стройная женщина лет тридцати пяти на взгляд, главным украшением которой служили обрамлённые опахалами ресниц тёмные бездонные глазищи на красивом лице, и блестящая волнистая грива чёрных густых волос, водопадом стекающая на плечи и спину, вошла в пиццерию ровно через пятьдесят минут. Владимир по достоинству оценил даму. Не царица, но царевна! Фигура, осанка, стать — голубая кровь, белая кость! В пиццерии сразу стало намного тише. Посетители мужского полу восхищались, противоположного — завидовали.

Поведя головой будто орудийной башней линкора с орудиями главного калибра, она безошибочно выцелила подопечных девиц, попивающих горячий шоколад в компании с худощавым молодым человеком, имеющим одинаковые родственные черты с Викторией Чаровниковой. На двух круглых деревянных подносах сиротливо подсыхали остатки пиршества. Что ж, по крайней мере относительно брата подопечная не врала…

Что-то шепнув сестре, молодой человек встал из-за стола и направился навстречу Ксении.

— Здравствуйте! Разрешите представиться, унтер-офицер в отставке Огнёв Владимир Сергеевич, — остановившись в полуметре от Ксении Владимировны, молодой человек негромко прищёлкнул каблуками и галантно склонил голову. — Единокровный брат Виктории.

— Ксения Владимировна, — коротко представилась женщина, опустив ненужное. Не на приёме, чай.

— Очень приятно! Ксения Владимировна, можно занять пять минут вашего времени и угостить вас кофе?

— Ксения Владимировна, Вова, мы на улице подождём, — выпорхнула из-за стола девичья стайка, прошмыгнув мимо сурового тьютора. Чуяли котятки, чьё сало съели. Ничего, она их по приезду в кампус против шерсти погладит, а пока пусть мандража накопят и потрясутся от страха, им полезно будет.

— Слушаю вас, — холодно осведомилась дама, позволив провести себя за угловой столик, огороженный от основного зала стойкой с цветами. — Не стоит, — отмахнулась она от кофе и шоколада, — у меня не столь много времени.

— Хорошо, перейду к сути, — принял линию поведения женщины Владимир. — Виктория говорила, что олимпиада завершится в пятницу. Вечером с пятницы на субботу планируется нечто вроде бала, а в воскресенье выезд.

— Вас правильно информировали, — сухо ответила тьютор.

— С вашего разрешения я бы хотел забрать сестру в пятницу сразу после оглашения результатов олимпиады, а если она не займёт никакое призовое место, то прямо с утра или даже с вечера четверга, ведь полуфиналисты будут известны в четверг, правильно? Обязуюсь вернуть её в субботу в целостности и сохранности до обеда. Скажем в полдень.

— Молодой человек, вы просите невозможное, я лично отвечаю, — в голосе Ксении Владимировны прорезалась сталь, — за подопечных и…

Не слушая возражений, «молодой человек» вынул из внутреннего кармана бумажный конверт со сломанной сургучной печатью и положил его на стол перед Ксенией Владимировной.

— Читайте…

Ксения Владимировна прочитала. Не поверила. Перечитала ещё раз.

— Это приглашение, — на конверт лег картонный прямоугольник с тиснёным гербом и вензелями, — плюс один. То есть я имею право явиться с дамой или ближайшим родственником. Виктория удачным образом совмещает в себе оба этих достоинства. В пятницу в Кремле состоится торжественный приём с награждением орденами за различные заслуги перед отчеством. Ответьте мне, Ксения Владимировна, будет ли у Виктории в жизни ещё один шанс оказаться на торжественном приёме если вы ей его зарубите сейчас? — прозвучавший вопрос имел смысловое продолжение, не озвученное вслух, но Ксения Владимировна прекрасно поняла подтекст не прозвучавшей фразы. Хочет ли она разом стать ненавидимой двумя людьми?

— Один вопрос, — тьютор придвинула конверт Владимиру. — Вы…

— В числе награждаемых, — правильно интерпретировал заминку Владимир.

— Я посмотрю, что можно сделать, — впервые за время разговора, а может быть и за весь вечер улыбнулась женщина.

— Ксения Владимировна, не сочтите за наглость, но у меня есть ещё одна просьба.

— Вы мне руку не откусите? — повела бровью тьютор.

— Не знаю, сойдёт ли это за руку, но не можете ли вы посоветовать куда или к кому обратиться по вопросу аксессуаров, макияжа и прочего. Платье у Виктории есть, она готовилась к балу. Вы ведь москвичка?

