Запретное знание. Прыжок в мечту

4

Мори почти не располагала временем. Более того, она не знала, что делать. Ник говорил о десяти минутах, после которых кораблю будет придано ускорение. А она ничего не знала о своей болезни, не умела бороться с ее приступами.

Кроме того, Мори опрометчиво позаботилась, чтобы зонный имплантат не мог сделать се тело неподвижным.

Дура.

Необходимо было что-то придумать – и придумать быстро. Ник не станет ждать, пока она справится со своим страхом. Теперь он не упустит шанса отомстить ей за маленькую победу, одержанную на мостике. Он уже мстит.

Именно поэтому он решил немедленно увеличить скорость корабля, даже рискуя здоровьем Мори.

Оставалась минута или две, а потом – большие перегрузки и полная невменяемость.

Единственная надежда Мори – пульт управления имплантатом. Она вытащила его из тайника и задумчиво взвесила в руке. Какие кнопки нажимать? Мори не знала, какая часть ее мозга была поражена, где находилось слабое место, какие нейроны отвечали за управление тем ее состоянием, когда будто сама Вселенная приказывала ей сокрушать все на своем пути.

Мозг Мори просто отказывался думать.

«Проклятье, – выругалась она в адрес Энгуса. – Почему тебя нет, когда нужно?»

Вдруг «Мечта капитана» замедлила вращение. Внутренняя гравитация стала быстро исчезать. Так происходило всегда: этот маневр уменьшал нагрузку на оборудование и избавлял членов экипажа от одновременного воздействия двух разнонаправленных ускорений.

Времени больше не было. Мори поспешно забралась в койку и застегнула одеяло – обычная предосторожность во время ускорения корабля. Койка должна послужить ей чем-то вроде амортизационного ложа и принять на себя основную часть нагрузки, приходившейся на тело.

В следующую секунду по кораблю прокатился приглушенный гул – заработали маршевые двигатели.

Мори в отчаянии нажала кнопки, отвечавшие за приведение ее в состояние покоя, сна и забвения и быстро сунула пульт под матрас.

Правильно Мори поступила или нет, но неожиданно все ее страхи улетучились. Вместе со страхом постепенно стало исчезать и сознание, словно вытеснявшееся навалившейся и парализовавшей Мори тяжестью. По ее телу разлилась истома; даже сами перегрузки ощущались теперь как продолжение сна.

Цепляясь за последние проблески сознания, Мори выругалась: «Дура».

Никто не мог выдержать перегрузок длительное время. Нику приходилось периодически уменьшать ускорение корабля, в противном случае на борту вряд ли бы кто-то выжил. Надо было спросить, как долго будут включены двигатели, и установить таймер. Пульт сам бы выключился в нужный момент.

Однако Мори этого не сделала, а теперь было слишком поздно. Рубикон перейден, и она уже не проснется до тех пор, пока кто-нибудь не найдет пульт и не выключит его.

Пока кто-нибудь не найдет пульт…

И не выключит его…

Когда Мори очнулась, стены вокруг нее раскачивались. Странно, раньше в ее каюте такого не наблюдалось. Что ж, с этим обстоятельством, видимо, нужно было смириться.

Но почему она в вертикальном положении? Неужели ее подвесили за руки? Мори терялась в догадках.

Разумеется, качались не стены, раскачивалась сама Мори. Ее ботинки задевали за палубу. Мори несли. Ее руки покоились на чьих-то плечах.

К Мори вернулся страх.

Когда Мори поднесли к лифту, она очнулась настолько, что начала сопротивляться.

Однако Мори была еще слишком слаба. Сон еще не оставил ее полностью, сковывал члены. Тем не менее, Мори продолжала бороться – слабо, но с завидным упорством – пока рядом не раздался чей-то голос:

– Отпусти ее. Посмотрим, сможет ли она стоять.

Мори упала бы лицом вниз, однако успела опереться о дверь лифта.

– Держись, – произнес тот же голос. – Все будет хорошо. Мы отведем тебя в лазарет.

Кажется, Мори узнала голос. Она огляделась вокруг и сфокусировала взгляд на двух мужчинах, стоявших от нее на расстоянии вытянутой руки.

Одним из них был Вектор Шейхид.

Вторым, возможно, был тот, что сидел за пультом связи на мостике. Но Мори не была в этом уверена. Человек казался большим и довольно неуклюжим…

Пульта управления зонным имплантатом ни у одного из них в руках не было.

