Знахарь

Глава 15. Интриги, скандалы, расследования…

В малом конференц-зале личной загородной резиденции ЕИВ царила атмосфера, которой сложно было подобрать однозначное определение или название, но то, что она царила… Да, с последним никто не спорил, тем паче практически невозможно спорить с давлением, ощущаемым на физическом уровне. Ещё тяжелее спорить с грызущим напряжением, чувством вины и грозовым напряжением, витающим под потолком.

Завсегдатаи императорских «посиделок» в узком кругу просто не понимали, как интерпретировать очередную причуду коронованной особы, изменившей освящённую традицию выслушивать доклады и проводить совещания в «красном» кабинете. Конференц-зал — это что-то новенькое, тем более для сбора «силового блока» правительства с некоторыми приглашёнными лицами из числа «гражданских». Необычный формат заставлял задуматься, какой фортель император выкинет в этот раз. Кое-кто присматривался к погонам: с ними ли он выйдет за двери из благородного ясеня или без них, или, вообще, с погонами, но без головы — прямиком в отставку. Никто ничего не знал, поэтому все и каждый по отдельности чуть ли не перемигивались друг с другом: директор СИБ с командиром корпуса пограничной стражи, тот с министром обороны, контрразведчиками и главой МВД. Глава полицейских пытался, толи пробурить взглядом дыры в председателе Государственной Думы с губернаторами Желтороссии и Н-ской губернии, толи высмотреть в них что-то гастрономически полезное, настолько разноплановым казался его взгляд присутствующим. Последние, вообще, не понимали, зачем их пригласили, оторвав от нескончаемого сонма дел в подведомственных губерниях. Командующий жандармерией сидел с самым безучастным видом, никак не реагируя на внешние раздражители, впрочем, он всегда славился умением сохранять покерфейс в любой ситуации. Ещё из общего строя выбивалась единственная дама среди приглашённых на «междусобойчик». Глава самой молодой спецслужбы страны витала где-то в облаках, не обращая на окружающих ровным счётом никакого внимания. Зашла, «упала» в ближайшее кресло, прикинулась ветошью и не отсвечивает, что тоже не вязалось с неугомонным характером княжны, генерал-лейтенанта Вяземской. Если резюмировать кратко, в конференц-зале царили разброд и шатания.

Появление Императора для большинства стало спасением от неопределённости и мучительного ожидания. А что: делать уже что-то поздно, спасаться от неизвестности рано, так как неизвестно от чего спасаться и бежать, а повинную голову меч не сечёт. К разброду и шатанию добавились фатум и смирение, одна княжна по-прежнему не желала спускаться с облаков: встала, поприветствовала монарха и опять усвистала на небеса, наплевав оттуда на грешную землю. Почти все приготовились к эпическому разносу, но Его Величество, благожелательно поздоровавшись с гостями, сходу сумел удивить и ошарашить публику:

— Господа-товарищи, дама, позвольте пролить свет на приглашение гражданских коллег в компанию золотопогонных товарищей. Не буду ходить вокруг да около, сразу озвучу, что работа Ивана Карловича и Константина Андреевича на ниве управления губерниями заслуживает наивысшей похвалы. Заслуги каждого в отдельности и по совокупности оцениваются не менее, чем в орден Святого Владимира II степени. Представления мною подписаны. Поздравляю! Между тем не время почивать на лаврах, — взяв паузу, император пожевал губами и решительно рубанул с плеча, — работы у вас, Константин Андреевич и Иван Карлович, меньше не станет, только добавится и добавится много. Не спрашивая вашего мнения и не принимая возражений, я хочу рекомендовать Константина Андреевича Горина, — присутствующие зримо напряглись, включая даму, решившую покинуть облака, — на хлопотную должность Канцлера Российской Империи, а Ивана Карловича надеюсь сманить креслом первого вице-канцлера.

На конференц-зал опустилась тишина, с разгромным счётом уделывающая гоголевскую паузу после всемирно известной фразы: «К нам едет ревизор».

— К-хм, удивил! — разбила звонкий хрусталь молчания княжна, по хрупкой лестнице самообладания пытаясь взобраться к розовым пони, скачущим средь небесных лугов.

— Господа, — придавив генералитет взглядом и аурой, император продолжил, — я уповаю на ваше благоразумие и всецело надеюсь на то, что информация до поры до времени не покинет этих стен. Константин Андреевич, Иван Карлович жду от вас кандидатуры на освобождающиеся вакансии, вы лучше меня знаете, кто может заменить вас, не навредив. У вас есть три месяца на передачу дел на местах и подготовку преемников, то есть до осенней сессии Госдумы. Конечно, не до её начала, как вы понимаете, а до октября и проведения необходимой подготовительной работы. Уважаемые товарищи генералы, с сегодняшнего дня вашим ведомствам вменяется готовить справки и аналитические записки с учётом вышеназванного, Иван Карлович и Константин Андреевич включаются в списки получателей конфиденциальной информации. Прошу вас позаботиться о необходимых допусках и сохранения режима секретности. Времени на раскачку у вас нет. Олег Михайлович, — император голосом выделил имя-отчество председателя Государственной Думы, — на ваши плечи ложится подготовка общественного мнения, а также положительного голосования фракциями и депутатами в Думе. Срыва я не потерплю — разгоню к чёртовой матери, — тут же махнул кнутом монарх, — уважаемые товарищи генералы помогут вам с формированием нужного мнения в обществе и в подконтрольных средствах массовой информации. О личной ответственности не упоминаю, вы все люди взрослые. Надеюсь на вашу плодотворную работу. Впрочем, я неправильно выразился: я ни секунды не сомневаюсь в плодотворности вашего сотрудничества.

Потратив ещё несколько минут на мягкие увещевания с ненавязчивым показом кнутов и пряников, Его Величество закруглил шокирование с трепетанием, попросив на выход главу думы, компанию которому составили барон Корф и почти все силовики. Стоило захлопнуться двери за министром внутренних дел, император пригласил оставшуюся троицу, состоящую из княжны, директора СИБ и Горина, следовать за собой, приведя гостей в каминный зал.

— Располагайтесь, можно курить, — широким жестом махнул император.

— Удивлены, Константин Андреевич? — язвительно спросил монарх, предложив всем коньяк и получив многозначительный хмык дамы, стрельнувшей взглядом в сторону бара, в котором скрывалась бутылка с ликёром.

— Я бы не назвал это удивлением, — дипломатично ответил Горин. — Шокирован, мягко говоря. Ваше Величество, почему я?

— Потому, что вы государственник, Константин Андреевич. Потому, что вы пользуетесь этим, — император пальцем постучал себя по виску, — потому, что явно переросли губернию. Потому, что вам не плевать и вы из тех, кому за державу обидно. Я десять лет, с первого дня назначения слежу за вашими успехами. Пожалуй, я не открою вам какой-то сокровенной истины в последней инстанции о которой вы бы не догадывались сами, вы тёмная лошадка для нашего серпентария, не принадлежащая ни одному политическому лагерю, поэтому «шишки» и «прыщи», мнящие себя горами, не устроят фронду из-за вашей кандидатуры. Кому-то может показаться, что Его Величества в моём лице своеобразный пунктик на фамилии «Горин», не станем их разочаровывать. Пусть судачат и перетирают новость, а мои люди послушают о чём шепчутся жители политического олимпа и как скоро они свяжут вас с почившим коллегой и моим другом. Будет им всем о чём посудачить и изливать гнев на монаршую особу. Не пугайтесь и не переживайте на визги политического бомонда. Покричат, помашут кулаками и успокоятся. Каждая фракция будет надеяться и предпримет все меры, чтобы подмять вас под себя, так что ковры будут бугриться из-за невидимой грызни бульдогов. Работайте, не оглядываясь, спину мы вам прикроем. Почему не барон Корф? Иван Карлович всем хорош, но он ставленник тех сил, с которыми мне сейчас не по пути несмотря на личную симпатию. Вы, Константин Андреевич, прекрасно разделяете личное и государственное, я тоже тешу себя надеждой, что умею делать тоже самое. Личная симпатия не должна мешать делам государственным, критерии, понимаешь, не те. Иван Карлович хорош, выше всяких похвал как исполнитель, но он не вырос из губернаторских штанишек. К сожалению — это его верхний предел, но его личные амбиции не позволяют ему трезво глядеть на вещи. Готовьтесь к тому, что воз вам тащить одному, ваш первый зам станет громоотводом, ведь «интересанты», назовём их так, «заходить» будут через него, так как барон фигура уже достаточно известная и изученная со всех сторон. Думаете, сегодняшний секрет продержится хотя бы сутки? Я вас уверяю, завтра же во всех салонах новость обсосут до косточек. Я не для того приглашал думского главу, чтобы сохранить тайну. Для всех барон моя креатура на кресло Канцлера с перспективой его занятия лет через пять. Пусть так и остаётся, не будем их разочаровывать. Года через три или четыре ему найдётся другая работа подальше от рулей и штурвалов по озвученной выше причине. Если не деньгами, то «борзыми щенками» его начнут сманивать или сманят на сторону. На этом мы попрощаемся, попутно отвадив от кормушки бывших хозяев «щенков». Ныне же я не могу не кинуть кость оппонентам и ситуативным союзникам. Скажете цинично, Константин Андреевич?

