Здравствуй, Мир!

Глава 27

В ту неделю, что я дневал и ночевал у плавильной печи, Шифеева успела наведаться в Лабиринт. Насколько глубоко она спустилась, сказать не могу, так как не следил за ней, а сама она не распространялась. Главное: вернулась живой, целой и не проклятой.

Живой и целой — понятно. А вот с проклятиями… существует в этом мире, оказывается, и ещё такой вид травм. Некоторые, правда, относят его больше к увечьям, так как какому бы то ни было лечению такая штука поддаётся крайне неохотно. Но, опять же: зависит от тяжести.

Простенькие, низкоуровневые проклятия от низкоранговых мобов… или «Игроков», как я, иногда, по привычке, для своего удобства, обобщённо называю разумных с боевыми и околобоевыми ветками развития. Всё же их довольно много, все они очень разные, подобрать для них одно какое-то общее слово сложно. Так что, пусть будут «Игроки», хотя, конечно, ни к какой игре они отношения не имеют. Так вот, простенькие и низкоуровневые проклятия снимаются в храмах, жрецами. Более сложные, соответственно, там же, но жречеством уже более высокого посвящения. И так далее, по нарастающей.

Учитывая примерный возможный уровень Шифеевой, а определить её настоящий уровень, я пока так и не смог, как ни старался использовать на ней свою «Оценку» — результат получался слишком размытый: от двести восьмидесятого, до триста пятидесятого. И это с учётом того, что я знаю о её Геройстве и сроке пребывания в этом мире. Если бы не имел этих данных, то смог бы «диагностировать» семидесятый максимум. Подозреваю, что у неё есть какой-то специальный навык навроде «Скрытия» или чего-то подобного. Подозреваю, однако спрашивать пока не спрашивал. Но результат такой: 280–350. Согласитесь, сложно это вообще назвать словом «определение». Слово «предположение» будет значительно ближе к истине. Итак, учитывая её предполагаемый уровень и «направленность», «профиль» Лабиринта, забраться в нем она могла очень и очень глубоко. И повстречаться там с чем-то, по-настоящему пакостным. Настолько, что возможные проклятия, полученные от этого пакостного, снимать пришлось бы у одного из высших Иерархов главных культов континента. Что тоже, задачка та ещё.

Но, вроде бы, обошлось. Вернулась. Живая, целая и не проклятая. И это было хорошо. Всё же, волновался я за неё. Ничем не мог помочь, в силу слабости своей относительно её силы, но всё равно волновался. Однако, отговаривать, останавливать, как-то мешать всё равно не пытался: бесполезно, да и ни к чему. В конце концов, как-то же она здесь своим собственным умом прожила двенадцать лет. Значит, понимает, что, где и к чему. Так чего ж мне лезть-то со своим нубским опытом и пониманием мира?

Вернулась из Лабиринта она только дню к третьему, как я начал крицу проковывать. Пришла прямо к Гордону, ведь знала, что я нынче у него обитаю.

Правда, пришла она не «прямо из боя», нет. Видно, что успела и отдохнуть, и отоспаться, и освежиться. Была она не в доспехах, а в лёгком платьице по местной женской моде, в босоножках, с волосами, схваченными в хвост светло-голубой лентой.

Должен признать — ей шло.

Она сначала в лавке Гордона с ним самим щебетала долго. Оружие разглядывала, просила показать, рассказать, объяснить, посоветовать… «блондинку» из себя строила. Гордон, знамо дело, хвост перед ней пушил. Всё рассказывал, всё показывал, объяснял, демонстрировал. Даже во двор провёл, где эти демонстрации и проводил… в области моей непосредственной видимости. Забавно было за ними наблюдать.

Особенно, как Гордон пыжился с тяжеленной «варварской» двухлезвийной секирой… которую Альбина потом одной рукой, играясь, в воздух подбрасывала, заставляла пару раз в воздухе прокрутиться и упасть ей точно в ладонь рукоятью. Словно с маленьким кухонным топориком для отбивки мяса игралась.

Правда, игралась она только, пока Гордон не видел, бегая куда-то на склад за какой-то ещё острой убивающей штуковиной… и улыбалась при этом мне. Весело так. Приглашала вместе с ней посмеяться над происходящим.

