Злое марево: Луч Империи

Глава 14

Я — Фёдор

Я знаю, это сон, а не видение. Вижу себя со стороны и в то же время участвую в этой сцене. И сцена эта — адский кошмар. Тот самый, что однажды случился наяву.

— Держу! — доносится далеко позади голос Веры.

Я не вижу жену. Здесь, в глубине марева, обзор не больше пары метров. Вокруг лишь черная, непрерывно клубящаяся пелена. Иногда мне кажется, будто она живая и может воплотиться в монстра. Кто знает, может, так и есть.

— Держи крепче, любимая! — ору в ответ весело, чтобы подзадорить и подбодрить Веру.

Канат, которым я обвязан за пояс, уходит назад, теряется в мареве. Он натягивается, словно Вера не пускает меня.

Я бросаю взгляд на левую руку. В ней большая сумка с рунными снарядами. Страшно ли мне? Это уж да. А кто бы не испугался? Но, превозмогая страх, делаю новый шаг. Веревка вновь натягивается, но сразу расслабляется.

— Ты как, милый? — кричит Вера.

— Превосходно, ненаглядная! — Но голос предательски дрожит.

Ещё один шаг, и я наконец вижу её — червоточину. Огромный иссиня-чёрный шар пульсирует. Уж он точно походит на живое, дышащее существо. Вот только из чего он создан? Он будто и не материя вовсе.

— Вот и настал твой шанс, — шепчу я сумке.

— Дорогой! — слышу тревожный окрик Веры. Веревка снова натягивается. Того гляди, притянет обратно.

— Всё хорошо! Почти дошел!

Я вновь иду. И если сначала шаги давались с трудом, то теперь меня будто притягивает. Делаю шаг и словно скольжу по песчаной почве. Глаза прикованы к тьме червоточины, но в голове ужас: «Неужели и впрямь я коснусь этой гадости?».

Но я помню — касаться не надо. Просто закинуть сумку. Снаряды в ней нестабильны и могут рвануть в любой момент. Уж как английским чудодеям удалось создать такое, для меня загадка.

Я достаточно близко. Раскачиваю сумку, чтобы залетела как можно дальше. Бросок — сумка залетает в чернь этой мерзкой язвы. Материальна червоточина или нет, но в месте, где пролетела сумка, появилось свечение. Через секунду его вновь затягивает тьма.

— Сделано! Иду обратно! — кричу я. Голос трепещет от волнения и радости.

«Господь всемогущий! Пусть эти рунные ядра уложат хоть одного из демонов!» — взываю я, пока разворачиваюсь. Одновременно натягивается веревка. Значит, Вера услышала и поможет мне идти правильно.

Но едва я развернулся в сторону, куда уходит мой поводок, как там же из мрака марева появляется фигура. На миг я думаю, что это Вера — не выдержала и побежала встречать.

Но нет — деморг!

Вытаскиваю меч и вглядываюсь. Это элитная тень. Их отряды невелики числом, но зачастую каждый такой монстр губит десятки воинов, прежде чем сгинуть.

Черный доспех элитного тускло светится. Такой же свет мерцает в его следах после каждого шага. Никто не видел их лиц, ведь они скрыты за сплошными зловещими масками. Лишь горящие глаза видны в его прорезях. Плащ позади доспеха развивается, как при урагане, в то время как вокруг полный штиль.

В руке деморга появляется призрачный меч. Клинок кажется полупрозрачным, но я знаю — он столь же убийственен, как сталь. И даже хуже. Обжигает всех, кого коснется.

Одним шагом он перемещается ко мне. Этим меня не удивить. Вне марева мне приходилось видеть, как они в одно мгновение скользят на десятки метров.

— Милый! — обеспокоено кричит Вера.

— Тащи! — выкрикнул я, отлично понимая, что слишком сложно тягаться с элитной тенью в одиночку.

Веревка мгновенно пружинит, притягивая меня, облегчая шаг. В то же время что есть силы бью мечом. Движение широкое, размашистое. Пусть лишь отпрыгнет. Моя задача — уйти, а коли увяжется, то одолеем. Британцы подсобят. Да и проще с деморгами биться вне марева.