— Платья у вашей сестры нет, и прочего тоже нет, — отрубила Ксения Владимировна, — запомните, тряпка для молодёжной вечеринки не пойдёт для выхода в общество — это абсолютно разные вещи! А вы, молодой человек, тоже собрались явиться в Кремль в каких-то отрепьях?

— Мне проще, Ксения Владимировна, звание и награды не позволяют ношение иных фраков и костюмов, кроме парадного мундира.

— Если я правильно поняла, вы демобилизованы.

— Вы правильно поняли. Нюанс заключается в том, что за мной закреплено право ношения формы, а в торжественных случаях, аналогичных тому, который состоится в пятницу, я обязан носить парадный мундир.

— Значит вы имеете боевую награду, — сделала безошибочный вывод Ксения Владимировна. — Не удивляйтесь, молодой человек, вы имеете дело с дочерью генерала.

— Ксения Владимировна! Вова! Там! — ворвалась в пиццерию рыженькая Маша.

Ксения и Владимир синхронно сорвались с мест, устремляясь за растрёпанной девушкой…

ПРОДА от 14 января 2024.

ВНИМАНИЕ! Не бечено!

— Зря ты, деточка, вписалась за этих шмар, — гнусно ухмыльнулся мачообразный брюнетистый красавчик с тщательно уложенной причёской и нарочито небрежно расстёгнутыми двумя верхними пуговицами дорогой шёлковой сорочки под «мятым» льняным пиджаком в тщательно подобранном винтажном стиле.

— Слышь, Казанова, забирай своих «преппи»[60] с задницами наружу и вали отсюда, — огрызнулась Вика, задвигая за спину девчонок, которых она взяла под защиту, — пока я и тебя, как твою шестёрку не приласкала.

Вика пнула сидящего на асфальте парня, утирающего кровавую юшку, текущую из носа. От удара острой туфелькой под рёбра, несостоявшийся кавалер опрокинулся на заплёванный тротуар.

— Крошка не понимает, с кем связалась, Брок, преподай девочке урок хороших манер, — похабно проведя кончиком языка по губам, бросил за спину мажорчик, уверенный в собственной безнаказанности. — Аккуратно, только, Брок, мордашечку ей не попорть. Драть эту кобылку ты будешь потом, я тебе обещаю. Впрочем, можешь сильно не стесняться, девочка сама напросилась.

Отодвинув глумливого высокомерного ублюдка широкой лопатообразной ладонью, вперёд выгреб амбалообразный молодчик с вбитой в плечи головой и отсутствующим интеллектом в глубоко посаженных глазах. Не человек, а чисто бойцовский пёс. Как известно, в обязанности хорошего пса не входит думать головой, он исполняет команды и безропотно грызёт брошенные с хозяйского стола кости.

— Не думаю, что это была хорошая идея.

Внезапно из-за спины мачо буквально из воздуха соткался Владимир, одним ударом в солнечное сплетение отправляя красавчика хлопать жабрами в попытке втянуть воздух. Пожарными сиренами завизжали размалёванные девицы, составлявшие компанию поверженному Аполлону, а пара его прихлебателей, что с мерзкими предвкушающими развлечение улыбочками взирали на загнанных в тупичок девчонок, не ожидая подобного развития событий, замерла в ступоре. Бычара с собачьей кличкой Брок и отсутствующей шеей мгновенно развернулся и бросился на Огнёва.

— Вова, осторожно! — крикнула Вика, кидаясь на амбала сзади и, сбивая в кровь колени, покатилась по асфальту от внешне небрежной отмашки, снёсшей девушку с ног.

— Зря ты это сделал, — холодно обронил Владимир, вокруг которого натуральным образом начала распространяться арктическая стужа.

Брок предпочёл не отвлекаться на болтовню, молниеносно сблизившись с Владимиром. Здоровяк, как могло бы показаться, не стал делать богатырских замахов или пытаться поймать противника в захват. Вместо этого он нанёс несколько быстрых прямых ударов, наглядно показавших, что в боксе противник разбирается, умеет и практикует. Достигни джеб цели, живую грушу откачивали бы до следующей зорьки и не факт, что откачали. Оказывается, мощные покатые плечи и бугры мышц нисколько не мешают двигаться легко и быстро, и только наработанная реакция и сумасшедшая чуйка спасли Владимира от свидания с травматологом или прогулкой в царство Морены через Калинов мост. Противник абсолютно не шутил, нанося удары на поражение.