— Нет, всего лишь трезвый взгляд на вещи.

— Трезвый взгляд… — император достал сигарету из сигаретной коробки на столике, помял пальцами, проводив взглядом высыпавшиеся на пол крошки табака, после чего положил на место и захлопнул крышку. — Трезвый взгляд… Скажите, Константин Андреевич, как вы оцениваете работу силовиков, особенно в свете последнего инцидента под Харбином.

— Саботаж и вредительство, — глядя на директора СИБ, ответил Горин. — Показательный пример того, когда личные обиды встают во главу угла, а на выходе получается дурно пахнущая субстанция.

— Алексей Сергеевич, Наталья Андреевна, ну, как вам, приятно слышать независимую экспертизу организации взаимодействия родственных спецслужб? По глазам вижу, рады оба. Касаемо вас, Алексей Сергеевич, вы сами дадите всестороннюю оценку действиям ваших подчинённых или потребуется моё вмешательство?

— Справлюсь, — поиграл желваками директор СИБ, которому пришлось краснеть за генерал-майора Усольцева и за региональное управление в Харбине.

— Наталья Андреевна, вас же я попрошу делиться со смежниками информацией, а не держать её при себе.

— Ваше Величество, Алексей Сергеевич дал слово разобраться. Надеюсь, он разберётся, почему сведения, предоставленные моими людьми и мною лично, легли под сукно. Прошу также предоставить объяснения тех, кто заявляет о том, что их держали в неведенье. Свои слова я готова подтвердить аудиозаписями и бумажными носителями. Если Алексей Сергеевич по полной не взыщет с тех, на чьей совести смерть группы майора Черницына, то с них взыщу я. Генерал-майор Усольцев показал свою полную некомпетентность. С выводами вы имели возможность ознакомиться в рапорте, повторяться не вижу смысла. Опять один человек и несколько пограничников делают работу целого регионального управления, которое не подумало сделать выводы из прошлого провала и повторно вляпалось на том же самом месте и с теми же людьми за малым исключением. Если первый раз был трагедией, то фарс во второй раз ничем не оправдан. На всю страну прогремели. Должна заметить, муниципальная полиция и общественные дружины охраны правопорядка действовали выше всяких похвал. Работа харбинских органов власти не вызывают нареканий. Она у Павла Николаевича отстроена подобно швейцарским часам. Везде бы так. Оперативно сработали пограничники. Кто сделал выводы из прошлых событий так это они. Пограничники отработали на зависть многим. В представлениях на награждения я отметила отличившихся.

— Алексей Сергеевич, твой заместитель по направлению совсем мышей не ловит, — недобро прищурился император. — Тебе нужен кот, не ловящий мышей? Гони всех взашей! А вас, Наталья Андреевна, я предупреждаю, если поступит хоть одна жалоба на отказ в обслуживании в центрах народной и нетрадиционной медицины, я лично с вас взыщу по полной программе.

Показательный разнос со снятием стружки длился ещё минут пятнадцать. Всё это время Горин наблюдал, стараясь подмечать мельчайшие нюансы. То, что перед ним разыгрывают своеобразный спектакль не вызывало у Константина Андреевича сомнений. Зачем только? Он бы с удовольствием отказался от высокого кресла, но тогда и с губернаторским придётся распрощаться. Император верно рассчитал, не оставив ему выхода. Откажись он от предложенной должности, его скоренько сожрут с потрохами, и никакая поддержка народа не поможет, а так есть неплохие шансы побарахтаться как та лягушка в кувшине с молоком. Глядишь, масло будет. За себя ему есть кого оставить. Константин Лишуди справится, не спустив десятилетие трудов в унитаз. Хватка у Кости стальная, никому спуска не даст…

Вскорости приглашённые персоны оставили монарха наедине с тревожными думами, но недолго он оставался один. Княжна Вяземская, которая вроде как вышла вместе с директором СИБ и губернатором Гориным, через тридцать минут собственной персоной появилась из-за неприметной двери.

— Они не сработаются, — умастившись в кресле и пригубив дорогой ликёр, сказала княжна. — У Горина великолепные отношения с Огнёвым. Они испытывают взаимную симпатию и уважение, и оба недолюбливают барона. Интересно, с чего бы это? Если нелюбовь Огнёва насквозь прозрачна, то антипатия Горина для меня остаётся загадкой. Они с бароном ранее нигде не пересекались. Признаю, он великолепный хозяйственник и умеет разделять личное с государственным, безошибочно расставляет приоритеты и намечает цели, и ты многое выиграешь в долгосрочной перспективе, но на первого зама он всё равно будет поглядывать через призму личных симпатий.

— Я в курсе, — император погонял коньяк в снифтере. — Сработаются Корф и Горин — хорошо. Не сработаются, тоже неплохо.

— Разделяй и властвуй?

— Разделяй и властвуй, — опрокинув коньяк в горло, кивнул монарх.

— Обжёгшись на молоке ты дуешь на воду.

— Ты это думским придуркам скажи и финансовым воротилам. Посмотрю я на тебя как ты быстро начнёшь плевать через левое плечо и по три раза обстукивать встречные деревья. Курицы под себя меньше гребут, чем эти двуногие прямоходящие…

— Горина они не купят.

— Купить можно любого, подстрелить в крайнем случае. Такса киллеров не столь велика. На цифры с шестью нулями найдётся множество охотников.

Неизвестно до чего бы дошли в личной беседе старые школьные друзья, не зазвони у императора мобильный телефон. Глянув на входящий номер, монарх провёл пальцем по экрану и прижал мобильник к уху.

— Слушаю, Солнце моё!

— …

— Что?

— …

— Когда?

— …

— Так, Солнышко, успокойся, я подниму всех, кого необходимо. Да-да, её прямо сейчас подключу к поискам, благо она прибыла на аудиенцию.

Нажав отбой, император повернулся к Наталье:

— Анастасия пропала. Утром выехала на практику, но в университете не появилась.

— Намечается хороший скандальчик, — бросила в пустоту княжна.

— Лидия Артемьевна, скажите, кто знал о проводимых работах? — нажав кнопку цифрового диктофона, следователь СИБ откинулась на спинку кресла.

Заместитель ректора университета по общехозяйственной части, завхоз, проще говоря, седовласая пожилая женщина с округлым располагающим лицом, сняла очки, принявшись протирать линзы бумажной салфеткой.

— Да кто угодно, — Лидия Артемьевна водрузила очки на место. — Секрета о проводимых работах никто не делал. Когда же их ещё проводить, если не летом? Договор у нас официальный, конкурсные процедуры прошли зимой, проектно-сметную документацию одобрили в апреле, тогда же определились со сроками и этапами работ по замене сигнализации и видеонаблюдения. Старые камеры же лет пятнадцать назад установили, они уже не просто морально устарели, там сыпалось всё постоянно и служило на честном слове. Тем более в лабораторном корпусе начали работы по замене проводки с освещением. Мы работы и совместили, чтобы дважды по одним и тем же лоткам и кабельным каналам не лазить. Мы и охрану здания на период работ увеличили, чтобы предотвратить различного рода инциденты с возможными кражами. У нас все документы получены и прошли согласования в полагающихся инстанциях. Инспекторы несколько дней назад приходили с проверкой.