Деморг отскакивает метра на два назад, его почти не видно в густоте марева. Призрачный клинок взвивается к небу и бьет по веревке. Я же едва не падаю, влекомый инерцией.

— Фёдор! — доносится истошный крик жены.

Но мне некогда отвечать. Драки не избежать, и я должен сосредоточиться на враге. Не обращая внимания на торчащий от меня, будто длинный хвост обрывок каната, я посылаю один за другим два магических удара. Второй, тот, что прошел сквозь меч, настигает элитного. Он чуть качнулся, но устоял. Делает шаг и вновь возникает передо мной.

Он бьет. Я отражаю. И нет даже намека на лязг металла. Призрачный клинок беззвучен.

Новый удар! Клинок деморга проходит сквозь сталь моего меча и настигает меня — прошивает тело насквозь. Это самый гнусный трюк в его арсенале. Когда оружие в таком режиме, то не наносит вреда. В такой момент оно и впрямь — призрак. Но на обратном пути вновь становится опасным. И тут уж берегись!

Разумеется, моя рука с мечом уходит слишком далеко, чтобы вовремя вернуться и поставить блок. Я уклоняюсь — это всё, что остается. Чудом избегаю касание клинка.

Элитная тень ускоряет махи. Шаг за шагом я отступаю. Думать некогда, но осознание неизбежно приходит — я отхожу к этой мерзкой субстанции — червоточине.

Надо ударить магией, чтобы заставить его отшатнуться или отскочить, но куда там. Он машет мечом столь неистово, что попросту не дает шанса на такой маневр.

Но невесть откуда взявшийся магический удар настигает нежить, и его сносит чуть в сторону, заставляя рухнуть на колени.

— Забери тебя демоны! — яростный вопль Веры объясняет, что случилось.

— Вера! Нет! — рычу я. — Уходи!

— Заткнись, милый! — Господь всемогущий! Как же мил её голос! Как же она прекрасна! Как люблю её!

Деморг на ногах, перекидывает свои горящие глаза с меня на Веру, будто оценивает — кто вкуснее.

Новая схватка, и теперь уже наседаем мы. Даже элитная тень не ровня, если атакуют двое Дубравских.

Словно отчаявшись, он мечет в нас магические силовые удары. НАШИ силовые удары. При воплощении элитные тени не знают подобных приемов. Но коли ударишь их, то способны перенять.

Он бьет с двух рук. Один разряд летит в меня, второй — в Веру. К несчастью, уклониться она не успевает. Удар роняет мою жену плашмя на спину. Ужасное падение.

Будто увидев свой шанс, он скользит к Вере. Оглушенная неприятным падением, она только-только начала приходить в чувства. Я прыгаю в их сторону. Мечом блокировать бесполезно, и я попросту налетаю на тень. Перед тем как ухватиться, успеваю напитать руки силой. Без защиты такое касание причиняет жуткую боль, а рун на перчатках надолго не хватит.

Через мгновение мы чуть ли не кувыркаемся, ухватившись друг за друга. Для меня силовая схватка с таким деморгом — нечто новое. Мы кружим в попытке побороть друг друга, придавить к земле.

— Фёдор! — слышу крик Веры.

«Неужели ранена?» — ужасаюсь я. Но по голосу кажется, что скорее взволнована. — «Ну же, милая! Хочешь подсобить? Сейчас лучший момент, пока я держу эту гниду».

— Фёдор, назад!

«Да что не так?» — не понимаю я, вновь крутанувшись с вцепившимся деморгом.

На миг марево превращается в непроницаемую тьму. А потом всё становится ярким. Уши закладывает ужасный, невыносимый гул. К счастью, он постепенно слабеет. Я смотрю перед собой, руки всё ещё сжимают бронированные плечи элитной тени.

Но сама тень меняется. Маска на лице испаряется, но лица за ней нет. Лишь черная густота с горящими глазницами. От омерзения я чуть ли не выпускаю его.

