Злое марево: Луч Империи

Глава 10

Я — Вера

Казалось, на теле нет живого места. Голова гудела после двух столкновений с (забери их демоны) тополями. Благо хоть платье — подарок Кузьмы, достаточно прочное. Без порванных мест не обошлось, но в целом всё ещё годилось для носки.

Едва мне удалось кое-как подняться на ноги, как послышался топот копыт. Я задрала голову, полагая, что это мои преследователи. Но те, как оказалось, никуда не ехали. Стояли над обрывом и изумленно таращились на меня. На головокружительный спуск не решались — оно и понятно.

Но откуда же тогда топот?

Из-за гула в голове я не сразу сообразила, что цокот достаточно звонкий. Значит, скачут не по мягкой тропе, а по древнему асфальту. И кроме копыт отчетливо слышались колёса.

Карета и правда вскоре выехала. Я с удивлением обнаружила на ней императорские флажки — люди Святослава, не иначе. Но почему они рискнули прибыть сюда, в Новгородскую губернию? Неужели конец междоусобице?

Позади кареты показались четверо всадников. Повозка остановилась, не доехав до меня пары метров, и те пустили лошадей в обход неё.

«Они знают меня! Возможно, прибыли за мной! Быть может, Святослав отправил их, узнав, в какой переплет я угодила!».

Но всадники, обогнув карету, словно не заметили меня и поскакали дальше. Удивленная, я проводила их взглядом и вздрогнула — навстречу выбрались другие всадники. Этих было шестеро.

Не понимая, что происходит, я молча наблюдала, попутно потирая ушибленные части тела. Всё оказалось не так уж и плохо. По крайней мере, обошлась без переломов и вывихов.

— Вы только посмотрите, какие люди, — издевательски произнес один из всадников четверки, сопровождавшей карету. — Люди Романовых. И что вы позабыли в Новгородских землях?

— Пусть не смущают тебя обозначения на карете, — спокойно ответил один из четверки. — Мы…

Но не успел он закончить, как один из шестерых вскинул арбалет и разрядил болт, угодив ему точно в шею.

Кровь брызнула фонтаном. Страж задергался, прижав руки к пораженному месту, захрипел и повалился с лошади.

— Это враги! Убить всех! — обнажая клинок, воскликнул тот, кто заговорил первым. — И того, кто в карете, тоже!

Кучер стремглав испарился в лесной чаще. Дверь повозки даже не дернулась. Кто бы ни ехал внутри — выбраться не рискнул.

Моё тело исстрадалось в долгом плену, а затем и от убийственного спуска по крутому лесному склону. Казалось, я едва чувствую себя. Но кодекс воина гласит: «Пока дышишь сам, пока есть кого защищать, пока видишь врага — бей его, не щадя ни живота своего, ни конечностей».

Так я и поступила. Сабля, полученная от неопытного юнца, взвилась кверху, и я рванула вперед.

Тем временем уже завязалась драка между оставшимися тремя стражами и шестью напавшими. К моменту, когда я подбежала, большинство их спешились. Я обрушила свой натиск на одного, чтобы страж кареты, на которого он наседал, мог чуть выдохнуть и сосредоточиться на другом враге.

Клинки схлестнулись. Звон стали быстро начал приводить меня в чувство. Голова прояснилась, хватка окрепла, боль в теле отступила.

— Ты еще что за чушка? — брезгливо бросил мой противник.

Вместо ответа я ускорилась, всё больше и больше приходя в себя и ощущая, как силы возвращаются. Возмущённый моей яростью, он снова открыл рот:

— Я грю, что ты за су… рх-рх-рх… — Последнее он хрипел, разбрызгивая алые брызги из горла похлеще, чем наш, убитый арбалетом.

Уже новый из врагов поспешал ко мне, заметив, что я уменьшила их число.

— Эй! А ну прочь бледовка!

Я ловко увернулась от его выпада и лягнула в бок, заставив повалиться на землю. Он явно опасался, что я накинусь и заколю его. Трижды перекатился и лишь затем вскочил на ноги.

— Получи, тварь! — он резко дернул в мою сторону растопыренную ладонь.

Инстинктивно я перекинула энергию в собственную руку и выставила навстречу, чтобы принять удар. Магический сгусток врезался в защиту, не нанеся вреда. Я лишь пошатнулась слегка.