Переглянувшись с молчаливыми коллегами из хозяйства «Ведьмы» и криминальной полиции, следователь СИБ тихо вздохнула. Майор Блиновская с самого начала подозревала, что копать в университете — голимый тухляк, даже несмотря на то, что «топтуны», приставленные любящим папочкой к Анастасии Гагариной, проводили девушку до входных дверей учебного заведения. Обратно они её в положенное время не дождались и подняли вселенский переполох, когда через час поиска по аудиториям обнаружили в туалете первого этажа сумочку с вещами и телефоном девушки. Как выяснилось позже, виновница суматохи просто растворилась в стенах ВУЗа, элементарно не дойдя до кабинета руководителя практики. Оперативники уже изъяли и просмотрели записи всех камер видеонаблюдения близлежащих зданий и магазинов, которые захватывали подходы к университету и лабораторному корпусу, в частности. Пока ничего подозрительного не выявили. В данный момент оцифрованные записи прогоняли через систему распознавания лиц. Под особый контроль взяты все вокзалы и воздушные гавани столицы. Все записи из данных заведений также пропускают через систему «Интуит». Работы с Эверест и пару Эльбрусов, на дорогах введён план «Перехват». Будет ли толк? Хотелось бы, чтобы был, иначе скандалу не оберёшься. Всем достанется на орехи.

Плохо то, что в лабораторном корпусе система видеонаблюдения не работала по озвученным выше причинам, чем воспользовался злоумышленник или злоумышленники, провернув похищение человека. Майор мысленно ухмыльнулась. Или злоумышленница… Сама Блиновская склонялась к версии, что ушлая девица сама себе «приделала ноги». Слухами, как говорится, СИБ полнится, а про горячо любимых родителей пропажи чего только втихомолку не шепчут… С другой стороны, распускание слухов про родственников монарших особ может быть чьей-то тонкой игрой, рассчитанной на далёкую перспективу, то есть работой в долгую. А кто у нас такой ушлый и мечтает стричь купоны? Кандидатов навалом, тут особо далеко ходить не надо. Эх, дали бы майору волю пошукать в посольствах некоторых «заклятых» друзей. Мечты-мечты…

— А камеры на переходах между корпусами и во внутреннем дворе работают? — оживился полицейский.

— Работают, — ответила Блиновская вместо завхоза. — Все копии записей мы вам предоставим, может быть, ваши специалисты заметят что-то, что мы пропустили. Я уже отдала соответствующее распоряжение.

Полицейский кивнул, сделав пометку в личном блокноте. Пышноусый капитан из хозяйства «Ведьмы» отрицательно повёл подбородком.

Опрос продолжался ещё минут десять, пока Лидию Артемьевну не выдоили досуха. Проводив изрядно взопревшую женщину, оперативник пригласил в кабинет бригадира подрядчиков…

— Да сделайте уже что-нибудь! — заламывая руки, с надрывом в голосе прокричала княгиня Гагарина, одновременно обращаясь к помощнице Натальи Вяземской и самой княжне.

— Оля, сядь! Не истери! — Наталья грубо осадила княгиню. — Сядь, я сказала!

Звуковой волной мать Насти вколотило в близстоящее кресло, рядом с которым на мягком диванчике разместилась Её Величество.

Бросив на княжну осуждающий взгляд, императрица предпочла запереть гнев и раздражение в себе. С княжной она потом переговорит тат-а-тет, не опускаясь до пошлой грубости. Генеральше в юбке позволены грубость и крепкое словцо, но никак не ей.

— Варвара Михайловна? — мягко обратилась Наталья к молодой женщине, водящей узкой ухоженной ладонью с изящным маникюром на пальцах над фотографией улыбающейся девушки.

— Нет, я не могу пробиться, — хрипло, чуть ли не мужским басом ответила та.

— Что-то серьёзное, Варвара Михайловна? — стрельнув взглядом в сторону императрицы и княгини Гагариной, Наталья свела брови вместе.

— Серьёзнее не бывает, — экстрасенс осторожно отодвинула фотографию от себя. — Будь я на месте девушки или её родителей, я бы радовалась подобной защите. Кто-то сильно постарался, защитив её от проклятий, сглазов и порч, заодно на корню обрубив возможность проследить за самой хозяйкой с помощью экстрасенсорики. Я даже пытаться не стану, боюсь.

Обернувшись на Её Величество, княжна несколько секунд вела с тою молчаливый диалог. Головы женщин одновременно посетили мысли-близнецы о личности того, кто мог постараться с защитой Анастасии от потустороннего вмешательства, но осев на извилинах, во внешний мир мысли не вышли.

— Боишься, Варвара? — перестав насиловать собственный мозг, княжна вернула внимание к подчинённой.

— В обратку такое может прилететь, Ваше сиятельство, что не откачают. Защиту ставил настоящий монстр. Простите Ваше сиятельство, я не враг сама себе.

— Понятно, — Наталья машинально потёрла ладони друг о друга будто озябла, — спасибо, Варвара Михайловна, подождите меня внизу. Вас проводят.

По-мужски обозначив поклон, женщина вышла. Исполнять книксен или реверанс в присутствии Её Величества не позволял брючный костюм, в котором они бы выглядели комично и нелепо.

— Цирк шапито, — потушив очередную сигарету в переполненной окурками пепельнице на подоконнике, сплюнул глава семейства, до того мрачно смоливший сигареты одну за другой, от чего под потолком висело сизое облачко табачного дыма несмотря на настежь открытое окно, смотрящее во внутренний двор особняка. — Вы совсем с этой мистикой рехнулись. Весь мир с дуба рухнул! Как пить дать, твой щенок, с которым ты носишься как писаной торбой, постарался. Жаль, что узкоглазые его не добили.

— Что ты сказал? Повтори!

Никто не понял, как княжна оказалась рядом с Михаилом Гагариным. Только что она стояла около стола с фотографией, лежащей на красного дерева столешнице — миг, она около князя.

— Мишенька и Олечка, вы мне ничего не хотите рассказать? — ядовитой гадиной, обнажившей клыки, прошипела княжна. — Откуда ты, мальчик мой, владеешь секретной информацией? Дай догадаюсь, ты специально проболтался при дочери, чтобы сделать ей очередное внушение, так? А Олечка тебе подыграла. Она всегда тебе подыгрывает. Так, я тебя спрашиваю?!

— Не ори на меня, — нисколько не испугался грозной дамы князь. — Родишь своих, их воспиты…

От мощнейшего удара, нанесённого маленьким кулаком внешне хрупкой женщины, князя снесло со стула, на котором он сидел у окна.

— Мразь! — острая женская туфелька остановилась в считанных миллиметрах от паховой области с первичными мужскими половыми признаками. Княжна не била, она всего лишь обозначила удар. — СИДЕТЬ! — рявкнула она на императрицу и супругу пострадавшего от её руки.

— Ты, Мишенька, забыл, по чьей вине я когда-то словила пулю? Тебе напомнить, по чьей вине я не могу родить? Ты ведь у нас мужчина и аристократ с безупречной репутацией и незамаранной биографией, которую я тогда не стала портить. Расскажи Олечке, почему ты уволился со службы на второй год после выпуска из академии. Поведай миру грязные секреты. А ты, — бросив брезгливый взгляд на поверженного представителя сильного пола, Наталья нависла над перепуганной княгиней Гагариной, — ты, помнится, руками и ногами отбивалась от женихов, навязываемых родителями, орала, как оглашенная, что руки на себя наложишь, если тебя будут насильно отдавать замуж. Что изменилось? Или «это другое»? Почему же ты сейчас относишься к дочери, как к племенной кобыле? Торгуешься, как торговка на базаре, обещая её тому, кто больше даст. Говорите, откуда вам известна информация!

— Это я нечаянно проболталась, — совсем тихо, почти шёпотом произнесла Её Величество, которая оказалась не в курсе некоторых скелетов в шкафах родственников и близкой подруги. — Я не думала…

— С каких пор у вас, Ваше Величество, допуск к оперативным донесениям и рапортам? — казалось из Натальи выпустили весь воздух.