Ш-шух, вспоров воздух, кулак амбала легонько скользнул по скуле, от чего в голове Владимира под колокольный аккомпанемент пустился в пляс хоровод звёздочек, но связь с реальностью Огнёв не потерял, чисто интуитивно отшатываясь и разрывая дистанцию, что уберегло его от прилетевшего снизу хука в челюсть и добивающего по печени. Неизвестно, сколько ещё продержится его преимущество в скорости и реакции, ведь убивать и калечить нельзя, таки перед бывшим пограничником не японский киллер, которого можно бить на поражение. На счастье Огнёва, уроки учителя и накачка Сини не прошли даром, только наставление не приближаться к противнику на длину руки с зажатой в ней палкой умерло втуне. Вбиваемая тростиной мудрость почила смертью храбрых, когда Владимир на одних инстинктах применил отвод глаз, сбивая противника с толку и появляясь сбоку от него. Два незаметных глазу удара с выплеском энергии заставили правую руку Брока повиснуть плетью. Третий удар и ударом назвать было нельзя, так, лёгкий толчок в грудь, который не каждый ребёнок заметит. Глаза амбала налились бешенством, а место сжатых в полоску губ сменил хищный оскал, но сделав шаг вперёд, он внезапно платяным шкафом рухнул на подсыхающие плевки и окурки, треснувшись мордой об асфальт и чуть не придавив трясущего головой патрона.

— Забирай своих шавок и проваливай, — схватив мажора за волосы, Владимир скалой навис над поверженным противником. — Гляжу я, ты, мразь, считаешь себя выше других. Как тебе посидеть в грязи, петушок гамбургский?

— Ты не знаешь, с кем связался, — выплюнул мажор. — Смотри, как бы не аукнулось тебе твоё геройство, супермен хренов.

— С будущим жмуриком, — прошептал Владимир на ухо подонка, крутанув между пальцев длинную иглу, в следующую секунду исчезнувшую в неизвестном направлении — ловкость рук и никакого мошенничества, зато необходимый эффект достигнут, отразившись страхом в глазах мажора. — Слышь, ты, олень, ты беса не гони, за базар отвечать придётся, животное. Сдриснул отсюда, пока я тебе бирку на ногу не надел, — на блатном жаргоне закончил увещевания Владимир. — Смердит от тебя, фуфлогон. Ничего, скоро твоя внутренняя суть войдёт в гармонию с внешней, я об этом позабочусь.

Прихвостни соскребли быка с асфальта и вместе с размалёванными «мочалками» слились в сторону темного проулка.

— Я тебя предупредил! — крикнул из-за угла мажор.

Владимир счёл ниже своего достоинства отвечать, вместо этого он начал раздавать указания:

— Галя, мухой летишь в магазин через дорогу и умоляешь охрану снять для тебя копию записи систем видеонаблюдения. Обе Маши, на вас пиццерия. Всё то же самое, что и Галя. Вы ещё здесь? — девчонок, как ветром сдуло. — Ксения Владимировна, вы меня очень обяжете, если где-нибудь достанете аптечку с бинтами, ватой и перекисью водорода. А ты, боец кунг-фу и кулачного фронта, хватайся за меня и шкандыбай до лавки у пиццерии, будем твои боевые раны смотреть и обрабатывать. Леди Елены Троянские, не знаю, как вас по именам, — повернулся Владимир к двум девушкам, из-за которых разгорелся конфликт, — вы сухими и влажными салфетками не богаты? Надо бы вашего рыцаря на белом единороге немного от грязи почистить, хотя я бы её на лавке к верху попой разложил.

— А зачем, — запустив в сумочку руки с ухоженными ноготками и кожей, — не сдержала любопытства стройная блондинка с глазами лани и манящими коралловыми губками. — Меня Анастасией зовут, а мою…

— Елена, — улыбнулась светлая шатенка, — к Трое отношения не имею.

Владимир лишь хмыкнул на прозвучавшее из уст блондинки имя. Не Настя — Анастасия! Непростая девица, домашняя, уличная жизнь ей в диковинку, вон как по сторонам оглядывается, тепличный цветочек. Интересно, она поняла или нет, чем сегодняшний выход в люди мог для неё обернуться? Елена в этой парочке элемент не декоративный, а скорее приставной, видимо она решила выступить или ей всучили роль гида, а тут сразу и злые драконы, и доблестные рыцари без страхов и упрёков — полный комплект, как говорится. Целый вагон приключений, будь они неладны.

— Выпороть он меня хочет, — буркнула Вика.

— Дома выпорю, сестрица. Не стоит шокировать девушек сверх меры.

— Извращенец, — надулась букой Вика. — Сатрап и деспот!

— Не забыть напомнить себе, выпороть тебя два раза, чтобы что, а?

— Чтобы то, что не задержалось в голове, закрепилось, войдя через задние ворота, — надулась сестра.