– Мори, скажи что-нибудь, – мягко проговорил Вектор, – Дай нам убедиться, что ты в здравом уме.

Но Мори лишь моргала, не в силах его понять. Она едва ориентировалась в собственных ощущениях, главным из которых был страх. В голове гудело, все тело ломило, будто она провела ночь в камнедробилке. Это из-за перегрузок… и беспробудного сна.

– Почему?… – только и прохрипела Мори.

«Почему я здесь?»

«Почему я проснулась?»

– Нам необходимо знать, прошел ли приступ, – объяснил Вектор. – Если нет, мы отведем тебя в лазарет и возьмем анализы. Посмотрим, как тебе помочь – Вектор слабо улыбнулся. Он выглядел уставшим. – Это Орн Ворбалд, – представил он сопровождавшего его человека. – На борту нет врача, а он так часто валялся в лазаретах, что приобрел кое-какие медицинские навыки.

Мори по-прежнему не могла сосредоточиться, однако ее сознание все же ухватилось за сделанную Вектором посылку.

Любой анализ, проведенный кибернетическими системами, которыми оснащен каждый приличный корабельный лазарет, выявил бы наличие в мозгу Мори зонного имплантата. Поэтому Мори не могла позволить отвести себя туда – Вектор сразу узнает правду.

Но ведь он и так уже знает правду. А как иначе могла проснуться Мори? Должно быть, он нашел пульт и выключил его.

– Пожалуйста, не надо в лазарет, – простонала Мори, едва сдерживая слезы.

– Почему? – поинтересовался Вектор. На Мори устремился его внимательный, но спокойный взгляд.

Напротив, напарник Вектора смотрел на Мори, словно на неразорвавшуюся бомбу.

Вдруг среди зыбких песков терзавших ее сомнений Мори почувствовала твердую почву, на которой можно было строить свои рассуждения.

Возможно, Вектор не нашел пульта. По его поведению нельзя заключить, что он о нем знает. Возможно, Мори проснулась потому, что просто оказалась вне радиуса действия пульта.

Возможно, для Мори не все еще потеряно.

От волнения перехватило дыхание, ноги подкашивались, но Мори сумела взять себя в руки. Нельзя, чтобы ее видели такой слабой. Она откашлялась и в упор посмотрела на сопровождавших ее людей.

– Я не люблю лазареты, – сказала Мори, перебарывая боль во всем теле. – И я не сошла с ума. Просто мне не было известно, когда выключат двигатели.

Орн Ворбалд по-прежнему смотрел на нее, будто лишился дара речи.

– Кто дал тебе «ступора»? – Несмотря на скрытое коварство этого вопроса – Ник не распоряжался насчет снотворного, – Вектор задал его в присущей ему мягкой манере.

– У меня было с собой, – ответила Мори. – Из запасов «Красотки». Когда я обнаружила у себя гравитационную болезнь, я потихоньку взяла немного «ступора». Я ему не доверяла.

Вектор, возможно, догадался, что Мори имела в виду Энгуса Термопайла, однако Мори не была уверена, что он ей поверил. Улыбка Вектора ничего не выражала.

Но, по-видимому. Вектор все же поверил Мори. В следующую секунду он уже стоял рядом с расположенным у лифта устройством внутренней связи.

– Думаю, с ней все в порядке, – сообщил он. – Я отведу ее в камбуз и накормлю.

Не ожидая ответа, Вектор повернулся к своему напарнику.

– Тебе нужно выспаться, Орн. Ты вот-вот свалишься с ног.

Ворбалд, казалось, и не понял, что от него избавлялись. Прищурившись, словно от яркого света, он посмотрел на Мори.

– Ты слишком хороша для Ника, – проговорил он с видом знатока, при этом его робкий тон смешно контрастировал с его обликом.

Затем Орн провел толстой рукой но волосам Мори и удалился.

Как только Вектор произнес слова «камбуз» и «накормить», Мори вдруг подумала о том, что ничего не ела с тех нор, как покинула «Красотку». Сон почти пропал, но слабость давала о себе знать. Мори необходимо было поесть.

Вектор мягко взял Мори за руку и вызвал лифт.

– Орн своего рода компьютерный гений, – сказал он, когда дверь открылась, и они вошли в лифт. – К сожалению, у него проблемы со здоровьем.

