Глава 9 Питон

Глава 9 Питон

«Питоны являются самыми крупными из змей. Длина некоторых из них может достигать десяти или даже пятнадцати метров. Вместе с тем в странах южных ходят упорные слухи о древних змеях, столь огромных, что способны они целиком заглотить не то, что человека, но и целого быка. При всем том научных подтверждений данным слухам до сих пор нет…»


«Книга о змеях»


В отеле пахло цветами и сдобой. И запах этот, сытно-хлебный, сдобный, действовал успокаивающе. Он заполнил небольшой сумеречный холл, добрался до окон, раскрытых по жаре.

- Петровна! – голос Фрола Яковлевича потревожил сонную тишину.

И пара мух закружилась над стойкой.

- Петровна, гостей встречай… эй…

Фрол Яковлевич по-хозяйски подвинул к себе звонок и пару раз стукнул.

- Угомонись, - этот голос был тих и спокоен.

Принадлежал он женщине средних лет и весьма своеобразного обличья. Она была высока и худощава. Седые волосы зачесывала гладко, собирая в короткую куцую косу. Темное платье её отличалось весьма характерной строгостью линий. И шито было по моде еще довоенной, сколь могу судить.

- Доброго дня, - произнес Бекшеев.

И я повторила за ним.

- Вот, - Фрол Яковлевич слегка смутился. – Гостей привез. Нумер нужен.

- Несколько, - поправил его Бекшеев. – Но мы с… сопровождением.

Глаза у женщины были мертвыми. Стеклянными, как у зверей в музее. Случилось мне как-то заглянуть… жуткое место, честно говоря. Хотя Одинцов что-то там говорил о важности, сохранности и культуре. Мне же запомнились только эти вот стеклянные глаза.

Мертвый взгляд женщины остановился на Девочке. И я даже приготовилась услышать отказ. Но губы Петровны дрогнули и растянулись в жутковатого вида улыбке.

- Рада, - сказала она. - Гостям.

Голос ее остался тихим и шелестящим. Честно говоря, у меня от этого голоса по спине мурашки побежали.

- Она воспитанная, - сказала я зачем-то. И в ответ получила спокойный кивок.

- Уверена в этом. Я люблю животных.

- Ага, - хохотнул Фрол Яковлевич. - Больше чем людей.

- Фрол, - взгляд женщины задержался на нашем водителе. - Если у тебя все, то можешь быть свободен.

Фрол Яковлевич смутился и отступил.

- Погодь, - Тихоня подхватил его под руку. - Пойдем-ка, побеседуем о делах нашеских. Нам машина нужна будет? Нужна... Вот через часик и...



- И что ты обо всем этом думаешь? - поинтересовался Бекшеев, раскрывая чемодан.

Комнаты нам выделили разные. Суровая Петровна, открыв паспорта, заявила, что номеров на двоих нет. И главное снова глянула так, что желания спорить не возникло.

- Думаю... В целом я уже высказалась, что я думаю.

- А в частностях?

- Помимо того, что эта семейка мягко говоря... - я сделала взмах рукой, явно чувствуя недостаток слов. - Странно это все. Нелогично.

Девочка растянулась на ковре. Сквозь открытое окно тянуло прохладой, а доски пола нагрелись и Девочка жмурилась от удовольствия.

- Сверимся? – предложил Бекшеев. – По нелогичностям?

- Долго придется.

- Так и спешить некуда.

Девочка приоткрыла красный глаз. И закрыла, притворяясь спящей.

- Во-первых, то, что на станции… я ведь не ошибаюсь, что это очень невежливо? Сперва приглашать в гости…

- Вынужденно, - поправил Бекшеев.

- Пусть и вынужденно, но все же приглашение было. А потом все перевернулось и мы здесь.

Не буду врать, здесь мне нравится куда больше.

Комнаты не так и велики, но при том здесь чисто и свежо. Мебель старая и солидная, из той, что на века. Да и в целом нет желания убить кого-то, каковое, чую, в поместье Каблуковых возникло бы и весьма скоро.

- Это и вправду невежливо, - Бекшеев оперся на чемодан. – Мягко говоря… полагаю, согласие не наш приезд давал Анатолий… и вновь же, вынужденно. Быть может, изначально Мария Федоровна планировала как-то… расположить нас к себе.