Я отвечал улыбкой. А сам в голове всё продолжал крутить эту секиру в воздухе. Запала она мне в мысли. Сильно запала. Не сама секира, а то, как она летала. Крутилась. Какая разрушительная мощь была заложена в это её вращение… А ещё на это вращение в моих мыслях накладывался полёт «Светляка», который обеспечивался впаянным «ядром». А ещё и мысленное управление полётом «Светляка», которое, при должной сноровке, тоже можно было осуществлять…

Наигравшись с Гордоном, Альбина подошла ко мне. И под его недоумевающим взглядом, поцеловала временно отложившего в сторону молот и кузнечные клещи выпрямившегося меня.

Строить из себя «непонимашку» я не стал. На поцелуй ответил. И приобнял аккуратно, постаравшись не перепачкать её платье своими ручищами.

— Привет, Вань, я соскучилась, — сказала она, оторвавшись от моих губ и не торопясь высвобождаться из кольца рук.

— Рад, что ты цела, — улыбнулся ей в ответ. — Как прогулялась? Удачно?

— Ну, — чуть поморщилась она. — Немного уровень не добила. Но ниже пока не полезу. Отвыкла что-то от таких приключений. Надо навыки восстановить.

— По щам получила? — усмехнулся я.

— Не, ну не так уж, чтобы «по щам», — отвела в сторону взгляд она и смущённо почесала кончик носа. — Блин! Откуда ты знаешь?! — вспыхнула после смущения она и легонечко, очень легонечко, стукнула меня в плечо мягкой частью кулачка.

Было больно. Надеюсь, синяка не останется, а то ведь мне вечером к ней же идти… на «медосмотр». Заметит — расстроится. Хотя… можно будет воспользоваться случаем, аккуратнененько надавить на чувство вины и подразвести на что-нибудь эдакое… занятненькое. Из «нестандартного». Хм, интересная мысль. Надо обдумать.

— Ты забываешь, Сакура-тян, — хмыкнул в ответ. — Я ж твой учитель. Я тебя до сих пор насквозь вижу, — и шлёпнул её кончиком указательного пальца по кончику носа. — Жива, главное. Цела. И слава Богу. Остальное не так и важно.

— Ладно, — вздохнула она. — Я ещё этому Личу его филактерию поджарю…

— Потом, — добавил я. — Отдохни пока. Потренируйся. Подготовься. Куда он из Лабиринта от тебя денется?

— Ну, есть варианты, — снова вздохнула девушка. — Ладно, ты прав. И вообще, у меня отпуск, — довольно быстро переменила своё настроение девушка. И даже улыбнулась. — А ты, чем здесь занимаешься? — и ненавязчиво вывернулась из моих рук.

— Я? Металл кую, — отозвался на её вопрос я.

— Металл? Не меч, не топор, не нож? Просто металл? — удивилась она.

— Прежде, чем нож начать ковать, надо ещё металл как-то добыть и обработать, из которого этот нож потом ковать. Это ж не наша Земля, где можно съездить на металлоприёмку, договориться за пару косарей с мужиками и отгрузить себе в кузню рессоры, подшипники и напильники со сломанными свёрлами. Тут металлолом не сдают, — развёл руками я.

— И что за металл изготавливаешь? — вдруг заинтересовалась она. — Покажешь? Готовые болванки есть?

— Есть, — пожал плечами я. — Как не быть, — и положил на наковальню одну из уже готовых, признанных Гордоном удовлетворительными, поковок.

Альбина подошла поближе к наковальне. Взяла поковку, повертела в руках, взвесила. Посмотрела поближе, ковырнула ногтем. Откуда-то из-под платья, ума не приложу, откуда именно, там того платья-то… не важно, извлекла свой небольшой нож, поцарапала его кончиком поковку. Убрала нож, взяла кусок лежавшего рядом точильного камня и пару раз чиркнула им по поверхности с… не маленькой силой, пустив из-под него снопы искр, к цвету которых присмотрелась.

Гордон, было отошедший подальше после сцены с поцелуем, смущенный этим поцелуем, ненавязчиво подобрался ближе, заинтересованный действиями девушки.

— Вань, а сколько кузнец тебе за работу платит? — спрятав улыбку и положив поковку обратно, спросила она. — Это ведь, я правильно понимаю, ты сам же добыл и натаскал руду, которую теперь перерабатываешь?

— Сам, — пожал плечами я. — Большая медная монета за килограмм выделанного металла.