Но метаморфозы моего врага не прекращаются. Мощные пальцы в черных перчатках разжимаются и исчезают, так же как и маска. Следом тело и ноги. За считанные секунды элитная тень превращается в чернеющий сгусток, часть которого остается на моих руках.

Ошарашенный и обрадованный внезапным сокрушением деморга, я разворачиваюсь к Вере. Но вижу лишь стену в шаге от себя: необъятную, чуть вогнутую, состоящую из мерзкой чёрной субстанции.

«Я внутри червоточины», — приходит осознание. — «Но ничего! Один шаг — и выскочу».

Но по необъяснимой причине не могу сделать его. Зато что-то тянет меня назад. Эта сила так притягательна, что не могу противостоять ей. Разворачиваюсь и поднимаю ногу, чтобы шагнуть дальше, вглубь червоточины.

Я слышу смешок. Тут кто-то есть. Я не вижу его, но понимаю — это демон. Тот самый, что создал элитную тень.

— Идем же! — выкрикивает демон и смеется. Высокий, тощий, с черными бездонными глазами, он проявляется метрах в десяти. Манит пальцем. — Идем, мой друг! Я как раз голоден!

Противится сил нет, червоточина, чем бы она ни была, засасывает и сознание, и тело. Я делаю шаг. Ещё один. Корю себя в бессилии, но вновь шагаю к демону.

Тот ехидно хихикает. Костлявые пальцы продолжают манить.

— Этому нельзя противиться, мой друг.

Но веки настороженно сжимаются над чёрными склерами, а я чувствую, как веревка позади меня натягивается и тащит назад.

— Так нельзя! — вскрикивает демон. — Ты всё испортишь!

Меня самого будто разрывает. Веревка усердно тянет назад, но душу манит внутрь этой поганой обители…

Жуткая, обжигающая пламенем боль охватывает всё тело, и я кричу в неистовом безумии… Падаю, но крепкая верёвка продолжает вытаскивать прочь из червоточины.

— Господь всемогущий! — успеваю выкрикнуть я, прежде чем погрузиться в сладкое беспамятство.

* * *

Я проснулся в холодном поту, привязанный к седлу жеребца, которого увлекал за собой поводок, привязанный к другой лошади.

Как же я не любил подобные сны. Они заставляли пережить тот ужас червоточины вновь и вновь. Напоминали о том, какую ошибку я совершил, решившись на столь отчаянный маневр — диверсию в мареве.

— Тпру! — услышал я голос Строганова.

— Тпру! — вторила ему Лиза.

Моя лошадь остановилась сама, как только поравнялась с компаньонами. Я был рад, что они не поленились привязать меня надлежащим образом, усадив как обычного всадника. Так трясло чуть меньше, и я мог видеть округу, глазеть на трубы древних заводов и искореженные электромобили.

Перед нами стояли двое: мужчина и парень-подросток. Оба вооружены лопатами и вилами, за плечами рюкзаки

— Приветствую, — кивнул им Строганов.

Те, глядя на него чуть боязливо, тоже поздоровались.

— В поле работали? — осведомился Строганов, слезая с лошади.

— Ну да, — мужчина разглядывал нас хмуро и с явным подозрением. — Картофель сажали.

— Припозднились, — заметила Лиза, тоже спешиваясь.

— Были причины. — Мужчина пожал плечами.

— А что знаете про ту стычку возле озера?

Строганов осуждающе глянул на Лизу. И я не мог не понять его. Вопрос из уст девушки звучал слишком резко и наверняка еще больше отпугнул путников.

— Стычку? Нет, ничего не знаем, — испуганно проговорил мужчина.

Но глаза пацана загорелись. Казалось, он только и ждал этот вопрос.

— Это которая вчера случилась? Где потом карету спустили в овраг? Кони долго дохли! Покалечились. Мы с пацанами хотели ближе посмотреть, но там уж гвардейцы не пустили.