Мори пропустила слова механика мимо ушей. Она осознала одно: Вектор пульт не нашел и не отвел ее в лазарет. Этого было достаточно. Теперь она хочет есть.

В камбузе никого не было. Должно быть фрегат заглушил двигатели некоторое время назад, и у основной части экипажа уже была возможность принять пищу. Вектор усадил Мори за стол, постучал по кнопкам у раздаточного окна, делая заказ, и ушел варить кофе.

Краем глаза Мори наблюдала за его скованными движениями. Все ее естество, однако, было сосредоточено на мысли о еде и запахе кофе.

Получив от Вектора поднос с едой, Мори принялась есть. Казалось, состав и качество пищи ее не интересовали.

Вектор сел напротив Мори. Должно быть, он сам был голоден. Однако Мори справилась со своей порцией быстрее.

Заметив, что Мори поела, Вектор встал, наполнил две чашки кофе, поставил их на стол и снова сел, молча продолжив трапезу. Возможно, он давал Мори время собраться с мыслями или просто успокоиться. Как бы то ни было, Мори воспользовалась предоставленной ей передышкой.

К тому времени, когда Вектор отставил свой поднос в сторону, Мори была готова к разговору.

– Сколько времени были включены двигатели? – Мори не хватало той выдержки, которой обладал Вектор, однако она попыталась задать этот вопрос как можно более спокойным тоном.

– Четыре часа.

Мори вздернула брови.

– Значит, фрегат получил существенное ускорение.

Вектор сделал глоток кофе.

– Почти предел того, что может выдержать человек, даже со снотворным, – согласился он, – Но хуже будет, если нас поймают. Двигатели выключили час назад. Сейчас проведем локацию. Если нас преследуют, придется снова включать двигатели, чего бы это ни стоило… Когда перегрузки уменьшились, Мика попыталась разбудить тебя по внутренней связи. Ты не отвечала. Она знала, ты жива, поскольку, – Вектор расплылся в улыбке, – был слышен твой храп. Однако добудиться тебя она не смогла. Ник устал и попросил Мику заменить его на мостике, а мы с Орном вызвались оказать тебе посильную помощь.

Мори молчала, собираясь с мыслями. Четыре часа максимального ускорения при запредельных перегрузках, почти смертельных для человека. Ник не просто спешил – он несся, сломя голову.

И снова Мори вышла сухой из воды. Ей удалось не сойти с ума во время сна и найти способ в дальнейшем устранить опасность помешательства. Мори не смела об этом мечтать. Теперь ей вполне достаточно того, чему она научилась.

– Мы развили две трети номинальной скорости этого фрегата, – продолжал Вектор, прервав затянувшуюся паузу. – Дальнейшее ее увеличение грозит перегревом двигателей. Для корабля данного класса мы двигаемся весьма быстро… Теперь полет проходит по инерции. По крайней мере, – добавил Вектор, – он продолжится в таком режиме до тех пор, пока мы не заметим погоню! А тогда нам всем придется узнать, что такое настоящий перегрузки. Без исправного тахионного двигателя другого выхода нет. Даже если погони не будет, тахионный двигатель все равно необходим. В противном случае, полет предстоит очень долгим, какую бы скорость мы сейчас ни развили.

Последние слова Вектора вывели Мори из задумчивости. Они прозвучали так, словно предполагали определенные выводы. Мори не преминула воспользоваться благоприятным обстоятельством.

– Насколько долгим? – поинтересовалась она. – Несколько недель?

– Скорее, несколько месяцев, – ответил Вектор, разглядывая свою кружку. – Путь не близкий. Если Служба безопасности или полиция предпримут погоню – мы влипли. Между прочим, мы все еще движемся в противоположном направлении от того места, куда нам надо. Будь у тебя вестибулярный аппарат чувствительнее, ты бы заметила: сейчас корабль проводит корректировку курса. Правда, очень и очень плавно. Во время этого маневра погоня или встречи с другим кораблем весьма нежелательны.

Конечно же, корабль проводил корректировку курса. Теперь Мори и сама это почувствовала. Но почему Вектор откровенничает с ней?

– Для корабля со сломанным тахионным двигателем дорога действительно длинная, – согласилась Мори. – А куда мы летим?

– Нам годится любой док, где можно починить тахионный двигатель, – коротко пояснил механик.