— А за руду? — не оставила своих вопросов она.

— Две медных монеты за мешок, — так же честно ответил я. Скрывать-то мне всё одно нечего.

— А ты знаешь, что вот это, — снова подняла с наковальни поковку она, — «Голубая сталь». И металл этот стоит от серебряной монеты за килограмм?

— Ну так это ж уже в конечном изделии, — пожал плечами я.

— В конечном изделии разговор уже с золотых начинается, — хмыкнула она. — Я именно о цене металла говорю. Закупочной цене, как материала для изготовления снаряжения. Если ты вдруг тоже не знаешь, то на относительно высоких уровнях, бойцы заказывают мастерам специальное снаряжение себе по специальным «рецептам», из определённых материалов, которые сами закупают или добывают. Так вот: закупочная цена «голубой стали» — от одной до пяти серебряных монет за килограмм.

— О как, — почесал репу я, а Гордон предпочёл тихонечко испариться из зоны моей видимости. И ведь у него получилось!

Килограмм — то, килограмм — сё, понятно, что речь шла в местных единицах измерения массы. Просто, для самого себя я всё одно перевожу их в привычные. А так как рассказчик — я, то и рассказываю в этих самых килограммах, километрах, секундах.

— Выходит, этот Гордон, или ГордОн? Или ещё пару букв поменять? — хихикнула Альбина. — Обувает тебя на девять медных монет с каждого килограмма выработанного маталла. Что будешь делать?

— Ничего, — пожал плечами я.

— Ничего? — вскинула брови девушка.

— Ну да, ничего, — пожал плечами я. — Продолжу выколачивать металл. По прежней цене.

— Но почему?! — искренне изумилась она. — Если ты его боишься из-за своего шестнадцатого уровня при его сорок пятом, так давай я помогу? Со мной он шелковым станет!

— Ни секунды не сомневаюсь, — улыбнулся я. — Но продолжу ковать. И именно по оговоренной цене.

— Но почему?! Ты меня стесняешься? — продолжала не понимать она.

— Нет, — снова улыбнулся я. Ещё веселей, чем раньше. — Не стесняюсь. Вся моя «стеснительность» ещё в войсках атрофировалась за ненадобностью и неиспользованием.

— Тогда, почему? Объясни мне.

— А надо? — чуть склонил голову к плечу я.

— Надо! Я действительно не понимаю и хочу понять. Объясни, — стало её лицо точь в точь таким, как бывало когда-то на уроке, когда встречалась какая-то заковыристая ошибка в её вроде бы рабочем алгоритме, который при проверке на компьютере почему-то выдавал не то, что должен был. Помню эти её: «Да что у меня не так-то! Объясните мене, Иван Дмитрич!».

— Потому, что «уговор дороже денег», Ш… Сакура-тян. Мы договорились с Гордоном на такой объём работы за такую сумму. И я выполню оговоренное именно за эту сумму. Исполню уговор качественно и полностью.

— Но почему? Он же откровенно дурит тебя, пользуясь твоей неосведомлённостью!

— Ну и что? — пожал плечами я. — Наука тоже стоит денег. А к твоему вопросу: сегодня уговор вышел невыгодным для меня. Но я его выполню, даже узнав об этом. Потому как: уговор. А завтра? Что будет завтра? Доведётся мне договариваться с тем же Гордоном, по какому-то другому вопросу: и уже он не сможет, не будет иметь никакого морального права отступить от уговора со мной. Потеря сегодня здесь — это стратегическое вложение в репутацию в будущем. А репутация, как ты сама уже, наверное, знаешь — штука очень дорогая. Нарабатывается долго, теряется — в один миг.

— Хм, — нахмурилась Альбина. — Как-то оно…

— Ну, а ещё, — снова улыбнулся я. — Гордон теперь знает, что я знаю, благодаря тебе. И он теперь мне должен. И размер этого долга, дорогая Сакура-тян, в деньгах не измеряется. И деньгами не закрывается. А иметь в должниках хорошего Кузнеца… разве плохо?

— Хм, ну если с этой стороны посмотреть, — теперь настало время чесать в затылке ей.

— Но, с какой стороны не смотри, — окончательно развеселился я. — Это не отменяет того факта, что твой Иван Дмитрич — лох.

— С этим не поспоришь! — взъерошила мои волосы и рассмеялась Альбина.