Лицо парня сияло от возможности поделиться яркими впечатлениями. Но мне его слова совсем не понравились. Чтобы там ни случилось, ясно одно: кони помирали в мучениях. Как можно радоваться такому? Пусть и не боевые то были жеребцы, но всё равно живые существа. Божьи твари, достойные сострадания.

Мужчина толкнул его локтем. Но не из-за насмешки над страданием лошадок. Лишь из страха.

— Мы торопимся, барин, — моляще пробормотал он.

— А был с ними старик с взъерошенными волосами и большими очками? — спросил Строганов.

— Ну что вы, барин, — вновь промямлил мужчина.

Но пацана было не унять:

— Говорят, был такой. А ещё говорили про какую-то оборванку. При ней даже платья нормального не было.

Он вновь хохотнул.

— А где они сейчас?

Мужчина лишь тяжко вздохнул, понимая, что не в силах усмирить нрав парня. Тот с готовностью выпалил:

— Не знаю. Никто не знает. Но слышал, что потом большой отряд промчался по дороге к границе с Полоцкой губернией.

— Там же фронт проходит? — удивилась Лиза.

— Так говорят. — Пацан развел руки в стороны.

Я — Вера

Сердце билось торжествующе. Мерзкая черная слизь, что запорошила клинок — свидетель славной битвы с деморгами. И пусть демон, что сотворил и направил против нас армию лютых бестий, не убит и восстановит силы для нового боя. Зато не расширил он злое марево, не продвинулся на русских землях.

Я огляделась. Справа, метрах в десяти, стоял кузен. Лицо его выражало смесь ужаса вперемешку с экстазом.

«Он сейчас испытывает нечто невообразимое», — поняла я. Мы все проходим через такое после первой битвы с деморгами. Конечно, при условии, что битва заканчивается победой.

Брат не испугался, дрался и убил немало бестий. Его меч, также покрытый черными слизистыми каплями, — свидетель тому. Труп Павла, испещренный кровавыми ожогами на лице и теле, покоился в отдалении.

— Сержант! Не стой столбом! — послышался командный голос. — Эти трусы рванули туда, в чащу леса. Выстроить шеренгу и прочесать! Я хочу, чтобы не ранее обеда они с виноватыми мордами стояли перед нами на коленях. И чтоб связанные по рукам и ногам.

— Вы хотите казнить их, командир? — ужаснулся его собеседник.

— Спятил, что ли, дуралей? — усмехнулся тот. — Обойдутся плетью. Всыпем каждому по 50 ударов. Ну и клеймо позора. Кто струсил впервые — на пятку, у кого рецидив — на ладонь.

Скоро командир показался на нашей полянке. Я вспомнила, что видела его и во время битвы. На вид ему было лет тридцать, и, судя по обильным шрамам на лице, повоевал он из них все десять.

— А вот и наша героиня! — Лицо его осветилось восхищением, когда он поймал меня взглядом.

Он бодро подошел, коротко и резко кивнул.

— Сергей Михайлович Березин. — Глаза пробежались по моему наряду. — А ты кто такая? Откуда взялась? Кто обучил драться и… как овладела боевой магией?

«Он принял меня за простушку», — поняла я. Я и правда выглядела скверно в этом платье. Подарок Кузьмы был крепок, но не настолько, чтобы выдержать столько сражений, скачек и «прогулок» по лесу.

Местами платья попросту не стало. Только в этот момент я заметила, что одна из крупных рваных дырок частично оголила грудь. Стало стыдно, и я поспешила сдвинуть ткань.

— Да не робей ты! — усмехнулся Сергей. — Что я, бабских прелестей не видал?

Кто-то из солдат, что обступили меня — героиню сражения, заржал.

Конечно, я могла обмануть. Врать умела, но вовсе не любила. К тому же я не знала, что скажет Володя, если и его начнут расспрашивать.

— Рада знакомству с вами, Сергей Михайлович. — Я грациозно склонила голову.

Лицо Сергея обрело растерянность. Остальные тоже смутились и изрядно напряглись.

— Мое имя Вера, а фамилия Светозарова-Дубравская, — продолжила я.