Как жаль, что браслет на моем запястье не позволял направить магию против врагов. Но какое счастье, что он не мешал блокировать атаку.

В два прыжка я настигла противника. Тот, после моего блока, ошарашенно таращился, не в силах поверить в увиденное.

— Ты кто такая вообще? — пролепетал он, поднимая меч и разглядывая мое изодранное и окровавленное платье.

От изумления он явно потерял концентрацию, так что первый же мой выпад настиг цель. Острие вонзилось в правую грудину, погрузившись столь глубоко, что, несомненно, выскочило со спины.

Кровь брызнула не только на теле. Еще до того, как он плюхнулся на землю, тонкая красная струйка просочилась с уголка рта.

Я развернулась в поисках следующего. Но, как оказалось, всё было кончено. Одному, изрядно раненому, удалось удрать на коне. Потери наших, кроме первого, — еще один воин.

Я подошла к оставшимся двоим, протянула ладонь и усмехнулась:

— Победа!

Те смотрели на меня со смесью благодарности и настороженности. Но пожать руку не отказались.

— Кто вы, сударыня? — спросил высокий стройный с черными усами. Насколько я успевала заметить в пылу битвы, он неплохо владел боевой магией, чем активно пользовался.

— Вера Светозарова-Дубравская.

Они молча изучали меня. Сами представиться не спешили.

— Вы та самая, что была командирована на Британские острова? — спросил второй. Этот был невысок, но слегка упитан, походил на пирожок.

— Да. А вы?

— А мы — нет, — усмехнулся он.

— Я имею в виду… вы… вы же гвардейцы Российской империи? Что вы тут делаете? И разве не…

— Ах да! — с долей досады воскликнул усатый.

Он поспешил к карете. Мы с Пирожком переглянулись и пошли следом.

— Давно следовало это сделать, — пробормотал усатый, срывая флажки с кареты. — Может, и обошлось бы тогда.

— Уж точно, — кивнула я. — Это же Новгородская губерния. Тут кругом люди графа Громова.

— И, клянусь всеми святыми, они идиоты, — согласился усатый. Затем повернулся к Пирожку. — Проверь клиента.

Пирожок шагнул к карете, приоткрыл дверцу. Чуть задержался. Но еще до того, как он успел захлопнуть её, изнутри послышался голос:

— Голубчик, долго ехать придется?

— Всё в порядке, — удовлетворенно хмыкнул Пирожок. — Как всегда, болтает без умолку.

Мои глаза прилипли к карете. Уж слишком знакомым показался голос. Через пару секунд я вспомнила, кто владел этим хрипловатым, уже давно не молодым тенором.

— Григорий Вадимович?

Я рванула к карете, но на пути тут же возник усатый.

— Вера Игнатьевна! — предостерегающе начал он. Одна рука легла на эфес меча, вторая уперлась в меня ладонью выше груди. — Вы помогли нам, и наша благодарность велика, поверьте. Кроме того, насчет вас у нас нет ни единого указания, так что…

— Указания? — вспыхнула я, сделав шаг назад. — Чьего указания?

— Просто идите своей дорогой.

— В вашей карете Григорий Любимов! Мне нужно поговорить с ним.

Дверца тут же открылась. Увидеть пассажира я не могла, так как усатый загораживал обзор, но слова его подтвердили, что я не ошиблась:

— Вера Игнатьевна! Вот это встреча!

— А ну захлопнись! — выкрикнул Пирожок.

Дверь послушно закрылась.

— Уходите! — вновь приказал усатый. Клинок на треть высунулся из ножен на его бедре.

Пирожок и вовсе обнажил свой меч и стоял сбоку, довольно напряженный, будто готовый атаковать в любой момент.

— Вы служите не Святославу, — проговорила я сквозь зубы. И это был не вопрос.

Ни Пирожок, ни усатый не прокомментировали утверждение. А стало быть…

Я сжала пальцы в кулак и без замаха врезала усатому. Угодила в челюсть. Он отшатывается, и я успеваю выхватить саблю.

— Ах ты! — рычит Пирожок, подскакивая.

Звенит сталь. Хоть и толстенький, он весьма энергичен и шустро орудует клинком. Но куда ему до меня? Десять секунд, и ровная багряная линия кровоточит на его щеке.