— А второй раз, чтобы закрепить пройденный материал, — поставил точку Владимир, внутренне ухохатываясь под прицелом двух шокированных пар глаз.

— Вы в самом выпорите сестру? — полыхнула гневом блондинка Анастасия.

— Конечно, — не моргнув глазом, подтвердил Владимир, — мастер карате и руссбоя должна не дожидаться помощи брата, а сама положить всех мерзавцев мордами в асфальт, то есть причинить справедливость невзирая на лица. А что увидел я? Я увидел картину недостойную мастера боевых искусств и каменного кулака. Всего лишь одно шимпанзе из целой стаи, а горилла чуть её саму в тротуар не укатала. Наш боевой хомячок очень сильный, но очень лёгкий и улетает от дуновения ветра. Да, хомячок?

— Хватит уже стебаться и иронизировать, поняла я всё, — уселась на лавку Вика. — Не дави.

— Придётся тебе удвоить количество тренировок, — жизнерадостно припечатал Владимир с иезуитской улыбочкой на устах, — но отличные оценки в школе никто не отменял.

Пока Вика оттиралась влажными салфетками, к лавке подошла Ксения Владимировна с автоаптечкой в руках. За спиной тьютора возвышался высокий мужчина.

— Спасибо, — благодарно кивнул Владимир обоим и принялся обрабатывать кровавые ссадины и царапины сестры. — Ну, рыцарь без страха и упрёка, рассказывай, как ты докатилась до жизни такой. На три минуты оставил тебя одну и чуть вся Москва по кирпичику не рассыпалась.

— Что рассказывать, — поморщилась Вика. — Мы вышли из кафе, постояли у входа, но там курят многие. Неприятно, знаешь, табак нюхать. Мы с девочками подумали, какого фига на месте толочься и дым глотать, пока вы с Ксенией Владимировной секретничаете, лучше пройти чуть-чуть туда-сюда. Когда мы ещё в Москве побываем, хоть по сторонам посмотрим. Зашли за киоск, а из-за поворота на задний двор кафе писки и гогот. Я туда, а там эти обезьяны девчонок обступили и хватают за… Хватают, в общем. Девочки говорят им, чтобы их оставили в покое и пропустили, а они смеются, — начала рассказ Вика, — Вов, тут слепому видно, что они не из одной компании. Ты сам глянь, домашних барышень за версту видно, а у меня глаз намётан, это не меня по яблоням и грушам ссаживать… ну, и, в общем их мочалки стоят в сторонке и хихикают глумливо, нравится им, клюшкам пергидролевым, что домашних девочек за попы мацают, а те и слова в ответ сказать не могут. Я как вспомнила, как меня…, - бросив на Владимира быстрый взгляд, Вика замялась. — Ну, короче, такое меня зло взяло, я говорю уродам, чтобы они перестали или я полицию вызову, а этот…

— Который из них? — усмехнулся Огнёв, Вика отвернулась от тьютора.

— Который в табло схлопотал. Он послал меня до перуанской деревни и пообещал сделать женщиной противоестественным образом, если я не свалю в туман. Я Машку за тобой с Ксенией Владимировной отправила, а сама пошла спасать девчонок, не могла же я их одних бросить.

— Аника-воин, — вздохнул Владимир.

— Наследничек Барятинских со своей сворой совсем границы потерял, — скрестила руки на груди Ксения Владимировна.

— Вы его знаете? — накладывая на колено Вики лейкопластырь, спросил Владимир.

— Лично не знакома, но знаю. Высший свет та ещё клоака, не в обиду будет сказано, все друг друга в той или иной степени знают, а Барятинские на военных подрядах и заказах плотно сидят. Папа с их строительным концерном и швейной фабрикой работал до выхода в отставку, поэтому со старшим Барятинским мне приходилось встречаться. Милейшей души человек и честный. Папа ни разу не жаловался на работу его предприятий, что само по себе редкость. Только с внуком Борису Михайловичу не повезло, сын-то у него погиб семь лет назад, а над этим чадушкой тряслись всей семьёй. И дотряслись. Там невестка и бабушка хороводы водят вокруг своего ненаглядного. Как бы вам, Владимир, не пришлось пятый угол в Москве искать. Княгини за своего мальчика порвут кого угодно, связей у них достаточно.

— Отобьюсь с божьей помощью.

Закончив с ранами сестры, Владимир отдал аптечку хозяину.

— Спасибо!

— Обращайтесь, — улыбнулся мужчина.

— О! А можно обратиться к вам с просьбой? — проявил Владимир такт слона в посудной лавке.

— Руки берегите — откусит, — рассмеялась Ксения Владимировна, разряжая обстановку.