Заняв освобождённый стул, она достала из сумочки пачку тонких женских сигарет. Сухо щёлкнул кремень дорогой бензиновой зажигалки.

— Я жду ответа! — суше треска кремня потребовала Наталья.

— Я, я…

— Ты, Машенька! Ты! Ты, не подумав своей прелестной головкой, подставила супруга. Ты допустила разглашение конфиденциальной информации. Знаешь, от тебя я подобного не ожидала. Кому ещё ты проболталась?

— Никому, — перестав прятать взор и виновато разглядывать носки туфелек, ответила Мария Александровна. — Это мой первый и единственный…

— Да-да, редко, но метко, — перебила её Наталья, выпустив струю дыма в окно. — Как тебе плоды несдержанности на язык? Впечатляют, не правда ли? А вы, голуби мои?

— Твоё счастье, — потирая челюсть, поднялся с пола кипящий гневом Михаил Гагарин, — никому.

— Это не моё счастье, Мишенька — это твоё и Оленькино счастье. Ознакомьтесь и распишитесь, — Наталья извлекла из сумочки несколько бланков из плотной бумаги. — Я очень не советую вам трепать языками, иначе они вас не до Киева, а до тюрьмы доведут. А если ты, Мишенька, мне сейчас солгал, я тебя в «Матросской тишине» сгною. Так, Ваше Величество, о чём вы от простоты душевной успели рассказать?

Мария Александровна в трёх предложениях повинилась в грехе.

— Мишенька, Олечка, — ядовито выплюнула княжна, — скажите, а в ваши не убелённые сединами бестолковки не закралась случайная мысль, что молодой человек, голыми руками удавивший, да-да, не удивляйтесь — голыми руками, несколько профессиональных киллеров, может и вас, ни разу не кашлянув на тот свет отправить? Вы не подумали над этим? Как вам перспектива? Не подумали. Вообще, работать мозгом, как я посмотрю, у вас не сильная сторона. Чем отличились японцы, подумаешь, подняли руку на его сестру и ученицу… Если рассматривать ситуацию его глазами, вы подняли руку на его любимую девушку, ради которой он блюдёт жёсткий целибат, а что такое воздержание в период жесточайших гормонных штормов, надеюсь, вам рассказывать не стоит. Крышу на «раз» сорвёт, — расписывала ужасы княжна. — Молите Бога, чтобы никто не проболтался, что Настя из-за вас пропала, иначе я за ваши душонки ломаной копейки не дам.

Докурив, Наталья сложила потушенный окурок в специальную коробочку, которую убрала в сумку. Слишком давно и плотно она работала с «нематериальным», чтобы оставлять за собой подобный мусор. Окурки потом сгорят в камине.

С первого мгновения прихода в трёхуровневую квартиру Гагариных Наталью не переставал грызть острозубый червячок сомнений… Возможно, княжна бы попыталась избавиться от неприятного писка интуиции, что Гагарины сами себе изрядно нагадили, но тот же комариный зуд вещал, что ниточка потянется выше. Поэтому, доверившись шестому чувству, Наталья намеренно пошла на обострение, разом получив рычаги давления на несколько высокопоставленных особ, пусть даже одна из этих особ является её подругой. Тем более следует иметь увесистую дубинку для направления на путь истинный. Помимо прочего её никак не желали отпускать долги перед одним молодым человеком, а тут сам бог велел поработать на карму и уменьшение процентов. И в-третьих, она много лет мечтала выпустить пар, безнаказанно съездив князю по физиономии. Грех было не воспользоваться им же предоставленным моментом. Хоть душу отвела. Зато теперь Гагарины её должники.

С Настей же пока было непонятно. Не защити её Владимир, на след девчонки давно бы уже вышли её штатные медиумы. Не получилось — это плохо. Судя по отсутствию явных следов, работали профессионалы. Настю из университета вывели чисто. Обычные простачки-киднепперы где-нибудь угодили бы в объективы камер и даже девушка, соверши побег она, не избежала бы электронного ока. Но нет, ни следов, ни зацепок. Кто работал, свои или чужие — это другой вопрос, она в любом случае доберётся до истины, пусть это будет несколько позже, чем хотелось. Сейчас вставал ребром другой вопрос: привлекать ли к поискам Насти Огнёва или нет? Точнее, через сколько времени они привлекут к поискам Огнёва.

— Ты сегодня сама не своя, — закончив задумчиво перебирать ёмкости со спиртным в баре и остановив выбор на старой пыльной бутылке без следов этикетки с содержимым насыщенного бордового, почти чёрного цвета, Его Величество обернулся к княжне.

— Поверь, есть причины, — Наталья пристукнула коротко стриженными ногтями с аккуратным, естественного цвета, маникюром по подлокотнику кресла, плетёного из ротанга и отмахнулась от зудящего комара, залетевшего на вечерний огонёк летней веранды в итальянском стиле.

— Маша пожаловалась, что ты её отчихвостила, — штопор ни в какую не желал вверчиваться в тугую пробку, от чего император непроизвольно поморщился.

— Успела, значит, наябедничать, — обиженно дёрнула уголками губ княжна. — За дело, между прочим. Тебе бы тоже не мешало вставить фитиль в задницу, но монарх с дымящей верёвкой, торчащей из нижней половины организма, смотрится совсем непрезентабельно. Или тебя придушить? Ладно, — махнула рукой Наталья, — замнём для ясности, но за работу с бумагами ставим тебе «неуд».

— Не вели казнить, — с громким «чпок», пробка проиграла самодержцу российскому в борьбе за содержимое бутылки, — вели миловать. Я исправлюсь… Когда-нибудь… не в этой жизни…

— Не жалко? — княжна мимикой и взглядом указала на раритетную тару с вином. — Меня бы жаба задавила. Не ошибусь, если скажу, что одна такая бутылочка стоит как левое яйцо мамонта.

— Боже, Наташа, где ты вечно хватаешь эту бульварную пошлость? — на веранду вышла Её Величество. Император тихо хмыкнул, никак не став комментировать тираду гостьи, она же друг семьи, чтобы не нарваться на очередную лекцию, сопровождающуюся изощрённым выносом мозга. Вместо этого он всецело отдался разливанию напитка по бокалам.

— Я как граф Толстой, который Лев, периодически хожу в народ, припадая к неиссякаемому источнику людской мудрости. А ты, Машенька — ябеда-корябеда!

— Э-э, — попробовал вякнуть император в защиту супруги.

— Не встревай, — от выстрелившего вперёд указательного пальца Натальи можно было провести прямую линию, упирающуюся точно в переносицу «виночерпия». — Две девочки дерутся, мальчики не лезут. Иначе бутылкой по кумполу получат. С бумагами накосячил? Теперь сиди на попе ровно и вино разливай.

— Всё-всё, Наташа, не заводись, — Мария Александровна примирительно, погладила княжну по плечу. — Мы посыпаем головы пеплом и сознаём свою вину, меру, степень, глубину…

— Плохо сознаёте, — буркнула Наталья, обиженно надув губки, — почему я до сих пор не ощущаю в руках бокала с божественным нектаром? Смотри, Маш, на этого хомяка, он девочкам винца зажал. Сам в одно рыло хочет выжрать.

Две пары женских глаз упёрлись взглядами в императора. Признавая поражение по всем статьям, тот, тяжело вздохнув, водрузил бутылку и бокалы на старинной работы жостовский поднос, а оный поставил на сервировочный столик с колёсиками и покатил к креслам.

— По Насте есть новости? — задала волнующий её вопрос Её Величество.

— Пока без изменений, — ответила княжна, — поверь мне, Маша, подняли всех кого можно и нельзя.

— Ты говорила о причинах плохого настроения, когда нас перебили, — внешне никак не выказывая заинтересованности спросил император, когда была отдана дань божественному вкусу и насыщенности благородного напитка.

— А у вас есть повод радоваться? — Наталья требовательным жестом постучала по опустевшему бокалу. — Лично я не вижу поводов для радости. Зато нажраться в стельку хоть отбавляй. Одним фактом похищения Насти кто-то раком поставил все спецслужбы Империи. Нас застали с голым задом и отымели по полной программе.

— Наташа! — повысила голос Мария Александровна.