Теперь лицо командира и вовсе побледнело. Солдаты кто охнул, кто отступил на шаг, не скрывая страха. Глаза их принялись изучать травянистую почву.

— Эм-м… Прошу прощения, — пролепетал Сергей. — Вы уверяете, что вы княжна Вера Игнатьевна?

— Не верите?

Возникло молчание. Глаза комполка старательно избегали моего платья, сосредоточившись на лице.

— Судя по тому, как вы сеяли смерть деморгов, сомневаться не приходится, — признался он наконец. — Но всё же, может, найдется документ?

Я осклабилась:

— Извольте спросить у него. — Моя рука вытянулась в сторону бледного как смерть кузена.

Арсений Громов

Громов прохаживался по кабинету, меряя шагами расстояние от двери до окна. Всё шло очень скверно: сопляк, получив новую руку, снова пропал. Вероятно, стоило ждать его не раньше чем через месяц с каким-то новым увечьем.

«Что ж, надеюсь, в этот раз он лишится не руки, а головы!» — зло подумал Громов.

— Успокойся, — послышался голос Глашатая.

Демон развалился в кресле за его рабочим столом. И хотя он призывал к спокойствию, его собственное исхудалое лицо выражало изрядное волнение.

— Я успокоюсь не ранее, чем получу Веру, — рявкнул Громов.

— Сдалась тебе эта девчонка. Если желаешь знать, где она, то изволь — там же, где Любимов, — в землях княгини Волконской.

— А Владимир?

— Он тоже там.

— И откуда ты только всё знаешь?

— Хм-м. Это просто. У меня есть свой человечек в Москве. У него отличные глаза и уши в Кремле. А там сведения из хваленой тайной экспедиции.

— Свой человек? — Громов, с одной стороны, насторожился, с другой — приободрился. — А может он поспособствовать окончательному падению Романовых?

— О-о!!! — В черных глазах демона блеснула яркая искорка. — Что ж. Пожалуй, я могу подумать, как это устроить.

— Когда?

— Ну, скажем, когда и ты кое-что сделаешь для нашего общего дела.

— Ты о Любимове?

— Профессор мертв, — отмахнулся демон. — Если слухи не врут, то заколот кинжалом в самое сердце.

— Так чего же тогда ты хочешь?

— Фёдора, который, между прочим, тоже объявился в Смоленской губернии.

— Фёдора? — Громов непонимающе уставился на демона.

— Муж Веры.

— А-а… Дубравский. Слышал, он сошел с ума или что-то вроде того.

— Так вот. Фёдор должен умереть.

— И он тоже? — не без горечи усмехнулся Громов.

— Он в первую очередь. — Голос Глашатая, всегда мягкий, с ноткой подхалимажа, стал строгим, как сталь. — Он опасен для нашего союза.

Громов задумчиво всмотрелся в демона. Что-то тут было не так. То профессор Любимов ему опасен, то Фёдор.

— А может, он опасен не для союза, а конкретно вам — демонам?

— Он опасен для нашего союза, и Фёдор должен умереть как можно раньше. А коли возражаешь, то…

— Знаю, знаю, не продолжай, — оборвал Громов. — Тогда сделке конец, а твоя армия вновь пойдет вперед на русские земли.

— Это не говоря о нашей особой договоренности. — Длинные узкие брови перекосились.

Громов вздохнул печально, затем нахмурился и сердито уставился на Глашатая.

— Неправильно всё это, — пробормотал он.

— Что? — недоумевающе спросил демон.

Отвечать Громов не спешил. Взгляд уперся в пол, руки сложились возле подбородка. В такой позе он простоял не меньше минуты.

Демон не выдержал первым:

— Так что? Конец сделке, граф?

— Нет, сделка в силе. Но… Ты ещё кое-что обещал, помнишь?

Настала пора Глашатаю скорчить недовольный вид.

— Ну, допустим.

— Так вот. — Голос Громова стал таким же стальным, как чуть ранее у собеседника. — Мне нужно это. Хочу знать, что ты держишь слово.

— Но…

— А насчет Федора не изволь беспокоиться. Считай его покойником.