- Тебя.

Меня она за человека не считала, как и Тихоню.

- Меня. Однако…

- В процессе поняла, что смысла суетиться нет, - сделала я вывод.

- Именно.

- А раз избежать конфликта все одно не выйдет, то к чему тратить силы на неудобных гостей…

- Согласен.

Люблю, когда со мной соглашаются.

- Во-вторых. Вся эта история… - я распахнула двери тяжелого шкафа. Дубовый, резной с бронзовыми ручками он обещал неведомые сокровища, но внутри оказалась лишь пустота. – Нелогична напрочь. Сперва они сделали все, чтобы представить смерть Ангелины несчастным случаем. Теперь Мария Федоровна уверяет, что это тоже убийство. Точнее, что она согласна, что это тоже убийство. Но как-то вот согласна…

- Не до конца?

- Точно.

Бекшеев всегда умел находить правильные слова. И мое собственное впечатление окрепло.

- Такое вот чувство, будто дамочка эта на двух стульях усидеть пытается. И вашим, и нашим…

- Возможно, что так оно и есть.

- Дочь она не любила.

- Скорее всего, - согласился Бекшеев и подал мне костюм. – Но, возможно, дело не в любви. В традиционных семьях всегда мальчики ценились больше девочек.

- Вот мне это не рассказывай, - я костюм отправила на вешалку. И рубашки на полку выложила. Оно, конечно, Бекшеев и сам справится, если что, но стоять и смотреть как-то неудобно. – Что такое наследник я понимаю. Но даже у нас это было не так… явно.

И не скажу, что братьев любили больше.

Нет.

В другом дело. В отношении, что ли? Им больше дано. И спрос с них тоже больше. А мы с сестрами… нас как раз вот любили. И баловали. И… и с другой стороны, в семье детей хватало. А вот если бы как у них? Если бы только я родилась, одна… и без надежды на наследника?

А потом брат.

Долгожданный. Не знаю. Сложно. С людьми всегда сложно.

- С тем, что касается Марии Федоровны, я согласен. Она явно что-то недоговаривает. Дальше?

- Дальше… Надежду она тихо ненавидела. Может, поначалу еще и нормальные были отношения, но потом…

- Потом характер столкнулся с характером. И Надежда, полагаю, отказалась уступать, - Бекшеев указал мне на кресло. – Сядь. И снова согласен…

- Еще нелогично, что она так взяла и вывалила… про лекарства. Фактически призналась, что опаивала дочь. Кстати, а угрозы этой Ангелины реальны?

- Сложно сказать, - Бекшеев разглядывал шкаф. – С одной стороны сроки вступления в права наследства вышли. С другой… думаю, хороший адвокат нашел бы лазейку. То же нарушение прав вполне реально. Срок тогда начинается не с момента вступления в наследство, а с момента фактического нарушения данных прав. Но хороший адвокат стоит денег. И такие тяжбы могут тянуться не годами – десятилетиями.

Что наверняка было никому не нужно.

- Думаю, и Ангелина это понимала. И Анатолий с матушкой. Скорее всего дело закончилось бы заключением договора. Ей бы выплатили некую сумму отступных. Может, на них она и рассчитывала… гадать теперь можно до посинения. Но ты права. Каблуковой не было нужды вываливать все подробности. Тем более столь… неприглядные.

- Тогда зачем?

- Не знаю. Хотелось бы думать, что я её зацепил, но на деле… мне кажется, она запуталась. Или отвлекает наше внимание от чего-то другого. Изображает искренность, жертвует в том числе и репутацией семьи…

Ради чего?

Или ради кого?

- Мне еще кое-что показалось странным, - признался Бекшеев, выставляя на полку кожаный несессер. – Поведение самой Ангелины.

- В чем?

В кресло я забралась с ногами, до того уютным оно показалось.

- Смотри. Она знает, что в семье её, мягко говоря, не любят. Более того, она вдруг осознает, что её… травили? Опаивали?

Скорее второе.

Кстати, странно, что не отравили. Это было бы проще. И дешевле в конечном итоге.

- Она смогла вырваться. Очистить разум. Осознать… и что она делает?