— Уговорила, — язвительно сверкнула глазищами княжна, — изнасиловали особо извращённым образом. Так сойдёт? Мало мне этого, так ещё и…

— «И»? — после небольшой паузы поторопил император.

— Ещё и под Харбином проблемы.

— Опять?! — в унисон вырвалось у венценосной четы.

— Нет, не в той плоскости, о которой вы подумали, хотя я бы в этом случае переживала меньше. Оказывается, Огнёв с половиной учеников и двумя моими наблюдателями позавчера вечером на три дня ушёл в тайгу за травами. Ночной, закатный и рассветный сбор. С ними до сих пор нет связи, чёрт побери! Подозреваю, что у терминала спутниковой связи сели батареи или они на неё просто забили, что более вероятно. Вы не представляете, как это всё усложняет. Знаете, это меня нервирует почище интриг британского двора и воя паршивых койотов из Лэнгли. Мы теряем время!

— Если это не происки… — задумчиво протянула Мария Александровна.

— Лучше бы это были происки! — эмоционально рубанула Наталья. — Я однозначно могу сказать, что наши заклятые «друзья» не имеют никакого отношения к пропаже Насти, зато они вовсю воспользуются фактом её исчезновения, как только информация просочится наружу. Помяните моё слово.

— Наташа, а ты не сгущаешь краски? — сделав маленький глоточек, спросила Мария.

— Если бы, — в отличие от подруги княжна не стала сдерживаться, замахнув остатки вина в бокале одним глотком. Требовательно глянув на монарха, она дождалась наполнения емкости и продолжила:

— Так, короче, секретоносители мои, чего интересного вы почерпнули из оперативного рапорта. Только не надо заливать, что Маша его не читала, — супруги переглянулись между собой и, под усмешку гостьи, молча пожали плечами, предпочитая не перехватывать у той инициативу. — Понятно всё с вами. Собственными руками Огнёв убил лишь двоих… До позвоночников перемахнул им глотки, — Наталья размашистым жестом провела рукой около шеи, супружеская чета дружно сглотнула, — с остальными не так просто. Я бы сказала совсем не просто…

— Не тяни, — император плеснул бордовой жидкости себе и супруге.

— Одного наблюдателя насмерть располосовала рысь, второго порвал медведь: снял скальп и сломал шею. Если вы не знали, любезные мои, косолапые когтями снимают скальпы, натягивая кожу с черепа на глаза, ещё двух японок насмерть закусали ядовитые змеи. Судя по количеству укусов, на каждую пришлось по натуральному кублу чрезвычайно раздражённых гадов. Без шансов, в общем. Есть и счастливчики: группу прикрытия из трёх человек на трассе взяли мои люди с пограничниками, а ещё одному тоже не повезло. Средь бела дня на него напала стая ворон и выклевала глаза.

— Ужас какой, — прикрыв ладошкой рот, выдохнула Мария.

— И не говорите. Как вы понимаете, поведение абсолютно нетипичное для животных. Из собственноручно убиенных Огнёв взял кровь с боевика, ранившего его ученицу Джу и мастера дженьцю, пытавшей его сестру.

— Пытавшей? Это женщина? — переспросила Её Величество.

— Была, — кивнула Наталья. — Известная специалистка в узких кругах по относительно бескровному развязыванию языков. Профессионалка с большой буквы «Пэ»… Зря она сунулась в Казаковку. Да, знала бы прикуп, жила бы в Сочи, а так гниёт теперь. Кстати, из основной группы в живых остались старик Мори и британский наёмник. Наёмник сразу запел курским соловьём, лишь бы его увезли подальше от страшного русского киллера, а старичок оказался крепким орешком и молчал до тех пор, пока ему не пообещали, что отдадут в руки Огнёва. Не знаю, что он сотворил с этими двумя, но видимо старого хрена это впечатлило по самое не хочу. Там страхом умываться можно было, и это японец с руками по плечи в крови.

— После твоих рассказов, Наташа, фильмы ужасов кажутся детскими развлекательными комедиями, — император сходил к бару, прихватив с собой бутылку с коньяком. — И ты по-прежнему настаиваешь, что он не темнее белого пушистого зайчика?

— Смотря для кого, Настя за его спиной будет, как за каменной стеной: Огнёв за свою девочку любого порвёт на британский флаг.

— Помнится, ты уже об этом говорила, — император принюхался к терпкому аромату из подогретого в руках снифтера.

— Почему же ты слушал и не слышал?! — взорвалась княжна. — Трясёшься над племянницей, как Владимир Красно Солнышко над Забавой Путятишной и что?! Что дальше, ответь мне! Молчишь? А я тебе скажу. Готовься к мору, если с Насти хотя бы один волос упадёт. Гагариных Огнёв пальцем не трогал, родители зазнобы, как-никак. Плохие они или хорошие, но они её отец и мать, а с виновниками похищения он разберётся в ином ключе. Прихлопнет — кровавой юшки не останется! Старик Мори вам детским мультиком покажется!

— А не проще ли отдать приказ на его ликвидацию? Нет человека — нет проблемы.

— Ой, идиот, прости господи, — изобразив жест рука-лицо, Наталья некоторое время шумно дышала в ладонь. Успокоив дыхание, она глянула на императора холодным пронизывающим взглядом. — С последним я бы рекомендовала тебе не спешить, — княжна ядовито оскалилась. — Хочешь ощутить на себе прелесть посмертного проклятия и сдохнуть, глядя, как от тебя отваливаются сгнившие куски плоти? Я дам вам почитать материалы, чтобы вы представляли, что это такое. Господи, дай мне сил и терпения вразумить этого идиота. Тебе выпал уникальный шанс привязать к себе сильнейшего на планете знахаря, жреца, шамана — назови, как хочешь, суть не изменится, а ты с упорством тупого барана отмахиваешься от него. Самые сильные узы — это семейные узы! Я рассказывала вам о мутациях, думаете я шутила? Ничуть! Огнёв уникален тем, что умеет заглядывать на сотни, тысячи лет назад, пользуясь опытом предков. Ты представляешь, какой это кладезь знаний? Ничего ты не представляешь… Он не откровенничал со мной, но по косвенным свидетельствам всплывает такое, что кровь в жилах застывает. Там чуть ли не до фараонов из первых династий доходит! И я прошу тебя, уйми Корфа, пока не поздно. По моей просьбе Огнёв пошёл на мировую, прекратив тщательно срежиссированные нападки против барона в сети. Поверь, он его свалит, даже если ты перетащишь своего любимчика в кавычках в Москву. Тебе это надо? Я ещё раз прошу, даже требую, не вставляй мне палки в колёса. Знаешь, я всё больше и больше убеждаюсь, что только ему могу оставить своё кресло. Если ты видишь картину иначе, скажи мне прямо. Я не собираюсь с тобой ссориться, просто напишу прошение об отставке и свалю куда подальше из этого бардака.

— Наташа! — Мария Александровна повторила жест с ладошкой.

— Что, Наташа?! Маша, я устала долбиться лбом в кирпичную стену. Устала, понимаешь. Грызёмся, как пауки в банке. Ладно эти, — махнула рукой Наталья, имея в виду европейских и заокеанских «оппонентов», — этих хоть понять можно, им на роду написано каверзы строить, так нет же свои доморощенные гадят так, хоть всех святых выноси. Половину бы собственными руками удавила, а вторую часть на дыбу отправила. И не смотри на меня так, твой благоверный их бы, вообще, вдоль и поперёк танком переехал и кругом покрутился, кишки на гусеницы наматывая, чтобы наверняка. Глянь на него, даже не возражает, морда кровожадная. Хочу добавить для размышления. В Харбинской истории всплыли следы небеизвестных вашим величествам полковника Йорка и двадцать третьего графа Саффолка. Как вы встрепенулись оба, просто загляденье. Не любите вы англичан, ох, не любите. А как же заповеди? Ладно-ладно, не кипятитесь, больше ни полковник, ни граф с наследником вас не обидят. Они, вообще, никого больше не обидят. Граф Эдвард и наследник Артур вчера почили в бозе. Полковник насмерть разбился в машине. Вроде как сердце за рулём прихватило, хотя раньше от него жалоб на «мотор» не поступало. Информация, как вы понимаете, поступила по агентурным каналам и пока не подтверждена официально. Бритты ещё сами не все знают. Столько смертей за день. Не последние люди в загробный мир отправились как-никак, у графа Саффолка, к слову, не осталось прямых наследников. Второй сын старичка Эдварда тоже трагически почил вместе с братом и папашей. Вроде как всех троих отравили за семейным ужином, но это не точно. Не овсянкой же они подавились, право слово.