— Слушаю вас, молодой человек.

— Вы можете отвезти этих милых барышень домой? — указал Владимир на мнущихся в сторонке Анастасию с Еленой. — Если что, я готов оплатить вам бензин. Рыцарь я или погулять вышел?

— Не обеднею, — в глазах мужчины плавали смешинки. — Барышни, разрешите проводить вас до экипажа. Карета подана, юные леди.

Подскочив к Владимиру, Анастасия, покраснев ярче макового цвета, чмокнула его в щёку.

— Спасибо!

— Награда нашла своего героя, — съязвила Вика, провожая взглядом отъезжающую машину и на всякий случай запоминая номер.

Место поцелуя долго полыхало огнём. Неожиданно для него самого, девушка зацепила Владимира за живое, оставив светлый след в душе. Огнёв прекрасно понимал, что они не пара и родители юной нимфы ни за какие коврижки не согласятся на мезальянс с приблудой и примаком, будь он хоть трижды орденоносец, но мечтать ему никто не запретит.

— Мы записи принесли! — минут через пять вернулись обе Маши с Галиной.

— Теперь есть, чем отбиваться, — под вылезший на лицо плотоядный оскал, Огнёв убрал накопители во внутренний карман. — Если бабушка с мамушкой вякнут, пущу гулять похождения их мальчика по сети в приправе под нужным соусом. Замучаются отмываться.

— А вы опасный человек, Владимир, — покачала головой Ксения Владимировна.

«Вы не представляете, насколько, — подумал Владимир, собираясь претворить прозвучавшую этим вечером угрозу в жизнь. — Мне хватит нескольких волосков».

Нависнув грозной орлицей над девичьей стайкой, тьютор вызвала таксомотор, указав в заказе, что требуется минивэн на пять пассажирских мест.

— Виктория, прощайтесь с братом до завтра.

— До завтра? — удивилась сестра.

— Да, — подтвердила Ксения Владимировна. — Владимир, встречаемся завтра в четырнадцать ноль-ноль у фонтана в «Пассаже» и попрошу вас не опаздывать.

Звоночек грядущих неприятностей прозвучал в зале торжественных церемоний, когда длинноногая помощница церемониймейстера, облачённая в строгий классический костюм с прямой юбкой на палец ниже колен, провела Владимира и Вику к их стульям, установленным даже не на «Камчатке», а где-то в районе «Аляски». Глянув на таблички с именами и фамилиями, которые помощница убрала с сидений стульев, обитых дорогим даже на вид жаккардом, Владимир задумчиво почесал подбородок. Впрочем, обивка без всяких «видов» была высочайшего качества. Иной в зале торжественных приёмов просто не держали, но ведь кому-то хватило ума нарушить писаные и неписаные правила размещения приглашённых.

Вика, смотревшая на окружающую её действительность восхищённым взором широко распахнутых глаз, в отличие от старшего брата, не заметила резиновую улыбку Кристины, оглянувшейся в сторону распорядителей Церемониальной части, рассаживающих гостей в центре и на первых рядах, где размещали кавалеров различных государственных наград и виновников сегодняшнего торжественного приёма. Девушка явно чувствовала себя не в своей тарелке и пунцовела ушами, бросая виноватые взгляды на обладателя двух высших орденов Империи. Награды были с мечами, значит заслужены молодым человеком не просиживанием штанов при штабе за многолетнюю беспорочную службу, да и нашивки за ранения говорили сами за себя. По-хорошему, орденоносца-пограничника, согласно его статусу и придворному этикету, следовало разместить в средних рядах, но никак не в конце зала, но кто она такая, чтобы спорить с начальством?

Сфера ведения Церемониальной части весьма обширна. Отдельное подразделение Министерства Двора занималось устройством придворных церемоний и торжеств, зачастую сопряжённых с государственными как сегодня, к примеру. В ведении Церемониальной части также находилась организация балов, спектаклей, обедов и прочих мероприятий с участием венценосных особ. Сегодня спектакля не намечалось, хотя фуршет и урезанный до максимума бал наличествовали. Живая музыка, столы с закусками и напитками, танцы без бальных карточек, неофициальная обстановка, ведь Её Величество желала быть ближе к народу.

В устройстве торжественного мероприятия принимало участие множество народа и Кристина была лишь винтиком живой машины на данном празднике жизни. Стажёрка, второй месяц работающая в Церемониальной части, много ли она могла?

— Ваши места, присаживайтесь, пожалуйста, — ещё раз натянуто улыбнулась Кристина под кривую ухмылку пограничника с неожиданно холодным и колючим взглядом, о который можно было пораниться до крови.