Мори бросила на него удивленный взгляд. Не считая самой Станции, она не знала ни одной верфи в пределах досягаемости корабля на обычной тяге. Фрегат развивал скорость до ста пятидесяти тысяч километров в секунду, однако, двигаясь даже с такой высокой скоростью, немыслимо преодолеть расстояние во многие световые годы, разделяющие звезды.

– Какой док? – забыв об осторожности, спросила Мори. – Где он находится?

– Ты знаешь, я не могу этого сказать. – Глаза Вектора были чисты, как безоблачное небо.

– Нет, не знаю, – возразила Мори. – Насколько мне известно, ты вообще не должен со мной разговаривать. Ты делаешь то, чего я не понимаю. А раз так, откуда же мне знать, как далеко ты зайдешь.

Улыбка Вектора осталась невозмутимой.

– Как я уже сказал, полет будет долгим. Это значит, что нам предстоит видеться столь часто, что есть вероятность возненавидеть друг друга. Нам всем будет легче, если мы не будем ссориться.

Мори нахмурилась. Вектор Шейхид такой же, как все, – подумала она. Как Ник Саккорсо, как Энгус Термопайл. Для него не ссориться означает что-то с нее получить. Да она готова уступать Нику. Но она делает это ради собственной безопасности, и к тому же при помощи зонного имплантата. Больше никому она уступать не собирается. И точка.

– А действуете вы по приказу полиции, – нарочито холодно проговорила Мори, – чтобы прикрыть Хэши Лебуола, инициатора подлога грузов, принадлежавших Станции, на борт «Красотки». Преданность – хорошая штука, но то, что происходит сейчас, просто смешно.

На какую-то долю секунды Вектор, казалось, смешался.

– А, ты все о том, что Ник, якобы, агент Бюро по сбору информации, – быстро справившись с замешательством, сказал Вектор. – Теперь понимаю… Послушай. – Вектор перегнулся через стол, чтобы придать своим словам весомость. Улыбка с его круглого лица исчезла. – Я бы на твоем месте не рассчитывал на это весьма спорное обстоятельство. Я бы даже побоялся упоминать о нем вслух. Это очень опасно. Ты и так сильно рисковала, когда заявила такое на мостике.

Мори нахмурилась.

– Неужели?! Я ведь коп. – У Мори не было ни оснований доверять Вектору, ни причин делать вид, что она доверяет ему. – Какое еще может быть объяснение тому, что он держит меня на корабле, если не полицейские директивы?

Неожиданно Вектор встал, словно на одеревенелых ногах подошел к кофеварке и наполнил свою кружку.

– У Ника свои мотивы держать тебя здесь, – глядя в сторону, произнес Вектор. – Какие – он сам тебе расскажет, если захочет. Что касается всех остальных… На борту этого корабля нет человека, который бы не питал ненависти к полиции. – Голос Вектора начал приобретать силу. – И на то есть причины. Здесь тебя пока терпят, но если ты своими делишками запятнаешь Ника, тебе несдобровать.

– Делишками?! – Мори едва не задохнулась от возмущения. – О чем ты говоришь? Я не просила подставлять «Красотку». Это преступление совершили вы, а не я.

– Ты совершила преступление уже тем, что стала полицейским, – отчеканил Вектор. Однако тут же металл в его голосе пропал, и он продолжал уже обычным тоном: – Полиция – самая коррумпированная организация. По сравнению с ней пираты – сущие ангелы. Выслушай-ка меня внимательно.

Вектор вновь занял место за столом. Поставив кружку перед собой, он с неизменной улыбкой посмотрел на оторопевшую Мори.

Мори сама была потрясена фактом причастности полиции к наспех сфабрикованному делу Энгуса, однако разница между незаконным арестом пирата и славой самой коррумпированной организации все же огромна. Но если сказанное Вектором – правда, то она совершила ошибку, пойдя служить в полицию. Кроме того, оказывалась запятнанной репутация отца Мори, которого она считала самым неподкупным из всех известных ей людей, а смерть ее матери вообще превращалась в фарс.

Как бы то ни было, Мори приготовилась слушать Вектора, словно все остальное для нее перестало существовать.