— Как интересно, — пригубив коньяк, император растёр его языком по нёбу. — А клан Мори?

— С Японией сложнее, иная специфика региона, как ты понимаешь. Я дала соответствующее задание, но наивно ждать результата быстро.

— А сама что думаешь?

— Не важно, что думаю я, — не поддалась Наталья. — Важно, что ответишь ты.

— Под твою персональную ответственность, — после мучительно долгого раздумья и гонения коньяка в снифтере, ответил император. — Сгною, если что не так. По второму вопросу говорю сразу, я не стану давить на Ольгу и Михаила, даже не проси.

— Просто не вмешивайся, — удовлетворённо кивнув, ответила Наталья. — Барон?

— Корф придержит коней. Гадина ты, Наташа.

— От гада слышу, — не осталась в долгу княжна. — Лучше плесни мне ещё вина, скрепим договорённость.

— Чай, кофе, Константин Андреевич? — колдуя у плиты, Владимир полуобернулся к высокому, во всех смыслах, гостю.

— Чего-нибудь твоего, бодрящего, — присев за стол, попросил губернатор. — Был у тебя такой, с кислиночкой, духовитый, который весной и солнцем пахнет.

— Губа у вас не дура, уж извините, Константин Андреевич, — по-доброму улыбнулся Владимир, одной рукой доставая с верхней полки кухонного гарнитура заветную плотно закупоренную стеклянную банку с мелко рубленным разнотравьем, а второй вынимая из выдвижного ящика дрип-пакеты. Наедине Горин и Огнёв давно допускали небольшие фамильярности.

— Я и сам, как ты мог заметить, не дурак, — вернул улыбку Горин.

— Как там Москва, стоит не шатается? — опустив дрип-пакет со сбором в заварник и налив кипятка, спросил Огнёв. — С чего это вас дёргали, извините за бестактность.

— Я той Москве трубу шатал, но, чувствую, скоро меня самого ушатают, — вздохнул губернатор, втягивая носом божественный аромат цветущего луга, поднимающийся от заварника.

— Так-так-так, — пробормотал Владимир, выставляя на стол корзинку с домашней выпечкой и розетки с вареньем и мёдом. — С этого места становится очень интересно. Только не говорите, что вас сманивают каким-нибудь министерским портфелем.

— Бери выше, — не стал растягивать интригу Горин.

— Охренеть, — сорвалось с кончика языка молодого человека. — Прошу прощения.

— Да ладно, — беспечно отмахнулся без пяти минут Канцлер Российской Империи, — я и сам знатно охренел, честно говоря.

— Правильно ли я понимаю, что отказ в вашем случае не предусматривался?

— Отказ в моём случае был противопоказан скорой отставкой в следствие чего-нибудь несовместимого с должностью или по собственному желанию. Паучий истеблишмент подобного бы не понял, не принял и не простил. Три «не» разом.

Владимир неопределённо хмыкнул, переваривая прозвучавшую откровенность. Горина ему было откровенно жаль. Впрочем, губернатор Желтороссии не из тех, кто просто так сдаётся и пасует перед трудностями с обстоятельствами, скорее это он скрутит их в бараний рог, но, да, ядовитые хелицеры столичной паучьей тусовки кого угодно заставят осторожничать и бояться укусов. Горин, несмотря на одинаковую фамилию с предыдущим канцлером, был чужаком для московского высшего света. Это как кинуть большого жука в кучу муравьёв и смотреть, чья возьмёт. Известно чья — того, кто устроил насекомью бучу. А кто её устроил, догадайтесь с одного раза.

— Вроде и поздравить надо, только не завидую я вам, — звякнул фарфоровыми чашками Владимир.

— Не поверишь, я сам себе не завидую, — не остался в долгу Горин, делая осторожный глоток и прикрывая от наслаждения глаза.

— Ладно вам, Константин Андреевич, прибедняться. Вам не впервой на живую пассатижами драть ядовитые клыки, мне другое интересно, зачем вас ко мне послали? Знаете, не каждый день, выходя из леса, встречаешь целого губернатора у порога. Ладно бы вы только что приехали… И филеров в Казаковке что-то, как блох на шелудивой собаке развелось. Я чуть не исчесался весь от чужих взглядов, честное слово. Местные Пинкертоны давно так не смотрят — мелкими сглазами отучил, стало быть, новеньких подопытных нагнали.

— Весело тут, как я погляжу, а меня заслали проследить, чтобы ты, Владимир Сергеевич, глупостей не наделал.

— Ого, как же ты глубока, кроличья нора, — округлил глаза Владимир. — Что я пропустил, пока на делянке травку рвал?

— Панику и давку, — злую иронию можно было черпать ложкой. — Три дня назад пропала Анастасия Гагарина. Зашла в университет и больше её не видели.

ХРЯСЬ!

Тонкая фарфоровая чашка в руках Владимира дымящимися осколками осыпалась на пол. Выдернув из ладони осколок, он прошёл к книжному шкафу с прозрачными стеклянными дверцами. Только сейчас Горин обратил внимание на приклеенную изнутри фотографию красивой девушки, окружённую затейливой конструкцией из мелких цветных пёрышек и бусинок. Секунд пятнадцать подержав окровавленную ладонь около фото, хозяин дома облегчённо выдохнул, не замечая, как вздох облегчения срывается с губ гостя и тает напряжение во внимательном и остром взгляде.

— Веская причина, — забросив злополучный осколок и топящуюся среди лета печь и вымыв руки, вернулся за стол Владимир с новой чашкой. Рана на его ладони затянулась сама собой, оставив любопытному взору тонкую белую полоску. — Кое-кто испугался сокращения поголовья виновников?

Горин развёл руки в стороны. Слова были лишними.

— А позвонить? А, ну, да, сорри, глупость сморозил, — вспомнив об отключенном терминале, ненатурально повинился Владимир. — А что спецслужбы, полиция там или СИБ?

— Землю роют рогами и копытами.

— Не удивлён. Копытить они умеют, ведь мозгов на иное не хватает. Понятно теперь, почему в Казаковке скоро плюнуть нельзя будет без того, чтобы не нарваться на штраф о нарушении государственной безопасности и общественного правопорядка. Константин Андреевич, телефончик не одолжите на позвонить дяде Анастасии или сами ему скажите, что по заверению источника, заслуживающего доверия, с племянницей всё в порядке, насколько это может быть в её ситуации и положении, и что фигурант в моём лице не при делах, так сказать. Всё-таки нос у меня ещё не дорос настолько большим дядям звонить, так что сами. Я не претендую. Лучше одной хитрой тёте звякну.

— «Хитрая тётя» сейчас в процессе перелёта на восток державы и по сему не на связи, но она очень просила снять мистический щит с Анастасии. Она и её подчинённые крайне уповают на твоё понимание и содействие.

— Уповать они могут сколько угодно, могу только дыркой от бублика посодействовать.

— Что так?

— Сейчас я схожу в госпиталь, всё-таки главный врач и пациенты ждут меня, сообщу лично, что им придётся ещё подождать, а потом займусь поисками пропажи по своим каналам.

— Не правильнее ли будет привлечь спецслужбы?

— Может быть и правильнее, — согласился Владимир, — но тогда я имею все шансы не докопаться до первопричин, побудивших Настю на побег.

— Побег? — приподняв брови и склонив голову к правому плечу, спросил Горин. — Не похищение? Абсолютное большинство следователей склоняется к этой версии.