Да, это царапина. Но она приводит его в бешенство. Он набрасывается с большей яростью, рычит, как дикий зверь. Я отражаю атаки. Жду, когда допустит ошибку. Вспоминаю об усатом.

И вовремя. Не решаясь подключиться к поединку сам, он бьет магией. Блок ставить некогда, но успеваю отскочить. Разворачиваюсь к Пирожку, ведь тот все еще прет с завидным упорством.

Отражаю выпад. Чувствую, что удар его уже слаб. Ага! Утомился! Новый блок, теперь с усилием. Его руку отбрасывает, но меч удержал.

Пока он приходит в себя, готовлю свой удар: замах… и клинок пикирует, словно беркут. Но не настигает цели, ибо в мою руку врезается магический разряд.

Усатый восстановился слишком быстро, он и правда хорош. Теперь уже в замешательстве я. Пытаюсь дёрнуть руку обратно к себе, чтобы вновь перейти к обороне, но не могу… Не могу!

Почему я не могу вернуть руку?

Почему не ощущаю её?

Почему в ней лишь острая, бесконечная боль?

Толстяк же вот-вот ударит! Я ловлю глазами торжествующее лицо Пирожка. С его клинка стекают кровавые ручейки. Он смотрит на меня, ухмыляясь, и вовсе не собирается атаковать.

Мне дурно! Тело дрожит. Перед глазами туман. Обессиленная, я падаю на колени, опускаю взгляд и вижу на земле… вижу там — свою собственную руку. Она все еще сжимает саблю. А кровь с моего обрубка обильно поливает её.

Пока теряю сознание, почему-то предстает образ Володи. Как же он, должно быть, похож на меня… теперь… Или я на него…

Я — Фёдор

— Получилось, Николай Фёдорович? — осведомилась Лиза.

— Прошу тебя, Елизавета, зови меня по имени.

Лиза пропустила замечание и принялась сверлить Строганова требовательным взглядом.

— Да. Как видишь, — недовольно буркнул тот.

Он показал в сторону конюшни, откуда пара крепких мужчин вела к нам четырех кобыл.

Мы находились на весьма большой почтовой станции в Тверской губернии. Кроме нас, народу здесь сновало немало. Местные даже рынок образовали. Но благодаря конюшне место, где стояли мы, было относительно скрытым.

Эта скачка порядком утомила, пусть я и не ощущал боли, но тряска перед глазами отнюдь не поднимала настрой. К тому же, что за радость от поездки, если тебя привязывают к лошади и чаще всего просто ложат сверху, словно мешок.

Но я не жаловался, пусть и мог бы.

Мужики подвели лошадей.

— Всё готово, — сказал один из них, показав на ту, что нагружена мешками. — Ваши вещички здесь, всё как было. — Лошадки свежие, сытые, водой напоенные.

— Хорошо, — кивнул Строганов. — Свободен.

Лиза проводила их взглядом и, как только оба отошли достаточно далеко, перевела глаза на следователя.

— Вы точно не поедете дальше, Николай Фёдорович? — в голосе ощущалась печаль и частично просьба.

Он поморщился, вновь услышав отчество.

— Я должен вернуться в Москву, иначе меня начнут подозревать.

— Хорошо.

— Но есть одна весьма полезная новость. — В руках следователя появилась маленькая скрученная в трубочку бумажка. — Несколько дней назад возможных перехватчиков Любимова видели в Новгородской губернии. Они двигались в сторону Петербурга, но случилась какая-то заварушка.

— Профессор не пострадал? — обеспокоилась Лиза.

Строганов пожал плечами.

— Известно только, что потом они сменили маршрут и двинулись на юг через Псковскую губернию к Смоленской.

— Значит… Мы можем срезать, — задумалась Лиза.

— Можете, — согласился Строганов. Но на вашем месте я бы прекратил это.

— У меня приказ, — отрезала она. — Я либо выполню его, либо умру.

— Ну-ну. Та же прыть, тот же нрав и воля, — нахмурившись, кивнул Строганов. — Теперь понимаю, почему у вас возникли взаимные чувства с… — Он смолк, заметив, как помрачнело лицо девушки.

— Лучше не напоминайте, Николай Фёдорович.

— М-да. Но хотя бы Дубравского оставили бы на моё попечение. Зачем таскаться с инвалидом? — Он бросил на меня задумчивый взгляд. — Или не доверяете мне?