– Возможно, ты удивлена, – ровным голосом продолжал Вектор, – что такой человек, как я, занимается разбоем. Я не насильник, не бунтовщик и не вор. Дело в том, что я даже не механик по профессии. Если призадуматься, то действительно непонятно, что я делаю на этом корабле. Так вот. По образованию я генетик. Механикой я занялся позже, когда решил сменить профессию. Но до тех пор я работал на «Интертех» именно в области генетики. В этой компании я познакомился с Орном. В нашем отделе он работал компьютерщиком. Уже тогда он вечно попадал в аварии и валялся по лазаретам. На нем просто не осталось живого места. В общем, раньше он был сбит лучше. Сначала я не обращал на него внимания. На мой взгляд, он был слишком беспринципным и неразборчивым в средствах. Однако с компьютерами он творил чудеса, и в этом смысле мы все от него зависели… Я зарекомендовал себя неплохим специалистом в области генетики и был допущен к важным научным исследованиям. Секретность их была такой, что в конце рабочего дня на выходе всех обыскивали, раздевая догола. «Интертех» всегда перегибала палку на почве безопасности – возможно, ты читала о рабочих бунтах несколько лет назад, так вот с тех пор компания в этом смысле стала еще хуже.

Вектор замолчал и отхлебнул кофе. Мори, не отдавая себе отчета, последовала его примеру, настолько она была поглощена рассказом своего собеседника.

– Нам были хорошо понятны предпринимавшиеся меры безопасности, – продолжал Вектор. – Устав компании не разрешал вести исследования в области генетики. Возможно, тебе об этом известно. – Мори кивнула. – Этот запрет распространяется на все компании. Даже в уставе Концерна рудных компаний есть подобный пункт. Если бы стало известно об исследованиях, которые вел наш отдел, компанию лишили бы лицензии. А отдел разрабатывал средства защиты против генетического оружия, – словно между прочим пояснил Вектор. – Мы искали возможность приобретения рибонуклеиновой кислотой иммунитета против мутации.

Мори вдруг стало трудно дышать. Пусть она была простым офицером полиции, но, как и любой человек, когда-либо пересекавший просторы космоса, она прекрасно понимала, о чем шла речь. Если найдут защиту против генетического оружия, такое открытие станет вторым по значению после изобретения Жуанитой Эстевец тахионного двигателя. Исчезнет угроза со стороны запретного пространства. Возможно, отпадет и проблема пиратства – грабители лишатся огромного рынка сбыта. Не удивительно поэтому, что «Интертех» предпринимает столь жесткие меры безопасности. Одни патенты на подобного рода открытие принесут компании такие дивиденды, которых хватит, чтобы выкупить Концерн рудных компаний.

– Как ты можешь догадаться, – продолжал Вектор, – нам пришлось немало повозиться в поисках защиты от изменения генетического кода. Тайна вот-вот должна была капитулировать. Мы были так близки к ее разгадке, что ночами я даже грезил о ней. Во сне я все лез вверх по лестнице, конец которой терялся в облаках, но мне хорошо была видна каждая ступенька. Мне не хватало только фонарика, чтобы лучом света пробить гущу облаков. Я уже видел себя спасителем человечества. Конечно, в работе принимал участие весь отдел (а без Орна мы были бы как без рук), но ступеньки видел только я. Я единственный знал, насколько близок был конец лестницы. – Вдруг улыбка Вектора потухла. – Внезапно всему наступил конец.

– Что же случилось? – спросила Мори. Свое первое задание в качестве офицера полиции она получила всего несколько недель назад. Мори по-прежнему была полна идеалов, которые воспитала в ней ее семья. Мысль о том, что вакцина, способная противостоять мутации генов, могла спасти жизни многих и многих людей, нашла отклик в ее сознании, несмотря на Энгуса Термопайла и гравитационную болезнь.

Вектор пожал плечами.

– Однажды, придя на работу, я обнаружил, что из компьютеров исчез весь наработанный нами материал. Мы не вели исследований в обычных биолабораториях – на проведение экспериментов вручную требовалась уйма времени, – а использовали для этого компьютерные модели. И, вот, весь проект исчез. Исчезли все полученные отделом результаты. Не важно, чьих рук это было дело, но экраны наших компьютеров были пусты… Разгадку нашел Орн. Он внедрился в систему и наткнулся в ней на неизвестные коды, при обращении к которым и был стерт проект. Система перестала реагировать на наши пароли. – Голос Вектора вновь начал приобретать силу. – Заметь, следы, обнаруженные Орном, вели даже не к Концерну, который мог бы нанести подобный удар компании в конкурентной борьбе.

Мори с замиранием сердца слушала Вектора. От его слов по телу бежали мурашки.