— Буду с вами откровенен, Константин Андреевич, у меня с собой всегда маленькое фото Насти с рунным кругом на обороте. Случись с ней что-нибудь действительно серьёзное я бы знал, поверьте. Побег — это тоже серьёзно, но не смертельно, и я очень хочу лично поговорить со своей девочкой по душам, понять, что заставило её бежать от родителей и воздать, самое главное, виновникам по заслугам. Стоп…, - во взгляде Владимира мелькнуло озарение:

— Стоп, а не потому ли вас заслали, что виновников искать не стоит? Папа и мама… Стоило догадаться. «Большой дядя» опасается, как бы я не начал сокращать поголовье его родственников. И «хитрая тётя» на самолёте быстрее ветра мчится, чтобы кое-кому по зубам не прилетело. Дело приобретает дурной оборот…

Горин напрягся. Лицо Огнёва, расслабленное несколько секунд назад, мгновенно обрело острые хищные черты готового к бою воина, а в глазах парня загорелись опасные огни, не сулящие ничего хорошего.

— Константин Андреевич, надеюсь вам не поставили задачи задержать меня любыми способами?

— Генерал-лейтенант Вяземская не настолько глупа. Не беспокойтесь, вашу сестру и учеников никто пальцем не тронет. Генерал-лейтенант об этом предупредила особо и трижды акцентировала внимание всех привлечённых лиц. Ни ей — никому не нужны проблемы.

— Похвально. Её предусмотрительность радует, только где она была раньше? Ладно — это тема для отдельного разговора и не с вами, Константин Андреевич. Филеров предупредите, не надо им за мной следить, иначе с глазами плохо будет. Сегодня я на мелкие сглазы размениваться не собираюсь. Я серьёзно, без шуток.

— Я так и понял, — кивнул Горин, вынимая из нагрудного кармана мобильный телефон.

— Приятно, что между нами нет недопонимания, — сухо улыбнулся Владимир, аккуратно снимая фотографию Анастасии со стеклянной дверцы шкафа. — Всего хорошего…

Губернатор непроизвольно моргнул и потряс головой. Огнёв, стоявший у шкафа, буквально телепортировался в неизвестном направлении, причём, и Горин готов был покляться на суде, входная дверь дома не скрипела, а окна не открывались. Только сработавшаяся пара наблюдателей, расположившаяся через дорогу с комплексом следящей аппаратуры, в том числе с тепловизором, принялась активно тереть резко заслезившиеся глаза.

Присев на лавку в тенистом сквере, расположенном около Николаевской церкви — старейшего православного прихода в Харбине, Владимир с наслаждением прикладывался к бумажному стаканчику с великолепным кофе, сваренным молодой китайской девчушкой в ближайшем кафе, крепкие молочного цвета зубы безжалостно рвали на части уже второй фаршированный блинчик… Да, голод совсем не тётка, а побегать ему пришлось немало. Впрочем, оставим за рамками повествования подробную историю поездки в Харбин, куда нашего героя направила волховская волшба, остановимся на основных вехах.

С легкостью оторвавшись от своры филеров и наблюдателей, Огнёв добрался до станции, где сумел незамеченным сесть в заднюю кабину локомотива ближайшего поезда, следующего в сторону столицы губернии. На узловой станции он перебрался на высокоскоростную «Стрелу», суя контролёрам и проводникам красную книжечку, очень похожую на удостоверения сотрудников силовых органов. Через минуту после встречи с ним бдительные сотрудники железнодорожного ведомства напрочь забывали о молодом силовике, с комфортом разместившемся в комфортабельном кресле пассажирского электропоезда.

Вокзал «Харбин — центральный» встретил нашего путешественника упорядоченной суетой, так непохожей на многоголосый хаос, царивший до эпидемии. Чувствовалась рука Горина, заставившего чиновничью рать работать по законам военного времени. Провернув тот же фокус с липовым удостоверением и избежав внимания камер видеонаблюдения, Владимир выбрался в город. Не теряя времени впустую, он направился туда, куда его вели чутьё и магия, в конце концов приведшие к волонтёрскому центру около Николаевской церкви.

Купив в ближайшем магазине одноразовый гигиенический набор и недорогой, но приятно пахнущий лосьон после бритья, Огнёв привёл себя в порядок в уборной комнате кафе и побрился, после чего отдал дань кухне заведения общепита, заказав кофе и блинчики на вынос. По прибытию на место интуиция прошептала не спешить, ведь есть шанс узнать много интересного. Тщательно взвесив все «за» и «против», он доверился голосу разума, расположившись в сквере, с которого открывался великолепный вид на церковь и волонтёрский центр.

После окончания перекуса бумажные стаканчик и контейнер из-под блинчиков полетели в урну, туда же отправилась влажная салфетка, которой вытерли руки, а наш наблюдатель удивлённо крякнул, разглядев пассажира, вышедшего из такси, припарковавшегося на общественной парковке у волонтёрского центра.

— Так-так-так, — пробормотал Владимир, провожая взглядом одетого в гражданскую одежду Маккхала, скрывшегося за высокой дверью центрального входа волонтёрского центра. — А где же второй братик?

Трофимыч нашёлся около церкви, откуда лениво парящим орлом обозревал подходы к скверу и обители волонтёров. Не будь на Владимире лёгкого отвода глаз, бдительный казак срисовал бы и его. Пришлось кардинально усиливать меры безопасности. Старый опытный пластун способен засечь тень, чего сейчас не хотелось бы, ведь развязка близко, а сердце в груди колотится бешеным молотом.

— Оба-двое, вот вы и попались, старички-разбойнички, — отряхнув штаны, Огнёв ленивой походкой направился к стоянке такси.

Между тем бдительный сторож у церкви продолжал страдать избирательной слепотой, в упор не замечая человека, скрывшегося за рекламным стендом, установленным у парковки. Ожидание тянулось мучительно долго, пять минут показались столетиями. Маккхал со спортивной сумкой через плечо, придерживающий дверь перед смуглой черноволосой девушкой со стройной фигурой, которую не могло скрыть платье в пол, показался спасителем, ниспосланным с небес. Пропустив удар, сердце забилось вольной птицей, запертой в тесной клетке. Сняв отвод глаз и выдохнув, Владимир решительно двинулся наперерез.

— Чито?! — суровый сын гор и кровный побратим не договорил, остановленный кулаком, сунутым под нос. Разглядев владельца оного, он предпочёл прикинуться ветошью и не отсвечивать. Череповато последствиями, как сказал бы Трофимыч.

Застигнутая врасплох смуглолицая красавица не успела ничего предпринять и даже пискнуть, как оказалась в крепких, но нежных объятиях молодого человека, но быстро пришла в себя.

— Привет, Солнышко! — больше ничего Владимиру сказать не дали, залепив рот поцелуем. Со стороны волонтёрского центра весело засвистела и заулюлюкала высыпавшая на улицу молодёжь.

С трудом оторвавшись от сказочно притягательных губ, Владимир, под одобрительные возгласы зрителей подхватил Настю на руки и зашагал в сторону церкви, молодёжь засвистела с утроенной силой.

Протоиерей Никодим, подслеповато щурился, поднимаясь по ступеням к церкви, в которой совершал службы последние годы. Когда-то жизнь сурово проверила его на крепость духа, покидав по разным «горячим» точкам бывшего выпускника Харбинского имени генерала Скобелева Высшего пехотного училища, пока он в тридцать пять лет не пришёл к Богу, уволившись из армии и поступив в Тобольскую духовную семинарию. С тех пор прошло ещё больше лет, четверть века из которых он провёл в родной Желтороссии, в конце концов осев в Николаевской церкви. Заслышав за спиной весёлый свист, отец Никодим, несмотря на почтенный возраст, будучи крепким аки столетний дуб, но из-за прожитых годов таки подслеповатым, нацепил на нос очки и обернулся.

Высокий молодой человек с широким разворотом плеч, легко поднимаясь по ступеням, будто пушинку держал на руках доверчиво прижавшуюся к нему девушку. Во взглядах, бросаемых молодой парой друг на друга даже издали чувствовалась любовь.

«Хм-м, — хмыкнул про себя отец Никодим, узнав парня перед собой и догадываясь, о чём его сейчас будут просить».