— Леди, прошу вас, — при обращении к сопровождавшей его юной девушке, взгляд молодого человека потеплел, вокруг глаз мелькнули и пропали лучики мимических морщинок, а уголки губ приподнялись вверх, обозначив намёк на сдержанную улыбку. — Присаживайся, сестрёнка.

— Благодарю вас, Кристина, — прочитав имя на бейджике, чуть склонил голову к правому плечу унтер-офицер, хотя благодарностью не пахло ни в его словах, ни в тоне, которым была произнесена фраза.

Подробно проинструктировав гостя, как выходить, когда его вызовут, Кристина держа спину прямо, будто проглотила кол, отправилась встречать очередных гостей церемонии.

«Ой, что-то будет! — подспудно искрили мысли в голове девушки неприятным бенгальским огнём».

Вроде и красиво, но запах разворачивающейся интриги отдавал гнилью и болотом. Кто-то из окружения Её Величества или руководства Церемониальной части решил сыграть в свою игру или подставить императрицу? И почему фокус интереса сошёлся именно на этом симпатичном молодом военном, а не на другом? Кому он успел насолить? В любом случае виновных по головам не погладят. Кристина ничуть не обманывалась внешним лоском и красотой Двора. Её первой, сунув в зубы «волчий билет», вышвырнут на улицу в случае скандала. Никто не заступится за сироту, устроенную на работу по «императорской» квоте в обход многих десятков достойных личностей. Царь и царица сколько угодно могут поддерживать сирот, играя в демократию, но решают всё кумовство, местничество и протекционизм, тем более в среде высшей аристократии, где человек человеку волк и ядовитая змея. Серпентарий вокруг венценосных особ ещё тот, ядом и желчью плюются все, кто ни попадя. Вот и молодой пограничник угодил под чью-то порцию яда. Жаль парня и его сестру. С другой стороны, взгляд орденоносца заставлял держаться от него подальше. Такие «мальчики» обид не спускают. Тот или та, кто решил отыграться на нём и его сестре, очень пожалеют в будущем, что не сдержали в себе желчь и яд.

Зал быстро наполнялся, неумолимый бег времени приближал торжественную минуту выхода Её Императорского Величества. С недавнего времени вручение высоких государственных наград, не относящихся к военной епархии, проходило под её патронажем и из её рук. Немудрено, PR машина работала на полную катушку, создавая в народе требуемый образ.

Не обращая внимания на суетящихся за спиной журналистов и асов пера, монтирующих штативы с фото и видеокамерами, Владимир, прикрыв глаза, облокотился лопатками на высокую спинку стула. Ксения Владимировна предупреждала, что у княгинь Барятинских, чей род внесён в «Бархатную книгу», очень длинные руки и с избытком хватит влияния организовать проблемы одному конкретному обидчику любимого чада. Видимо мамушка и бабушка вычислили виновника (положа руку на сердце, тот и не думал скрываться) и не стали затягивать с местью, решив взяться за негодника и указать ему место прямо во время приёма. Имеют полное право, только пусть не жалуются потом на прилетевший ответ, а не подставленную вторую щёку. Слишком уж они топорно действовали, никакой интриги из-за спешки. Хоть бы информацию о нём собрали, а не пёрли нахрапом, прокалываясь на мелочах. Взять того же Владимира, который не посчитал за труд потрясти цифровые закрома Сети на информацию о родителях очередного встреченного им мажора. Оказывается, бабуля аристократического ублюдка больше десяти лет посвятила работе в Министерстве Двора, уйдя на заслуженный отдых сразу после трагической смерти сына, да и Ольга Барятинская когда-то училась в одной школе с будущей императрицей. Если верить Сети, подругами они не были, но долгое время вращались в одной среде, а ворон, как известно, ворону глаз не выклюет. Как хорошо, что Вика не в курсе этих материй, иначе весь восторг в её глазах давно бы заволокло чёрной пеленой. Это он толстокожий носорог, а сестра у него с тонкой душевной организацией. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы проследить логическую цепочку.