- Возвращается, - теперь я понимаю, что хотел сказать Бекшеев. – Зачем она возвращается? Это… опасно, в конце концов. Там, где одурманили раз, одурманят и второй, если не придумают чего похуже. Ради… наследства?

- Эти вопросы как раз можно перепоручить адвокату. Нет, здесь что-то другое… что-то настолько важное, серьезное, что заставило её рискнуть.

И умереть.

- Но если… если они что-то и знают, нам не скажут, - я погладила обивку. Темно-зеленая ткань и вышитые желтой нитью цветы. И то, и другое слегка выгорело на солнце, но кресло от того не стало хуже.

- Именно.

- Тогда…

- Начнем отсюда. Вот, - Бекшеев папочку Одинцовскую с собой пригласил. – Я тут предварительный расклад сделал.

И карту взял.

Спрашивать откуда – не буду. Её и раскатал на столе. Бросил взгляд на часы, такие вот солидные, которым место на камине, а не на подоконнике.

Стук в дверь заставил нас повернуться.

- Можно? – поинтересовался Тихоня.

- Заходи. Так даже лучше, - Бекшеев придавил карту, что норовила свернуться, с одной стороны часами, с другой – не менее вычурной пепельницей. – Смотри, вот тут мы…

И пальцем ткнул в самый центр карты. Огляделся.

И Тихоня молча протянул кошелек.

- Спасибо, - Бекшеев положил двухрублевую монету с орлом. - Я и сам подумывал о том, чтобы задержаться в городе. Поместье Каблуковых тут…

Десять копеек.

- А здесь – Пестряковы.

Еще десятка.

И оба поместья действительно рядом находятся, разделенные узкой речушкой.

- Ангелину нашли в лесу… вот точное место нам покажут. Надеюсь. Но пока будем считать, что фактически на территории поместья. Здесь нашли Величкину… деревня Салтыковка.

Еще десять копеек, но ложатся они с другой стороны от города.

- А здесь – Пелагею Самусеву… предположительно – последнюю жертву. Близ старой мельницы.

И снова в сторону.

Десять копеек.

- Тихарева. Козулина…

Монеты ложились по разные стороны.

- А вот тут сама Змеевка.

В стороне от поместья Пестряковых. И если прикинуть, то от Змеевки до самой дальней монеты верст двадцать наберется. Далековато.

- Хрень выходит, - заметил Тихоня, склоняясь над картой.

- Да нет. Как раз очевидно.

- Что?

Мне вот очевидно не было. Разве что…

- Если их убивал Анатолий или его мамаша…

Хотя понятия не имею, зачем ей убивать этих, совершенно далеких от её жизни и драгоценного сыночка, женщин.

- Им тяжеловато добираться было бы… - договорил за меня Тихоня.

- Не факт, - Бекшеев разглядывал карту с презадумчивым видом. – Все же не сбрасывал бы со счетов. Машина имеется. Водить умеют, а расстояния тут не так и велики. Но да. Из города добраться до любой из точек проще и легче, чем от поместья Каблуковых.

И ведь не поспоришь.

- А в городе… в городе змей нет, - Тихоня обошел карту кругом. И потом еще раз. Взгляд его был задумчив. А я думала, что Одинцову наши выводы не слишком понравятся.

Да и в целом…

Нет, может, конечно, прав Бекшеев, и этот Анатолий ездил по округе, выискивал молодых девиц, склонял их ко греху, как это принято говорить в высшем свете, а затем убивал гадюками.

Только…

Натянуто выглядит.

- И с чего начнем? – Тихоня вот сомнениями не страдал.

- Думаю, с госпиталя, раз он есть… заодно родню найти бы…

- В полицию?

- Заглянуть, пожалуй, стоит… пугать тем, что сунемся в работу, нет. Мы ж тут частным порядком.

Кивок.

- Тогда… - Тихоня склонился над картой. – Я, может, родней займусь? Пойду, поспрошаю… кто там с кем жил и чего вообще…

- Тихарева, - Бекшеев вытащил листок с краткой информацией. – Хронологически первая в списке. Семь лет тому. Обрати внимание.

- На что?

- На все. Если получится найти подругу, поговори… если она действительно первая, то он мог и ошибиться.