Протоиерей, несмотря на почтенный возраст, давно переваливший за восемь десятков годков, не потерял связь с внешним миром, по-прежнему продолжая следить за жизнью мирской, лихо управляясь с новомодными гаджетами и телефонами. В губернских новостях не один раз упоминали про развёрнутый в Казаковке госпиталь, как и о целой бригаде юных целителей, бесплатно работающих в нём. Пару раз на новостных ресурсах размещали фотографии врачей с помощниками от народной медицины. Орденоносный кавалер тоже не избежал внимания прессы, засветившись в одном из репортажей. Авторы статьи не отказали себе в удовольствии сделать ремарку на высших государственных наградах, кратко осветив жизненный путь местной знаменитости и тиснув в статью пару фотографий с официального кремлёвского приёма.

Поправив очки, отец Никодим присмотрелся к паре, сопровождающей юных влюблённых. Старые матёрые волки, живущие войной и охраняющие границы государства, один из которых отложился в памяти протоиерея по кремлёвской фотографии с молодым человеком. Старик вздохнул от резко навалившихся на него воспоминаний, когда-то он сам был таким, но пошёл по иной стезе, не менее важной, ведь души тоже требуют пригляда. Опалённые войнами и смертями души воинов даже большего, чем простых мирян и привычной паствы. Кто бы что не говорил, молодой человек с девицей на руках по-прежнему находится на передовой, изо дня в день воюя с моровым поветрием. Никодим даже без очков видел усталость, поселившуюся в глазах парня, сейчас ушедшую на задний план из-за плескающейся в них любви и стальной решимости. Готов ли он взять грех на душу? Молодые спешат жить, ведь болезнь не выбирает молодых или старых, косой смерти скашивая всех без разбора. Сегодня они есть друг у друга, а завтра их может не быть… С минуту старик и молодой человек вели между собой молчаливый диалог взглядами, итогом которого стала лёгкая улыбка умудрённого жизнью протоиерея в седую бороду и согласный кивок с движением старческой ладони в сторону церкви. Через тридцать минут лихорадочной суеты и спринтерского забега молодых в ближайший ювелирный салон под сводами храма раздалось:

— Венчается раб Божий Владимир рабе Божией Анастасии…

— Рассказывай, Душа моя, как ты докатилась до жизни такой, и каким боком здесь оказались эти два уголовных типа бандитской наружности, — после венчания отзвонившись по всем номерам об обнаружении пропажи и потребовав, чтобы их сутки не беспокоили, Владимир снял столик в ресторане «Манчжурия». — А вы, братцы, пишите объяснительные в десяти экземплярах, я вам пяточки прижиганием лечить буду!

— Вова, может не надо? — теребя колечко на безымянном пальце, робко заступилась за побратимов Настя.

— Ладно, уговорила, Солнышко, не буду я им пятки прижигать, — улыбнувшись на все тридцать два, Огнёв скорчил злую рожу:

— На дыбу мерзавцев! — пристукнул по столу Владимир. — А ты, Настюша, не уводи разговор в сторону.

Кто бы сомневался. Мама с папой, и до этого льющие яд с кислотой в сторону дочкиного воздыхателя, в один день превзошли сами себя, цинично поведав девушке о последних событиях на границе с сожалением о том, что японские киллеры не достигли результата. После вопроса отца, заданного ядовитым тоном, не хочет ли дочь не успев стать женой, перекочевать во вдовы, Настя решительно настроилась бежать. Мысль о побеге у неё тлела давно, просто родители, сами того не осознавая, щедро плеснули керосину на тлеющие угли опасных дум. Выворачивание рук с демонстративным обсуждением возможных кандидатов в женихи и мужья и преференций, которые они могут дать, уже поперёк горла стояло. Приглашения на рауты и балы сыпались будто из рога изобилия. От большинства Насте удавалось отвертеться, видимо и родители не слишком жаловали некоторых приглашающих персон, не видя в них финансовых или политических выгод, но от некоторых отбрыкаться не удавалось и плевать, что в стране и мире бушует эпидемия. Знать желает похвастать друг перед другом новыми дизайнерскими моделями масок, сочетающимися с туфлями и сумочками. А где это делать, как не на очередном рауте? В один не прекрасный момент Настя осознала, если пустить дело на самотёк и не взять его в собственные руки, она и женой любимого человека может не стать. Японские ли диверсанты, русские ли убийцы или вирус — всё равно. Любимый человек в любой момент может перекочевать на два с половиной метра под землю.

Приняв решение, она начала действовать. В уме девушке не откажешь, она прекрасно понимала, что её пропажа мгновенно поставит на уши все спецслужбы столицы и страны, да и папины телохранители, приставленные к ней, существенно снижали свободу манёвра, но однажды в деканате она разговорилась с Аминой, сокурсницей из параллельной группы. Не описать словами удивление Насти, когда Амина попросила передать благодарность жениху новой знакомой за двоюродную сестру Айшат, обретшую семейное счастье. Слово за слово и Настя аккуратно вытащила из Амины все подробности, узнав, что та происходит из тейпа Маккхала, сослуживца и кровного побратима Владимира, причём последний делал об этом секрета перед своей девушкой.

Удача сама плыла в руки и грех её было упускать. Решившись на авантюру, Настя позвала Амину «припудрить носик», где в тиши женской уборной поведала о своём горе и раскрыла часть планов. Девушка согласилась помочь. План разрабатывали недолго. В день пропажи Амина принесла в университет в рюкзаке заранее купленный комплект женской одежды, парик и театральный грим. С гримом у Насти, с пяти до пятнадцати лет занимавшейся в театральном кружке, отношения были на короткой ноге. Линзы изменили цвет глаз, парик и накладки на дёсны поменяли цвет волос с линией щёк и скул, а грим и тщательный макияж окончательно превратили блондинку славянской внешности в смуглолицую уроженку горного Кавказа. Университет они покидали так, чтобы Амина прикрывала собою подругу от беспристрастного взгляда видеокамер. Сбивая со следа возможный хвост, девушки дважды меняли такси, пересаживались на автобус, пока не прибыли в дешёвый хостел в одном из пригородов столицы, откуда Амина позвонила Айшат, описав той ситуацию, в которую умудрилась вляпаться.

Утром следующего дня из воздушной гавани Владимира рейсом на Грозный вылетела Амина. По крайней мере по документам…

На Кавказе Настю уже ждали, из аэропорта переправив в волонтёрскую контору, где уже ушлыми сотрудниками за определённую мзду был состряпан необходимый пакет документов на новую личину со всеми фотографиями и удостоверениями, в период пандемии имеющими силу паспорта, а на следующий день обратно в аэропорт, где девушку ждал вечерний рейс на Харбин с пересадкой в Иркутске. Умница-дочка сумела дозвониться до папы, который по счастливой случайности находился в столице Желтороссии вместе с шебутным побратимом казацких кровей. Старички-разбойнички никак не стали светиться в воздушной гавани и звонить одному товарищу в Казаковку, чтобы не навести на его след кого не надо, посоветовав беглянке вместе с другими волонтёрами ехать до точки сбора, откуда они её заберут…

— Эй вы, герои, вы в курсе, что поставили раком все спецслужбы империи вплоть до СИБ? — глядя на «старичков», спросил Владимир. — Теперь в курсе, с чем вас и поздравляю. Солнышко, предлагаю никак не светить твои приключения и даже под угрозой расстрела никому не рассказывать о помощи дочки и племянницы дяди Маккхала. Отрицай всё. Дело-то подсудное, сама понимаешь. Не стоит нарушать его чуткий сон. Мы их и его как-нибудь иначе поблагодарим. Лучше я скажу, что вышел на связь с ними здесь, тем более мне поверят, а ты, скажем, нашла на территории университета чужой паспорт и решила им воспользоваться, а прибыв сюда, выкинула его или сожгла, чтобы им больше не воспользовался никакой мошенник или мошенница.

— Значит, я мошенница?

— Ты очаровательная мошенница, укравшая моё сердце. Скажешь это не так? О, смотрите, кто к нам на огонёк пожаловал!

Квартет заговорщиков дружно посмотрел в сторону барной стойки, возле которой молоденький тщедушный бармен, тыкал рукой в направлении их столика целой команде, состоящей из генерал-лейтенанта Вяземской, губернатора Горина и двух незнакомых, но, несомненно, высокопоставленных чинов.

— Надо ещё шампанского и закуски заказать, — обронил Владимир под всеобщее молчание, — наше скромное празднование превращается в необузданную пьянку.