Минуты за три до официального начала церемонии через щёлку полуприкрытых век Владимир разглядел в дальнем углу зала даму в строгом деловом костюме, чьи волосы на затылке были собраны в элегантную «ракушку», идеально соответствующую стилю одежды и торжественной обстановке. То и дело сверяясь с тонким планшетом в руках, дама бегала взглядом по рядам гостей. Просыпались и вновь засыпали под потолком невидимые, замаскированные камеры. Не получая нужного результата, обладательница девайса начала нервничать, тыкая пальцем в экран планшета. Чужой взгляд, перемешанный со злостью, удивлением и некоторой толикой облегчения, Владимир ощутил секунд через двадцать. Так-так, выходит, искали именно его. Радовало только то, что злились не на него. Подозвав к себе Кристину, и что-то ей негромко высказав с отсутствующим выражением на лице, дама вышла через боковую дверь. Оглянувшись на зал и встретившись с Владимиром взглядом, запунцовевшая помощница поспешила следом. Если дама с планшетом и хотела что-то предпринять, то зазвучавшая из скрытых динамиков торжественная музыка задушила на корню благородные порывы исправить ситуацию. Бесшумно распахнулись створки высокой двустворчатой двери. Кремлёвские гвардейцы взяли на караул.

Взяв высокую торжественную ноту, музыка смолкла.

Пристукнув тростью по сияющему паркету, церемониймейстер в пышной ливрее громким, хорошо поставленным голосом объявил:

— Её Императорское Величество…

— Ой, Вова! — Вика мёртвой хваткой вцепилась в руку брата.

— За… Орденом «Святой Анны» третьей степени с бантами награждается…, - без бумаги и видеоподсказки вещал церемониймейстер, перечисляя заслуги Владимира.

— Вова! — заворожённо замерла Вика,

— Сюрприз! — лихо подмигнул тот, до последнего мгновения сохранив в тайне, что приглашён на приём не только как кавалер двух орденов.

— Иди! — поторопила сестра.

Встав и одёрнув мундир, Огнёв вышел на красную ковровую дорожку. Печатая шаг, он не пошёл, а неумолимым линкором двинулся через весь зал в сторону Её Императорского Величества.

— Служу Отечеству! — повернулся Владимир к залу, после того как Мария Александровна, оказав высокую честь, собственноручно пристегнула к его мундиру третий орден.

Шагая на место, он не видел быстрого взгляда императрицы, брошенного на кого-то из сидящих в первых рядах. Вроде бы ничего такого, даже камеры не заметили никаких изменений на лице и в глазах Марии Александровны, но кое-кому в зале стало дурно. Завтра, точнее, сегодня же вечером в салонах и в аристократических семействах во всех подробностях обсосут неприглядный скандал на торжестве в Кремле. Конечно, никто прямо не обвинит Её Величество, но по Двору и фрейлинам пройдутся частым гребешком, обсуждая, как они допустили, что дворянина, обладателя двух боевых орденов сунули на задворки. Опять некоторые околокремлёвские личности сводят счёты друг с другом? И ничего, что они сами сидят в том же котле…

— Вов, мы можем отсюда уехать? — подошла к Владимиру сестра.

— Что такое, мелкая? — протянув Вике бокал с пуншем, задал встречный вопрос Владимир.

— Я устала, — не прикоснувшись к напитку, ответила Вика, поставив бокал на столик. — Я не так себе представляла торжественный приём в Кремле, дура прекраснодушная. Не знаю, как мать и сестра крутятся среди таких же двуличных гадов. Как их с души не воротит, а? (Владимир мысленно хмыкнул, нечасто Вика называла сестру сестрой). В глаза улыбаются, говорят красиво, а как задумаешься и копнёшь глубже, понимаешь, что тебя завуалированно с грязью мешают и помоями обливают. И всё так с улыбочками, снисходительно. Индюки напыщенные! Мы тут для них быдло, а ты, Вова, выскочка, подхалим, вовремя лизнувший зад кому нужно. Я осторожно подслушала некоторые разговоры. Некоторые дамы тебя за что-то ненавидят. Это из-за Барятинских?

— Из-за них, скорее всего, — не стал скрывать Владимир, подтверждая заключение Вики, всегда умевшей чувствовать настроения окружающих и делать правильные выводы. Вторую половину вечера девушка сдерживалась, держа себя в руках и разговаривая без молодёжного сленга и ругательств. Видимо её начало подпирать и боясь натворить глупостей, она обратилась к брату. — Снимать шоры и розовые очки всегда больно, мелкая. Поверь, тут не все такие. Есть и хорошие люди, и их большинство.

— Я знаю, и спорить не собираюсь. Хорошие люди есть, но мне они почему-то сегодня не попадались. Вов, я не могу больше. Я хочу отмыться!

— Поехали в гостиницу, — не стал препираться Владимир, как и сестра оттанцевавший три положенных по этикету танца со сменяющимися партнёршами, которых удивляло мастерство простого унтер-офицера из народа. Удивительно, ничего не скажешь, да-а-а, комплименты с признанием его заслуг от дам оказались весьма сомнительными. — Минимальные приличия мы соблюли, тем более меня сопровождает юная леди или я её сопровождаю, а ей давно пора готовиться баиньки, поэтому никто не удивится нашему раннему уходу.