- Или она, - я коснулась загривка, и Девочка приоткрыла красный глаз. – Девочку возьмешь? А то в госпиталь с ней не потянешься…


Госпиталь располагался в еще одном особнячке, тоже с колоннами в числе четырех, лепниной и лестницей, в которую Бекшеев мрачно ткнул тростью.

- Если хочешь, - предложила я, - посиди на лавочке. Слушай, а почему тут дома такие… не знаю, похожие?

- Скорее всего по одному проекту возводили.

- Это как?

- Каждый проект стоит денег и немалых. Вот и была привычка. Нанимали архитектора, чтобы спроектировал какое-нибудь одно здание. Платили. А потом нанимали студентов, чтобы они этот проект слегка изменили под те или иные нужды. Тоже платили, но куда меньше. Обычно меняли внутри и не так сильно, а внешнее обличье вот…

Вот.

Понимаю.

- Идем, - вздохнул Бекшеев. – Похоже, тогда в большой моде были лестницы.

- И колонны.

- Колонны всегда в моде. А вот лепнина – это уже излишества. Кстати, дом точно не предназначался для размещения госпиталя. Маленький он для госпиталя…

Внутри пахло лекарствами и от запаха этого засвербело в носу. И еще карболкой или чем там полы моют. Светлые стены. Тряпка на полу, брошенная так, чтобы каждый входящий всенепременно по ней прошелся. Стол, который прямо в коридор вытащили, и хмурая квадратная женщина в синем халате.

- К кому? – поинтересовалась она, вперившись в нас тяжелым взглядом.

- К целителю, - Бекшеев изобразил улыбку, но это был случай, когда та не подействовала.

- Часы неприемные…

- А мы по особой надобности, - он вытащил удостоверение. Использовать его Бекшеев не особо любил, но сейчас, похоже, иного выхода не видел.

- К которому? – удостоверение женщину не впечатлило. Она лишь губы поджала и прищурилась.

- А их несколько?

- Антонина Павловна… - звонкий голосок донесся откуда-то из глубин коридора. – Пропустите…

- Пропустите, - проворчала Антонина Павловна, не скрывая раздражения. – Как порядок блюсти, когда порядка нету? Ходют и ходют…

Я прищурилась.

Кто бы ни проектировал этот особняк, окна он сделал огромные, в пол. И свет сквозь них проникал, зыбкий, дрожащий. Но от этого света растягивался в бесконечность. И белизна стен растворяла эти стены, меняя пространство.

- Антонина Павловна…

Женщина в белом халате казалась не призраком, нет, скорее уж созданием иного лучшего мира. Того, в котором всегда свет, солнце и чистота.

Впрочем, стоило ей приблизиться, и наваждение сгинуло.

Просто женщина.

В белом халате, наброшенном поверх обычного платья в крупный горох. Тоненькая. И хрупкая. Светлые волосы зачесаны гладко, но полупрозрачные прядки все одно выбиваются и распушаются, преломляя свет, отчего кажется, что над головой женщины сияет нимб.

А вот возраста не понять.

Черты лица мелкие и само личико выглядит почти кукольным. Вот только в уголках глаз уже появились морщины. И на лбу – характерные вертикальные заломы.

- Добрый день, - произнесла женщина звонким голоском. – Вы ко мне?

- Пока не знаю, - Бекшеев изобразил поклон и удостоверение убрал. – Скорее всего… мне нужно побеседовать с кем-то, кто знал Ангелину Каблукову…

- Синюшкина она, - Антонина Павловна губы поджала. – Каблукова – это в девичестве была. А как замуж повышла, то Синюшкиною стала. А я говорила, что убили её! Говорила!

И в голосе этом мне послышалась искренняя радость.

Нет, не тому радовалась Антонина Павловна, что Ангелину убили, а тому, что наше с Бекшеевым появление доказывало её правоту.

- Это дело приватное, - поспешил заверить Бекшеев целительницу. – Но… где мы могли бы поговорить?

Над золотыми волосами порхали золотые пылинки. А лицо женщины вдруг изменилось. И я увидела, что она куда старше, чем кажется.

Но длилось это несколько мгновений.

- Давайте, ко мне в кабинет… Антонина Павловна, Семерякову я сама позвоню.

- Позвонит она… - в спину донеслось ворчание. – Конечно, позвонит… а этот ненормальный и радый будет… ходят тут и ходят. Ходят и…

Загрузка...