Лиза покачала головой.

— Дело не в доверии. Вы помогли нам… Очень помогли. — Глаза её упали к земле. Потом резко поднялись, уперевшись в щетинистое лицо Строганова. — Но есть другой приказ, Николай Фёдорович. Я — его защита. И я за Фёдора отдам жизнь. Не могу оставить его нигде. И у вас не могу.

— Правда? — осклабился Строганов. — А мне-то показалось, что вы его недолюбливаете.

— Любовь-нелюбовь — неважно. Главное — приказ командира.

Господь всемогущий! Как же мне хотелось разрыдаться! И плевать, что я мужчина. Грусть, что давила все эти месяцы, усилилась стократно.

Вместо плача я захихикал: противно и злобно.

— Команди-и-ир! — раздался в отдалении выкрик. — Кажется, во-о-он та-а-ам!

Какой-то солдат верхом на жеребце показывал в нашу сторону. Трое других всадников обернулись посмотреть.

— Что? — вздрогнул Строганов, уставившись на приближающихся.

— Сука! — вторила ему Лиза. Рука её потянулась к мечу. — Это он.

— Прошу тебя, Лиза, — поспешно затараторил Строганов. — Наделаешь глупостей — меня погубишь! Оставь их мне.

Четверо всадников подъехали, спешились. Но вплотную подошел только один из них.

— Вот так да! — весело сказал он. — Не врет разведка.

Елизавета с ненавистью таращилась на подошедшего экс-любовника. Стиснула зубы, очевидно решив довериться совету Строганова.

— Что за дьявольщина, Волков!? — рявкнул тот. — Ты что тут делаешь? Ещё один выговор захотел?

— И вам тот же вопрос, господин полковник, — скрестив руки на груди, ответил Алексей. — А что касается выговора, то, в отличие от вас, я тут по прямому назначению.

— По какому еще назначению?

Алексей вновь не стал отвечать, продолжая ехидничать:

— Разве вы не в погоне за Любимовым, а, Николай Фёдорович?

— Именно так. А вот ты…

— Но ведь интересные сведения поступают. Говорят, видели вас с некой особой, — он подмигнул Лизе, — которая ранее сопровождала некоего Фёдора Дубравского и Григория Любимова.

— Елизавета Павловна помогает мне в розыске, — нашелся Строганов.

— Ну допустим. А этот? — теперь он показал на меня. — Тоже помогает?

— Тебя это не касается, Волков. И что за допрос ты мне тут…

— Допрос как допрос, Николай Фёдорович. — Алексей резко нахмурился, голос стал жестким. — А вот вы точно забываетесь. Как вы помните, я граф. Где ваши манеры? Где подобающее обращение?

— Слушай сюда, твоё сиятельство, — прорычал Строганов, тоже сильно меняясь в лице. — Граф ты или нет, мне попросту плевать. В звании ты ниже и устраивать допрос в отношении своего начальства права не имеешь.

— Отнюдь.

Алексей вновь просветлел, словно вспомнил о чем-то. Затем вынул из нагрудного кармана сложенный лист и протянул Строганову. Тот развернул и принялся читать.

— Как видите, я здесь как раз по вашу душу, — продолжил Алексей, не дожидаясь, когда тот закончит. — Вы арестованы. Будьте любезны передать меч и выставить руки вперед.

Трое позади Алексея приблизились. Один из них поигрывал наручниками с антимагическими рунами.

— Второй комплект тоже понадобится. — Алексей показал на Лизу.

— Помилуй, сударь. Здесь говорится только обо мне. — Строганов вручил бумагу обратно. — Елизавета Павловна ни в чем не провинилась.

— Как же. Нападение на агента тайной экспедиции, по-вашему, ничто?

Возникла пауза, в ходе которой я сквозь жгучую боль пытался овладеть своим телом и врезать этому ублюдочному графу Комарову-Волкову.

Разумеется, ничего не вышло. Благо, что не упал, лишь зашатался и задергался. А ещё улыбался, как кретин. Будто не перед подлецом стоял, а на именинах подарки принимал.

— Давай так, — не унимался Строганов. — Я сдамся, что называется, по-хорошему, а ты оставишь Елизавету и Фёдора в покое.