Покинуть приём незамеченными у брата и сестры не получилось. На выходе из зала пару перехватила Кристина и настоятельно попросила следовать за нею. Сдав Владимира и Вику с рук на руки даме с электронным планшетом, Кристина растворилась за дверью.

Не представившись, владелица планшета потребовала следовать уже за нею.

— Попрошу Ваше удостоверение, — придержал сестру Владимир.

— Вы, наверное, не поняли, — с места пошла в атаку дама из Министерства Двора.

— Ваши документы в развёрнутом виде или мы немедленно уезжаем из этого гадюшника, — не стал проявлять политесы и щадить даму Владимир.

— Варвара Геннадьевна! — из-за колыхнувшейся портьеры показалась императрица.

— Ваше Величество! — вытянувшись, щёлкнул каблуками Владимир. Вика присела в изящном, до миллиметра выверенном реверансе. — Варвара Геннадьевна, оставьте нас! Владимир, Виктория…

За отодвинутой портьерой обнаружилась сливающаяся со стеной дверь, бесшумно скользнувшая в сторону после нажатия замаскированной кнопки.

— Вов?! — одними губами прошептала ошарашенная Вика, которую Владимир подтолкнул в спину, проходя в кабинет следом за императрицей.

— У вас талант, Владимир, находить и притягивать неприятности, — бледно улыбнулась Мария Александровна после того, как гости, столь внезапно приглашённые в одну из её рабочих обителей, отведали горячего кофе, поданного одной из фрейлин Её Величества и яблочного сока, который, смущаясь и краснея до кончиков ушей, попросила Вика. — Скандалов на торжественных приёмах у меня ещё не было. Вы, Владимир, заслужили честь стать застрельщиком на данном поприще. Поведайте нам, Владимир, кто же вас так невзлюбил?

Расставляя на кофейном столике чашечки и бокалы, девушка, с лёгкой руки императрицы зачисленная во фрейлины, двигалась танцующей походкой, но Владимир не обманывался внешней хрупкостью девицы. Профессиональный телохранитель, способный с одним ножом в руках выйти на медведя, мог обмануть кого угодно, только не его. «Рыбачка» тоже разглядела «рыбака», одарив того озорной улыбкой. Не прошло и пары секунд, как в кабинете материализовались ещё две девицы. С некоторых пор к охране Мария Александровна относилась очень серьёзно.

— Княгини Барятинские, — лаконичный ответ под немые переглядывания дам, вызвал заинтересованный взгляд и заставил императрицу чуть вздёрнуть брови. — Неудачный экспромт у них вышел.

— Объяснения и подробности здесь, — крутнув кистью будто фокусник, Владимир положил на стол накопитель информации, которого у него ещё мгновение назад не было.

— Владимир, скажите, вы всегда такой предусмотрительный?

— Что вам ответить, Ваше Императорское Величество?

— Можете ничего не отвечать, — пригубила кофе Мария Александровна. — Нам пора вернуться к гостям… Я внимательно ознакомлюсь с вашими «объяснениями». Не смею больше задерживать. Катенька, проводите молодых людей.

— Ваше Императорское Величество! — синхронно поднялись со своих мест Владимир и Вика.

— И, Владимир, прекратите соблазнять моих фрейлин, хватит с нас казака Горелого! — оставила за собой последнее слово Её Величество.

— Вова, меня всю трясёт! — садясь в машину, надтреснутым голосом пожаловалась Вика.

— А ты то, что трясёшься, мелкая? — прижал к себе сестру Владимир. — Ну-ну, успокойся, всё же хорошо закончилось. Трястись и хлебать корвалол с валерьянкой должны Барятинские. Дурам хватило ума вляпаться из-за недостатка того же ума выяснить досконально, кто же насовал их сыночку и внуку. Ответь, кто им теперь злобный Буратино? Остановите у продуктовых рядов «Пассажа», пожалуйста, — попросил Владимир водителя.

— Зачем? — встрепенулась Вика.

— Конфеты, цветы, ликёр и шампанское в презент Ксении Владимировне. Мы перед ней в долгу, мелкая.

Выходя из магазина с покупками в подарочных упаковках и с букетом лилий в руках, о любви к которым во время прошлого похода по магазинам обмолвилась Ксения Владимировна, Владимир получил на телефон сообщение с неизвестного номера.

«Все виновные будут наказаны».

«Это хорошо, — подумал Владимир, — а нам надо скорее домой сваливать, пока нас осы из разворошенного гнезда не покусали».