– Оказалось, наш проект украло Бюро но сбору информации. В его задачу входило контролировать исследования, проводившиеся компанией, и искать полезные с точки зрения полиции разработки. Однако когда Орн вошел в систему, он обнаружил, что компьютеры Бюро способны парализовать работу всей компании «Интертех»… Ты еще молода, – неожиданно обратился Вектор к Мори, – и только недавно покинула Землю. Ты хотя бы краем уха когда-нибудь слышала о возможности приобретения рибонуклеиновой кислотой иммунитета против мутации? Кто-нибудь наводил тебя на мысль о том, что вовсе не обязательно все время жить в страхе перед запретным пространством?

В смятении Мори покачала головой.

– Защита от него была почти у нас в руках; оставшиеся ступеньки были очевидны. И вот, полиция отняла все. – Глаза Вектора засверкали интенсивным голубым светом. – Они не хотят, чтобы мы узнали о существовании альтернативы той жизни, которую мы ведем. А альтернатива существует, черт бы меня побрал! Запретное пространство – оправдание их власти. Если бы у нас была вакцина, катилась бы эта полиция к дьяволу! – Вектор сделал попытку взять себя в руки, но, видимо, это у него не получилось. – Подумай об этом, – горячо проговорил он. – По крайней мере, двенадцать миллиардов человек живут в страхе перед возможной генетической интервенцией. И ради чего? Только лишь ради того, чтобы власть полиции – а с нею и Концерна – усиливалась. В итоге весь ближний космос должен стать одним большим лагерем террора, где правит Концерн, а полиция у него на посылках… Мне повезло. – Теперь, казалось, гнев Вектора стал утихать, хотя улыбка и не вернулась на его лицо. – «Интертех» закрыла наш отдел и распределила кого куда. Я ушел из компании и устроился учеником механика на одну из орбитальных плавильных печей. Вскоре Орн, с которым я поддерживал связь, нашел мне, – тут Вектор позволил себе саркастически улыбнуться, – и еще нескольким диссидентам работу в одной независимой фирме по перевозке руды. Мы захватили корабль и занялись своим бизнесом. Потом мы встретили Ника. Орн благоволил к людям вне закона, я уважал мастерство. С тех пор мы вместе.

Вектор замолчал. Возможно, он заметил, насколько Мори была потрясена его словами. Возможно, он просто устал. Как бы то ни было, он с видимым усилием встал, словно преодолевая сопротивление собственных суставов, и направился к выходу. На полпути Вектор остановился.

– Ты знаешь, почему я так хожу? – спросил он у Мори.

Мори молча покачала головой.

– Артрит, – объяснил Вектор. – Однажды я поссорился с Орном на почве морали, и он зверски меня избил. Переломал все кости. После этого артрит и проявился. Теперь состояние ухудшается. Для меня перегрузки – сущая пытка. Ускорение – пытка, перегрузки – пытка, вот и все, что ты чувствуешь в космосе. – И уже окончательно удаляясь, Вектор добавил: – А что ни говори, пираты – славные ребята.

Еще долго Мори оставалась в камбузе наедине со своими мыслями. Недавно ею пережит приступ гравитационной болезни – казалось, у нее должна появиться надежда. Однако никакого чувства радости не было. Мори испытывала лишь одиночество. Она стала полицейским потому, что хотела посвятить себя идеалам полиции; возможно, втайне, она даже хотела отомстить за свою мать. Но если Вектор сказал правду…

Получалось, полиция совершила нечто ужасное, нечто непоправимо изменившее все, что Мори когда-либо ценила или во что верила, нечто злое, трансформировавшее нравственные устои всего человечества и низложившее их до акта убийства и насилия.

На что теперь Мори надеяться? На то, что Вектор солгал? Даже если и так, Мори его не уличить. Кроме того, Мори уже никогда не изгладить его слов из своей памяти. Они там так и останутся, отвлекая ее мысли и ослабляя волю. И, наконец, Мори может просто оказаться инструментом в чьих-то недобрых руках.

В таком состоянии, обхватив ладонями остывшую кружку кофе, Мори просидела час или два, оплакивая своего отца и все, что он для нее олицетворял. Она лишь погубила его плоть – и то потому, что находилась под властью болезни, о которой ничего не знала. Вектор Шейхид же уничтожил его образ и саму память о нем.

Только пережив свое горе до конца, Мори смогла, наконец, найти в себе мужество и вернуться в каюту, где остался пульт управления зонным имплантатом.