— С ума сошёл? — Глаза Алексея абсолютно искренне округлились. — Сучка-то ладно. Но на счёт Дубравского есть конкретная инструкция. Император решил отбросить все сопли о дружбе. Приказано прикончить на месте.

— Хрен сглотни! — рявкнула Лиза. Клинок обнажился в одно мгновение.

Четверо экспедиторов тоже поспешили вытащить оружие.

— Уймитесь! — попытался Строганов в последний раз, но, поскольку никто и ухом не повел, тоже извлёк меч.

Завязалась драка. Сталь зазвенела, привлекая внимание окружающих, которые, впрочем, подходить не спешили. Послышался стремительный гул магических атак. Кто-то бил, кто-то ставил блоки.

Ситуация явно была не в нашу пользу. Четверо против двоих. От меня, понятное дело, толку нет. Но всё же я вновь, превозмогая жжение, заставлял себя взять тело под контроль. Меня затрясло.

Тем временем трое набросились на Строганова. Полковник отражал их выпады без суеты, спокойно и размеренно. А вот они больше мешали друг другу, чем помогали.

Лиза с Алексеем билась один на один.

— Ого, сколько прыти в тебе, Лизонька! — Алексей умудрился подмигнуть ей.

В ответ она лишь рыкнула грозно. Умница. Помнила наши с Верой наставления: не трать силы на болтовню против умелых врагов. Тот теснил её. Казалось, вот-вот Лиза ошибётся, не успеет за быстрым клинком.

Господь всемогущий! Как же помочь ей?

Напор Алексея усилился. В сражениях мерзавец и правда был очень хорош. Лиза запнулась, и кончик его клинка царапнул по груди. Место, не защищенное кожаной броней, наполнилось кровавым пятном.

Ну уж нет, тварь!

Новое сверхчеловеческое усилие — адское пламя прожигает каждый нерв — и на миг я ощущаю: ВОТ ОНО! Сейчас я сдюжу и смогу стать собой! Казалось, я чувствую, как дышит тело, как моргают веки, как на десне свербит хлебная крошка. Мне показалось, будто могу сжать ладонь в кулак и ударить не только им, но и магией.

Я упал. Плюхнулся вперед, словно рыбка в речку.

— Ах ты ж! — донесся сверху негодующий выкрик Алексея, запнувшегося надо мной.

— Хо! — вторил ему боевой выкрик из уст Лизы.

Раздался хлюп — сталь пронзила плоть, а следом болезненный выкрик Алексея. Что-то брякнулось поверх моей спины, а затем, мучительно кряхтя, сползло.

— Бегу! Держитесь! — услышал я возглас Лизы. Перед глазами мелькнули её сапоги — побежала на подмогу Строганову.

Туша, что упала на меня, скатилась, облив попутно кровавой жижей. Я слышал, как кряхтит Алексей, и сам пытался повернуться так, чтобы увидеть его, увидеть, как плоха его рана. И я надеялся, что она достаточно плоха, чтоб настали его последние секунды.

Метрах в десяти стучали клинки, доносились выкрики задора и боли.

Я наконец каким-то чудом повернулся на бок. В полуметре, ухватившись за раненый живот, лежал Алексей. Рана его, отнюдь не смертельная, явно доставляла ему проблем и уж точно вывела из игры. В ближайшие дни он не боец.

Меч его валялся далеко, должно быть, отшвырнула Лиза. Зато в руках появился кинжал.

— Мой долг, — слабо прохрипел он, скорчившись от боли.

Рука с кинжалом оперлась о землю и подтащила его чуть ближе ко мне.

Я оказался беспомощен даже перед раненым врагом.

— Жаль тебя, но я должен, — хрипло шепнул он, не отрывая от меня взгляд и продолжая подтягиваться ко мне.

Я силился сделать хоть что-то, чтобы избежать смерти, пока Лиза помогает Строганову. Но, как назло, вместо того, чтобы подняться на ноги, перекатился, сократив расстояние до Алексея.

— Жаль, — снова шепнул он. Рука с кинжалом двинулась в мою сторону.

Кончик его почти коснулся моего горла, когда чей-то сапог наступил на запястье. Оружие вывалилось из ослабевших пальцев.

— Я же сказала, — донесся сверху запыхавшийся голос Лизы. — Хрен лопай!